Глава 21
Последний выходной перед закрытием смены.
Обычно в этот день все пытались успеть все то, что не успели сделать за три недели. По планам мы должны были с Лизкой проснуться рано утром и сбежать из лагеря до самого позднего вечера. Но эти планы нарушил симпатичный и любимый вожатый из соседнего отряда. И я совсем не была этому против.
Я проснулась практически с рассветом, потому что предвкушение будоражило все внутри. Матвей сказал, что это будет наше самое первое и самое настоящее свидание. День, посвященный только нам двоим. Я совсем не знала, что он задумал, но с нетерпением этого ждала. Поэтому, предвкушая этот волшебный день, я начала собираться.
Погода, как будто понимая, какой важный сегодня предстоял день, улучшилась, вернув чистое и ясное небо с ярким солнцем.
Внутри я чувствовала невероятную легкость. День еще не начался, а улыбка уже не сходила с моего лица.
Сегодня хотелось быть очень красивой и особенной. И новое платье, купленное в начале смены, идеально для этого подходило. Рука потянулась за косметичкой, но, взглянув на себя в зеркало, стоящее на подоконнике, я замерла. Проведя почти три недели под жарким солнцем, кожа приобрела блестящий бронзовый оттенок, с которым мои голубые глаза выглядели еще ярче. А светлые волосы, что даже на утреннем солнце отливали золотом, рассыпались по плечам в естественной волне.
И тут я поняла, что мне не нужна сегодня косметика. Природа и любовь уже постарались, придавая и блеска глазам, и сияния улыбке.
− Ты вся светишься, − тоже заметив это, сказала Лизка.
Еще шире улыбнувшись, я продолжила собираться.
− Мира, − позвала меня подруга. − Я очень рада за тебя, за вас двоих. Но.. все же я переживаю..
− Сегодня, − уверенно ответила я, беря ее за руки, − сегодня день только для нас двоих. И сегодня мы обо всем поговорим. Слишком тяжело носить это все в себе.
Я действительно чувствовала себя очень счастливой. И не была готова расставаться с этим.
Набираться смелости это не значит стать смелым. Взять и обо всем поговорить вопреки всем страхам и тревогам – вот смелость. А более подходящего дня, чем сегодня, уже не будет.
Завтра закончится смена, а через два дня я уеду. Мы и так живем с Матвеем в разных городах, поэтому расставаться на неопределенный срок с грузом на душе будет еще тяжелее.
Я верила в нас, в наши чувства, а значит мы сможем найти решение и все сохранить.
В дверь нашей комнаты постучались. И я знала, кто стоит за ней.
Открыв дверь, я встретилась взглядом с Матвеем. Он, кажется, хотел что-то сказать, но, оглядев меня с ног до головы, забыл об этом. Его взгляд был полон восхищения и теплоты. Я даже увидела в них легкую панику, вызванную его растерянностью.
Я улыбнулась, смутившись, но при этом внутри почувствовала удовольствие от того, что лишила Матвея дара речи.
− Привет, − первая заговорила я.
Матвей встряхнулся, прогоняя приятное наваждение.
− Привет, − все еще приходя в себя, ответил он. − Ты.. ты очень красивая.
Матвей потянулся ко мне, обвивая руками за талию, и наклонил, даря неспешный утренний поцелуй.
− Ты тоже, − вернула ему комплимент я.
Матвей и сам выглядел потрясающе. Светлые брюки и рубашка приятно гармонировали с его бронзовым оттенком кожи, а к его небрежным и еще немного влажным темным волосам так и хотелось прикоснуться.
Все еще не отпуская меня из своих объятий, он сказал:
− Я хотел попросить тебя захватить с собой купальник.
− Купальник? − Удивилась я. − Зачем?
Матвей лишь хитро мне подмигнул и, поцеловав меня в щеку, скрылся у себя в комнате.
