Глава 17. Я принимаю твою тьму
Когда я подошла ближе, картина открылась полностью: на экране мелькали кадры — сцены из подсознания Кая. Его детство, ремень отца, горящая пиньята, кровь на лестнице. Были и те, что я не успела увидеть: я в мире-темнице, кричащая от боли, которую он мне причинял; свадьба Джо и Аларика, где он устроил кровавое шоу, смеясь над телами. Я повернула голову к человеку в кресле. Это был он — мой Кай. Я узнала его сразу: знакомые черты, растрёпанные волосы, бледная кожа. Но его взгляд был стеклянным, неподвижным, на глазах застыли слёзы, блестящие в тусклом свете. Он смотрел на экран, как загипнотизированный.
Я присела на колени перед ним, взяла его руку — холодную, безвольную.
— Кай? — осторожно шепнула я, но он не слышал, не реагировал.
Из тени вышел другой Кай — тот, от которого мы бежали. Его лицо украшала самодовольная ухмылка. Кол шагнул вперёд, перегородив ему путь.
— Как же ты достал, — бросил Кай пренебрежительно, словно Кол был назойливой мухой.
— Тебе пора, — сказал он, щёлкнул пальцами, и Кол исчез — растворился в воздухе, как дым.
Я растерянно огляделась, сердце заколотилось быстрее.
— А нам тут есть чем заняться, да, милая? — Кай приподнял брови, улыбнулся и шагнул ко мне.
Я встала, отступив назад, но не сводила глаз с Кая в кресле.
— Отпусти его, — твёрдо сказала я, сжимая кулаки.
— Отпустить? — переспросил он, голос стал ниже, насмешливым. — Это он, Даша. Тот, кого ты так любишь. Смотрит на свои грехи и тонет в них. — Он подошёл ближе, наклонил голову, изучая меня. — А я — это тоже он. Просто та часть, которую ты не хочешь видеть.
— Ты не он, — возразила я, чувствуя, как голос дрожит. — Ты его тьма, его кошмар. Но он больше, чем ты.
Кай рассмеялся — коротко, резко.
— Больше? Он слабак, Даша. Ты сделала его слабым. А я — его сила. — Он шагнул ещё ближе, я упёрлась спиной в стену. — И знаешь что? Ты ему не нужна. Ты только тянешь его вниз.
Кай вдруг истерично рассмеялся.
— Ты такая жалкая, — сказал он, глядя мне прямо в глаза. — Ты слабая. Я убил тебя, сделал вампиром, подарил тебе новую жизнь, дал шанс стать сильнее. — На его губах застыла ухмылка. — Но ты так и осталась никем.
Его слова резали, как ножи. Слёзы выступили на глазах, я оттолкнула его и отвернулась, чтобы скрыть их. Неужели он правда так обо мне думает?
— Ты лжёшь. Кай стал другим, он изменился.
— Изменился? — Кай ухмыльнулся, глаза сверкнули. — Он просто спрятал меня. Но я всегда здесь. И теперь, когда ты с Колом так мило флиртуешь... — Он сделал паузу, смакуя мои эмоции. — Я вернусь. Полностью.
Я взглянула на Кая в кресле — его лицо оставалось неподвижным, но слёзы всё ещё блестели на щеках. Он был там, запертый, и я должна его вытащить.
— Ты не вернёшься, — сказала я, выпрямляясь. — Я заберу его отсюда.
Кай-психопат наклонился ко мне, его дыхание коснулось моего лица.
— Попробуй, — шепнул он. — Но знай: если ты проиграешь, он останется здесь навсегда. А ты... — Он провёл пальцем по моей щеке, оставляя холодный след. — Ты будешь моей игрушкой. И твои первые дни в мире-темнице покажутся тебе детским лагерем.
Комната задрожала, телевизор загудел громче, кадры ускорились. Я бросилась к Каю в кресле, схватила его за плечи, встряхнула.
— Кай, очнись! Это я, Даша! Пожалуйста, услышь меня, Кай!
Он не реагировал, но веки дрогнули. Кай-психопат подошёл сзади, положил руку мне на плечо, сжав до боли.
— Он не услышит тебя, — сказал он. — Он слишком глубоко.
Я стряхнула его руку, повернулась к нему, чувствуя, как ярость пересиливает страх.
