Слёзы Бугенвиллеи

   — Мисс! Мисс, подождите, вы забыли ваш ажурный зонтик!

Время — наверное, единственное в своём роде эфемерное явление, имеющее неограниченную, всепокоряющую и абсолютно неопровержимую власть. Стирая с лица земли не только целые поколения, но и память о них, оно в той же мере способно исцелять душевные раны. Подобно горной реке, шлифующей стремительным потоком острые глыбы камней, время с таким же упорством постепенно сглаживает горькие воспоминания до тех пор, пока от них не останется ни следа.

Рано или поздно само течение времени порождает изменения всего и всех на свете, и Хартлей Клементайн не была исключением из этого правила. Память об унизительном происшествии, со временем потеряв свои краски, в итоге и вовсе испарилась из подсознания юной мисс: всего два года назад, казалось, она опять родилась заново, оставив в прошлой жизни все те неурядицы, напрямую связывавшие её с ужасной миссис Бишэм. Именно гувернантка служила вечным напоминанием о подлеце Макэлрое до того самого момента, когда она, собрав саквояж, навсегда покинула пределы Крендерфорд-Хауса, на прощанье наградив Хартлей злобным, полным презрения взором. И, следовательно, с того самого дня всё резко изменилось.

К счастью для Хартлей, ещё тогда в Крендерфорд-Хаусе она видела чету Макэлрой в первый и, казалось, в последний раз: погостив у Клементайнов всего пару дней, они поспешно покинули Ричмонд и больше никогда не возвращались. Образ надменного негодяя Николаса Макэлроя постепенно растворялся в равномерном течении времени, а после того, как мадам Бишэм была уволена, и вовсе исчез из памяти. Двадцатидевятилетняя уроженка лондонского Ист-Энда Китти Пейдж, прибывшая ей на замену, теперь являлась не только наставницей, но и верной компаньонкой Хартли. Юная мисс была более чем уверена в том, что эта прелестная женщина — самое неоценимое вознаграждение за все те страдания, которые ей пришлось вынести за эти долгие годы.

Хартлей Клементайн уже находилась на том возрастном рубеже, когда желания с амбициями захлёстывают разум, жизнь прекрасна, а весь мир, кажется, лежит у ваших ног. В свои почти семнадцать лет девушка, преобразившись чуть ли не до неузнаваемости, приобрела ранее несвойственные ей черты: беспечная, весёлая и в меру чувственная, теперь она, как это казалось на первый взгляд, не слишком уж и отличалась от остальных девиц её сословия.

Хартли, придерживая пальцами подол кружевного муслинового платья, сбежала вниз по ступенькам и остановилась, бросив на Китти выразительный, полный обаяния радостный взгляд.

— Мисс Китти, ну почему мне нельзя хоть единственный раз в полной мере насладиться лучами солнца, не укрываясь от него? В Англии оно и так не частый гость, зачем от него прятаться? — обиженно надув щёчки, Хартлей выпятила нижнюю губу, всем видом демонстрируя своё недовольство.

— Мисс Хартли! Вы ведь прекрасно знаете, что вашей матушке это не понравится, — возразила мисс Пейдж и, не заметив ни единого изменения в выражении лица воспитанницы, тут же продолжила: — Вы что, желаете быть похожей на садовника Эдвардса? Сами небось замечали, что у старика с лицом. Неужто хотите выглядеть неважно на предстоящем балу? Это ведь такое событие, мисс Хартли, подумайте. Будете, как тот скворец в золотую крапинку. Неужели считаете, что кому-то из молодых джентльменов придётся по душе скворец?

— О, мисс Китти... — И так бледная кожа Хартлей стала ещё белее.

— Да, мисс Хартли, там будет очень много мисс вашего возраста. Думаю, если вы ослушаетесь меня, мистер Гарленд даже не посмотрит в вашу сторону, — осмотревшись по сторонам, едва слышно шепнула мисс Китти.

