Ничего не изменить... [18+] //Вышла печатная версия книги! //

Солнце неумолимо скатывается к горизонту, и день медленно, но верно сдаёт свои позиции. Город постепенно приходит в себя, оправляется от изнывающей жары, выдыхает скопившийся в артериях полуденный зной, чтобы вобрать в себя свежесть приближающейся ночи. Всё вокруг оживает: больше прохожих, чаще движение автомобилей по узким улочкам.

Конец рабочего дня, и все спешат по домам, совершенно не обращая внимания на двух человек, стоящих неподалёку от здания аптеки: высокого мужчину в тёмной одежде и совсем хрупкую на его фоне светловолосую девушку.

Прохожие не замечают их, так же как Алиса не видит никого и ничего вокруг. Только его, высящегося рядом с ней зловещей чёрной тенью.

Впервые она оказалась с ним лицом к лицу. Столько раз Алиса видела этот момент в своих кошмарах, просыпалась от собственного крика, ощутив прикосновение цепких пальцев. Он неизменно виделся ей монстром с истекающей кровавой слюной, раззявленной пастью.

И вот этот монстр сейчас стоит в шаге от неё, и на деле нет ни клыков, ни острых, как бритва когтей. Встреть она его случайно на улице - прошла бы мимо, даже не заметив. Не запоминающиеся, обезличенные черты, ничем не примечательные, сливающиеся с общей людской массой. Но вот его глаза... Они выбиваются из общей невзрачной оболочки. И Алисе кажется, будто пустота смотрит на неё из беспросветных глубин мрака, желая утянуть на самое дно.

Он подаётся вперёд, сокращая и без того мизерное расстояние между ними. Всë ещё не пытается схватить, но вздувшиеся желваки на тощих скулах выдают высшую степень нетерпения.

- Я сказал, подойди, Ева, - выдержав паузу и так и не дождавшись от неё реакции, повторяет он. Говорит приглушённо, едва шевеля губами, так, чтобы только она одна могла его слышать. Вновь зовёт её именем матери. Звучит дико, но Алиса устала чему-либо удивляться.

Ждёт. С виду спокоен, только пальцы нервно подрагивают: то распрямляясь, то судорожно сжимаясь в кулак. Всё чаще бросает настороженные взгляды по сторонам.

Алиса угадывает причину такого беспокойства. Его время - это ночь. Там, под покровом мрака, он - жестокий вершитель судеб. Сейчас же, на открытом пространстве, при свете дня, под прицелом стольких глаз, - он явно чувствует себя не в своей тарелке. Быть замеченным, узнанным, обнаруженным точно не входит в его планы.

И, возможно, именно это нежелание привлекать внимание окружающих останавливает его от нападения. Именно поэтому он всё ещё не сгрёб её в охапку и не утянул в своё паучье логово.

Но надолго ли хватит его осторожности?..

Ещё один неприметный шаг в её сторону заставляет Алису инстинктивно отпрянуть. Её испуганное движение не остаётся незамеченным, и он ощеривается злобным оскалом.

- Подойди! - понижает голос до свистящего шёпота, а взгляд мутнеет, подёрнутый вязкой пеленой таящегося в нём безумия. - Ты плохо себя ведёшь, Ева. Я ведь предупреждал вас - тебя и это отродье, которое ты так упрямо зовёшь братом, что будет, если вы попытаетесь скрыться. Кстати, где он?! Я хочу знать!

В его тоне появляются нетерпеливые нотки, дающие понять, что долго упрашивать он не намерен. Алисе стоит немалых усилий выдержать его пристальный взгляд и не отвести глаза. В голову вдруг приходит отчаянная мысль: «Что если это единственная возможность предложить свои условия?» Умом она понимает всю тщетность этой затеи. Осознаёт, что договориться с тем, чей разум наглухо закрыт от здравого смысла, практически нереально, но не может не использовать этот совсем призрачный, но всё же шанс спасти Матвею жизнь.

