Сквозь страдания и боль. Глава 17.
Полина.
Страх сковывал меня, когда я шагала по темным улицам к тому, к кому, ни за что не рискнула бы обратиться в обычной ситуации. Но дело касалось моего брата, и эта мысль давала мне смелость. Но внутри что-то подсказывало, что несмотря на все ужасные моменты он поможет.
Обернувшись на секунду, я вспомнила о Марате и Вахите, которым я конечно же не сказала куда иду. Знаю, что они не пустили бы меня или пошли бы вместе со мной. Но поговорить с Кощеем явно нужно один на один. Я сделала вдох и направилась вперед, в темную неизвестность.
Стоя возле большой двери, я долго не могла насмелиться постучать. Словно что-то меня останавливало и говорило ищи другие способы. Но других способов не было. Я медленно подняла тяжелую руку, но стукнув лишь раз, дверь тут же поддалась на мои движения и со скрипом приоткрылась.
Внутри царила полутьма, и я замешкалась, слегка заглядывая в щелку. Глубоко вдохнув, я решилась переступить порог и направилась внутрь. Разговоры становились все более разборчивыми, и я поняла, что они идут из кухни. Когда я медленно приблизилась, раздался знакомый голос Кощея. Он тотчас заметил меня, радостно улыбнулся, вынимая сигарету со своих губ и вставая со стула.
— Смотрите кто пришёл! — Радостно вопел он, тут же подходя ко мне и приглашая сесть на стул рядом.
Мой взгляд упал на двух мужчин, которых я раньше видела с Кощеем. Они окинули меня оценивающим взглядом, но я не стала вдаваться в детали — мне было не до этого. Неловко усевшись на стуле, я оглядела компанию, которая шумно распивала спиртное.
Запах дыма и алкоголя витал в воздухе, создавая легкую тошноту внутри меня. Я старалась не думать об этом, но обстановка вокруг навевала тревожные мысли. Кощей, заметив мои сомнения, налил полстакана водки и поставил передо мной.
— И что же тебя привело сюда, красавица? — язвительно поинтересовался он, с ухмылкой наблюдая за мной.
Я, сама того не ожидая, протянула руку к стакану, чувствуя, как волнение нарастает. Сделав глубокий глоток, я почувствовала, как горячая жидкость прошла по горлу, оставляя за собой обжигающее тепло. Наверное, мне это и было надо, чтобы хоть как-то настроиться на диалог с Кощеем. Внутри всё равно бурлило, словно предчувствие чего-то недоброго, но я старалась держаться уверенно, даже если на самом деле мне не было покоя.
— Поговорить надо. — произнесла я слабо, морщась от алкоголя, который расползался по телу, оставляя за собой некую тяжесть.
Я восстановила дыхание и бросила взгляд на мужчин, которые все еще оценивали меня с любопытством, от чего мне становилось некомфортно. Да и как может быть комфортно среди трех мужчин под градусом, так ещё и девушке.
— Ну говори. — произнес Кощей, его голос звучал тихо, но в нем читалось недовольство. Он вновь прикурил, вдыхая дым, и я ощутила, как в комнате застывает напряжение.
— Наедине. — бросила я, обводя взглядом их лица. Кощей, похоже, прекрасно понимал, что я имею в виду.
Он перевел взгляд на своих друзей, и, судя по его выражению лица, ни за что не выгнал бы их, если бы не возникшее у него любопытство. Кивнув им, чтобы они вышли, он слышал их недовольные возгласы, но к его удивлению, в конце концов, их протесты стихли, и они покинули кухню.
Я пересела на другой стул, чтобы оказаться напротив него, чувствуя, как сердце колотится в ожидании. Он встал, закрыл дверь, и вновь занял свое место, уверенно смотря на меня, как будто это была ловушка, которую я сама же для себя приготовила. Кощей сделал затяжку и пристально изучал мой взгляд.
— Мне нужно сорок рублей. Таких денег у меня нет и мне нужна твоя помощь. Кощей, у тебя ведь всегда деньги водятся, одолжи. Ты последний кто может мне помочь, для меня это вопрос жизни и смерти. — уверенно, но тихо говорила я, стараясь сдержать слезы.