Растерянная, я увернулась в комнату, думая, зачем нам купальник. Матвей знал, что я не люблю купаться в море. Но купаться ведь можно не только в море, но и в бассейне, и в аквапарке. Или мы просто будем загорать? Теряясь в догадках, но доверившись Матвею, я все же надела купальник.
Закончив собираться, мы встретились с Матвеем в холле и, переплетя руки, отправились в свой совместный выходной.
Первым делом Матвей повел меня завтракать. Мы пришли в небольшое кафе, только зайдя в которое, я сразу увидела нужный для нас стол. На террасе с видом, открывающимся на море, стоял столик с белой скатертью и вазой, заполненной такими же белыми ромашками. Казалось, что это была картинка из пинтерест. Но в жизни все было невероятно красиво.
Официант проводил нас за столик и пожелал приятного аппетита.
Матвей отодвинул для меня стул и помог сесть, а после чего сел напротив меня. Я все еще продолжала смотреть по сторонам и наслаждаться атмосферой и обстановкой, а Матвей все это время смотрел только на меня.
− Ты подготовился, − все еще восхищалась я.
− Все для тебя, − ответил он, беря меня за руку.
Нам принесли наш завтрак, что Матвей заказал заранее. Для себя он взял кашу с фруктами и чай, а для меня еще и оладушки с нутеллой и кофе с молоком.
− Ты помнишь, что я люблю, − не верила своим глазам я.
От его внимания и заботы меня поглотила нежность.
− Ты всегда была сладкоежкой, − улыбнулся он. − Если твой день прошел без шоколадки, значит это был плохой день.
Я засмеялась. Он был прав. Я всегда была зависима от сладкого. Поездка в лагерь в детстве иногда казалась пыткой из-за того, что конфеты были в ограниченном доступе.
− Я помню, что мама всегда собирала для меня в лагерь конфеты, − вернулась в детство я. − И их было так много, что они и к концу смены не заканчивались. Это было настоящее блаженство.
− На самом деле, − заерзал на месте Матвей, привлекая мое внимание, − твои конфеты никогда не заканчивались потому, что это я их подкладывал в твой ящик.
− Что?
Я замерла, услышав его. Но как?
− Вспомни, − продолжил Матвей, − на первой смене у тебя слишком быстро закончились твои конфеты, и ты была этим недовольна до самого конца. А на следующий год я привез их с собой и постепенно подкладывал к тебе.
Матвей пожал плечами, стараясь казаться спокойным, но я увидела, как на его щеках появился румянец.
В горле встал ком. Все это время я думала о щедрости мамы, которая заботилась о том, чтобы я не грустила в лагере, а это всегда был Матвей. Мне все это казалось нереальным. Но как все это могло быть, если мы уже тогда друг друга ненавидели?
И тут я поняла..
− То есть ты уже тогда, − запнулась я.
− Любил тебя? − Озвучил мои слова Матвей. − Да. Влюбился с первого взгляда. А потом из ниоткуда началась отрядная неприязнь, а и так непростые чувства подростка стали сложнее.
Не может быть..
− Я думала, ты ненавидел меня.
− Никогда. − Уверенно ответил Матвей, протянув свою руку через стол и сжав мою. − Я злился на то, что это ты ненавидела меня. Поэтому и вел себя так, привлекая твое внимание.
− Я не, − снова запнулась я, и из меня вырвался смешок. − Боже.. этот подростковый возраст. Мы оба своеобразно показывали друг другу свою симпатию. Мы друг друга стоим.
Любовь в подростковом возрасте сложная и порой жестокая. Ты не только учишься любить, но и познаешь все, что чувствуешь внутри.
Матвей тепло засмеялся.
− Согласись, мы идеальная пара, − подмигнул он, заставляя и меня улыбнуться.
И мы продолжили завтракать.
Услышанное все еще не укладывалось в моей голове. Вроде банальный сюжет, как бы сказала Лизка, но в то же время сложный. Но может все происходило так, как и должно было быть в силу возраста? Узнать ответ сейчас будет достаточно трудно, да и он прошлого не изменит.