— Тогда я пройду через тебя, — сказала я, сжимая кулаки. — Ты не удержишь его.
Он улыбнулся — медленно, зловеще.
— Давай сыграем, Даша. Посмотрим, кто победит.
Кай бросил на меня многообещающий взгляд — холодный, зловещий, не сулящий ничего хорошего. Тесак в его руке сверкнул в тусклом свете лампы, отражая её слабый жёлтый отблеск. Он направился ко мне, шаги были медленными, уверенными, как у хищника, загоняющего добычу. Я бросила отчаянный взгляд на своего Кая в кресле — неподвижного, с застывшими слезами, запертого в этом кошмаре.
— Кай! Пожалуйста! — Мой голос сорвался на крик, я была на грани отчаяния, слёзы жгли глаза.
— Твои попытки утомляют, — спокойно сказал Кай-психопат, подходя ближе. Он взял меня за плечо, пальцы впились в кожу, и оттащил к соседнему креслу, толкнув меня в него. Я упала на жёсткое сиденье, чувствуя, как раны отзываются болью. Он начал изучающе рассматривать меня, покрутил нож в руке, будто любуясь его остротой. Затем сжал моё запястье — холодной, железной хваткой — и провёл лезвием вдоль вен. Я скривилась от боли, острая резь пронзила руку, кровь выступила тонкой струйкой. Кай удовлетворённо осмотрел ровный порез, в его движениях было что-то педантичное, почти ритуальное.
— Знаешь, что забавно? — спросил он, голос низкий, с лёгкой насмешкой.
— Что же? — процедила я сквозь зубы, стиснутые от боли.
Он улыбнулся, уголок рта дрогнул.
— Он видит всё, что здесь происходит... Но не может выбраться и что-либо сделать. — Кай провёл тупой стороной ножа по моему лицу, холод металла обжёг кожу. — И я чувствую, как он сопротивляется, как не хочет причинять тебе боль...
— Чего ты добиваешься? — спросила я, стараясь держать голос ровным, хотя внутри всё дрожало.
— Я хочу, чтобы он отключил человечность, — немного устало выдал Кай, будто ему надоела эта игра, но он всё ещё наслаждался ею. — А что дальше? — Он наклонился ближе, его дыхание коснулось моего лица. — Ты ведь не забыла, что я умею вытягивать магию? Магическая печать — тоже магия. — Он вскинул подбородок с самодовольной ухмылкой. — И когда он — точнее, мы — отключим человечность, я освобожусь от этой чёртовой печати, которой оказался связан из-за тебя. — Он поджал губы, в его глазах мелькнула злоба. — Я убью вас всех. И начну с тебя. Я заставлю тебя страдать.
Он снова улыбнулся, сделал новый надрез — ниже ключицы. Тонкая струйка крови потекла вниз, смешиваясь с той, что уже запеклась на моей коже. Боль пульсировала, сливаясь в одно сплошное ощущение — физическое и душевное. Я уже не понимала, где именно болит, всё тело стало одной большой раной. Кай покрепче сжал рукоять ножа, взял меня за плечо, готовясь нанести последний удар.
— Ладно, пора это заканчивать, — сказал он, поднимая тесак.
— Стой, Кай! — вдруг выкрикнула я. — Ты прав.
Он удивлённо вскинул брови, рука с ножом замерла в воздухе.
— Допустим, это не новость, — с ядовитой усмешкой произнёс он, но в его взгляде мелькнуло любопытство.
— Ты — это он, — продолжила я, чувствуя, как голос дрожит, но заставляя себя говорить. — Ты Кай, тот Кай, которого я люблю. Ты значимая его часть, и я никогда не отрицала тебя. Знаешь, почему Кай полюбил меня? — Я бросила короткий взгляд на Кая в кресле, его неподвижное лицо, застывшее в молчании. — Я приняла его таким, какой он есть. С его тьмой, с тобой. Я никогда не пыталась переделать его и не думала, что он лучше, чем есть на самом деле. Его перемены, хоть и небольшие, были искренними. Он сам этого захотел, я не заставляла его.
Я немного запыхалась, раны жгли, глаза слезились, но я видела, что Кай задумался. Нельзя было останавливаться.