- Сам говорил, тебе нужна я. И я пойду с тобой. Сама пойду, куда скажешь, если пообещаешь оставить брата в покое. Прошу, не трогай его! Я буду твоей. Тебе не придётся применять силу, уговаривать, угрожать. Мы можем уехать, просто исчезнуть... Я даю слово, что не буду пытаться связаться с Матвеем. Только пообещай, что не тронешь его, и всë будет так, как ты скажешь. Пожалуйста! - старается говорить спокойно, но всё же не справляется с внутренним напряжением. Голос предательски дрожит и под конец срывается на громкий возглас. Несколько прохожих, привлечённые шумом, оборачиваются в их сторону. Повышенное внимание со стороны заставляет его нервничать и опасливо озираться по сторонам.

Однако он быстро берёт себя в руки. Ухмыляется и качает головой, а его нетерпеливый тон в одну секунду становится вкрадчивым, почти ласковым.

- Тише, моя девочка, я же говорил тебе, что не люблю, когда шумят. Просто скажи, где он? Пойми, любимая, мы не сможем быть по-настоящему счастливы, пока он жив. - Безумие выползает из глубин блеклых, словно выцветших на солнце глаз и восковой маской застывает на лице. Некто протягивает к ней руку, касаясь её тонкого запястья.

Алису передёргивает от отвращения, и она резко отстраняется. Но больше сейчас её волнуют его последние слова. От них холодеет внутри, а от осознания его жутких намерений накрывает настоящей паникой.

«...мы не сможем быть по-настоящему счастливы, ПОКА ОН ЖИВ...»

Как же глупо думать, что если она добровольно пойдёт с ним, он оставит Матвея в покое. Стоит ей оказаться в его руках, и это одержимое существо получит самый сильный козырь, против которого вся остальная колода будет бессильна. У брата не будет шанса. Из страха навредить ей Матвей не станет бороться за свою жизнь. Пойдёт на любые условия, любые требования психопата.

Это действует отрезвляюще. Страх за жизнь брата рушит заблуждения, созданные её измученным сознанием.

- Ну же, Ева, не вынуждай меня быть грубым. Скажи, где он?!

- Нет! - твëрдо произносит Алиса, резко разворачивается и бросается бежать. Успевает заметить тень замешательства, промелькнувшую в глазах неизвестного, но уже не видит, как в следующую секунду маска напускного спокойствия на его лице оплывает, превращаясь в гримасу ярости.

***

Поворот, ещё и ещё один; дворы и детские площадки; однотипные дома сменяют друг друга. И в какой-то момент Алисе кажется, что она просто бежит по кругу, наивно полагая, что может оторваться от своего преследователя. Но не разрешает себе остановиться. Боится обернуться, боится потерять драгоценные минуты.

Сворачивает за угол и минует ещё один двор. Дыхание давно сбилось, а сердце готово проломить грудную клетку. Кровь стучит в висках, подобно громогласным ударам колокола, и никак не получается сориентироваться, понять направление, куда надо двигаться. Замедлиться себе не позволяет: ей и так кажется, что она слышит за спиной его тяжёлые шаги и разъярённое рычание. Но уже не сомневается, что бежит не в том направлении.

Вместо кирпичных пятиэтажек - высокие панельки, угрюмые и невзрачные, мелькают перед глазами неразличимой серой массой. За одной из них виднеется проезжая часть - течёт и переливается пёстрым потоком машин, как полноводная речка. Алиса помнит точно: она не переходила оживлённую дорогу, когда искала аптеку. Не задумываясь, сворачивает в сторону, огибает очередную высотку, оказавшись во внутреннем дворе. Здесь неожиданно шумно. Солнце больше не властвует над городом, и его последние тусклые лучи гаснут в окнах домов. Изнывающую жару сменяет мягкое, обволакивающее тепло вечера, и толпы ребятни вываливают на игровые площадки. Смех, гомон, а временами и требовательные выкрики доносятся со всех сторон.

