Всего лишь интервью?

Очень просто бросить сигареты,
Очень сложно перестать любить. 

Пчёла отстранился от Юли. Её слова были для него полнейшей неожиданностью, и его будто ударили по лицу. Он не знал, что ответить, взвешивая её ответ. Бригадиры также пребывали в культурном шоке: все рассчитывали, что за время операций Юля забудет поступок Вити, и всё войдёт в привычный ритм. Но они ещё не знали, что помимо измены было кое-что, о чём Витя нагло врал, и что Юля не могла сходу принять из-за своих убеждений.

— Юль, ты понимаешь, что сейчас сказала? — подавленно сказал Пчёла, а потом уже в отчаянии повторил: — Ты понимаешь, что...

— Да, мой мозг пропитан обезболивающими и лекарствами, но я отлично понимаю, что сейчас говорю. Я не хочу тебя видеть. Если ты не уйдёшь, я позову охрану, и тебя вытолкают силой. Давай обойдёмся без этого.

Юлин голос стал намного ниже, он не был звонким, как раньше. Он стал взрослее, в нём потерялись ноты беззаботного веселья. Юлин взгляд, казалось, приобрёл больше осознанности и серьёзности, причём такой большой, что становилось невольно не по себе. Юлины глаза — это глаза человека, который видел и пережил многое, что выдержать не под силу обычному человеку.

— Юль, ты так изменилась... Ты уже не Юля, а... Юлия Александровна... — Космос нервно усмехнулся. Он шутил, пытаясь разрядить обстановку.

— Юль, пожалуйста, давай поговорим, — вновь просил Пчёла, приближаясь к ней, но Юля оттолкнула его от себя так, что Пчёла едва не упал на Белого. Только сейчас Пчёла понял, что между ними пропасть, которую они, возможно, уже не заделают. Пчёла оставил на столе конверт от старушки и вышел из палаты, практически убегая. Он закрыл рот ладонью, сдерживая крик душевной боли.

— Саш, ты правда перелил мне свою кровь? — Юля обратилась к Белому, обняв себя за колени. Белый, отходя от шоковых эмоций, вызванных холодным приёмом Пчёлы, кивнул.

— Ну не всю, естественно. Там же какая-то доза определённая нужна была... Я слабо понял, — Саша почесал затылок.

— Бандитская кровь, получается, — Юля усмехнулась, потом, когда сочла свою шутку неуместной, перестала улыбаться.

— Юль, как самочувствие? — спросил Фил, не знавший, как себя вести.

— Ты хочешь честного ответа, Валер?

И, не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, Юля ответила:

— Полный пиздец. Но ладно, это так... Херня. Пройдёт, — Юля потянулась за сигаретами, потом вспомнила, что в больницах курить нельзя и убрала обратно пачку.

— Юль, нам надо поговорить.

Юлия приподняла бровь. Она не понимала, о чём с ней хочет говорить Белов, не знала, что предполагать. Белый кивнул, и все вышли из палаты, оставляя их наедине. В глазах Юлии появился непонятный страх, она подползла назад, опираясь на стену спиной.

— Юль, не бойся. Я вреда тебе не причиню. Честное слово, — успокоил её Белый. — Я хочу тебе кое-что прояснить.

Юлия не издала ни звука. Белый, решивший, что препятствий к его речам нет, начал говорить:

— Юля, послушай. Я знаю, как тебе больно от предательства Пчёлкина, я понимаю твои чувства и ни в коем случае не осуждаю...

— Понимаешь?! — крикнула Юлия, у которой за секунду произошла вспышка негативных эмоций в душе. — Что ты понимаешь?! Конечно, ты будешь за Витю, вы же дружки! Что ты можешь понимать?! У тебя жена, всё классно, а я второй раз натыкаюсь на мудака, совсем этого не понимая, отдаюсь ему полностью, сдуваю с него пылинки, целую в жопу, а он мне нож в спину! — Юля закончила кричать и уткнулась лицом в свои колени, плача.

— Юль, до Оли я также столкнулся с подлостью.

Юля вытерла слёзы и подняла голову. Это высказывание её заинтересовало, и она ждала дальнейшего рассказа Белого.

— У меня была девушка, её звали Лена. Поразительно, я помню её имя даже сейчас... Ну это неважно! Суть совсем не в этом. И я ушёл служить два года в погранвойсках на границе с Афганистаном.

— Ты говорил, что ты служил в самом Афгане, — поправила его Юля. Она села на кровати, не спуская глаз с Белого. Сейчас она хотела услышать историю человека, который столкнулся с похожей проблемой, чтобы понимать, как жить дальше.

— Дело не в том, где я служил. Короче, служил я там два года, всё классно, Лена писала, а потом письма приходить перестали, уже ближе к концу. Меня это тревожило, но я списывал всё на проблемы с почтой, короче, находил ей оправдания. И вот я узнаю о том, что наступил мой дембель, счастливый, лечу домой, как на крыльях, мечтаю обнять Лену, взять её в жёны... Наивные мечты, короче. Но когда я вернулся домой, мне Космос намекнул, что Ленка... Нехорошая женщина, распутная, — Белый улыбнулся. — Я ему в морду, разозлился. Я не верил. Я прихожу к Елисеевым...

— Кому?

— Ну это фамилия Лены этой. И короче, нет её там. И вскоре, значит, Пчёлкин...

Юля поморщилась. Эта фамилия для неё была сейчас солью для раны.

— ... Мне объясняет, что стала Лена манекенщицей, пошла она по рукам. Не дождалась немножечко, короче.

— Вот сука! — искренне выругалась Юля, ударив кулаком по кровати. — Я не понимаю, как так можно, обещать, блять, что дождётесь, а по итогу нихера! Это ведь такая опора там, когда знаешь, что дома тебя ждёт любимый!

— Юля! Я не к этому объяснял. Я просто хотел тебе другое сказать! — прервал её Саша. Юля не слышала его и была на своей волне.

— Саш, скажи мне, ты эту Лену свою простил? Вернулся к ней?

Саша показал кольцо на безымянном пальце.

— Как видишь, нет.

— С хрена ли я должна прощать Витю? Вон, ты же Олю встретил и живёшь счастливо! Да... Я ещё встречу своего человека, — Юля воодушевилась. — Ты, конечно, вырыл ямку своему дружку. Я теперь его не прощу.

— Юль, это произошло, потому что Лена меня не любила. И я её не любил. Это была юношеская симпатия, влюблённость. А Олю я люблю, и она меня. Витя тебя любит, Юль. Я это говорю сейчас не как друг Пчёлы. Абстрагируемся, представим, что я совсем не знаю, кто такой Витя Пчёлкин. Но я наблюдаю за ним со стороны. И то, что я наблюдал... Ты бы видела, как ему было плохо, когда он узнал, что тебя ранили. А как он переживал, когда прочитал впервые, что ты умерла? Он ночь не спал, Юль! Он переживал, когда нужна была чья-то кровь, что ты умираешь на операционном столе. Его жизнь напрямую зависела от твоей. Я клянусь, я думал, что Пчёлу придётся везти в дурку, что он не выдержит всех этих потрясений. Он скучал по тебе, постоянно. Не было ни одного разговора, чтобы он тебя не вспоминал. И ты его любишь, я это вижу. Да, я знаю, что ты сейчас думаешь, мол, найду лучше, но нет. Такие сильные чувства даются единожды. Я уверен, что если бы не алкоголь, Витя бы не стал спать с той бабой. Он очень корит себя за эту ошибку.

— Всё это классно, — Юля вымученно улыбнулась. — Но... Тебя как зовут?

— Саша Белый...

— А моего молодого человека как зовут?

— Витя Пчёлкин...

— Вот, — Юля подняла указательный палец вверх. — Почему извиняешься за него ты? Это уже головная боль Вити, по сути, — Юля наклонила голову к стене. Белый смотрел на Юлю и видел в ней некогда красивый цветок, который растоптали, разорвали, убили всё желание цвести. Где румянец на щеках Юли, где та лучезарная улыбка, которая не сходила с лица?..