Главное отличие мисс Пейдж от мадам Бишэм было в том, что она никогда не прибегала к телесным наказаниям, добиваясь послушания Хартли посредством возникших между ними доверительных отношений: по её мнению, подобный метод воздействия на сознание юной мисс был намного эффективнее, чем порка, и действовал незамедлительно.

— Давайте сюда зонтик. — Мисс Клементайн, печально вздохнув, протянула руку, на что наставница лишь довольно улыбнулась.

Больше не задерживаясь в холле, они направились к выходу. Оказавшись на улице, Хартли, раскрыв свой белый ажурный зонтик, глубоко вдохнула тёплый майский воздух, наполненный ароматами трав и благоухающих цветов.

— Скажите, мисс, какая же всё-таки чудная погода! — восхитилась мисс Пейдж, но Хартли будто не услышала этих слов: мысли о грядущем бале вновь встревожили её разум, заставляя сжиматься сердце в ожидании предстоящего дебюта.

— Мисс Китти, мне даже не верится, что я наконец-то выйду в свет! — молвила она, блаженно улыбнувшись. — Мисс Миллиган в своих письмах так много поведала мне об этом! Представляете, её кузина, будучи дебютанткой, была представлена ко двору самой королевы!

Мисс Пейдж, ничего не ответив, лишь сдержанно улыбнулась.

— Не дождусь того момента, когда снова смогу её увидеть, — продолжала тараторить Хартлей, мечтательно всматриваясь куда-то вдаль.

Стоит заметить, что чета Миллиган, приходившаяся лорду Джеймсу Клементайну дальними родственниками, наносила ему визит лишь дважды, но даже это не помешало зарождению тёплых дружеских отношений между Хартли и их дочерью Элайзой, всячески поддерживаемых посредством довольно частой переписки.

— Это произойдёт совсем скоро, — молвила мисс Китти, щурясь от ярких лучей солнца. — Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться до оранжереи?

— О да, конечно! Нет более чудного зрелища, чем цветущая бугенвиллея. — Глаза Хартлей восторженно заблестели. — Наверное, в мире нет краше цветов, чем эти. Они воистину прекрасны!

— И даже розы?

— Даже розы! Розы — это слишком банально, — с важным выражением лица заметила Хартли.

Мисс Пейдж лишь мило улыбнулась. Они шли по узкой гравийной дорожке, наслаждаясь лёгким весенним ветерком и пением птиц, которые, затаившись в кустарниках самшита, издавали звонкие трели. Казалось, в этот момент ничто не смогло бы разрушить эту идиллию, кроме взбудораженного юного разума, порождающего все новые и новые мысли.

До оранжереи оставалось лишь несколько шагов, как вдруг Хартли, тяжело вдохнув, внезапно остановилась.

— Что с вами, мисс? — заметив резко побледневшее лицо воспитанницы, встревоженно спросила гувернантка. — Вам нехорошо?

— Всё отлично, мисс Китти... — тревожно скомкав в руке шёлковый платок, пробормотала Хартли и тут же стыдливо опустила глаза. — Мисс Китти, вы ведь никому не скажете о том письме?

— О каком письме? О том, о котором вы поведали мне вчера вечером?

— Да, от мисс Элайзы. Я не могла с вами не поделиться... А вы опять упомянули о мистере Гарленде. Между прочим, уже во второй раз, — недовольно буркнула девушка.

— О нет, моя милая глупышка! Как вы могли так обо мне подумать? — немного возмутившись, произнесла мисс Пейдж. — Я ведь тоже была в вашем возрасте и вполне способна понять ваш пылкий интерес. Только больше никому об этом не говорите: если это дойдёт к леди Клементайн, она этого уж точно не поймёт. Вы ведь не желаете, чтобы она запретила вам вести переписку с леди Элайзой?

