Глава 2
Туман вдруг сгущается, и лес вокруг становится плотнее, будто старые деревья делают шаг ближе, чтобы видеть все отчетливей. Воздух пахнет прелой корой и чем-то медным — может, кровью, а может, просто сыростью, въевшейся в мох.
Ветер поднимает сухие листья, и они шелестят, будто торопятся что-то рассказать, перебивая друг друга. Один кленовый лист, желтый, с рваными краями, прилипает к щеке Ли, а она не смахивает его.
Девушка чувствует, как что-то теплое и липкое капает на пальцы — сначала одна капля, потом вторая. Она сжимает кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони, но боли нет. Только влажность.
В следующий миг мужчина переворачивается на бок, неестественно выгибаясь. Его рука с вывернутыми пальцами безжизненно шлепается в лужу — но это не вода, а что-то густое, почти черное в этом свете. Оно медленно растекается между корней, и старая береза над ним будто клонится ниже, ветви скрипят, как недовольные голоса.
Девушка стоит, застывшая, и смотрит, как тень от её платья ползет по земле, сливаясь с его последним вздохом.
Где-то вдалеке она слышит громкий женский крик:
- Не-е-е-е-т!
Ли вмиг оказывается рядом с женщиной. Она кажется отдаленно знакомой, как будто бы они были дальними родственниками. Ведьма склоняется над ней, проводя окровавленной ладонью по ее щеке.
- Лигейя, ты же знаешь, что я не просто сон.
Ли проснулась в холодном поту. Старик Эварт, как молчаливый наблюдатель, стоял в стороне, было видно, что он только что пришел с улицы. На его лице было заметно сразу две эмоции: недоумение и... страх?
- Ты кричала. Что-то ужасное снилось?
Сердце все еще продолжало колотиться, а в сознании всплывать отчетливый образ Мириэль – сестры Ли. Остатки сна еще цеплялись за сознание, как липкая паутина.
- Да, сестра.
Старик чуть грустно усмехнулся, а затем продолжил:
- Ха, веселые у вас сестринские отношения, раз ты кричала, будто с тебя шкуру сдирают. – Произнес старик, вымученно улыбаясь, - Что между вами произошло?
Смахнув с лица капельки пота, девушка села в кровати, оглядывая окружающее пространство. Все было так же, как и несколько часов назад, до ухода ко сну. К счастью, рядом с ней находился только Эварт, а её сестры в комнате не было и в помине. Она одарила его молчанием, ясно давая понять, что не станет обсуждать их с Мириэль отношения.
- Давай, собирайся, петухи давно пропели, – сказал Эварт, поднося кувшин с водой, - надеюсь, ты в состоянии встать. Ты мне нужна.
- Куда? – сухо спросила Ли, снимая с себя одеяло.
- Пойдешь мне со скотом помогать.
- А можно не пойду? Я не умею.
- Не можно. Вставай.
Нехотя поднявшись с кровати, ведьма умылась и привела себя в относительный порядок. Делать совсем ничего не хотелось, но она понимала, что за все нужно платить. Даже за то, что Эварт её приютил. Она хотела его отблагодарить, пусть и таким почти незначительным образом.
Вот она – расплата. Иду подчищать в свинарник.
- Козу когда-нибудь доила?
- Нет.
- Эх, чем же ты там у себя занималась то?
Изучала гримуары, лазала по пещерам в поисках Громоплодов, спасалась бегством...
Солнце медленно катилось по небу, а Ли, стоя на коленях в тени старого сарая, училась доить капризную Мисс Бэ-Бэ. Ее теплое брюхо подрагивало под ладонями, а струйки молока звонко ударяли по жестяному ведру. Поначалу у неё получалось плохо — коза брыкалась и недовольно блеяла, но Эварт терпеливо показывал, как правильно сжимать пальцы, чтобы не причинить ей дискомфорта.
А потом оказалось, что доение — это лишь начало. Старик научил: створаживать молоко, отделять сыворотку, формировать творожные комья, которые потом, завернутые в чистую ткань, прессовались под грузом. Сыр получался чуть солоноватым, с легкой кислинкой, а творог — нежным, тающим во рту.
- Навык полезный, — усмехнулся Эварт, но девушка лишь пожимала плечами. Вряд ли ей пригодится это в будущем, но руки уже запомнили движения, а нос — запах нагретого молока и трав, которыми старик посыпал заготовки.
К вечеру, когда жара спала, они с ним обошли небольшой, но удивительно ухоженный двор. Грядки с пряными травами оплетали тропинку: мята, чабрец, мелисса, их аромат смешивался с пылью и сладковатым духом спелых ягод. Эварт, прикрыв глаза, на ощупь находил самые сочные листья для чая, а Ли осторожно срывала малину, стараясь не раздавить хрупкие плоды.
Дом встретил их прохладой и запахом сушеных трав, развешанных под потолком. Когда за окном окончательно стемнело, а в печной трубе завыл ветер, Эварт развел огонь в каменном кострище во дворе. Пламя лизало сухие ветки, отбрасывая дрожащие тени на их лица. Старик заварил чай — густой, с дымчатым послевкусием, — и они молча сидели, слушая треск углей.
Девушка едва могла держать глаза открытыми. Усталость накатывала волнами: ноги горели, спина ныла, а мысли путались, как нитки в забытом клубке.
Пламя потрескивало, отбрасывая золотистые блики на морщинистое лицо Эварта. Он протянул ведьме глиняную кружку, из которой валил густой пар.
— Завтра поутру свезём молоко и сыр на рынок в село, Мисс Бэ-Бэ в этот раз постаралась — надаилось прилично.
Ли обхватила кружку ладонями, чувствуя, как тепло проникает в озябшие пальцы.
— А разве вам не нужно? — нахмурилась я. — Вы же сами делаете из него творог и сыр...
Старик фыркнул, поправляя палкой угли.
— Одному мне столько не съесть. Да и коза не простая — ее молоко покупают охотнее, чем у других. Говорят, от него даже хворь отступает. Чушь, конечно, — он усмехнулся, — но если люди верят, почему бы не взять за это лишнюю монету?
Девушка задумалась, глядя на отражение огня в чае.
— Тогда забирайте выручку себе. Я и так уже слишком многим вам обязана.
Эварт покачал головой, и его седые брови сдвинулись.
— Не городи чепухи. Ты тут отныне не гость, а работник. Доить помогала, травы собирала, сыр формовала. Значит, и плата тебе положена.
— Но...
— Никаких «но», деньги возьмешь. Если уж совесть грызет — купишь мне в селе табаку. А остальное потрать, как угодно будет.
Ли хотела возразить, но вдруг заметила, как его глаза блеснули в темноте — твердо и бескомпромиссно. В этом взгляде читалось что-то отеческое, и спорить стало бессмысленно.
— Хорошо, — наконец кивнула она. — Табак куплю. И... спасибо.
— Вот и ладно, а теперь давай спать. Завтра вставать чуть свет — коза ждать не любит.
Он шумно зевнул, а девушка улыбнулась, глядя, как искры от костра уносятся в черное небо.