Алиса останавливается рядом с детской площадкой... По крайней мере, здесь он не посмеет напасть. Слишком людно. В полном отчаянии оглядывается. Его не видит... Так же, как не видит ничего, что могло бы помочь ей понять, в какой стороне находится дом Авроры.

Другие дома. Другой спальный район. Старается не поддаваться панике, но та всё увереннее скручивает внутренности в тугой узел, сковывает тяжёлой цепью всë тело. От собственного бессилия на глаза наворачиваются слёзы, размывая контуры окружающих предметов.

Несколько мамочек в десятке метров от неё что-то увлечённо обсуждают, периодически отвлекаясь на требовательное «Мама! Мама, смотри...» своих непоседливых отпрысков.

«Спросить у них, где находится улица...» - с этой мыслью Алиса делает несколько шагов в сторону молодых родительниц, но замирает, осознав: она не помнит! Не помнит этот чёртов адрес!

Судорожно перебирает в памяти варианты. Нет! Ничего! Словно кто-то прошёлся стëркой по записи, оставив на месте чётких строчек смазанный, нечитабельный след.

Паника возрастает до вселенских масштабов и на доли секунды оглушает. Слышно лишь, как гулко стучит кровь в висках...

Рядом освобождается низенькая деревянная лавочка: двое мальчишек, не переставая взахлёб трещать о чём-то своём, уносятся прочь. Беззаботное детство... Было ли у неё такое?.. Алиса не помнит. Да сейчас это уже и не важно.

Девушка скользит отсутствующим взглядом по опустевшему месту, чувствуя разрастающуюся давящую безысходность. Остро, как никогда ранее, ощущает всю бессмысленность своего сопротивления.

Рано или поздно он настигнет их. А сил на борьбу с ним почти не осталось. Так зачем всë это?.. Не легче ли оборвать кошмар сейчас, чем жить под его непосильным гнётом?

Она так устала от этого изматывающего чувства страха, устала просыпаться от собственного крика, продираться сквозь дебри кошмаров, которые, вопреки всем законам, не исчезают с пробуждением. Она готова сдаться. Просто сесть на эту скамейку, просто отдаться во власть того, кто и так уже разрушил их с братом жизни. Так пусть же, наконец, он завершит начатое.

И Алиса уже шагает к лавочке, как вдруг взгляд цепляется за нечто смутно узнаваемое, мелькнувшее в просвете между двумя домами, - ржаво-красный край пятиэтажки, притаившейся под боком у своего высоченного собрата. Дом Авроры?.. Может быть...

Почти угаснувшая надежда даёт новые всполохи, и Алиса устремляется в сторону виднеющегося дома. Уже на углу, словно почувствовав что-то, оборачивается...

Он показывается с противоположной стороны высотки. Следует по пятам, как ищейка, безошибочно определяя её след.

Останавливается в метре от того места, где всего лишь мгновение назад стояла она. Внимательно осматривается, впиваясь взглядом буквально во всех и вся, чтобы уж наверняка не проглядеть её в толпе гуляющих. Его движения сдержанные, осторожные, не привлекающие внимания окружающих.

Алиса больше не ждёт, скрывается за кирпичными стенами прежде, чем он успевает перевести взгляд в её сторону.

Наискосок пересекает два двора, не замедляя бега и не оборачиваясь. Сейчас главное - оторваться. Возможно, затаиться на время, а потом попытаться отыскать нужный дом, вспомнить адрес, наконец.

Огибает фасад третьей пятиэтажки и ныряет в тенистый дворик. Старые дома, в отличие от новых современных жилых комплексов, не могут похвастаться множеством проживающих в них молодёжи и детворы, и здесь царят тишина и покой: редкие прохожие, спешащие поскорее оказаться в своих квартирах; одинокий старик на лавочке под сенью густой листвы, вышедший подышать свежим воздухом перед сном.