После сладкого завтрака, который увеличил количество эндорфина в крови, снова взявшись за руки, мы покинули кафе. Я все еще пыталась выяснить у Матвея, что он задумал, но ответом мне было, что это сюрприз.
Мы медленно прогуливались по улицам города, прячась в тени деревьев от солнца. Спустя какое-то время мы подошли к той части, где как раз мог понадобиться купальник.
Еще не было двенадцати дня, а на пляже уже было не протолкнуться. Матвей шел впереди, держа меня за руку и ведя за собой. Мы шли в самый дальний уголок, где находился частный пляж, так как там было меньше людей.
Добравшись до нужно места, я не смогла сдержать восхищенное «ах». Здесь действительно было немноголюдно. Теплый песок щекотал ступни, а спокойное море, отливающее синевой на солнце, приковывало к себе взгляд.
Пока я любовалась окрестностями, Матвей уже обустроил для нас место. Расстелив плед, он ждал только меня.
− Я надеялся уговорить тебя поплавать со мной, − сказал он.
Я шумно выдохнула.
− Какой тяжелый вздох, − притянул меня к себе он.
− Ты же знаешь, что я не люблю купаться, − надув губы и надеясь, что он меня простит, сказала я. − Я бы просто помочила ножки и понаблюдала бы за тобой.
Матвей, все еще нахмурившись, смотрел на меня, а я невинно хлопала ресницами.
− Хорошо, − подозрительно быстро согласился он.
Но от того, что Матвей начал делать дальше, у меня перехватило дыхание. Залившись краской, я отвернулась от него в тот момент, когда он снял с себя рубашку.
Боже, какая глупая реакция. Я столько дней видела его на пляже, что уже должна была привыкнуть к такому. Но сейчас, когда он стал моим парнем, видеть его без одежды казалось более интимным.
Но не смотреть на него в этот момент у меня не получалось. Я повернулась, а Матвей уже избавился от одежды, оставшись в одних плавках, что плотно сидели на его сильных бедрах. От вида его рельефного и загорелого тела мое сердце на секунду замерло и тут же пустилось в галоп. Жар разлился по всему моему телу.
Матвей выглядел как греческий бог, если не лучше.
Встретившись с ним глазами, я смутилась еще больше. Пока я без стеснения разглядывала его, Матвей все это время довольно улыбался. Он знал, что мне нравилось то, что я видела перед собой.
− Присоединишься ко мне?
От его низкого голоса внизу живота завязался узел, а колени были готовы подогнуться.
Не отрывая своих глаз от его, я начала снимать с себя платье. И, избавившись от него, я осталась в одном купальнике и увидела, как тяжело сглотнул Матвей. Он смотрел на меня тем же голодным взглядом, что и я на него минутой ранее. Теперь уже довольно улыбалась я.
Матвей шагнул ко мне, опуская руки на мою голую талию, вызвав мурашки. Моя грудь тяжело поднималась в унисон с его. Избавившись от одежды, хоть и не полностью, но мы стали намного ближе друг к другу. Матвей наклонился ко мне. Я закрыла глаза, приоткрыв губы, но вместо поцелуя услышала:
− Теперь можно идти купаться.
Я не успела среагировать, как Матвей поднял меня и закинул к себе на плечо, побежав в сторону моря.
− Матвей! Нет! Пусти меня!
Я визжала и брыкалась, колотя его по спине. Хотела, чтобы он поставил меня обратно на землю, но Матвей не реагировал на мои просьбы.
Обернувшись, я увидела, что до моря осталось несколько метров. Глаза широко раскрылись в панике. Но я не успела ничего произнести, как с головой погрузилась под воду.
Вынырнув, я кашляла и пыталась убрать с глаз мокрые волосы. Довольный и такой же мокрый Матвей находился рядом. От того, насколько весело ему все это было, я разозлилась еще больше.