— Ни в коем случае, мисс Китти! Я ведь уже не ребёнок и прекрасно знакома с нравами моей приёмной матушки, — с лёгким сарказмом молвила Хартли: спустя несколько лет ей так и не удалось сблизиться с хозяйкой дома.

— Мисс Хартлей! Я запрещаю говорить о леди Клементайн в таком тоне! — строго отрезала женщина, пытаясь приструнить девушку. — Вы начинаете переходить все границы.

— Прошу прощения, — Хартли, на мгновение сделав виноватый вид, опять широко улыбнулась. — Мисс Китти, как же мне не верится! Каждый раз, когда я закрываю глаза, я представляю, как буду вальсировать в своём дивном платье! Как вы думаете, мистер Гарленд пригласит меня на танец?

— О, Хартлей, — закатив глаза вверх, протянула мисс Пейдж. — Вы совсем как дитя!

— Но почему?

— Потому что тешите себя надуманными глупостями. Я даже не удивлюсь, что эта ваша Элайза специально выдумала этого мистера Гарленда, чтобы лишний раз заинтриговать вас и себя позабавить. Хватит, Хартли. Не об этом вам нужно сейчас заботиться — на балу вы должны вести себя безупречно, как подобает настоящей леди, — мисс Китти, утвердительно кивнув, сделала шаг вперёд. — Пойдёмте скорее, у нас не так много времени. Мы ведь зачем-то сюда пришли?

— Да, посмотреть на цветы, — понурив голову, проговорила Хартлей. Голос её в один миг приобрёл подавленный оттенок.

— Вот именно, — едва улыбнулась гувернантка и, схватившись за бронзовую ручку, толкнула полупрозрачную дверь.

* * *

В жизни каждого из нас рано или поздно настаёт тот день, когда в спокойную, размеренную жизнь вихрем врывается что-то дивное, волнительное и будоражащее кровь. То же самое теперь происходило и с Хартли, которая, по своему обыкновению, проводила дни напролёт у окна на втором этаже Крендерфорд-Хауса: она любила там просиживать часами, погрузившись в вымышленный мир очередной книги, наполненной яркими событиями, в реальности обходившими её стороной. Теперь Хартли была вынуждена на время отказаться от столь любимого занятия: в этот волнительный, долгожданный, и по её мнению, многообещающий вечер она должна была выглядеть неотразимо.

— Мисс, прошу, вдохните. Я должна затянуть корсет как можно туже.

— Но мне нечем будет дышать! — недовольно возразила Хартли, вцепившись пальцами в спинку кровати: затягивание корсета было для неё сущей пыткой.

— Вы же знаете, Хартлей, что леди Клементайн это не понравится! А она, наверняка, уже ожидает вас в холле, — взволнованно проговорила горничная. — Вы теперь не маленькая девочка, мисс, хватит капризничать. Вы должны выглядеть безупречно!

— Я не капризничаю! — возмутилась мисс Клементайн, но тут же умолкла: горничная дёрнула за шнурки корсета так сильно, что у Хартли, казалось, вырвался весь воздух из груди. Поморщившись, она едва слышно хныкнула: корсет больно сдавливал рёбра, подчёркивая тонкую девичью талию.

— О мисс Клементайн, теперь вы и вправду как милый ангелок, сошедший к нам с небес! — наконец-то облачив девушку в платье, горничная восхищённо хлопнула в ладоши. — Ну просто загляденье!

Хартли, пытаясь подавить своё любопытство, медленно прошла к большому зеркалу с роскошной, покрытой сусальным золотом, витиеватой рамой. От увиденного волнение сковало её с новой силой, дыхание стало сбивчивым, а щёки покрылись лихорадочным румянцем. Повернувшись боком, Хартлей, не переставая любоваться своим отражением, едва приподнялась на носочки, оглядывая себя с ног до головы.

— Это разве могу быть я? — смущённо пискнула она, едва поглаживая нежную ткань из воздушного газа, струившуюся мягкими складками и ниспадая до самого пола.