Внутри меня бушевала буря эмоций, но я не могла позволить им вырваться наружу. Я не могла позволить Кощею увидеть, что за моими мольбами скрывается не просто финансовая необходимость, а тревога за жизнь моего брата. Он выдыхал дым от сигарет в воздух, а его глаза вдруг загорелись, словно он долго ждал именно этой просьбы.
Мысли о том, что моя просьба может вызвать в нем интерес, моментально заставили мое сердце забиться быстрее. Но вместе с тем меня терзали сомнения: а какова будет цена этого одолжения? В голове мелькали картинки того, как Кощей может попытаться манипулировать мной, требуя взамен что-то, что я не смогу выполнить. Тем не менее, ситуация не оставляла мне выбора.
Дорогой читатель!
При продолжении прочтения данной главы рекомендую к просушиванию песню:
«Крылья – Наутилус Помпилиус»
— За братика своего переживаешь? Пытаешься спасти? — тихо посмеивался он. Его насмешливый тон раздражал меня даже больше, чем я хотела признать.
За внешней невозмутимостью скрывалась буря эмоций, и злость, разъедающая мое нутро. Меня не волновало, как он относится к моему брату, важно было лишь завершить этот ненавистный разговор и перейти к делу. Я понимала, что это рассказал ему Турбо, но промолчала, сейчас мне важно не высказать всё что я думаю, а получить деньги.
— Кощей, я прошу тебя. Я никогда и ничего у тебя не просила, но сейчас для меня это очень важно. — Его брови слегка поднялись, словно ему приносило удовольствие мои мольбы. Он кивнул головой и вновь затянувшись тихо произнёс.
— Хорошо... Раздевайся.
Меня пронзило ощущение нереальности, словно я оказалась в самом центре кошмара. Кощей, который знал меня с самого детства, теперь требовал от меня нечто непостижимое. И всё из-за сорока рублей. Хотя возможно здесь была и месть моему брату. Сердце колотилось в груди, а разум, перегруженный страхом и паникой, не оставлял места для здравого смысла.
— Кощей, ты же сейчас шутишь? — спросила я, хриплым голосом. Неуверенность и ожидание обрушились на меня, и я почувствовала, как всё тело начинает дрожать.
— Какие шутки? Я тебе сорок рублей, а ты мне свое тело. Всё честно. Или думаешь сорок рублей за твое тело — это слишком дорого? — тихо смеялся он, его нездоровый смех пробирал до мурашек. Я ощутила, как угроза нависла надо мной, и, несмотря на все соблазны разума, одна мысль продолжала биться в голове: спасти брата.
— Раздевайся. — вновь повторил Кощей, закидывая ногу на ногу и потушив сигарету. Его лицо, светящееся холодным спокойствием, навевало на меня тоску. Он пристально смотрел на меня, как хищник на свою жертву. Я знала, что каждый мой шаг, каждое колебание в этой игре может стоить мне многого.
Я встала со стула, готовая наплевать на всё это и сбежать отсюда прямо сейчас. Быть использованной этим мерзким мужчиной? За сорок рублей? Это самое большое унижение и на него я точно не готова. Я сделала шаг к двери, но ноги как будто приросли к полу. Тело непослушно остановилось, и я лишь тяжело дышала, сдерживая свою истерику.
Прикрыв глаза, я старалась успокоить свой пыл, но разум отказывался слушаться, переполненный страхом и отвращением. Мысли словно всё испарились, и внутри меня осталась лишь пустота, как бездна, в которую я могла провалиться с головой.
Моя дрожащая рука потянулась к куртке, медленно её снимая. Коричневая куртка моего брата, упала на пол и в комнате лишь раздалось тихое шуршание. Я всё ещё стояла с закрытыми глазами, но в воображении ярко стоял довольный взгляд Кощея, его самодовольство жгло мне душу.
Пальцы зацепили край моего серого свитера, и медленным движением я снимала его с себя, оставаясь лишь в таком же сером бюстгальтере. Открыв глаза, я увидела, как Кощей, с улыбкой на лице и новой сигаретой в руках, смотрит на меня, наслаждаясь моментом. У меня было ощущение, что всё это — плохой сон, из которого я не могу проснуться.
