Побуждение к продвижению
Примечание автора (в котором я подписываюсь под каждым словом):
"Годы прошли с тех пор, как я писала хоть какие-нибудь фанфики, но, благодаря великолепной Мойре Вэлли-Бэккет с ее "Энн", я вновь ощутила вдохновение. Я большой фанат мини-сериала 1985 года, так что в моих историях может быть немного излишнего драматизма. Надеюсь, всем понравится, и спасибо за то, что читаете".
Гилберт быстро выскочил через входную дверь, закрыв ее так тихо, как только мог, прежде чем выбежать с веранды и обойти дом. Он рассеянно подобрал лопату, лежащую на заднем дворе, и медленно направился к дальнему полю, которое тоже нуждалось в уходе.
Честно говоря, он просто хотел убраться от дома подальше, а инструмент лежал перед глазами, так что почему бы и нет. Парень любил Мэри и Баша, и был им очень благодарен за то, что они согласились разделить с ним дом, но, Господи, если бы он еще раз зашел в комнату и застал их в поцелуе еще хоть раз, он бы закричал.
Год прошел, а они все еще вели себя, как молодожены. В глубине души, ему грел сердце их вид — то, какими они были открытыми друг с другом, хоть он и беспощадно дразнил Баша по этому поводу, когда Мэри не было рядом.
Но потом, каждый раз, когда они касались друг друга или целовались, Гилберта чуть ли не выворачивало. У него снова была семья, восхитительные друзья и окружение, но была вещь, в которой он был обделен — кое-кто свой.
По сути, он был одинок.
Большую часть времени он был слишком занят, чтобы заметить это: школа, учеба у мисс Стейси, наставничество Доктора Вэрда, а, помимо того, помощь Башу по ферме.
Обычно он был так поглощен своей жизнью, что и подумать о романтике не мог, но, если тебе приходится видеть это ежедневно, совсем скоро и самому захочется подобного.
Гилберт оглядел поле, его взгляд устремился в чистое небо, цепляясь за стаю голубых соек, которые приставали к соколу в поисках легкой добычи.
Глубоко дыша утренним весенним воздухом, он рассмеялся над птичками, потому что они издавали множество интересных звуков. Их ярко-синее оперение и бесконечная трескотня тут же напомнили ему об Энн.
Энн Ширли-Катберт.
Ни у кого в мире не было таких ясно-голубых глаз, которые, казалось, сияли изнутри, что смущало его и, вместе с тем, околдовывало.
Может, дело было и в том чувстве, которое он испытывал, когда она в очередной раз произносила какое-нибудь слово из своего словаря, а она знала невероятное их количество, что иногда и пугало.
Иногда он во время обеда подкрадывался достаточно близко, чтобы услышать ее подробные истории, которыми она ублажала Диану, и тому подобное. Хотелось бы ему быть в их компании таким же своим, как Коул, но он знал, что даже подобного приглашения ему не видать в ближайшем будущем.
Хотя, он мог надеяться на это.
Гилберт ощущал себя, как этот незваный сокол, на которого безжалостно кричали маленькие существа. Вздохнув, парень посмотрел, как птица сдается и улетает в небеса, быстро скрываясь из виду.
Он бы никогда не сдался так легко.
Взмахнув лопатой, парень воткнул ее в землю даже сильнее, чем требовалось. Стиснув зубы, он пожелал, чтобы внутренний голос умолк, и можно было бы продолжать работу. Не было времени на такую сентиментальную чушь.
Юноша встал на верх лезвия, обхватив черенок и балансируя, чтобы его вес помог воткнуть лопату еще глубже в почву, прежде чем поднажать и перевернуть лезвие.
Продолжая делать одно и то же, погружаясь в повторение одних и тех же действий, он почувствовал, что возвращается к мыслям о ней.
Что ж, тогда он начал громко и настойчиво повторять названия разных частей тела и их функций, но даже в этот раз оказался погружен в мысли об одной рыжеголовой бестии.