Здесь по-домашнему уютно и безмятежно... Но только не сейчас, когда сердце выпрыгивает от быстрого бега, а в глазах темнеет от нехватки воздуха.

Алиса останавливается напротив одного из подъездов и прислоняется спиной к дереву. Ноги подкашиваются, а в горле нещадно жжёт, и каждый вдох - будто глоток расплавленного металла.

Первая, вторая, третья пятиэтажки сливаются в смазанное однообразное пятно. Алиса не в состоянии сдержать нервного смеха, близко граничащего с истерикой. Понимает всю тщетность своих попыток сбежать от него.

Попасть в район, где в одном из многочисленных однотипных домов находится квартира Авроры, ещё не значит найти саму квартиру. Не будет же она ломиться во все подъезды подряд.

Алиса нервно сглатывает, беспомощно оглядывается по сторонам. В любой момент он может показаться из-за угла дома. Мысли в голове, подобно хаосу, проносятся безумным вихрем, оставляя после себя смятение и растерянность. И никакого понимания, что делать дальше. Куда бежать... И бежать ли?..

Внимание девушки приковывается к небольшому пакетику, зажатому в побелевших от напряжения пальцах - таблетки для брата и бутылочка воды.

Боже, она уже успела забыть о них...

Словно завороженная, Алиса смотрит на лекарства, сильнее стискивает шелестящую поверхность. На губах появляется горькая усмешка, как реакция на молниеносно возникшее решение.

Внутри пустота и никаких противоречий - лишь смутное опасение, что этого количества таблеток может оказаться недостаточно. Стандартный препарат предназначен сбить жар и унять боль и явно не такой сильный, как тот, что спрятан дома в шкафу под ворохом вещей. Вся надежда на её хрупкое телосложение и на то, что она уже сутки ничего не ела. Возможно, на голодный желудок действие будет сильнее.

Слёзы душат и, как бы она ни сопротивлялась, прокладывают себе влажные дорожки по щекам. Алиса запрокидывает голову, пытаясь сдержать упрямые капли, прислоняется затылком к массивному стволу старого дерева. Прикрывает глаза.

- Надеюсь, ты меня простишь... - тихий шёпот слетает с пересохших губ и сливается с лёгким шелестом листвы на ветру. - Я люблю тебя...

Вдруг что-то касается её щеки, задевает шею, трогает плечо, пробегает щекоткой по руке. Ощущения лёгкие, еле уловимые, но для её напряжённых нервов подобны разряду электрического тока. Алиса вздрагивает и открывает глаза. Из пересохшего горла вырывается сдавленный крик. Девушка импульсивно взмахивает руками, пытаясь стряхнуть это нечто со своего тела, и застывает в оцепенении, видя, как между пальцев змейкой скользит тонкая атласная лента ярко-алого цвета. Трепещущая, словно живая, как кровавый ручеёк она «стекает» по стволу дерева, колышется на ветру, касаясь то рук, то лица девушки.

Алиса вглядывается в неë и не верит своим глазам. Сегодня она уже наблюдала похожую картинку из окна квартиры Авроры. Видела такую же багряную ленту, запутавшуюся в ветвях дерева, растущего напротив подъезда.

Совпадение?.. Вряд ли!

Картинка настолько яркая, что Алиса уже не сомневается. И плевать, что чудес не бывает! Бросается к ближайшему подъезду, на ходу доставая из кармана джинсовых шорт связку ключей.

Замок домофона срабатывает мгновенно, и, в сопровождении тонкого сигнала, дверь приоткрывается. Алиса врывается внутрь дома, на одном дыхании преодолевает несколько лестничных пролётов. Останавливается в промежутке между вторым и третьим этажами. Лихорадочно пытается вспомнить, как высоко находится квартира Авроры. Разбивающая тело дрожь не даёт сосредоточиться, мешает мысли.