— Саша, а объясни мне, зачем Лука меня похитил? — вдруг спросила Фролова с иронией. Она знала уже ответ. Вернее, правдивый ответ.

Пока она работала в Чечне, она краем уха услышала, что некая бригада Белова занимается поставками оружия для одной из враждующих сил. Ну а дальше, подключив все свои навыки поиска информации, Юля узнала страшную правду о своём молодом человеке. Белый нахмурился, отстраняясь от Юли.

— Я предполагаю, что ты всё знаешь, раз спрашиваешь.

— Я хотела лично от тебя правду услышать.

«Не разговор, а какой-то поединок.» — подумал Белый, объясняя тяжесть, возникшую внутри себя.

— Да, Юль, Лука похитил тебя не из-за предприятия. Дело в том, что на нас давили, требуя поставлять оружие в Чечню. Я до последнего шёл в отказ, пока не вышло так, что появилась угроза моей семье и тебе лично. Пришлось согласиться, ну а потом я уже не смог придумать, как обхитрить... — твёрдо сказал Белов. Юлия, на удивление, отреагировала спокойно, без скандалов:

— Ваше дело, — сказала она два слова, потянувшись за бутылкой воды, стоявшей на прикроватной тумбочке. Она тут же охнула и положила руку на бок. Повязка Юли мигом покрылась каплями крови, и Белов это заметил.

— Юля, не шевелись, — Белов подал ей бутылку сначала, а потом налил воду в стакан. Юля сделала пару глотков и сморщилась.

— Кусок в горло не лезет. Я сильно потеряла в весе, я это чувствую.

«Да ты вообще живая экспозиция человека из концлагеря!», — почти сорвалось с языка Белова, но он разумно промолчал. Юля рассматривала свои руки, обхватывала запястье двумя пальцами. Юле постоянно было холодно из-за худобы, поэтому она укуталась в одеяло.

— Саш, одна просьба к тебе будет. Оля же не сильно сейчас занята? — спросила она, высунув голову из одеяла.

— Нет, конечно. Хочешь, чтобы она приехала?

Юля кивнула.

— Приедет, я думаю, с радостью. Она много спрашивала о тебе, смотрела все выпуски с твоим участием и переживала. Да мы все переживали, вон, Кос свечку поставил в церкви, молился, дурак...

— Ладно, хочешь, езжай. Наверное, сын по тебе скучает, — разговор не клеился, да и Юле захотелось немного поспать. Белый не стал сопротивляться: ему хотелось скорее укрыться от этого страдальческого взгляда Юли. Белов уже сделал пару шагов к выходу, но Юля полезла в тумбочку за кошельком, достала оттуда пару купюр и протянула их Белому.

— Я обещала Ване купить робота, но сейчас я не в состоянии сделать это. Можешь подарить игрушку ему, сказав, что это от меня?..

— Юль, потерпит. Деньги тебе нужнее на лечение, — Белов отодвинул руку с деньгами от себя. — Выздоравливай. Если что, звони.

— Ты всегда это говоришь, — Юля добродушно улыбнулась, впервые за время прилёта в Москву.

— Но я отвечаю за свои слова, Фролова. Ты всегда можешь ко мне обратиться за помощью. И ко всем нам.

— Саша! — позвала его Юля. Белый повернул голову.

— Спасибо, что рассказал мне о своей истории из прошлого. Я ценю то, что ты решил поделиться таким опытом со мной. Я подумаю о твоих словах, — пообещала Юля, вытянув ноги.

— Я надеюсь на то, что ты сделаешь правильный выбор, — Саша по-отечески потрепал Юлю по голове и вышел из палаты.Юля отвернулась к стене, свернувшись калачиком и накрывшись одеялом, как в кокон, но её покой снова был нарушен. На этот раз стуком в дверь. Юля упорно его игнорировала, сквозь зубы посылая всех к чёрту, но стук стал настойчивее.

— Кто?! — с раздражением крикнула Юля, надеясь, что собеседник почувствует, что ему не рады и уйдёт.

— Пчёла.

— Пчёлкин, я тебе сказала, куда идти, ты не знаешь туда дорогу? У тебя топографический кретинизм? О, могу тебе карту нарисовать! Или дать путеводитель! — кричала Юля, но потом она закашлялась от недостатка воздуха.

— Фролова, я не уйду. Нам нужно поговорить, — Пчёла стал более настойчивым. Он вспомнил простую истину: если женщина кричит, чтобы ты ушёл из-за большой обиды, бросать её ни в коем случае нельзя. Нужно остаться и показать своё раскаяние. Работает не со всеми, но вдруг Юля не является исключением из правила? Пытаться стоит. Хуже уже не будет. Юля легла на спину, посмотрела в потолок. Глаза стало щипать, всё стало расплываться от накативших слёз. Внутри Юли разворачивалась борьба: борьба сердца, которое хотело увидеть Витю, обнять, всё простить, с умом, которое помнило каждое слово Пчёлкина и его грязное деяние. Всё разрывалось внутри, и гордость рисковала оставить Юлю одну.

— Юля, я буду сидеть под дверью, если ты будешь меня избегать, — Пчёла перешёл к угрозам. Юля не выдержала и сдалась.

— Входи, — с неохотой сказала Юля, приводя себя в порядок: поправляя растрёпанные волосы и вытирая слёзы в глазах. Она хотела казаться сильной женщиной, которая с лёгкостью несла это тяжкое бремя. Если бы Пчёла понимал, как же плохо было Юле, и как она нуждалась в том, чтобы её погладили по голове, поцеловали в лобик и сказали, что любят!..

Пчёла сел на краешек кровати, боясь приблизиться к Юле. Фролова же вздохнула шумно и сделала максимально равнодушное лицо.

— Юль, я знаю, ты ненавидишь меня из-за предательства, — начал говорить Пчёла, но Юля его остановила:

— Я тебя не ненавижу. Это бред. Я тебя любила, безумно, всем сердцем, всем нутром. И ты думаешь, что даже такое тяжкое нравственное преступление сможет убить эти чувства? Я признаюсь, что я... До сих пор люблю тебя, — Юля закрыла глаза, всхлипнув. Она вытерла глаза краем одеяла, отвернувшись и обратно надела маску циничной особы.

— Кто эта женщина? Я хочу это понять для себя. Назови её имя.

— Юль, я не знаю, как её зовут. Это танцовщица из клуба.

Юля закрыла лицо ладонями, истерически смеясь. Новый удар, хотя она не успела оправиться от предыдущих...

— Господи! Я настолько ужасна, что ты даже пошёл на то, чтобы переспать с падшей женщиной?! — она продолжала смеяться. — Нонсенс!

— Юль, я был пьян. Если бы не алкоголь, этого бы не произошло. Я хочу вернуть всё, что было, без тебя мне паршиво и плохо. Клянусь всем, чем хочешь, я буду тебе предан, как пёс, — тараторил Пчёла, схватив её руки и целуя. Юля уже не отпиралась и терпела.

— Ты почему-то не думал, что я буду чувствовать, когда ты ебался с другой в мой юбилей, хотя ты должен был дарить мне положительные эмоции, в которых я блять нуждалась, потому что я была на войне. Вот теперь иди к той, с которой изменил и пускай она тебя будет оберегать так, как это делала я, — Юля указала на себя пальцем. — Как я тебе в рот смотрела, как я в тебя верила. Ты был моим божеством, я тебе поклонялась, унижалась. Но я не терпила. Вить, уйди от меня. Ты красивый, успешный, у тебя много денег, если тебе нужно, я дам ещё. Найди себе другую мелкую дуру. Тебе труда это не составит по вышеописанным причинам, — Юля зачитала свой приговор стойко, хотя ей хотелось закричать.

— Мне нужна дурочка по имени Юля, — возразил Пчёла.

— Юля поумнела и выросла, Пчёлкин. И Юля передаёт тебе за это спасибо. Я как Татьяна Ларина: расцвела после неудачной любви. Как там твой Космос сказал? Я теперь Юлия Александровна, — губы Юли искривились в насмешке.Следующее признание Пчёлы повергло Юлю в шок.