С раздражением парень отбросил лопату, и вокруг разбросалась красная почва, занимая его изнуренный мозг.
Гилберт пораженно вздохнул и опустился на колени. Он закопался руками в свежую землю, обволакивающую его кисти, лишь бы просто смотреть, как земля снова и снова проходит сквозь пальцы, и отчаянно копал дальше.
Это неуловимая девчонка с ошеломляющими волосами и невероятной личностью всегда была не для него.
Красная почва едва ли могла заменить ту настоящую вещь, но, когда солнечные лучи осветили пространство под верным углом…
Это было похоже на ту самую косу, за которую он грубо дернул девочку два года назад, затем сравнив ее с чем-то таким банальным, как морковь.
У поля не было того же блеска или крошечных оттенков от гранатового до оттенка тлеющего угля, но он мог постичь хотя бы это.
Сжать в руке, даже если это был временный порыв.
Гилберт закрыл глаза и позволил себе насладиться этим крошечным мгновением. Представить, как его пальцы зарываются в эти огненные волны. Ощутить ее довольный вздох у своих губ, но затем это все зашло так далеко, что он даже почувствовал себя смешным…
Парень зарычал от боли, когда призрачная картинка развеялась на ветру, и ему снова пришлось столкнуться с реальностью.
Поднявшись на ноги, он начал бежать через поле в сад, где росли маленькие зеленые яблоки, над которыми он смеялся. Их сладость отвлекла его, прежде чем он развернулся и побежал снова.
Бег был без цели, лишь ради адреналина, разливающегося по венам. Настолько долгий, чтобы можно было не думать, не мечтать.
Юноша бежал и сосредотачивался только на том, чтобы не споткнуться о подлесок, сбивая свое дыхание, а его сердце неистово билось. Оно тянуло его вперед, к чему-то или кому-то.
Он не хотел останавливаться на этой мысли.
Перед глазами мелькали пейзажи, пока парень бежал через лес, огибая деревья. Пот заливал ему лицо, и стекал по горлу под кофту. Мышцы горели, но это было хорошо, это помогало сосредоточиться лишь на этом, отбросив все остальное.
Очередное потрясающее весеннее утро в Эйвонли окружало его, и ничего больше.
Никто больше…
Пока он не увидел…
Красную вспышку в листве, обман света, скорее всего, но он достиг желаемого эффекта — заставил парня споткнуться.
В злости, он ринулся вперед еще быстрее, мышцы воспротивились, но затем снова появилось оно.
Вспышка.
И еще одна.
Это была она, Энн, она кружилась и брела сквозь лес в одиночестве. Смеясь, она болтала с существами и с деревьями, затерянная в своем собственном мирке.
Гилберт врезался в вяз, дрожащими руками обхватывая ствол. Он тяжело выдыхал в грубую кору, мышцы ныли, а мысли погрязли в беспорядке.
Едва успокоившись, он обошел дерево и уставился на нее, будто бы она из воздуха появилась. Сначала парень не был уверен, что она настоящая, при одном взгляде на нее его дыхание сбивалось.
Она была похожа на эфемерный дух дерева, в ее волосах был венок из одуванчиков, маргариток и диких астр.
Энн скакала через лес, прежде чем остановиться у большого дуба и обхватить его руками. Крепко стиснув его в объятиях, она протянулась назад, подставляя ладони пятнышкам солнечного света.
Бросив горсть цветов в воздух, девушка танцевала, пока они оседали вокруг, мягко одаривая ее поцелуями в волосы и плечи.
Гилберт сглотнул, подавляя смех в глубине груди и цепляясь за вяз, который удерживал его в вертикальном положении.
Теперь она пела, что-то милое и глупое, но, в целом, потрясающее. Сердце безумно колотилось, пока он вцепился ногтями в кору, пропуская сквозь себя ее смех.
Гилберт глубоко вздохнул, представляя запах цветов на ее голове, и тех, что касались ее щек, платья и милых ног с этими прекрасными веснушками. Он громко выдохнул, не сдерживаясь, потому что был пропащим человеком.