— Кай, — я взяла его за руку, пальцы дрожали, но я сжала её крепче. — Я принимаю тебя таким. Я принимаю твою тьму. — Слёзы начали скатываться по щекам, я не могла их сдержать. Я говорила правду — я знала, кто такой Кай Паркер, и любила его таким. — Ты не хороший парень, — продолжила я, слабо ухмыльнувшись сквозь слёзы. — Ты не герой. Но любовь — это ведь не про идеальных людей, да? Мы такие, какие есть, и это делает нас особенными друг для друга. — Я сглотнула ком в горле, чувствуя, как голос хрипит. — Я принимаю такого Кая. Ты тоже заслуживаешь любви, просто за то, что ты есть, даже если тебе всю жизнь доказывали обратное.
Он отстранился, рука с тесаком опустилась. На его лице отобразилась смесь эмоций — удивление, растерянность, что-то глубоко спрятанное, чего он сам, возможно, не понимал. Я что, сломала Кая? Ироничная мысль мелькнула в голове. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел — комнату озарила яркая вспышка, ослепляющая, белая, как молния. Кай-психопат исчез, растворился в этом свете, оставив после себя только эхо своей ухмылки.
Кай в кресле вдруг пришёл в себя. Телевизор погас с тихим треском, экран стал чёрным, отражая пустоту комнаты. Его голова дёрнулась, веки дрогнули, он вышел из оцепенения. Осмотрелся по сторонам, взгляд метался, пока не остановился на мне. Он быстро подлетел ко мне, упал на колени перед креслом, его руки дрожали, когда он коснулся моих плеч.
— Ты как? — встревоженно спросил он, в его голосе было столько боли и страха. Он прижал меня к себе, его объятия были крепкими, почти отчаянными. — Прости меня, — коротко произнёс он, и я знала, что это лишь малая часть того, что он хотел сказать. На большее он сейчас не был способен, но большего и не требовалось.
Он отстранился, осмотрел мои раны — кровь запеклась на коже, порезы саднили, но я была жива. Он сжал моё лицо руками, его пальцы были тёплыми, дрожащими. В его взгляде было столько боли, столько вины, что я чуть не расплакалась снова. Он нежно поцеловал меня в лоб, прикрыв глаза, и я почувствовала, как его дыхание дрожит.
— Кай, — хрипло проговорила я, — я рада, что ты вернулся.
Он наклонился и нежно поцеловал меня в губы — мягко, осторожно, будто боялся, что я исчезну.
— Давай уже выбираться отсюда, — сказала я, слабо улыбнувшись.
Он кивнул, и в следующее мгновение комната растворилась, как мираж. Мы оказались в номере отеля — реальном, с мягким светом лампы на тумбочке, запахом кофе и лёгким шумом улицы за окном. Кол сидел в кресле напротив кровати, его взгляд был встревоженным, напряжённым.
— Всё нормально? — коротко спросил он, глядя то на меня, то на Кая.
— Да, — ответила я, чувствуя, как голос дрожит от усталости.
Кол кивнул, его лицо расслабилось, но в глазах мелькнула тень чего-то — сожаления? Он поднялся и через секунду исчез из номера, оставив за собой только лёгкий шорох воздуха. Я опустила взгляд, стыд за моё сближение с Колом кольнул где-то под рёбрами. Кай заметил это, но ничего не сказал.
— Поговорим об этом позже, — тихо произнёс он, притягивая меня к себе.
Я прижалась к нему, чувствуя тепло его тела, знакомый ритм его дыхания. Мы легли на кровать, обнявшись, совершенно вымотанные, без сил. Сон накрыл нас почти мгновенно — тяжёлый, глубокий, без сновидений.
Солнце пробивалось через щель в шторах, рисуя тонкую полоску света на полу. Я проснулась первой, чувствуя, как тело ноет от вчерашних ран — они остались в подсознании Кая, но фантомная боль всё ещё пульсировала под кожей. Кай лежал рядом, его рука обнимала меня, дыхание было ровным, глубоким. Впервые за долгое время он выглядел спокойным — тени под глазами разгладились, губы слегка приоткрылись. Я осторожно провела пальцами по его щеке, и он шевельнулся, медленно открывая глаза.
— Доброе утро, — хрипло сказал он, голос ещё сонный, с лёгкой шершавостью.
— Доброе, — ответила я, улыбнувшись. — Как ты?
Он приподнялся на локте, глядя на меня.