— Такой тонкой талии, как у вас, мисс, наверное, во всём Лондоне днём с огнём не сыщешь!

Пытаясь не обращать внимания на чрезмерно болтливую прислугу, Хартли отошла от зеркала: да, выглядела она воистину изящней, чем когда-либо. Подойдя к двери, она обернулась, бросив растерянный взор на улыбающуюся горничную.

— Ну же мисс, не заставляйте леди Клементайн ждать вас. Гости прибудут с минуты на минуту!

Едва собрав по крупицам былую уверенность, Хартлей покинула комнату и направилась вдоль по коридору, к парадной лестнице. Прежде строгий и молчаливый Крендерфорд-Хаус теперь словно ожил: со всех сторон доносился суетливый топот прислуги, которая, заканчивая с приготовлениями, даже не пыталась скрыться с глаз мимо проходящих господ. Холл, украшенный множеством разнообразных цветов, теперь напоминал цветущий сад, а мраморный пол, натёртый до зеркального блеска, отражал в себе свет громадной люстры на потолке, этим лишь подчёркивая великолепное убранство особняка. Аккуратно придерживая подол нового платья, Хартли спустилась по лестнице. В один миг её взгляд приобрёл напряжённый характер: застыв на месте, она почувствовала, как по спине побежала мелкая противная дрожь.

— Хартлей! — властный тон леди Клементайн тут же привёл девушку в чувства. — Подойди.

Хартли, сменив тревожную маску на радостную напускную улыбку, тут же подошла к Маргарет, в одночасье продолжая борьбу с внутренним оцепенением: наверное, леди Клементайн была единственной женщиной в этом доме, к которой Хартлей не испытывала ничего, кроме непреодолимого страха.

— Ты опоздала, Хартлей, — едва слышно прошипела Маргарет. — На целых двадцать минут. Ты не думала, что о тебе подумают только что прибывшие гости? Сколько лет прошло, а ты до сих пор не избавилась от своих дурных манер!

— Простите, леди Клементайн, — опустив глаза, сквозь зубы процедила Хартли. — Этого больше не повторится.

— Сколько раз я говорила тебе называть меня матушкой? — рассерженно отрезала та. — Тебе немедленно стоит объясниться! А иначе я отправлю тебя в твою комнату, и ты просидишь там до самого конца. Этого ли ты желаешь?

— Я... Я не могла отыскать своё жемчужное ожерелье... — соврала Хартлей, нервно сжимая пальцами ткань платья.

— Всё, хватит, — заметив открывшуюся дверь, приказала Маргарет. — Соберись немедленно и не забывай улыбаться. — Она тут же перевела взгляд на вошедшую пожилую пару. — Оу, леди Пилсни и господин Пилсни! Мы как никогда рады приветствовать вас в нашем доме!

Пара в ответ на такое радушное приветствие лишь сдержанно кивнула.

— Позвольте представить вам нашу племянницу мисс Хартлей Клементайн.

Хартли, уловив на себе сверлящий взор Маргарет, сделала плавный элегантный книксен.

— Мы очень рады знакомству, мисс, — мужчина, закончив приветствие лёгким поклоном головы, вместе с супругой поспешил удалиться в глубь зала.

Гости прибывали один за другим, приветствовали их и тут же проходили мимо; пальцы Хартли слегка подрагивали от едва сдерживаемого волнения: внезапно вспомнив о письме и о таинственном мистере Гарленде, она стала тайком поглядывать на лица молодых джентльменов, мысленно сравнивая их с вымышленным образом галантного и представительного молодого человека. Как это ни было прискорбно, но никого с фамилией Гарленд ей так и не довелось встретить, но вскоре лёгкое разочарование сменилось восторженной эйфорией: визит Элайзы Миллиган, показавшейся с родителями на пороге, являлся для Хартли более чем долгожданным.

