Глава 18. Переродки.
Pov Катон
Открываю глаза ранним утром, не спится. Посылаю взгляд на небо и тут же получаю еду, уверен, что спонсоры сейчас горюют по Мирте. Я до сих пор верю, что способен на победу, но позволит ли душа мне выйграть? Решаю посмотреть содержимое рюкзака, который предназначался мне и Джонс. Вытаскиваю две кольчуги, одна хорошо сядет на меня, а другая была для напарницы. С такой вещью ни одна стрела не пробьет. Натягиваю свою кольчугу, а Миртину оставляю в рюкзаке. Прикрепляю сикиру погибшего Цепа к поясу, а меч держу в руке. Надо идти искать Лису, а потом разбираться с двенадцатыми.
Тяжело уже какой день пробираться по лесу и пытаться кого-то поймать. Я устал. Никогда такого не говорил, но всё меняется. Смерть напарницы меня сильно ослабила, я обещал себе долгую жизнь, но Мирте я тоже это гарантировал и что в итоге? Она уже едет в деревянном гробу домой. Огненная Китнисс - виновница всех наших несчастий, я убью её и буду орать над её телом. Эвердин сможет прикончить женишка, если дело дойдёт до победы, но я этого не увижу, ведь выйгрыш будет моим.
Ломаю ветки и двигаюсь на юг Арены. Там сидят голубки из двенадцатаго. Надеюсь, по дороге встречу Гроссу.
Утро близится к полудню, а я всё бреду по лесу.
Бам!...
Что это? Выстрел пушки? Кого убили?
Лиса вряд-ли кого-то зарежет, значит, она теперь вне игры. До самого вечера, я иду вперёд, но так и не дохожу до края Арены. Приходится ночевать за кустом. Заснуть не получается, глаза закрываются, но разум не позволяет устроить перерыв. Я жую и терплю ужасное ощущение надвигающегося сна. До самого восхода я вспоминаю Мирту Джонс.
...
На Жатве, когда назвали имя моей напарницы, девушка была рада снаружи, но внутри она сомневалась. То самое рукопожатие, когда коснулся её нежной ладони. Этого не забыть. Открыв Мирте дверь в автомобиль, я почувствовал её пальцы на своей коже, и меня охватило смущение. Первые приятные воспоминания, связанные с ней. Мы были счастливы, мы всегда счастливы.
...
В поезде, я отомстил Джонс за ту шутку у машины. Помню её обескураженное выражения лица. Потом я зачем-то извинялся, но Мирта тогда не хотела со мной разговаривать, правда, быстро наши отношения изменились. А как она сбила Брута вместо меня? Такое никогда не забыть! Мы были забавные, мы всегда забавные.
...
На Параде Трибутов, её рука лежала на моём плече и ничего приятней не могло быть. Мы были хороши, мы всегда хороши.
...
Тренировки и Миртина заметная ревность к Диадеме сводили меня с ума. Мы были прекрасны, мы всегда прекрасны.
...
На интервью, Джонс была чудесная, как и я, выглядели жестокими профи, так ведь и было когда-то. Мы были неподражаемы, мы всегда неподражаемы.
...
Напарница дружила со своим стилистом, и меня это волновало, хотя поводов не существовало. Мы были своенравны, мы всегда своенравны.
...
У Рога Изобилия я переживал за неё, но не нужно было. Всё прошло отлично. Мы были изумительны, мы всегда изумительны.
...
Жизнь на Арене изменила нас и наши чувства друг к другу. Я любил, и Мирта любила. Мы были влюблены, мы всегда влюблены.
...
Потеря союзников подкосила Джонс, но и меня тоже. Остаться вдвоём приятно, но страшно. Мы были напуганы, мы всегда напуганы.
...
Пир перечеркнул нашу дальнейшую жизнь, потерять напарницу нелегко, друга - тяжело, а любимого человека - невыносимо. Мы были сломлены, мы всегда сломлены.
***
На этом всё кончилось, история Мирты Джонс - маньячки из Дистрикта 2, закончилась, а моя продолжается, но я этого совсем не хотел.
Чувствую, впереди ещё один бесполезный день.
***
Я на Арене уже 17 суток, пошли следующие. Не найдя двенадцатых, я вернулся к Рогу. Начало темнеть, а ведь только полдень! Ничего не понимаю... Неужели нагнетают к финалу?
Слышу рёв. Что это? Шорох! Ещё. И ещё.
Среди деревьев вижу горящие пятна. Это глаза!
Несусь с бешеной скоростью прямо к Рогу Изобилия и забираюсь на крышу.