− Ты! − Чуть ли зарычала я и бросилась на него, но Матвей ловко увернулся от моей хватки.
А дальше началась настоящая водная битва. Я гонялась за Матвеем, все еще надеясь ему отомстить. Все еще злясь, я пыталась поймать его, но совсем скоро его игривое настроение начало передаваться и мне.
Мы гонялись и брызгались, словно дети, обещая друг другу расправу. Вода искрилась на солнце, а каждый брызг был наполнен чувством полного счастья и беззаботности. Смех сопровождал каждое наше движение.
Море замедляло мое бегство от Матвея. Настигнув меня со спины, он схватил меня за руку и притянул к своей груди.
− Не сбежишь, − пытаясь отдышаться, произнес Матвей.
− Я и не пыталась, − игриво сказала я.
Матвей фыркнул и наклонился за поцелуем. Вкус его соленых от моря губ стал стал моим самым любимым. Повиснув на Матвее как обезьянка, я укусила его за нижнюю губу и отстранилась.
− Больше так не делай, − попросила я.
− Тебе же понравилось, − нахмурился он.
Я улыбнулась.
− Понравилось. Но в следующий раз я утоплю тебя.
− От твоих рук нестрашно.
И он вновь поцеловал меня.
Я все еще висела на Матвее, а он вынес нас из моря, чтобы греться на солнышке.
Расположившись на покрывале, я потянулась к сумочке, чтобы достать солнцезащитный крем. Я передала его Матвею, попросив намазать мне спинку. Его теплая ладонь и прохладный крем, соприкоснувшись с моим плечом, вызвали волну мурашек. Он аккуратными и тщательными движениями втирал крем, не пропуская ни одного не защищенного участка. Его внимание и забота в который раз заставляли мое сердце биться чаще.
Когда Матвей закончил, он наклонился и поцеловал меня в изгиб шеи. Тихий стон вырвался из груди, и я улыбнулась, ощутив блаженство.
Мы еще какое-то время провели на пляже. Греясь под лучами летнего черноморского солнца, я лежала на груди Матвея, выводя на ней пальцами узоры. Закрыв глаза солнцезащитными очками и подложив руку под голову, Матвей второй рукой делал то же самое на моем плече.
− В следующем году я сделаю все, чтобы ты чаще купалась в море, − произнес Матвей.
− А мы в следующем году едем в лагерь? − Игриво спросила я.
От перспективы поехать с ним следующим летом внутри все зажглось.
− Если не в лагерь, то просто на море, − ответил он.
− Ну, − удобнее на его груди устроилась я, − я думала съездить в лагерь в горах.
− В горах? − Удивился Матвей. − Горы так горы.
− Ты серьезно готов ехать со мной? − Встала с его плеча я, убирая его очки.
− Конечно. Ты застряла со мной надолго, Макеева. Куда ты – туда и я, − уверенно ответил он.
Внутри расцвели нежность и любовь. От того, насколько он был серьезен в своих намерениях и уверен в нас, я почувствовала в уголках глаз собирающиеся слезы.
− Я люблю тебя, − прошептала ему в губы я.
− Я люблю тебя, − ответил он, подкрепляя слова поцелуем.
Перевернув меня на спину, Матвей удобно устроился между моих бедер, оказавшись еще ближе ко мне. Его руки мягкие, но властные блуждали по моему телу, заставляя каждую клеточку гореть.
Мы оба потерялись в этом миге, забыв о суете пляжа, о солнце, о всех беспокойствах. Его руки скользнули к моей талии, прижимая меня ближе, заставляя сердце стучать в такт нашему дыханию.
Его губы стали спускаться по моей шее, и я почувствовала, как все вокруг начинает растворяться. Это была не просто страсть, это была любовь, был момент единения, когда два человека становятся одним целым.
Мы бы и не отрывались друг от друга. Но, услышав голоса приближающихся людей, Матвей первый оторвался от меня. Он вновь лег на спину, притягивая меня в свои объятия.