Точно не первый и не второй. Они поднимались дольше. Дорога до квартиры словно в густом тумане, и единственное, что удаётся выхватить из-за его плотной завесы, - это светлый прямоугольник двери. Хочется довериться своей памяти, а значит, нужная дверь светлого оттенка. На третьем этаже все двери тёмные. Не задерживаясь более, Алиса поднимается выше и почти сразу же упирается взглядом в светло-серый прямоугольник входной двери, так выделяющейся на фоне трёх других - чёрных.

«Ключи оставлю на комоде... Тот, что длинный, от входной двери», - звучат в памяти слова хозяйки квартиры.

Ключ подходит без проблем. Поворот, характерный щелчок - и Алиса буквально вваливается в тесный коридор. Поспешно захлопывает дверь.

Одновременно со звуком закрывающейся двери возникает другой пронзительный сигнал. Алиса испуганно вздрагивает, лишь спустя несколько секунд понимает, что это звонит домофон.

Мысли одна страшнее другой вспыхивают в голове, заставляя сердце леденеть от страха:

«Он видел...»

«Он нашёл их...»

«Я сама привела его к брату...»

Домофон замолкает, но всего на мгновение, будто собирается с силами, набирая в механические артерии как можно больше электрических импульсов, и вновь заходится дребезжащим диким воем.

Звенит долго, настойчиво призывая ответить. Но, наконец, затихает, так и не добившись своего.

И пространство вокруг опрокидывается в образовавшийся вакуум тишины. Весь недавно пережитый стресс наваливается разом, давит неподъёмной тяжестью, сжимает грудную клетку, перекрывая доступ воздуха к лёгким. Не в состоянии больше стоять на дрожащих ногах, Алиса прислоняется спиной к стене, а потом и вовсе сползает на пол. Обхватывает себя руками, сжимается в комок от нервной дрожи, задыхается от подступающих рыданий, которые больше не в силах сдерживать.

Скорее ощущает, чем видит сквозь плотную пелену слёз, как медленно приоткрывается дверь. Она не закрыла её на ключ!

Прячет лицо в ладонях, будто бы это может укрыть её от страшной реальности.

А уже спустя всего пару секунд слышит голос, прозвучавший над её головой. Сквозь гулкий шум в ушах с трудом узнаёт в нём голос Авроры - встревоженный, испуганный.

- Алиса, боже, что случилось?! Почему ты здесь? Тебе плохо? Алиса, посмотри на меня! - Девушка присаживается рядом на корточки, мягко сжимает запястья, побуждая взглянуть на неё.

А Алиса всё ещё не уверена, что и голос Авроры, и эти прикосновения тёплых пальцев к её рукам реальны.

Поддаётся на уговоры и убирает ладони от лица. Внутренне холодеет при мысли увидеть перед собой его перекошенный от бешенства образ, но встречается с зелёными глазами Авроры. Даже при таком тусклом освещении видит застывшее в них искреннее беспокойство.

- Вот и молодец, - продолжает мягко уговаривать её Аврора. Осторожно убирает в сторону светлые пряди, прилипшие к мокрым от слёз щекам девушки. - Пойдём. Не надо тут сидеть. Алиса, да ты вся дрожишь... Что произошло? Что-то с братом?

Алиса хочет ответить, но лишь беспомощно всхлипывает. А слëзы льются и льются непрерывным потоком, словно из переполненных до краёв колодцев, и не собираются останавливаться.

- Ро, прости, твои деньги... - наконец произносит она. - Я потеряла их... Я взяла их... Матвею стало плохо... Я хотела только купить лекарства... Прости... Я не должна была их брать... - Алиса говорит путано, с трудом справляясь с душащими её слезами, а дрожь всё сильнее сотрясает тело.

- Тихо, Алиса, - останавливает девушку Аврора. Поднимается и протягивает Алисе руку, чтобы помочь ей тоже встать. - К чёрту эти деньги. Ну же, пойдём. Тебе надо успокоиться. А потом ты мне всё расскажешь...