При виде гигантских собак с большими глазами, я вздрагиваю, их огромные зубы могут разорвать даже мою кольчугу. Одна небольшая псина смутно мне кого-то напоминает. Чёрная шерсть, ярко-зелёные глаза и сумасшедший взгляд. Мирта! Нет... Это ведь не могут быть и правда её глаза? Конечно нет. Это просто переродки, каждый год на Арене их создают распорядители, всегда разных. Вокруг сплошная темнота. Почти ничего не видно. Слышу топот и крики. Неужели голубки бегут? Сейчас их съедят собаки, и победа будет моей, как легко!
Сижу спокойно и жду выстрелов. Но ничего не происходит...
Скрежет лап и ужасный вой, Огненная Китнисс и женишок наверху. Теперь только я сам могу справиться. Должен их убить! Убить! Убить!
Слышу тяжёлые вздохи, это Мелларк отдыхает, они ведь не знают, что не одни здесь. Вытаскиваю кинжал и подхожу к парню сзади. Затыкаю ему рот и приставляю нож к горлу, чувствую боль в голове и в сердце. По левой стороне лица стекают струи крови. Под кольчугой всё мокро, неужели меня ранили переродки? Дышать стало трудно, чувствую, что мне недолго осталось. Что-ж, я уйду, но храбро и с женишком. Китнисс всё видит и прицеливается, если она выпустит в меня стрелу, то я слечу с Рога вместе с Питом прямо в пасти псам.
- Давай! - хриплю я. - Стреляй... Мы упадём, а ты победишь. Теперь я всё понимаю... Так ведь и должно быть...
Мелларк чертит полоски на моей руке, но я поздно понимаю, что происходит. Огненная стреляет и попадает точно в цель. Я от неожиданности разжимаю нож и отдергиваю руку, хочу вынуть оружие Китнисс, но не успеваю. Женишок толкает меня вниз. Я лечу к разъяренным собакам, а переродок-Мирта стоит в первых рядах, как сама Джонс при жизни. На мне кольчуга, я смогу отбиться, ещё на поясе меч. Стукаюсь об землю, это вышибает весь дух, очень больно, особенно если ты смертельно ранен. На меня набрасываются две дюжины переродков, пытаюсь взять оружие, но не нахожу меча, неужели Мелларк забрал? Предатель! Дрянь! Сволочь! Сука! Я мечтал, чтобы он умер от страданий благодаря моим страданиям, но ничего не случилось. Всё из-за неё! Китнисс Эвердин... - просто страшная дура, которая слушает своего вечно пьяного ментора. Но он хотя бы что-то для двенадцатых сделал! А Брут? Что он сделал для Мирты? Ничего! Только ножом махать научил и дал идиотские советы всех убивать. А что сделала Энобария для меня? Тоже самое, только постоянно орала при этом. Нельзя такое говорить, нам даже думать так было запрещенно, но перед смертью можно сделать что-то запрещённое. Отбивался от псов я руками, голыми руками. У них получалось грызть мои пальцы, но существенных ранений пока не было. Китнисс и Пит наблюдали за мной с Рога Изобилия, и на их лицах был написан страх, они боялись, что я выживу.
Один переродок схватил меня за ногу и потянул вниз, я не удержался. Остальные накинулись сверху и начали рвать кольчугу. Было не больно, но я понимал, что скоро они уничтожат мою защиты и тогда...
- Аааа... - мой стон был очень громким.
Псы царапали лицо, терзали руки и ноги. За что такие мучения? Мирта тоже получила по заслугам. Умирать с проломленным черепом не слишком приятно.
Из последних сил я отпихиваю кучу переродков и пытаюсь подняться, но ничего не получается, меня снова заваливают. Собака хватает меня за истерзанную лодыжку и тащит внутрь Рога. Сознание я не теряю, потому что не слабак. Джонс как-то сказала в Академии маленькому мальчику: "Храбрец - не тот, кто не ведает страха, а тот, кто осознаёт, что страх - это не самое главное". Он был ей благодарен, ведь перестал бояться того, что его ждёт. Я думал о ней, мне не победить, но лучше умереть, чем жить без Мирты. Она - девушка и убийца, сумасшедшая напарница и любящий издеваться друг. Такой была Джонс, но я был гораздо хуже.
***
Pov Автор
Мучениям Катона не было конца до самого утра, пока выпущенная Китнисс стрела не поразила его шею. Профи тоже люди, они надеялись на светлое будущее, но не получили его, хотя были достойны.