— Юль, я... С ней я просто занялся сексом, а с тобой я занимался любовью.

— Разница?

— Колоссальная. Странно, что ты этого не понимаешь.

— Вить, я понимаю разницу. Поверь, из-за Лёши я понимаю. Я про другое. Факт предательства от этого не исчезает. Ты всё равно касался другой и ты провёл ночь с другой. Но веселье в том, что... Предательство двойное. Вы мне врали. Вы пошли на... Я даже не знаю, как назвать это. Вы пошли против своей страны и против своего народа. Я не знаю, смогу ли я это принять, — Юля сжала свои руки в кулаки, садясь на кровать. Пчёла закатил глаза, цокнув.

— Фролова, блять, не включай Соню Мармеладову. Не смей читать нотаций, это бесполезно. Не знаю, о чём вы шептались с Беловым, — Пчёла подмигнул, намекая на своё отношение к тому, что у Белого и Фроловой были свои дела. — Но я тебя просвещу: мы до последнего пытались не идти на это, но тогда могла пострадать Оля, Ваня и ты. И ещё, возможно, Тома. И мы все. Саша был под конкретным прессом. И вообще, ты в криминале, как гуманитарий в математике. Ты ничего не понимаешь в наших делах, тогда на кой хрен лезешь?

— Мы опять вернулись к диалогу, который произошёл в момент, когда я сообщила тебе об отлёте в Чечню. Ты осуждал меня за моё решение, я осуждаю за твоё. Всё тождественно, не находишь? — Юля наклонила голову, ожидая ответного хода Пчёлы.

— Кстати, о журналистике. Мой тебе дружеский совет, — Пчёла сел на соседнюю койку, сложив кончики пальцев обоих рук вместе. — Юль, тебе надо бросать это подлое дело. Ты влезла в крупную бузу, это может быть опасно. Я не заставляю, это твоя жизнь, тем более... Кто я для тебя такой после измены. Но я просто забочусь о тебе.

— Хорошо, я уйду из журналистики, — Юля хитро улыбнулась. — Тогда ты разрываешь контакты с «Бригадой» и более не ведёшь дела с Беловым. Идёт? Пойдёшь на такую сделку?

— То есть для тебя журналистика... Это то же самое, что для меня мои друзья... — Пчёла выглядел ошарашенным. Юля встала с кровати, держась за тумбочку и устремила свой взор в окно. Глядя на то, как цветёт погода в этот летний день, Юля впервые осознала, как хочет просто погулять.

— Это моя жизнь, Пчёлкин.

Пчёла понял всё, услышав это. Он понял, что Юля слишком сильно любит свою работу, и пойдёт ради неё на любые жертвы, даже самые крупные.

— Юль, ты правда меня любишь?

Юля сжала кулаки так, что кончики ногтей вонзились в руку, оставляя глубокие следы. Фролова укусила до крови губы, чтобы не дать вылиться слёзному ручью из глаз. Она будет стойко держаться до последнего. Она до последнего дубля сыграет роль сильной женщины. Важно уметь уйти красиво. А потом можно закрыть дверь и поплакать.

— Пожалуйста, скажи, что любишь, я тебя прошу об одном, — Пчёла подошёл к ней вплотную, оставляя между ними крошечное расстояние. Юля закрыла глаза, тяжело дыша. Сил сопротивляться оставалось всё меньше. Но она выдержала.

— Я не хочу врать, Пчёлкин, — она свысока смотрела на Пчёлу, даже немного задрав голову.

Её спасла врач, которая зашла в палату и позвала на перевязку.

— Молодой человек, попрошу удалиться. Фролова нуждается в покое, а у неё и так тут был цыганский табор и куча репортёров, — раздражение, звучавшее в голосе медработницы, не смутило Юлю: она понимала, что оно было обусловлено заботой о пациенте.

— Понимаю. Юль, до встречи, — Пчёла попытался обнять Юлю, но та снова отпихнула его от себя, идя к врачу медленными шагами. Нога противно ныла в зоне попадания пули. Врач взяла Юлю под руку, помогая идти. Пчёла оставил цветы на столе и вышел из палаты. В голове неустанно звучал тихий голос Юли, говоривший одну фразу:

«— Я всё ещё люблю тебя.»

Эти простые слова были панацеей В образном смысле — предполагаемое средство, которое решит все проблемы, причём не только медицинского характера. для его измученной души. Появилась надежда. Пускай даже маленькая. И плевать, что потом Юля отказалась подтверждать свои слова. Одного раза было достаточно.

— Ну чё, как разговор прошёл? — Белый сел в машину вместе с Пчёлкиным.

— Хер знает, Сань. — Пчёла занял место рядом с водительским. — Она, с одной стороны, обвинила во всём, чём только можно, с другой, сказала, что любит. В самом начале.

— Ну раз любит, значит, не всё потеряно, — обнадёжил его Фил. — Бабы есть бабы, попсихует — перестанет.

— Да и если она тебя любит, хрен она от тебя сбежит, Пчёлкин, пойми это. Она никуда не денется, — добавил Белый. Космос воздержался от комментариев, потому что он видел, что всё непременно движется к разрыву и мечтал об этой минуте с нетерпением. Пчёла вроде как расслабился от этих доводов.

Если бы бригадиры знали, как ошибались...

***

Подвал, сырой, плохо отапливаемый. Где-то подкапывает давно не заделанная труба. Кажется, в углу пробежала крыса, пропищала, махнула хвостиком и убежала куда-то в щель. Окно заделано решёткой, это создаёт впечатление тюрьмы. На стуле сидит человек, связанный по рукам и ногам, лишённый всякой надежды. Он измучен, сухие от жажды губы треснули, из верхней идёт кровь. Под глазом фингал, а по всему телу рассыпаны синяки. Пленника часто избивали. Его мучитель, будто надзиратель, заходит к нему, поправляет малиновый пиджак и улыбается во все тридцать три белоснежных (но где-то золотых) зуба.

— Не надоело, Виталик? — произносит он с иронией, садясь на карточки. — Мне самому тошно издеваться над тобой, но выбора у нас с тобой нет.

— Да говорю я, Сань, ну хер знает, чё произошло!

— В смысле ты не знаешь? Объясняю ситуацию заново. Тридцать первого мая должна была прийти большая партия герыча. Привезти её должен был твой человек. Но вот незадача! Ни человека, ни герыча не оказалось у меня! Человека мы искали по всей нашей великой стране, но ни-хе-ра! Из чего я делаю вывод, что ты захапал всё себе, продал и шиковал! Но так не сработает, Толь. Я из тебя все соки выжму, но своё заберу, сука, не сомневайся.

Виталий поднял измученные глаза на своего похитителя.

— Я клянусь, я ничего не знаю. Мне сказали, что партия пришла. И я жил с этой мыслью. Ты можешь пробить мои счета, они такие как были, Сань. Слушай, ты не заебался? Прошло уже две недели, а ты мучаешь меня. Не получишь ты сведений, они априори у меня отсутствуют, — Виталий, видимо, осмелел, оскорблённый чувством рабства. Это очень взбесило его собеседника. Он схватил Виталия за волосы и повернул голову на стол.

— Смотри, видишь это? — Он выпустил пряди из руки, подошёл и показал на салфетку, на которой лежали какие-то ампулы. — Это — твой яд. Если ты и дальше будешь молчать — я буду тебе это вкалывать. Ты будешь овощем. Тебе будет ой как херово, не завидую, Виталь. Так что перестань прикидываться идиотом и расскажи мне информацию. Всё просто, пару предложений сказать. Выбор за тобой, — Он подмигнул и вышел из подвала. Вдыхая свежий июньский воздух, Александр Фролов, крупный криминальный авторитет и наркодиллер Москвы, закурил.

— Идиотизм. Устал так жить, — заговорил он вслух, обращаясь неизвестно к кому. — Я же был нормальным человеком, даже профессия была, сантехник... Но денег не стало в семье после развала СССР, обещали лёгкий заработок, повёлся, как кретин...