— Лучше, чем заслуживал, — сказал он, и в его тоне мелькнула привычная самоирония. — Спасибо, что вытащила меня. И я... я не считаю тебя жалкой или слабой. — в его взгляде читались чувство вины и сожаления.
Я кивнула, чувствуя тепло в груди. Он наклонился и поцеловал меня — мягко, но глубже, чем вчера, будто убеждаясь, что я всё ещё здесь. Его губы были тёплыми, чуть солоноватыми от сна, и я ответила, притянув его ближе. Когда он отстранился, его взгляд стал серьёзнее.
— Я видел всё, — сказал он тихо. — Тебя и... его. И Кола.
Я напряглась, стыд уколол где-то под рёбрами.
— Кай, я...
— Ты к нему что-то чувствуешь? — перебил он, его голос был ровным, но в глазах мелькнула тень тревоги.
Я понимала, что нужно решать. Моя увлечённость Колом — эта лёгкая химия, что искрила между нами, — никого из нас до добра не доведёт.
— Нет, — твёрдо ответила я. — Мы общались, он поддерживал меня, но это не то, что ты подумал. Как друзья.
Кай с интересом наклонил голову, изучая меня.
— Интересно, он думает так же? — сказал он, прищурившись.
Он встал с кровати, прошёл к мини-холодильнику, достал пакет с кровью — я заранее оставила его там для него — и начал жадно пить. Кровь стекала по его подбородку, он вытер её тыльной стороной ладони, не отрывая от меня взгляда. Я молча наблюдала, чувствуя, как его присутствие заполняет комнату.
— Тебе стоит поговорить с ним, — вдруг оторвался он от пакета, сделав ещё глоток. — Если он продолжит кидать тебе эти взгляды и постоянно лезть к нам, наш союз с Майклсонами может закончиться огнём и кровью. — Его голос стал серьёзным, с ноткой предупреждения.
Кай вернулся, подумала я. Тот самый Кай-собственник, с его острым языком и скрытой уязвимостью. Лёгкое раздражение кольнуло меня — будто он отчитывал меня, как ребёнка. Я и сама понимала, что нужно разобраться с Колом, и ненавидела, когда мне указывали на очевидное.
— Я поговорю с ним сегодня, — сказала я, поднимаясь и направляясь в душ.
Ванная встретила меня мягким теплом и запахом лавандового мыла. Я включила воду — горячую, почти обжигающую, — и встала под струю, чувствуя, как она стекает по плечам, смывая усталость и напряжение вчерашнего дня. Физических ран на теле не было, они остались в подсознании Кая, но я провела рукой по местам порезов — вдоль запястья, ниже ключицы. Кожа отозвалась лёгкой болью, как эхо того, что было. Вода стекала по волосам, по спине, обволакивая меня паром, и я закрыла глаза, не желая вылезать из этого кокона.
Дверь вдруг скрипнула, я вздрогнула, открыв глаза. Кай стоял в проёме, стягивая с себя футболку — мятая, пропитанная запахом пота после двух дней без сознания. Он бросил её на пол, затем избавился от штанов, оставшись в одних боксерах. Его тело — худощавое, но сильное, с резкими линиями мышц — выглядело знакомо и притягательно. Он бросил на меня игривый взгляд, в котором уже не было той ревности, что искрила пятнадцать минут назад. Может, он хотел доказать — себе, мне, Колу, — что я принадлежу ему. А может, просто хотел меня.
— Ты не против? — спросил он, голос чуть хриплый, с лёгкой игривостью.
Я покачала головой, чувствуя, как сердце ускоряет ритм. Он шагнул ко мне под струю воды, закрыв за собой стеклянную дверь душевой. Пар закружился вокруг нас, смягчая очертания, превращая всё в тёплую дымку. Кай приблизился, его руки нашли мою талию, пальцы мягко скользнули по влажной коже, оставляя горячие следы. Он наклонился, и его губы нашли мои — сначала осторожно, почти невесомо, как будто он пробовал меня на вкус. Я ответила, прижимаясь ближе, чувствуя, как вода стекает между нами, смешивая тепло наших тел.
Его руки поднялись к моим плечам, затем к шее, пальцы запутались в мокрых волосах. Поцелуй стал глубже, медленным, чувственным — его губы двигались с лёгкой настойчивостью, язык скользнул по моему, вызывая дрожь вдоль позвоночника. Я провела руками по его груди, ощущая твёрдость мышц, биение его сердца под кожей. Вода стекала по его лицу, капли цеплялись за ресницы, и он выглядел таким живым, таким настоящим.