Время рядом с ним текло лениво, но в то же время и незаметно. Я смаковала каждую минуту, каждый взгляд и прикосновение. Каждую его улыбку.
После пляжа мы отправились в центр города на обед. В шуме голосов посетителей я слышала только Матвея. Он не уставал придумывать идеи, как уговорить меня еще раз окунуться в море. Я хмурилась, надувала губы и оставалась непреклонной. Я знала, что Матвей шутил, его просто забавляла моя реакция.
Мы гуляли и наслаждались этим днем. Ели мороженое на лавочке в парке. Снова дурачились как дети, увидев напольный фонтан. Обсуждали все на свете. И много-много целовались.
Казалось, придумать свидания идеальнее уже было невозможно.
Переломный момент наступил, когда над морем стал розоветь закат. Нагулявшись по городу вдоволь, мы снова отправились на пляж. Я сняла босоножки, погружая ноги в мягкий песок, и уже хотела взять их, как Матвей меня опередил и зашагал дальше.
Стоит ли еще что-то говорить о том, какой он джентльмен?
Догнав его и переплетя руки, мы не спеша продолжили идти по самой кромке воды.
Мы молчали, держась за руки. Слова здесь были излишни. Нас просто переполняли чувства. Мы шли, смущенно и игриво переглядываясь и улыбаясь друг другу.
Именно сейчас, полностью ощутив счастье и блаженство, я отпустила все тревоги и страхи. Мы с Матвеем любим друг друга, а значит нет ничего такого, чего бы мы не смогли решить.
Я остановилась, от чего Матвей тоже замер. Он обернулся, нахмурившись в недоумении.
− Матвей, − заговорила я, сжимая крепче его руку, − я должна тебе кое-что сказать.
Я заметила, как Матвей немного напрягся.
− О том, почему ты ходишь несколько дней задумчивая?
Кивнув, я вновь почувствовала укол вины внутри.
Видя, что я нервничаю, Матвей в ответ сжал мою руку, придавая мне уверенности. Почувствовав его поддержку, я сделала глубокий вдох и заговорила.
− Прошлое. Я бы хотела узнать, что же на самом деле произошло на последней смене.
Сказала. Я наконец-то сказала это.
Затаив дыхание, я ждала ответа Матвея. Сначала он хмурился, а потом его лицо смягчилось. Заключив мое лицо в свои ладони, он соприкоснулся своим лбом с моим.
− Вот, что не давало тебе покоя, − тихо произнес он, гладя большими пальцами мои щеки. − Прошлое и меня долго не отпускало. Но сейчас, когда ты рядом, меня волнует только настоящее и будущее с тобой.
Я замерла, слушая его и чувствуя, как внутри все светлеет от надежды, что мы через все пройдем.
− Поэтому, − продолжил он, − я давно простил тебя. Произошедшее больше не имеет значения.
Воздух покинул легкие. Я нахмурилась, отстранившись от чего, чем вызвала на лице Матвея недоумение.
− Простил? − Не своим голосом произнесла я.
За что он меня простил?
− Да, − уверенно ответил он.
− Нет, Матвей, − сказала я, отступая от него на шаг. − Это я должна тебя прощать.
Теперь уже нахмурился он. Он что, правда не понимал? Не помнил?
Надежда, что стала расцветать в груди, покрылась трещинами.
− Это ведь ты на моих глазах поцеловал Машу и сказал, что между нами была лишь игра в пользу твоего отряда, − дрожащим голосом произнесла я.
Глаза Матвея потемнели, когда и он мысленно вернулся в тот день. Я увидела, как на его челюсти заходили желваки. Он злился?
− Но это ты сказала, что целоваться со мной противно. Что ждешь, когда все закончится.
Меня как будто окатило холодной водой. Именно таким был его голос. Холодным. Я раскрывала рот, как выброшенная на берег рыба, и не понимала, о чем он говорил.
− Я не могла..