Фролов достал из кармана пиджака Юлину фотографию, которую он вырезал из газеты и погладил большим пальцем. Отцовские чувства не умерли в Александре, даже несмотря на то что он стал тираном. Он смотрел в её большие карие глаза, которые она унаследовала от него и свой широкий лоб. Аккуратный маленький носик она взяла у мамы.

— Прости меня, дочка... Непутёвый у тебя папашка. Ты в Чечне людям жизни спасала и собой рисковала, а я творю дерьмо...

Александр прервался на звонок. Звонил подчинённый Александра, Григорий. Ему было поручено узнать, с кем целовалась Юля на той самой фотографии. Александр помнил отлично историю с Лёшей и он боялся, что Фролова решила вальсировать на граблях.

— Слушаю.

— Ну короче, Серый, новость ваще безрадостная. Твоя дочка легла под бандита. Это короче Пчёлкин, он работает на Белова, а Белов дружил тесно с Фархадом Джураевым. Ты с ним ещё дела вёл, помнишь?

— Что за человек этот Пчёлкин? — Фролов продолжал слушать Григория.

— Мама, папа живы... Отец как-то с Великой Отечественной связан. Не женат, здоров, девять классов закончил. Рэкетом занялся в 1989. Родился в Москве, 16 октября 1969 года, — Григорий выдавал случайные факты, которые не были связаны между собой, из-за чего Александру пришлось сосредоточиться сильнее. Он сразу в уме посчитал возраст Пчёлы. Двадцать шесть лет. — Первое крупное дело его компании — отжатие бизнеса у Артура Лапшина. Успеваемость нужна? Ещё копии медкарты...

— Он здоровый же?.. — уточнил Александр.

— Полностью, хоть в космос отправляй. Ирония в том, что у него друга зовут Космос. Всё? — устало спросил Григорий в конце. Александр кивнул, попрощался и повесил трубку. Он не испытывал никаких эмоций от того, что Юля встречается с преступником. Он на себе прочувствовал, как легко было попасть в этот водоворот криминала. Александр отнёсся к этому с пониманием. Вообще, Фролов давно мечтал позвонить Юле и поговорить по душам, но контакт был разорван после того, как Юля заявила о своём успешном поступлении на журналистский факультет вместо врачебного дела. Потом, когда Фролов решился на разговор с дочерью, она стала телеведущей, и он счёл неуместным напоминать о себе. А вот мама Юли переживала за ребёнка и не находила себе места. Вот только сделать первый шаг она также не решалась.

***

Юля дождалась момента уединения с самой собой и распечатала конверт, который оставил Витя. Стоило Юле прочитать первые два предложения, как перед глазами снова замелькали самые страшные моменты прошедшего месяца, будто перед ней включили военный фильм: стрельба, мёртвые тела. Юля отложила лист, закрыв лицо ладонями и рыдая уже в полный голос. Воспоминания... Юля бы отдала всё, чтобы избавиться от этих моментов у себя в голове. Юля не знала, сможет ли она привыкнуть к мирной жизни. Она вспомнила тот эпизод, который в письме мать бойца называла «подвигом». Для Юли же это было обычное дело.

«—... Мы будем следить за развитием событий, — сказала Юля в микрофон. Оператор кивнул, заканчивая съёмку. Юля собиралась уже идти к автобусу, как услышала чей-то тихий голос, говорящий по-русски:

— Помогите...

Юля обернулась и пошла на звук. Она увидела лежавшего раненого человека. По форме Юля определила, что он — свой. Юля заметила рану на ноге и начала без промедлений действовать: сорвала со своих плеч рюкзак, достала оттуда аптечку и обернула жгут три раза вокруг конечности, сильно затянув его, чтобы сосуд оказался сдавленным, и кровь остановилась. Концы жгута Юля связала, затем она вырвала клочок бумаги из блокнота, достала карандаш и написала записку с точным временем наложения жгута (время Юля узнала по часам, которые также валялись в рюкзаке). Бумажку Юля подложила под жгут.

— Кто-нибудь, помогите отнести в перевязочный пункт! — крикнула она. Юлия боялась, ей было страшно, но не за себя, а за человека, которого она спасала. На помощь Юле пришёл её коллега. Они взяли вместе солдата и быстро доставили его в место оказания помощи...»

«Я это письмо теперь никогда в жизни не потеряю», — твёрдо решила Юля и положила конверт на прикроватную тумбочку. Там же лежали мимозы от Пчёлы. Юлия хотела их швырнуть к чертям собачьим в окно, но рука не поднялась. Мозг ненавидел, сердце любило. И «ум сердца» лидировал.

Парацетамол, входящий в состав лекарств, подействовал на Юлию. Она перешла в спящий режим и была в нём, пока к ней не пришёл очередной посетитель. Юля не сразу услышала стук в дверь, очнулась только когда услышала голос Оли:

— Юль, я к тебе.

— Оленька! Входи, конечно... Я не могу вставать, у меня швы, — С Юли мигом слетели остатки сна: она очень обрадовалась визиту Беловой. Оля зашла в палату, положила на тумбочку пакет с вкусностями и села напротив Юлии.

— Юлька, я очень за тебя переживала... Ты нас всех напугала. И когда газеты про тебя писали, что ты умерла, потом что ты не умерла... Кошмар какой-то. Честное слово. Ты такая худенькая...

Юлия сдержала себя, чтобы не выдать своего омерзения. Жалость для неё была чем-то унизительным. Слишком много её было в последнее время: всё наперебой говорили слова поддержки, утешения. Юлия просто перестала быть восторженной девочкой, она стала более жёсткой и грубой. Потому что просто повзрослела.

— В Чечне особо не было времени на еду, — сказала Юля, поправив подушку. — Как там Ваня?

Оля посмотрела в глаза Юлии и поняла по лопнувшим сосудам, что она долго-долго плакала. Она хотела спросить причины, но не стала, так как списала всё на последствия войны.

— Может, тебе вазу принести? А то мимозы так засохнут без воды, — Оля кивнула на букет. Юлия с какой-то насмешкой посмотрела на цветы.

— Да не нужно, Оль. Я их выкину скоро, — Юля свела руки вместе, чтобы не выдать тряску рук, которая была вызвана воспоминаниями о Пчёле.

— Юль, ты невероятно сильная. Ты прошла через такой ужас... Мы все восхищаемся тобой. Ты должна понять, что здесь тебя никто в обиду не даст... — говорила Белова, но Юля прервала её на полуслове:

— Дело не только в Чечне! Неужели ты не в курсе последних новостей? — Юля собрала волосы в хвост без резинки, но потом распустила их снова. — Витя мне изменил. В ночь с восемнадцатого на девятнадцатое. Тебе Саша ничего не говорил?

Теперь в чистых голубых глазах Оли читалось не только сострадание, но и шок. Юлия же продолжала улыбаться, как ни в чём не бывало.

— Я ведь чувствовала, когда улетала, что что-то будет, — Юля закурила прямо в палате. — Я прямо ощущала, что я вернусь из Чечни, но уже не к Вите, а одна. Я боялась, что он мне изменит, я понимала, что он долго будет без женщины... Ну ты понимаешь, — Юля покраснела, говоря о непристойных вещах. — Но я думала, что он меня любит и справится как-то с этим вопросом. А потом, когда я ждала его звонка в день рождения... Да, он позвонил! Но чтобы обвинить меня, заявить, что я сука, мразь и что я виновата в том, что он изменил. Ты слышишь это?! Я виновата в его измене! Это даже слух режет! — Юля умолкла. Её губы задрожали — верный признак надвигающейся истерики. Юля не справилась с эмоциями и расплакалась. Оля мигом обняла Юлю, начиная гладить по голове.

— Я знаю, да, я виновата в том, что это произошло, я сама виновата, я улетела, чтобы давать военные репортажи... — говорила Юля сквозь слёзы.

— Ты не виновата, слышишь?! — громко сказала Оля. — Он тебя любит, значит, должен принимать любое твоё решение! Он не вправе тебя осуждать. И никаких оправданий измене быть не может! Не говори глупости.