— Давай я тебя помою, — шепнул он, отстранившись на миг, его голос был низким, с мягкой хрипотцой.
Я кивнула, и он взял гель для душа, выдавил немного на ладонь. Пена запузырилась под его пальцами, и он начал медленно растирать её по моим плечам, спускаясь к рукам. Его движения были нежными, почти благоговейными, как будто он смывал не только грязь, но и всё, что осталось от вчерашнего кошмара. Я закрыла глаза, отдаваясь этому ощущению — его тёплые ладони скользили по моей спине, обводили лопатки, спускались ниже, к пояснице. Вода усиливала каждое прикосновение, делая его мягче, глубже.
— Теперь ты, — сказала я, открывая глаза и беря гель.
Он улыбнулся — лёгкой, чуть лукавой улыбкой — и повернулся спиной. Я выдавила пену на ладони, провела ими по его плечам, чувствуя, как напряжение в его мышцах растворяется под моими руками. Мои пальцы скользили по его позвоночнику, обводили рёбра, поднимались к шее. Он чуть наклонил голову, подставляя её под струю, и я запустила руки в его волосы, массируя кожу, смывая остатки этих дней. Вода текла по его лицу, стекала на грудь, и я прижалась к нему сзади, обняв за талию, чувствуя, как его дыхание учащается.
Он повернулся ко мне, глаза потемнели от желания. Его руки нашли мои бёдра, притянули меня ближе, и он снова поцеловал меня — теперь жадно, с лёгкой дрожью, будто не мог насытиться. Мои пальцы впились в его плечи, вода стекала между нами, смешивая тепло наших тел с её жаром. Он прижал меня к стеклянной стене — прохлада контрастировала с жаром его кожи, и я выгнулась навстречу ему, чувствуя, как его губы спускаются к моей шее, оставляя влажные следы. Его дыхание обжигало кожу, сердце колотилось в унисон с моим.
Мы двигались медленно, чувственно, растворяясь друг в друге. Его руки скользили по моим бёдрам, поднимая их, и я обвила его талию ногами, прижимаясь ещё ближе. Вода стекала по нашим лицам, капли цеплялись за его ресницы, и он смотрел на меня с такой нежностью, смешанной с голодом, что у меня перехватило дыхание. Каждое движение было мягким, но глубоким, как будто мы заново открывали друг друга, смывая всё, что было до этого — боль, страх, сомнения. Его губы находили мои снова и снова, поцелуи становились то нежными, то отчаянными, и я чувствовала, как он отдаётся мне целиком, без остатка.
Когда всё закончилось, мы стояли под струёй воды, тяжело дыша, прижавшись лбами друг к другу. Вода смывала последние следы напряжения, оставляя только тепло и покой. Он нежно провёл пальцами по моей щеке, убирая мокрые пряди, и улыбнулся — мягко, искренне.
— Я люблю тебя, — шепнул он, почти неслышно, но эти слова эхом отозвались во мне.
— Я тоже тебя люблю, — ответила я, прижимаясь к нему сильнее.
Мы стояли так ещё какое-то время, позволяя воде обнимать нас, пока пар не заполнил всю душевую, превращая её в наш маленький, тёплый мир.
Я вышла из душа первой, оставив Кая под струёй воды — он напевал что-то под нос, и я улыбнулась, слыша, как его голос смешивается с шумом воды. Накинула полотенце, мягкое и тёплое, и пошла в комнату собирать вещи. Мысли уже крутились вокруг предстоящего разговора с Колом — я мысленно репетировала слова, пытаясь найти баланс между твёрдостью и спокойствием. Телефон мигнул: смс от Фреи. «Вечером выдвигаемся в Новый Орлеан». Я фыркнула, закатив глаза. Да здравствуют десять лет рабства Майклсонам, подумала я с сарказмом. Надела спортивный костюм — серые леггинсы и oversized-худи, — обмакнула мокрые волосы полотенцем. Высушу позже, решила я, и направилась к Колу.
Постучала в дверь его номера, полная решимости, но когда он открыл её и окинул меня наглым, оценивающим взглядом, уверенность пошатнулась. Его тёмные глаза пробежались по мне с ног до головы, задержавшись чуть дольше, чем нужно.