— Хартли! — радостно воскликнула Элайза, тут же поймав на себе укоризненный взгляд миссис Миллиган, довольно-таки вычурно одетой и экстравагантной женщины.

Глаза Хартли радостно засияли; поприветствовав старших членов семейства, она шагнула навстречу подруге, чтобы обменяться радушными объятиями.

— Я так рада тебя видеть... — радостно улыбнувшись, шепнула она на ухо Элайзе.

Леди Маргарет, поприветствовав господ и слабо улыбнувшись, бросила взгляд на дворецкого, который, сделав в гостевой книжечке последнюю пометку, закрыл её и тут же спрятал во внутренний карман сюртука.

— Все господа уже здесь, поэтому можешь ступать вместе с мисс Миллиган.

Услышав сухую, но такую долгожданную фразу, Хартлей радостно улыбнулась.

— Ну же, пойдём скорее, — взяв Хартлей за руку, молвила Элайза, с любопытством поглядывая по сторонам.

Девушки, подобно бабочкам, впорхнули в зал, восторженно оглядевшись. Прежде Хартли никогда не доводилось видеть такого огромного скопления леди и джентльменов. Женщины пестрели дорогими и изысканными нарядами, тем временем как юные девушки были одеты в платья поскромнее: для многих из них это был первый выход в свет, и выглядеть им полагалось соответственно. Теперь гостиный зал для танцев освещался дополнительно: везде, где только можно, у стен были расставлены дополнительные подсвечники, чтобы ни одно лицо не могло скрыться в темноте.

Для Элайзы этот бал был уже четвёртым, поэтому чувствовала она себя намного уверенней, чем Хартлей, которая, присев на краешек софы и скованно улыбаясь, несмело поглядывала на гостей, словно зверёк, оказавшийся на воле после долгого заточения в клетке. И всё же, даже сейчас, в компании своей подруги, она продолжала ощущать на себе острый взгляд стоящей неподалёку приёмной матери, который действовал на неё подобно верёвке, что, больно сдавив шею, не давала свободно дышать.

— Ты даже не представляешь, сколько я тебе всего должна рассказать, — проговорила мисс Миллиган, поправляя пышные локоны русых волос. — И, я уверена, что ты будешь заинтригована.

— Опять что-то о мистере Гарленде? — пытаясь побороть явное смущение, едва выдавила из себя Хартли.

— Неужели мистер Гарленд всё-таки заинтересовал тебя? — Элайза, прищурив свои карие глаза, хитро улыбнулась.

— Совсем нет! — возразила мисс Клементайн, исподлобья взглянув на подругу. — Как он может заинтересовать меня, если я его ни разу не видела?

— Как же так? Разве тебя не представили? — Тонкие брови мисс Миллиган удивлённо поползли вверх.

— Нет... Наверное, его не было в списке приглашённых. — Голос Хартли звучал разочарованно, но всё же она допускала мысль, что, вероятно, могла кое-что пропустить.

— Не может этого быть. Он, наверняка, должен быть здесь. — Элайза, кивнув головой, принялась рыскать глазами по залу. — О боже милостивый...

— Элайза, что произошло?

— Здесь миссис Салливан, — понизив тон, шепнула девушка и тут же прикрыла рот ладонью.

— Миссис... Кто?

— Вон та женщина в платье цвета пожухлой листвы. Миссис Салливан. Она пришла со своим новым мужем.

Хартли недоумевала: она никак не могла понять, почему эта леди так взволновала её подругу.

— Элайза... — Хартлей хотела задать вопрос, но тут же была перебита.

— Боже милостивый, это ведь такой позор... Второй брак! Это немыслимо! Как она после такого осмеливается появляться в высшем обществе? — возмущённо тараторила Элайза, искоса поглядывая на стоящую поодаль чету средних лет, ведущую беседу в небольшой компании таких же леди и джентльменов. — Наверняка, если бы не её новый муж, мистер Торнтон, её бы больше никогда не приняли ни в одном приличном доме! А он, как мне известно, очень богатый и влиятельный... Какой скандал!