— Я не понимаю, что со мной, Оль. Я не могу от него уйти, я не могу прервать с ним общение. Когда мой бывший со мной ужасно поступал, я спокойно ушла. Просто взяла и ушла. Да, я три года терпела, но это уже из-за того, что у меня не было квартиры в Москве, и я была наивной девочкой из Екатеринбурга без связей и денег. Сейчас я телеведущая, у меня не стоит финансовый вопрос, но я не могу всё равно бросить Витю.

— Ты просто любишь его, Юль. Это и называется настоящей любовью.

— Да нахуй мне эта любовь не сдалась... — Юля вытерла слёзы. — Это так невыносимо, Олюшка... Но ладно, ты приехала сюда не для того, чтобы слушать мои стенания.

— Юль, всё в порядке. Ты имеешь право на то, чтобы жаловаться. Но какой всё-таки Пчёлкин подонок! Я вообще не ожидала от него... Я не думала, что он способен на такую низость. Я даже общаться с ним не смогу после этого, — Белова скривилась, будто проглотила невкусное лекарство. — Ты прекрасная, милая девушка, а ещё боевая и храбрая. Я уверена, что в скором времени в твоей жизни появится другой человек, который сделает тебя счастливой. Не опускай руки и не впадай в отчаяние. Просто нужно подождать. А это ожидание ты сможешь прожить в работе. Я предполагаю, что работа телеведущей требует много труда и усилий. Так? — уточнила Оля. Юлия кивнула несколько раз.

— Намного сложнее, нежели в газетке статьи писать. Но я должна признать, что получаю я намного больше, — Юля с наслаждением вспомнила, как получила свою первую зарплату с большим количеством нулей.

— Что ты планируешь делать после больницы?

Юля улыбнулась и ответила после пары секунд молчания:

— Учиться жить заново, Оля. Я существовала, а не жила на протяжении долгого времени. Я съеду от Пчёлы, я куплю себе квартиру и буду много работать.

— Такой настрой мне нравится намного больше! Всё правильно ты говоришь, Юль. Если тебе нужна будет моральная поддержка — я рядом. И даже не стесняйся, не думай, что ты мешаешься или навязываешься... Это не так.

И уже другим голосом Оля добавила:

— Я просто по себе знаю, как иногда важно, чтобы тебя выслушали.

Оля достала телефон из кармана и ответила на звонок. Звонил Саша, который остался с Ваней. У него накопилось множество вопросов, связанных с воспитанием детей. Логичная закономерность.

— Юль, мне нужно домой ехать. Ты одна справишься?

— Да. Спасибо, мне намного лучше, — Юля обняла Олю ещё раз пере уходом.

***

Юля случайно задела рукой пульт. Маленький телевизор, находившийся в палате, включился на единственном настроенном канале «ОРТ». Там как раз была сводка новостей.

— Несколько дней назад без вести пропала журналистка из газеты «Москва Сегодня» Вероника Данилова, девичья фамилия Карпова. Сегодня утром девушку нашли в лесу с перерезанным горлом. Уже установлено, что убийство произошло из-за того, что Анатолий Данилов, муж Вероники, перешёл дорогу...

Юля упала на кровать и начала кричать, потом шептать что-то, потом рвать на себе волосы. Юля уже не могла сдерживать всю свою боль внутри, она выплескивалась наружу. Она била кулаком по кровати. Ей не повезло: именно в этот момент в палату зашли врачи и вкололи Юле успокоительные, пригрозив:

— Ещё подобная истерика — и вы поедете в психбольницу.

— У меня подруга умерла... — Это были последние слова Юли перед отключкой.

***

— Пчёл,ты вообще раскис, так нельзя, слышишь? — Белый положил руку другу на плечо. Действие разворачивалось в квартире Пчёлкина: друзья понимали, что он вообще в упадническом настроении и стремились поддержать. Пчёла, казалось, даже не находил сил на общение: кивал, мотал головой или жал плечами.

— Юля не единственная женщина на этом свете, братишка, — добавил Фил, позже поняв, что был не прав. — Чё по новостям передают? — спросил он у Космоса, который следил за выпуском.

— Да про Юльку вон говорят, что живая, здоровая. Ну и сводки с Чечни.

— Без меня, ребят! — Пчёла встал со стула, махнул рукой и подошёл к пепельнице, закуривая. Он бы не вынес просмотра передачи с её участием. Но пришлось потерпеть, потому что Пчёла услышал слово «отношения» из уст Юли. Это было из момента, где Юлия комментировала слухи о её связи с Пчёлкиным. Его печальное настроение сменилось гневным, неправильно растолкованная фраза «порочащие мою честь» была воспринята как личное оскорбление. Пчёла швырнул пепельницу на пол и заорал:

— Я порочу её честь?!

— Пчёлкин, никто не сказал этого. Она имела в виду.. — Белый попытался успокоить друга, но не смог. Пчёла сел на стул, громко хохоча.

— То есть она стыдится меня?! Как прелестно! Ей стыдно даже говорить об отношениях со мной, Саня, она их отрицает!

— Ты дебил?! Она не может поступать по-другому! Она журналистка, она публичная личность, и ты представь, что будет с её репутацией, когда вскроется, что она встречается с человеком из криминальных кругов?! Пчёл, включи голову!

Пчёла открыл бутылку коньяка, но Белый её выхватил из руки и со звоном поставил на стол.

— Всё, с Фроловой покончено. Знаешь, Саня, я тебе не говорил, но я очень много думал о нас с ней и понял, что она тоже виновата, она не белая и не пушистая.

Ребята хотели вмешаться, но Пчёла ударил рукой по столу, и все замолчали.

— Она вообще меня не воспринимает. Моё слово для неё — нуль с хвостиком. Фильм про зэков поехала снимать — со мной не советуется, в Чечню улетела — сама! Да я в жизни не поверю, что её насильно туда отправили! Это нарушение всех прав! Я не оправдываю сейчас измену, я мразь, здесь я согласен. Но и она тоже натворила делов.

— Твоё дело, Вить. Тебе решать. Только помни, что любовь — это наркотик. Сначала тебе кажется, что всё круто и радужно, а потом на стенку лезешь без человека, — Кос кивнул пару раз в подтверждение этих слов Валеры. Параллель с наркотиками была ему особенно понятна.

— Ребята, поехали в казино. Я хочу расслабиться. Может, подцеплю себе девчонку, и всё будет нормально, — Злость и ненависть к Юле подействовали окрыляюще на Пчёлкина, на лице не было того отпечатка мучительных страданий, который был час назад. Сейчас все вопросы отпали сами собой, и Пчёла был счастлив.

***

Несмотря на то, что спасать должны были Пчёлу, ребята тоже веселились на полную катушку, в особенности Белов, который напился в стельку. Алкоголь пробудил в нём бесконечный азарт, и сейчас он вместе с Филатовым, которому приходилось следить за пьяным боссом, готовился спустить всё своё состояние за разноцветной рулеткой.

— Сколько здесь?..

— Примерно пятьдесят тысяч.

Белый в это время стоял, пошатываясь и приоткрыв один глаз. Он был в астрале и радовался жизни, пока Фил думал, что будет в случае проигрыша такой внушительной суммы.

— Сколько? Ты нулями ошибся!

— Фил, ну... Чё ты... Ё-моё... — бормотал Александр, слабо понимавший суть ситуации и размахивая руками. Белов наблюдал пустым взглядом за крутящимся под колесо рулетки белым шариком.

— Тридцать три, чёрная, — объявили итог. Фил нахмурился, вздохнув и оценив убытки. Валера надеялся, что у Саши осталось ещё немного благоразумия и он остановится, но нет: Белов начал снимать с руки свои золотые часы, готовясь отдать и их.

— Саша, успокойся, они не берут часы. Пойдём, хватит, — Фил поднял Белого и потащил к выходу, пока тот сетовал на правила игры. Валерий вывел Белова в коридор и посадил его возле золотой клетки с очаровательным попугаем.