— Только с душа и сразу ко мне? — ехидно спросил он, скрестив руки на груди.
— Можно мне войти? — постаралась я звучать увереннее, чем чувствовала.
— А твой парень не будет против? — с ухмылкой произнёс он, но под моим серьёзным взглядом отступил, изображая жест сдачи, и пропустил меня внутрь.
Я прошла в номер и села на диван — мягкий, обитый тёмной тканью. Его комната была просторнее нашей: шикарный вид на лес за окном, кожаное кресло, бар с бутылками виски на столе. Но сейчас это не имело значения.
— Я пришла поговорить, — неуверенно начала я, теребя край худи. — О том, что происходит между нами.
— А что между нами происходит? — с издёвкой спросил Кол, усаживаясь в кресло напротив. Он откинулся назад, закинув ногу на ногу, и смотрел на меня с лёгкой насмешкой.
Его вопрос выбил меня из колеи. Щёки вспыхнули, и я опустила взгляд. И правда, Даша, а что между вами происходит? Может, я всё придумала? — мелькнуло в голове.
— Расслабься, — выдохнул он, подмигнув мне, и его тон стал чуть серьёзнее. — Между нами есть какая-то химия. Меня к тебе тянет, не знаю почему. Просто ты кажешься мне интересной.
Я сглотнула, чувствуя, как горло сжимается.
— Прости, Кол, если дала тебе ложную надежду и повод думать обо мне в таком ключе, но это не взаимно, и это не может продолжаться, — твёрдо сказала я. — Нам, наверное, лучше вообще не разговаривать.
— Воу-воу, — посмеялся он, его смех был резким, с ноткой издёвки. — Твой парень-абьюзер провёл с тобой воспитательную беседу?
— Кол, я серьёзно, хватит, — оборвала я, нервно сглотнув, и направилась к выходу.
Он схватил меня за руку, развернул к себе лицом — его движение было быстрым и грубым. Заглянул мне в глаза, и я почувствовала, как его взгляд проникает в меня, цепляет что-то внутри.
— Скажи правду, Даша. Ты что-то ко мне чувствуешь? — медленно проговорил он, его зрачки расширились.
Под гипнозом я не могла солгать.
— Да, ты мне нравишься, — тихо ответила я, слова обожгли горло, как раскалённый металл.
Он не остановился.
— Почему ты не можешь бросить Кая?
— Я люблю его, и я останусь ему верна, и... — Я пыталась замолчать, но слова вырывались сами. — Я боюсь представить, что с ним станет, если я сделаю это, и что станет со мной.
Кол смотрел на меня серьёзно, с каплей сожаления в глазах.
— Знаешь, я одновременно восхищаюсь твоим выбором и в то же время презираю его, — сказал он, притягивая меня к себе.
Его губы накрыли мои — неожиданно, резко, с какой-то отчаянной силой. Я попыталась отстраниться.
— Кол! — вскрикнула я, упираясь руками в его грудь, но он не слушал.
Он обхватил меня за талию, вторая рука легла на моё лицо, пальцы сжали подбородок. Поцелуй был страстным, требовательным, как глоток воды после долгой жажды. Его губы двигались с напором, вкус виски и чего-то терпкого смешался с моим дыханием. Я сопротивлялась пару секунд, но потом что-то внутри дрогнуло — и я ответила, чувствуя, как тело предаёт разум. Это длилось всего несколько мгновений, но они растянулись в вечность. Потом он отстранился, виновато отведя взгляд.
— Прости, — сухо выпалил он. — Я... не смог сдержаться.
Паника накрыла меня с головой. Всё, что было до этого — наш флирт, диалоги — казалось невинностью по сравнению с этим. Что, если Кай узнает? Пульс ускорился, глаза забегали, я еле сдерживала слёзы.
— Какого чёрта ты натворил, Кол? — произнесла я, голос дрожал, готовый сорваться.
Эмоции нарастали — с тех пор, как я стала вампиром, они стали ярче, острее. Тревога, гнев, и где-то глубоко что-то хорошее, но не сейчас. Поцелуй оставил приятное послевкусие, но я отгоняла эти мысли, ненавидя себя за них. Кол шагнул ко мне, снова заглянул в глаза, его зрачки расширились.