Желание закричать и плакать захлестывало меня, но вот свитер уже падал на пол, а руки медленно тянулись к ширинке брюк, словно сама реальность хотела немым протестом показать, что нет выхода, и я забыла, как бороться.
Молния брюк мгновенно оказалась расстёгнута, и я медленным движением толкнула брюки, которые тут же упали на пол. Стоя лишь в нижнем белье, перед этим мерзким мужчиной, который улыбался, наслаждаясь моим унижением, я всё надеялась услышать, что не нужно продолжать, но...
— Дальше! — Довольно проговорил он, уже ерзая на стуле от желания моего тела.
Я тяжело дышала, внутри всё сжималось. Каждая капля времени, прожитого на этом месте, казалась мне пыткой. Желание убежать отсюда прямо сейчас не покидало меня. Я хотела раствориться в воздухе, просить прощения у самой себя за то, что делаю сейчас. Но руки словно не слушались меня, лишь отстегнули застёжку моего бюстгальтера, и ткань моментально полетела вниз, оставляя мою грудь оголенной. Кощей сглотнул и внимательно смотрел на меня, ожидая продолжения.
Но спустя мгновение, он встал со своего стула, положив сигарету в пепельницу и сделав шаг ко мне. Его горящие глаза казались мне самыми отвратительными, и всё, что мне хотелось в данный момент, — это вонзить в него что-то острое, чтобы он почувствовал мою внутреннюю боль.
Его рука медленно поднялась, и холодные пальцы коснулись моего оголенного живота. Я слегка вздрогнула — то ли от холода, который пробежал по моему телу, то ли от его мерзких прикосновений. Пальцем он обвел вокруг моей груди и медленно прижал ладонь к животу.
Его улыбка, изогнутая под гримасой злорадства, лишь подчеркивала его опасность. Но ещё больше меня уязвляло то, что я не могла отвести взгляд от него, даже понимая, что это ловушка. Внутри меня поднималось бурное море эмоций — от ярости до отчаяния.
Я чувствовала его запах, запах табака. Он слегка наклонился, его губы почти касались моего уха, когда он прошептал:
— Неужели ты готова к этому? — В его голосе не было ни доли жалости — только самодовольство, заставлявшее меня ощущать себя ещё более уязвимой. Я отвернула голову, и от этого жеста в груди зародилось неприятное сжатие.
Я знала, что он пытается насладиться тем моментом, когда я осознаю своё унижение, и это угнетало меня. Я молчала, хотя ответ был предельно очевиден, но неуместным. Он тихо ухмыльнулся, его рука коснулась моего лица, шершавые пальцы провели по моей щеке. Я вновь резко отвернула голову, стараясь не встречаться с его взглядом, который жадно исследовал каждый сантиметр моего тела. Его слова, произнесенные с горькой насмешкой, звучали как приговор:
— Я готов сделать это, что б отомстить твоему брату и твоим друзьям, которые его поддержали, отшивая меня... — Он неожиданно сглотнул, словно собираясь с мыслями, и продолжал, делая шаг назад, терзающий меня своим холодным присутствием. — Но я уважаю тебя... Слегка. — Добавил он, тихо ухмыльнувшись, взяв в руки сигарету.
Когда он сделал глубокую затяжку, воздух наполнился тяжёлым запахом — смесью табака и его пренебрежения. Я почувствовала, как в глазах наворачиваются слёзы, но упрямая гордость не позволила мне расплакаться при нем.
Он приказал одеться и, громко хлопнув дверью, вышел из кухни, оставив меня наедине с собственными мыслями. Я чертыхнулась про себя, с трудом поднимая вещи и спеша надевала их, пока теплая слеза скользнула по щеке. Внутри меня разгорелись противоречивые чувства: страх, стыд и желание вырваться из этого замкнутого круга.
Я вытирала слезы рукавом своего свитера и распахнула дверь кухни, чтобы как можно скорее убежать от этого кошмара, в котором была пару минут назад. Но возле двери стоял Кощей, его недобрый взгляд пронзал меня до глубины души. Я понимала, что он явно расстроился, что его внутренние принципы или совесть не позволили ему сделать со мной то, что он задумал. В его вытянутой руке мелькнули знакомые купюры — пятьдесят рублей.