Она была пламенем, а он мотыльком, что вечно кружил вокруг и не подозревал, что потихоньку сгорает.
Энн драматично упала на клочок мха, ее струящиеся волосы рассыпались рядом, растекаясь, словно ручьи.
Он был опьянен ею, и, словно следуя на пение сирены, Гилберт подобрался ближе к этому невероятному существу, которое преследовало его существование.
Энн продолжала беседу с чем-то невидимым, позволяя созерцать чудесные широты своего воображения.
Гилберт улыбнулся сам себе, прикусив губу, чтобы удержаться от булькающего в груди смеха. Он не имел права нарушать эту идиллию.
Энн смело поддерживала разговор со своими фантастическими персонажами, часто опуская голос до низкого тембра, когда она становилась принцем, рыцарем, или строгой принцессой.
Гилберт подкрался еще ближе, игнорируя уколы сосновых игл и маленькие камешки под коленями, что прятались в высокой траве.
В ее руке был зажат букет орхидей Леди Слиппер, а рассказ быстро набирал обороты, ускоряясь так, что от девушки мелькали на виду только голые руки и ноги.
Было похоже, что она проигрывает каждый душераздирающий момент не только интонацией, но и всем своим существом.
Гилберт был так зачарован, что наклонился ближе, чтобы лучше рассмотреть ее выразительные глаза. Ее губы шевелились от того, с какой чувственностью она шептала, добавляя налет драмы к своей истории.
Его рука упала на хрупкую ветку и, под весом его тела, звук треска пронзил весь лес в самый неподходящий момент, когда Энн остановила свою речь ради драматического эффекта.
Гилберт пригнулся, скрываясь в укрытии, и упал всем телом на лесную подстилку, как только ее голова вскинулась вверх.
Глаза Энн оглядели все окружение с крошечной искрой страха во взгляде. Скорее всего, ей подумалось, что это Билли Эндрюс пришел сюда, чтобы оскорблять ее самыми жестокими словами.
— Привет? — пискнула она.
Энн быстро поднялась на ноги, отряхивая свое платье. Она откинула плечи назад, подняла подбородок и попыталась снова.
— Здесь кто-то есть? — в этот раз в ее голосе четче слышалась уверенность.
Гилберт постарался замедлить дыхание, пока его сердце скакало в груди, словно заяц. Он не должен был показаться, это бы только разогрело ее буйный нрав, и она снова вернулась бы к тому, чтобы игнорировать его. Он не мог позволить этому случиться снова, когда так много времени заняло ее расположение к себе.
Когда парень, наконец, решил раскрыть себя, она исчезла.
И от нее не осталось и следа.
Всю дорогу до дома парень спорил сам с собой, а была ли она там вообще. В конце концов, когда он дошел до порога, то сказал себе, что пора приложить больше уверенных усилий, чтобы завоевать ее сердце, а иначе он точно сойдет с ума.
Сняв грязные ботинки, он оставил их у двери, прежде чем потянуться к дверной ручке. Тихая решимость закрепилась в нем, когда за дверью он встретил две пары мягких, но удивленных взглядов.
— Вечера, Баш. Мэри, сумерки еще не наступили, еще вполне себе день, — он заразительно улыбнулся.
Они оба понимающе кивнули, и их взгляды устремились прочь от него, как только Гилберт повернулся, чтобы громко закрыть дверь.
— Добрый вечер, Гилберт, и откуда же ты забрел?
Он резко развернулся, его глаза расширились, а щеки покраснели.
Виновен по всем пунктам.
Энн Ширли-Катберт топала ножкой, скрестив руки на груди, и дрожала от злости.
Мэри утащила ухмыляющегося Баша из комнаты, потому что Везувий грозился вот-вот взорваться, и ей хотелось быть подальше, когда это произойдет.
Гилберт отчаянно заикался, пытаясь выговорить хоть какое-то оправдание, пока не опустил плечи, признавая тем самым свое поражение и повинуясь воле судьбы.