— Успокойся, — начал он, его брови нахмурились. — Забудь о том, что здесь произошло. Мы просто поговорили и выяснили, что между нами ничего не было — никакого интереса, никакого притяжения. Я просто переживал за тебя, так как вы с Каем должны выполнить свою часть сделки, не более.
Его слова эхом разнеслись в моей голове, пульс замедлился, дыхание выровнялось. Я успокоилась, но где-то на краю сознания мелькнула мысль — ускользающая, почти физическая, как дым, который не поймать. Я задумалась, но отмахнулась от неё. Встретилась взглядом с Колом, улыбнулась.
— Пока, Кол, — сказала я и вышла из комнаты.
Он не ответил, только проводил меня взглядом — тёмным, с лёгкой тенью сожаления.
Я вернулась в наш номер с чувством облегчения. И чего он зря волновался? — подумала я, глядя на Кая. Он собирал вещи, укладывая их в чемодан с какой-то небрежной точностью. Оторвал взгляд от сумки, посмотрел на меня — долго, выискивая что-то в моём лице. Я тепло улыбнулась, подошла и присела рядом. Он выдохнул, будто отпустило, и продолжил собираться.
— Надеюсь, нам там понравится, — с надеждой сказала я, думая о Новом Орлеане.
Кай лишь ухмыльнулся, его фирменная улыбка мелькнула на губах.
Вечер, аэропорт
Мы поехали в аэропорт — Фрея, Ребекка, я и Кай. Фрея сказала, что Кол не едет в Новый Орлеан — ему там делать нечего. Я приняла это спокойно, даже с лёгкой радостью. На одного Майклсона меньше — может, и проблем меньше будет, которые нам с Каем придётся разгребать. Кай проследил за моей реакцией с интересом, но ничего не сказал. Мы сели рядом в самолёте, он взял меня за руку, переплетя наши пальцы. Я положила голову ему на плечо, чувствуя тепло его кожи через ткань рубашки. Он был напряжён, что-то происходило в его голове, но он не спешил делиться. Его большой палец поглаживал мою руку, и я уснула под этот ритм, провалившись в лёгкий, спокойный сон.
Новый Орлеан
Мы прибыли в Новый Орлеан ночью. Город встретил нас шумом улиц, запахом специй и мокрого асфальта после дождя. Французский квартал сиял огнями, джаз лился из открытых баров, и я невольно вспомнила нашу жизнь с Каем во Франции — те редкие моменты покоя, когда мы просто были вместе. Мы нашли просторную квартиру недалеко от дома Майклсонов — две комнаты, огромный балкон с видом на узкие улочки, шикарная кровать с мягким матрасом. Я была всем довольна, распаковывая вещи с лёгким предвкушением.
Стояла у окна, глядя на улицу — люди смеялись, кто-то танцевал под уличный оркестр, фонари отбрасывали золотые блики на мостовую. Кай подошёл сзади, его руки обняли меня за талию, подбородок опустился на моё плечо. Его дыхание коснулось шеи, тёплое и знакомое.
— Ты как? — спросила я, чувствуя его близость.
— Наверное, благодаря тебе я всё ещё жив, — усмехнулся он, его голос был низким, с лёгкой хрипотцой.
— Не думала, что ты боишься смерти, — ответила я, продолжая смотреть в окно.
— Это не очень приятно, — сказал он с долей равнодушия, но потом добавил тише: — Но когда есть, что тебя держит на этой стороне... начинаешь больше цепляться за жизнь.
Я развернулась к нему лицом, его руки сжали меня сильнее. Посмотрела в его глаза — тёмные, с золотыми искрами, полные чего-то, что он редко показывал. Наклонилась и поцеловала его — мягко, медленно, вкладывая в этот поцелуй всё, что не могла сказать словами. Он ответил, углубляя его, его губы двигались с нежной настойчивостью, руки скользнули по моей спине, прижимая ближе. Поцелуй был чувственным, тёплым, как обещание новой жизни здесь, в этом городе, полном хаоса и красоты. Мы отстранились, лбами прижавшись друг к другу, и я улыбнулась.
— Добро пожаловать в Новый Орлеан, — шепнула я.
— Вдвоём против всех? — сказал Кай ухмыльнувшись,
— Вдвоём против всех, — ответила я с мягкой улыбкой
Он ухмыльнулся, и мы стояли так ещё какое-то время, глядя на город, который стал нашим новым началом.