Мои глаза распахнулись, я уже грешно стала думать, что посмотрел - потрогал и на этом всё. Оплаты не будет. Однако в его руке лежали деньги, и он тяжело вздохнув сказал:
— Я хоть и зол на него, но рано ему ещё умирать. Я ещё с ним не разобрался. — Его негромкие слова заставили меня застыть. Я молча смотрела на деньги, что лежали у него в руке, не находя в себе смелости взять их.
— Бери уже и уходи. — с нервным напряжением сказал он, вкладывая в мою ладонь деньги. Это было не просто предложение, а скорее команда.
— Спасибо. — Прошептала я и не сказав больше ни слова, вышла из квартиры. Когда захлопнула за собой дверь и оказалась в подъезде, прижалась к холодной стене, и тихо заплакала.
Теперь, когда я находилась вдали от этого кошмара, я осознала, какое унижение стоили мне эти деньги. Вытирая слёзы, я шла по тропе между домами, морозный ветер обдувал мои щеки, а слезы, будто не знавшие конца, бесконечно текли с моих глаз, смешиваясь с холодным дыханием зимы. Каждый шаг отзывался в груди болью, как напоминание о том, что этот вечер навсегда останется в памяти.
Заходя в квартиру, я почувствовала, как напряжение постепенно уходит, и слезы, оставившие следы на моих щеках, наконец, стали только горьким воспоминанием. Вбирая в себя спокойствие, я прислушивалась к разговору на кухне — это были знакомые голоса, но я не могла найти в себе сил сделать шаг вперед.
Боль все еще гудела где-то глубоко внутри, словно тяжелое бремя, которое не давало вздохнуть полной грудью. Мне потребовалось несколько минут, чтобы успокоить дрожь в руках и выровнять быстрое дыхание, прежде чем я решилась на встречу с реальностью.
Заходя на кухню, я сразу встретила на себе взгляд Марата и Диляры, которые тихо о чем-то шептались, но увидев меня Марат тут же подскочил. Он молчал, но по его лицу было ясно у него не мало вопросов о том где я была, сейчас же у него прибавится еще и вопросы где я взяла деньги.
Лёгким движением руки я положила пятьдесят рублей к тем деньгам, что всё ещё лежали на столе, подняв глаза я заметила их взгляды, полные недоумения и объяснения.
— Звоните в больницу, мы собрали полную сумму. — Негромко произнесла я, и не дожидаясь вопросов вышла из кухни, бросая свою куртку на пол возле вешалки. В этот момент мне лишь хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть навсегда и забыть о том, что произошло сегодня.
Я зашла в ванную, и, смотря на себя в зеркало, всю измотанную и бессильную, тихо плакала, закрывая рот рукой, чтобы никто не услышал. Это был момент, когда мир казался слишком тяжелым, и эмоции накрывали с головой.
Мне хотелось кричать, метаться из стороны в сторону, уничтожать всё, что попадётся под руку. Но вместо этого я тихо плакала. Каждый раз, когда я смотрела на своё отражение, мне становилось только больнее, и в этих слезах пряталось вся та боль прошедших дней.
Обернувшись, я заметила ящичек, наполненный различными мелочами. Среди них оказалась тонкая бритва, и, как будто заворожённая, я взяла её в руку. Эта холодная сталь казалась единственным решением в тот момент, когда душа моя разрывалась от страха и печали.
Сняв одежду, я включила горячую воду и ступила под струи. Мысли ускользнули, лишь боль, опустошающая меня изнутри, оставалась единственной верной спутницей. Некоторое время я просто сидела, прислонившись к тёплой плитке, прижав ноги к груди и позволяя слезам смешиваться с каплями воды.
Взгляд упал на бритву, и, не в силах справиться с эмоциями, я медленно приподняла её. Лезвие сияло в тусклом свете ванной комнаты, словно приглашая меня сделать шаг, о котором я никогда бы не подумала. Дыхание стало тяжёлым, в ушах гудело, и я почувствовала, как тёмные мысли уверенно овладевают мной.
Я медленно подносила острое лезвие к синим полоскам своей руки. Боль последних дней убивала меня. Все что мне хотелось – уйти. Но мой разум не давал мне этого сделать и бросив бритву, я вскрикнула, вновь зарыдала, словно вся боль, скапливаемая в течение долгого времени, вырывалась наружу.