— Не надо бухать, Сань. На Витю гонишь, а сам тоже хорош, — Валера достал из кармана пиджака пузырёк с нашатырным спиртом. — Просандалил, наверное, штук сто, завтра будешь жалеть, — Пузырёк был поднесён к носу Саши. Тот замотал головой: запах действительно был противным, зато отрезвляющим.

— Ой, кхем... Фил, ты садист, ей-Богу, — шутливо сказал Белов, частично пришедший в себя после тяжести веселья. Но, видимо, протрезвел он не окончательно, потому что в следующую секунду он начал обсуждать вечные вопросы бытия с попугаем, к которому Фил поднёс нашатырь.

— Фил, не обижай птичку, — заплетающимся языком произнёс Белов. — Ну... Птичка... — Он улыбался во весь рот, рассматривая птицу, которая для него была настоящим совершенством в тот момент. — Как зовут вас? — Подумать только, Белов с птичкой говорил на «Вы»! Птица издала какой-то звук в ответ.

— Фил, вот я тебе честно скажу. Вот мне птичку жалко, мне вот человека не жалко, потому что человек — это тварь, мне для человека... Пули не жаль, а птичка... — Он вновь поднял восхищённые глаза на попугая. — Мне её жалко, потому что птичка — это Божье создание...

Лицо Валерия не выражало никаких эмоций, однако в голове Филатов понял, что босс слегка чокнулся. Хотя, произнести такой чувственный монолог о птичке способен не каждый, нужно это признать.

— Давай её выпустим? — выдвинул новую гениальную идею Белов, пытавшийся просунуть пальцы в клетку.

— Пошли, говорю! — Валера вновь потащил Белого к выходу. Потом Белов попробовал идти сам, но споткнулся об ступеньку и едва не полетел вниз. И тут Фил поспешил на помощь боссу.

— Нормально?

— Да.

— Ну тогда поехали домой? — Фил ещё поддерживал Белого, на всякий случай.

— Зачем домой? Как домой?..

Они вышли в великолепный, роскошный зал, где уже собрался весь высший свет Москвы девяностых годов и их красивые спутницы. Свет исходил из свеч, вставленных в золотые канделябры, закреплённые на стенах.

— Сань, если ты в бар, то возьми либо чай либо кофе, ладно? — умолял Фил. Саша вроде как пообещал соблюсти наставления Валеры, но через секунду он обратился к бармену:

— Пятьдесят грамм виски!

— Ох, Валера, Валера... — сказал кто-то весёлым голосом. Валера обернулся и увидел своего знакомого, Кордона. Рядом с ним стояла Аня, на лице которой было много макияжа.

— Анют, хорошо выглядишь, — сделал комплимент из вежливости Валера. Аня томным голосом ответила:

— Стараюсь.

Пока Валера общался, а Белый опустошал бар, Пчёла сидел в кресле с бокалом ликёра и рассматривал девушек в этом зале.

«Не то» — выносил беспощадный вердикт Пчёла каждый раз, когда его взгляд падал на представительниц прекрасного пола. Все эти женщины в коротких платьях с большими вырезами, на каблуках высотой чуть ли не с Эверест, его не интересовали, не пробуждали никакого огонька. Раньше он бы взял всех в охапку и поехал веселиться, но сейчас не хотелось даже знакомиться с ними.

Пчёла сделал глоток виски и разлёгся в кресле.

«Когда это закончится?»

— Пчёл, чё, подцепил кого-то? — К нему подбежал Кос, который, судя по активной жестикуляции и расширенным зрачкам, уже нюхал коксу.

— Космос, сделай одолжение, иди нахер. И без тебя тошно, — Пчёла накрыл свой лоб ладонью.

— Чё, тебе не дали? Или сам не захотел?

— Сам, — Больше Космос не смог услышать от друга.

— Валер, а познакомь меня с Александром Беловым, — попросил вдруг Кордон, пока Аня поправляла ему причёску. Фил повернул голову в сторону Белова, который уже вёл жаркую дискуссию на неизвестную тему с барменом.

— Не вовремя... — с неловкостью ответил Валера, мотая головой, но Кордон попросил ещё раз. Белый, пошатываясь, подошёл к ним с бокалом. Аня наклонила голову набок, приветливо улыбаясь. Белый уже собирался выпить, но Фил выхватил у него бокал в последнее мгновение.

— Познакомься, Александр, это Андрей Кордон. Акула шоу-бизнеса.

Александр решил продемонстрировать своё остроумие и представился:

— Саша, кит-убийца. А вы хищница? — с ухмылкой поинтересовался он у Ани. Аня улыбнулась во весь рот, подхватывая его флирт:

— Нет, млекопитающее.

Белов глупо хихикал. Возможно, его знакомство с Аней продолжилось бы в таком весёлом ключе, но тут в игру вступил ещё один человек, а именно Владимир Каверин. Белов потушил сигарету и направился к его столику.

— Ну чё, поговорим по душам, Владимир Евгеньевич? — предложил Белый, садясь на стул возле Каверина. Получив согласие, Белый сразу перешёл к волнующим его вопросам:

— Чё ты ворам не дал меня грохнуть?

Каверин даже бровью не повёл:

— Тебе зачем знать? Дышишь и радуйся.

— Понять хочу... Тревожусь, когда чего-то не понимаю...

— Ой, ты ещё много чего не понимаешь! — В тоне Каверина были саркастические ноты.

— А ты просвети.

— Ладно,— после вздоха ответил Владимир Евгеньевич. — Карты под стол, стволы на стол. Тогда, в восемьдесят девятом, пистолет тебе подбросили... По моей наводке, — признался Каверин. Белый был изрядно удивлён этой информации.

Паззл в конце концов собрался в его голове.

— Опа... Это, получается, не я твоего братца застрелил?.. — догадался Белов.

— Неа, не ты, — с невозмутимостью ответил Каверин.

— А кто тогда?! — допытывался Белов, который хотел окончательно прояснить ситуацию.

— Понятия не имею!

— А чё ж ты на меня его повесил?!

— А потому что ты наглый, сучий потрох, который на всех остальных кладёт с прибором.

— Нет, Володя. Сучий потрох это ты, теперь понятно, чё тебя из органов попёрли!

Белов задел больную мозоль Каверина. Насмешливые интонации исчезли из речи собеседника.

— Я же лучший сыскарь был! Я же пахал, как папа Карло! Я бы сейчас полканом был, не меньше! Но ты встал у меня на пути! Ты же лишил меня любимой работы, ты понимаешь?! Я теперь вынужден общаться с отребьем, которое я ненавижу.

Белый рассмеялся. Ни одно из обвинений Владимира Евгеньевича не затронуло хоть одну струнку совести.

— Сейчас за мной государство и спецслужбы. Я тебе внятно объясняю?

Белов смеялся, смеялся... А потом раз! — схватил бутылку и со всей силы долбанул ею об голову Каверина.

— Оу...Извини, — сказал Белый, стоя над бессознательным телом соперника.

***

Дни сменяли друг друга, но ничего не менялось в жизни Юли. Она лежала, шла на завтрак, на перевязки, обработки ран, осмотры, потом опять лежала, иногда читала книги. В большинстве случаев она смотрела в потолок, много и усердно размышляя.

Юля думала о погибшей Веронике и винила себя в том, что не была рядом с ней в её последние дни. Также Юля корила себя за то, что не побывала на похоронах подруги. Она вспоминала их совместные моменты, и слёзы вновь набегали на глаза.

Вероника много чему научила Юлю. Когда Юля приехала в Екатеринбург, она была девочкой в плане психологического развития. Она не умела краситься, не умела ходить на каблуках, у неё не было чувства стиля. Юля не разбиралась в искусстве флирта. Если бы не советы Вероники, Юля бы не побывала в отношениях. Вероника с шестнадцати лет встречалась с мужчинами, поэтому она блестяще разбиралась в этой теме.

Юля поняла, как много не сказала Веронике и отдала бы всё на свете, лишь бы позвонить ей и вновь услышать её бойкий голос. Она скучала по Карповой и мечтала её обнять.