— Какой скандал? — Хартлей всё ещё продолжала находиться в замешательстве.

— Миссис Салливан ушла от мистера Салливана к мистеру Торнтону. Судачат, что она изменила ему. Это ведь сродни преступлению! Как она могла решиться на такое?

— А если она никогда не любила своего мужа или он с ней плохо обходился? — Мисс Клементайн, нахмурившись, взглянула на Эльзу, продолжавшую негодовать.

— О нет, Хартли! Она ведь женщина! И какого бы мужа ей не послал Господь, она должна обладать смиренным нравом и быть терпеливой к нему, потому что так велено судьбой. Так или иначе, она уже опорочила саму себя в глазах общества...

Хартли, ничего не промолвив в ответ, едва сдержалась, чтобы не усмехнуться: на самом же деле она восхищалась миссис Салливан, которая, неглижируя предрассудками и не боясь быть осуждённой, нашла в себе силы избавиться от оков условностей, бросив вызов целому миру.

Вскоре бал был объявлен открытым, и в зале заиграл оркестр.

— Элайза, я сейчас умру от волнения, — протянула Хартлей, приняв во внимание то, как джентльмены оживлённо начали приглашать на танец присутствующих дам. — Я ещё ни разу не танцевала... Боюсь, я буду выглядеть неуклюже, как эта... Эм... Кто это?

— Хартли, ради всего святого, прекрати, — подавив смешок, ответила мисс Миллиган: полная леди в пышном розовом платье выглядела действительно забавно. — Я не знаю, но вот кое-кто, — девушка перевела взгляд, — он... Он смотрит прямо на тебя, милая.

Хартлей, нервно заёрзав на кресле, бросилась искать глазами того, о ком упомянула подруга, продолжавшая весело улыбаться. Странные ощущения тут же овладели ею. В один миг она вспомнила о том, как ещё совсем недавно мечтала предаться плавному ритму танца, но теперь дела обстояли иначе: её решительность, подобно разорвавшемуся ожерелью, рассыпалась на мелкие бусинки, которые вмиг затерялись в высокой луговой траве. Хартли испытывала некое подобие страха вперемешку с жутким стеснением. Гадкие мысли о том, что она споткнётся во время танца или наступит на подол юбки, одна за другой прокрадывались в голову, мешая взять себя в руки — мисс Клементайн на секунду зажмурилась, но когда она снова открыла глаза, то увидела то, что заставило её вздрогнуть всем телом.

Сердце пропустило удар, а кровь в один миг отхлынула от её лица. Сделавшись белее простыни, она неподвижно смотрела в сторону игравших музыкантов. Всего в пару шагов от них, чинно попивая марсалу из хрустального бокала, стоял высокий молодой человек в дорогом фраке. Во всём его внешнем виде, в его манерах, в его неспешных, медленных движениях читалась надменная, но оттого не менее притягательная авантажность. У него была безупречная, воистину офицерская выправка — никакой расхлябанности, только собранность, строгость, высокомерие и претенциозность. Сделав очередной глоток вина, он грациозно повернул голову: высокий благородный лоб, аккуратно уложенные назад тёмно-каштановые волосы, миндалевидные, с пронзающим взором глаза — один лишь их вид тут же воскресил в памяти Хартли то, о чём бы она, казалось, забыла уже навсегда.

— Могу я иметь честь пригласить вас на танец?

Хартли нахмурилась, сидя неподвижно и словно не замечая внезапно возникшего перед ней светловолосого джентльмена.

— Мисс?

— Хартлей? — Элайза наблюдала за этой немой сценой с удивлением и лёгким любопытством.

— Да, — словно очнувшись ото сна, молвила Хартли, и, кивнув, тут же протянула руку.