− Вспомни, − все тем же голосом продолжи он, − это был твой разговор с Лизой и другими девочками из отряда в тот финальный день.
Я судорожно вспоминала тот последний день, в тысячный раз раскладывая его по полочкам. И тут я поняла, какой разговор Матвей имел в виду..
От осознания я закрыла глаза. Матвей рядом хмыкнул, поняв, что я вспомнила.
Я никогда не обращала внимание на этот разговор с того дня, когда пыталась понять произошедшее, потому что не считала его важным.
− То, что я тогда сказала, не было адресовано тебе, − сдерживая дрожь и слезы сказала я. − Девочки действительно тогда у меня спросили, каково целоваться с тобой. И знаешь, что я им ответила? Потрясающе. Я ответила им, что поцелуй с тобой слаще, чем мой любимый шоколад.
Матвей застыл.
− А то, что ты услышал, было про моего одноклассника, который ухаживал за мной тогда в школе.
Я горько рассмеялась, отвернувшись от него. Я ожидала совсем другой правды. Но та, что я услышала, оказалась больнее. В груди разрастался ком, давящий на сердце и легкие. Я чувствовала, как заштопанные внутри шрамы, стали вновь кровоточить.
Матвей молчал, смотря нахмуренным взглядом себе под ноги. Даже так я видела в его глаза все стадии принятия и осознания. От этого внутри мне стало еще больше горько.
Вместе того, чтобы просто поговорить со мной, он..
Нет. Я сделала рваный вдох, смаргивая слезы. Я больше не хочу вспоминать тот день. Я узнала правду. Мне достаточно.
− Мира, − послышался голос Матвея.
Сквозь слезы я видела его сожаление и растерянность. Он сделал шаг ко мне, а я отшатнулась от него.
− Ты столько лет, − глотая слезы, сказала я, − винил меня, а я все это время думала, что ты действительно просто играл со мной.
− Мира, − подошел ко мне Матвей, беря мои руки в свои. В его голосе слышалась дрожь. − Прости меня, прости. Не подумав, я причинил тебе ужасную боль, обвинив в том, чего ты не делала. Прости меня. Я все исправлю..
Он целовал мои руки и просил прощения, говоря, что все исправит. Я не смотрела на него. Я чувствовала, как внутри все разрывалось от боли.
− Как тебе доверять.. после такого, − прошептала я, высвобождая свои руки из его.
Матвей отшатнулся от меня, как будто я его ударила. Хотя мои слова и правда были похожи на пощечину. Я видела в его глазах боль и сожаление. Видела его переживания. Но никак не отреагировала.
Я забрала свои босоножки и сумочку и направилась от него в противоположную сторону.
Он звал меня. Его голос почти сорвался. Но я не обернулась. Я все глубже погружалась в себя, чувствуя, как по щекам градом льются слезы.
Я давно простила его за тот поцелуй с другой. Я просто хотела знать, почему он так сделал. Узнала. И вот, что получила.
Казалось, что главное отличие нас сейчас от нас подростков это то, что за столько лет мы должны были повзрослеть. Пройдя взлеты и падения, обжигаясь и радуясь, должны были сделать выводы. Должны были научиться разговаривать друг с другом.
Но оказалось, что мы все еще остаемся глупыми подростками. Любовь делает нас наивными и уязвимыми. И вместо того, чтобы быть умными и просто поговорить друг с другом, мы перекладываем вину и обиды, защищая себя.
И вот, к чему привело наше молчание и утаивание.
К разбитому сердцу. Снова..
На ватных ногах и, не разбирая дороги от слез, я добралась до комнаты в лагере так, что меня никто не увидел. Закрыв за собой дверь, я услышала не терпеливый и радостный голос подруги, что интересовалась, как прошло свидание. Когда я обернулась к ней, Лизка застыла. Я увидела, как она начала переживать.
Не говоря больше ни слова, Лизка подбежала ко мне и заключила в свои крепкие объятия. И только оказавшись в них, я сильнее расплакалась у нее на плече.