Прошло две недели с с момента начала реабилитации Юлии. Раны практически зажили, но не душевные. Юля с трудом заставляла себя вставать по утрам, чистить зубы. Юля даже думала вернуться обратно в Чечню, но передумала. Это было бы неправильным по отношению к Саше, который спас её.

Одним утром к Юле пришёл врач с кипой бумаг и с улыбкой сообщил о том, что Фролову можно выписывать. Юля сделала счастливое выражение лица, но желудок сделал сальто от одной мысли, что ей придётся вернуться к Пчёлкину и жить с ним какое-то время, пока не будут решены все бюрократические и юридические стороны покупки квартиры.

— Вам есть кому забрать? — Врач зафиксировала в карте состояние ран Юли. Юлия поняла, что ей совсем скоро придётся вернуться к Пчёлкину, пока не решится квартирный вопрос. Зная наш бюрократический аппарат, возня с бумагами может затянуться вплоть до месяца.

— Да, меня заберут, не переживайте, — Юлия даже попыталась сделать довольное лицо. По идее, Юля должна была радоваться выписке. Вот только ни одного плюса в этом она не видела.

— Мы уже позвонили Белову и сообщили о вашем состоянии. Он просто просил держать его в курсе новостей, — извиняющимся тоном сказала медработница. Юля понимающе кивнула.

— Вас оставить одну?

— Да, пожалуй, — Фролова достала из шкафчика «Войну и мир» и принялась читать. Это были её единственные книги на данный момент. Юля читала, а затем вслух сказала:

— Да, Андрей Болконский. Ты удивительно прав. Война — самое гадкое дело в жизни... — Она отложила книгу и легла на кровать. Раны уже не так беспокоили: Юля даже могла идти сама, без сопровождающих, на короткие дистанции. Она услышала голоса возле двери и поняла, что Белов приехал её забирать.

Естественно, он был не один, а с женой, друзьями. Пчёлкин тоже присутствовал, хотя Юля вообще игнорировала его существование и общалась со всеми остальными.

Пчёла почувствовал, как внутри что-то надломилось, когда он вновь увидел Юлю. Тот ледник обид, который был в нём из-за репортажа, оттаял, а любовь перевесила.

— Юль, как самочувствие? — спросил Пчёла для проверки связи. Тогда Фролова демонстративно повернулась в сторону Белова и спросила:

— Саш, ты сможешь меня довезти до дома?

— Без б, Юль. Оль, ты не против?

Ольга приподняла бровь:

— С чего вдруг я должна быть против?

— Юль, хватит делать вид, что ты меня не видишь! — Пчёла схватил её за рукав больничной рубашки, но Юля его отпихнула от себя. Их пререкания прервал врач, вошедший в палату для того, чтобы дать инструкции.

— Значит так. Я понимаю, что Юля будет жить с кем-то из вас после выписки. Юле неделю нужно будет менять повязки и обрабатывать раны, чтобы не попала никакая инфекция. Также нужно тщательно следить за её моральным состоянием, потому что помимо военной кампании, в которую Юля попала, девушка столкнулась со смертью подруги и у неё произошёл нервный срыв.

— Юля? — Все её гости были ошарашены. Фролова никак не прокомментировала это известие.

— Ну и ещё одно, не менее важное дело... У Фроловой колоссальная потеря веса, если она не наберёт массу, то есть риск развития дистрофии и последующих диагнозов. Нужно её откармливать, короче говоря.

— Я могу... — Оля вмешалась, но Белый, мило улыбнувшись врачу, отвёл жену в сторону:

— Милая, я ценю твою доброту, но здесь есть человек, который сильно провинился перед Юлей. Это его шанс наладить общение.

— Я знаю, как он провинился! — возмутилась Оля. — Ты оправдываешь его поведение?! Это, кстати, повод задуматься для меня.

— Не оправдываю, но он реально раскаивается. Я это вижу. Да и это не наши дела, понимаешь?

— Ладно, делайте, что хотите, — Белова отмахнулась, и они вернулись обратно в палату.

— ... Я буду всё это делать. Просто объясните, как повязки менять, я ж не врач...

— Покажем и расскажем.

Пчёла подписал заявление о том, что Юля будет с ним. Фролова поджала губы. Она злилась, но понимала, что особо протестовать она не может. Была бы жива Карпова, Юля бы поехала к ней. Но никого, кроме Пчёлы и его друзей, по большому счёту, у неё не осталось. Бросить работу и уехать обратно в Екатеринбург она не могла, естественно.

Когда они шли по коридору, Юля остановила Космоса и тихо спросила:

— Ты можешь поделиться... Космической пылью?.. Могу заплатить, — Она отвела взгляд в сторону.

— Я не знаю, о чём ты говоришь, — Космос сначала стал отпираться, но Юля настойчиво требовала ответа.

— Не прикидывайся дурачком. Я по тебе вижу, что ты нарик. А я просто уже не могу справиться с этим кошмаром. Хочу забыться.

Космос замотал головой и чуть ли не крича на Юлю, отказал:

— Не смей больше мне это предлагать! Никогда!

— Кос, я просто больше не вывожу! Я насмотрелась кошмаров в Чечне, потеряла подругу и мне изменил некогда самый близкий человек. Я устала! Что сложного?!

«Я никогда не позволю любимой женщине попасть в эту бездну. Даже за миллион зелёных. »

— Меня Витя убьёт. Всё, разговор окончен. Пошли домой, — отмазался Кос. Юле ничего не оставалось, как закрыть эту тему раз и навсегда.

***

— Мы дома, Юль.

Через два часа девушка уже была дома. Вернее, своим домом она больше не считала это место. Для Юлии дом был тем местом, куда хотелось возвращаться и где было спокойно и уютно. После измены Пчёлы ей здесь было плохо.

— Знай, что я тут надолго не останусь, — фыркнула Юля, снимая куртку и вешая её на крючок.

— Придётся потерпеть моё присутствие, пока ты окончательно не придёшь в себя после операций, — дерзко сказал Пчёла, накрывая на стол. Он закупил сладостей, помня слова врача о дистрофии. Да и Пчёлкин сам видел, что Юля таяла на глазах.

— Пошли кушать, миледи, — Пчёла усмехнулся, садясь за стол. На кухне щёлкнул чайник. Пчёла налил чаю и положил туда две ложки сахара, не спрашивая: он помнил предпочтения Юли наизусть до сих пор.

— Шоколадный торт, конфеты, бутерброды... Задница у меня не слипнется?

— Ещё пюре с котлетой. Сам готовил, между прочим, — Пчёла поднял указательный палец вверх, ставя чашку на стол.

— Господи помилуй. Где активированный уголь? — Юля повернула голову в разные стороны, будто реально искала лекарства от желудка. Пчёла был морально готов к колкостям Фроловой, поэтому смог сдерживать свой буйный нрав.

— Между прочим, это не мой дебют. Я уже варил тебе бульон. Тебя всё устраивало! — напомнил Пчёлкин.

— Откуда я знаю, может ты яд мне подсыпал, — Юля цокнула, раскрывая конфету из фантика.

— Ты никогда не была такой язвительной! — К сожалению, терпения Пчёлы хватило ненадолго, и он был готов молить о пощаде.

— Ах, злые языки страшнее пистолета Реплика Молчалина из комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума», — Юля засунула конфету в рот. Пчёле стало смешно с этого афоризма.

— Юль, запомни: страшнее пистолета не может быть ничего. Когда у твоего виска холодное дуло оружия, ты хер что изменишь. Останется лишь твой крик и всё. А то, что о тебе треплются, потерпеть можно, — Пчёла не притронулся к еде. Для него было важным то, чтобы Юля пообедала нормально.

— Я так и знала, что ты не распознаешь эту гениальную фразу Грибоедова, — Юля ела уже третью конфету подряд.

— Я так понимаю, до пюре мы не доберёмся, — Пчёла погладил Юлю по щеке, и та с испугом посмотрела на Пчёлкина. — Но покушать его нужно.

Он достал из микроволновки тарелку и поставил перед Юлей. Она с подозрением смотрела на еду, не решалась попробовать. Тогда Пчёла взял дело в свои руки и начал кормить Юлю с вилки.

— Ты издеваешься? Мне уже двадцать пятый год пошёл, а ты меня кормишь.

— Юль, мне сказали, что... Если ты не наберёшь вес, то тебя сдадут в дурку.

Обман подействовал на Юлю моментально: та выхватила вилку и начала активно уплетать еду за обе щеки.

— Ну съедобно же?

— Отвали, — Юля была будто с голодного острова. Она опустошила тарелку за три минуты и перешла к бутербродам.

— Юль, тебе нельзя много за раз съедать, — предостерёг её Пчёлкин, на что Юля послала Пчёлкина на три хорошо нам известных. Наконец Юля остановилась, вытерла губы салфеткой и язвительно сказала:

— Благодарю, месье.

— Пошли, ранами твоими займёмся.

Юля пошла за Пчёлой в гостиную. Протестовать против его заботы не хотелось совершенно. Она отрицала, но понимала, что хочет, чтобы он принял непосредственное участие в её восстановлении. Пчёла жестом попросил Юлю лечь на диван. Пока Юля устраивалась поудобнее, Пчёлкин принёс все необходимые принадлежности. Он уже собрался снимать с неё рубашку, но Юля злобно замычала.

— Фролова, я думал, мы эту грань перешли в декабре 1993 года, когда мы посмотрели эту херню и...

— Боже, ты извращенец. Ты запомнил месяц, когда мы впервые переспали. Может, ты ещё число запомнил?

— Не сомневайся. 29 декабря 1993 года, — чётко назвал Пчёла. — Так что, раздеть тебя или сама? Я не виноват, что тебя стрельнули в бок и в спину!

Юля покраснела и сняла с себя рубашку, кинув её на пол. Почему-то сейчас раздеваться перед Пчёлкиным было скорее унизительным нежели приятным.

— У нас в отношениях наметился значительный прогресс. Ты не посылаешь меня нахуй уже три минуты. Я засекал, — продолжал веселиться Пчёла, снимая окровавленную повязку с Юли.

— Сглазил ты, Пчёлкин. Что, соскучился по моему мату?

— Безумно. Ты просто так произносишь их, стеснительно, но в то же время дерзко. Я помню, ты материлась, как сапожник, когда я тебя взял в первый раз. Что, так балдела?

«Да», — хотела ответить Юля, но не хотела нарушать режим грозной Юленьки.

— Я промолчу. И вообще, смотри не заведись. А то я лежу перед тобой в одном лифчике да штанах, — Юля повернулась полубоком.

— Конечно, у меня всегда начинается эрекция на раненую, худую Юлю Фролову, — парировал Пчёлкин, проводя ватой по ране.

— Ты невыносим, Пчёлкин, — вздохнула Юля, дёргаясь.

— Я мразь, согласен полностью.

— Фетюк ты, Пчёлкин, — продолжала обзываться Юля, шипя. Немного щипало от лекарств.

— Вообще-то урюк правильно, — Пчёла подумал, что речь идёт о его любимом ругательстве.

— Николай Васильевич писал, что фетюк. Так Ноздрёв Чичикова назвал, — сообщила гордо Юля.

— Вернулись к литературным спорам. Я скучал, немножко, но скучал по этому, — Пчёла наложил новую, чистую повязку на бок Юли и перешёл к бедру. — Но я немного почитал твоего «Героя», и знаешь чё скажу? Твой Печора полный дебил, — заявил Пчёлкин, параллельно обрабатывая раны.

— Он стал дебилом, как ты выразился, потому что он жил в эпоху безвременья. А у тебя, например, нет причин, почему ты такой кретин, — Юля поморщилась от болезненных ощущений.

— Обалдеть! Меня променяли на дурачка из книжки. Может, ты замуж за своего Печорина выйдешь? — притворно обидевшимся голосом сказал Пчёла.

— Он умер по пути в Персию.

— Жаль, — иронично ответил Пчёла, заканчивая с обработкой. На какое-то время они перестали обмениваться обидными фразочками. Юля начала поспешно одеваться, чтобы не стоять полуобнажённой при своём бывшем парне. Или уже не бывшем?.. Хрен их разберёт.

— Я максимально быстро обещаю решить вопрос со своим проживанием здесь. Я через неделю буду смотреть квартиры, выберу понравившуюся, и ты никогда больше меня не увидишь, — Юля вновь играла свою роль, потому что надолго из неё вышла. Она стояла спиной к Пчёле, в расстёгнутой рубашке и смотрела в окно на капельки дождя, которые решили устроить гонку на стекле.

— Уверена?

Юля повернулась к нему, и пожалела об этом. Он резко посадил её на подоконник, медленно, почти невесомо проводя кончиками пальцев по спине. Юля почувствовала тепло от его прикосновения, но сейчас это тепло было противно обжигающим.

— Отойди от меня, живо, — произнесла Юля, хотя совсем этого не хотела. Сердце сцепилось с разумом в тяжелейшей схватке.

— Ты же хочешь меня, я вижу, — сказал он, проводя кончиком носа по шее. Юля закрыла глаза, начиная плакать. Она собирала последние силы в кулак, чтобы не поддаться...

«Если бы ты знал, как ты мучаешь меня сейчас.»

— Нет, я не хочу, — но дрожащий голос Юли говорил об обратном.

— Ты лжёшь, — Его руки заползли под рубашку и поглаживали талию. Юля больше не могла этого терпеть и заговорила:

— Да, хочу. Я хочу тебя ненавидеть, я хочу сделать тебя врагом номер один в своей жизни, потому что ты... Ты убил меня той ночью. Можно убить пистолетом, а можно действием. И убить морально, а не физически, и такая смерть будет мучительно тяжелее в десятки раз. Но я не могу справиться с собой. Когда ты рядом, я отключаюсь, и мой разум больше мне не подвластен. Мои мысли, мои желания — всё это в твоей полной власти, и я с ужасом осознаю, что ты можешь мною управлять, как душе твоей угодно. Моя любовь к тебе продолжает расти с каждой секундой моей жизни, вместе с ненавистью и болью. И я готова каждый раз приходить к тебе, когда ты этого захочешь, и проходить через это снова и снова. И я молча терплю это, потому что я сама отдаю тебе ключи от своего сердца. Ты теперь доволен?! — вскричала она в конце, закрывая лицо ладонями и рыдая.

— Вполне. Я хотел правды. Не ты ли учила меня, что правда это легко и приятно? — Он не смотрел на страдания возлюбленной, но потом обнял её.

— Твоя фамилия тебе подходит, — прошептала Юля. — Ты жалишь больно, как пчела. Хотя, наверное, по-другому не бывают. Все всегда убивают тех, кого любят.

— На фамилию не гони, между прочим.

— Я не гнала, — Она вытерла слёзы платком. — Это констатация факта.

— Мне тоже больно от того, что ты разговариваешь со мной таким тоном, от того, что я вынужден спрашивать у тебя разрешения на то, чтобы коснуться тебя, от того, что я не могу тебя обнять и крепко прижать. Я понимаю, что заслужил, но... — Пчёла пытался собраться с мыслями. — Я пытался сжечь мосты между нами, как и ты, пытался возненавидеть тебя. Признаюсь, почти получилось. У меня есть много обид по отношению к тебе, но сейчас не об этом. Когда я вижу тебя, я не могу злиться на тебя и отпускаю всё плохое. Ты знаешь, что ты первая женщина в моей жизни, которую я так сильно люблю, к которой испытываю такие бешеные чувства? Я хотел так влюбиться, а теперь понимаю, что это ужасно. Я всегда буду обезоружен перед тобой, даже если у меня в руках будет сто пистолетов, а у тебя ноль... Наверное, ты права. Нет любви без боли.

— Останавливаемся на этом? — Юля застегнулась, вздрагивая от удара молнии.

— Останавливаемся на этом, — повторил Пчёла эхом.