Марготта

На серо-голубоватом небе спешно загорались первые звёзды, а воздух был удивительно чистым даже для высокогорья. Думать не хотелось, управлять конём не было надобности – дорога всего одна, да и маршрут известен. Жаль, что карта осталась у Хозяина, можно было бы попробовать срезать путь, не заезжая в Тангар... Но кто сказал, что этого нельзя сделать без карты?!

За последнее время я неожиданно для самой себя научилась неплохо разбираться в сторонах света и чувствовать направление. Просто взять чуть западнее и сразу въехать в лес, минуя город. Хотя Глазастый и без меня, наверное, разберётся...

Не помню, как и когда я выскочила за границу иллюзии. Просто в какой-то момент осознала, что копыта коня не вспахивают поляну, выбрасывая вверх комья земли и травы, а размеренно грохают по каменистой дороге. Скачка убаюкивала: кажется только-только рванули с места, и уже проскочили Муллен – «почётный караул» на воротах даже рта открыть не успел. А ещё через несколько минут поравнялись с Кьяло, который не спеша топал по дороге, напевая что-то себе под нос. Через плечо у него был перекинут внушительных размеров мешок, в котором что-то бренчало и звенело.

- Эй, тебя же просили убраться к рассвету, а не сразу после заката!

- Чтоб я провёл целую ночь в этом доме с приведениями? Да ни за что! И ещё... чем раньше уйду – тем позднее хватятся.

- И тебя выпустили со всем этим? – Я кивнула на мешок.

- Конечно нет! Но плох тот замок, в котором нет чёрного хода и запасного выхода. Так вот Муллен – очень хороший замок. Лично я нашёл три штуки, и это наверняка не всё. Но вот лошадь пришлось оставить... Постой, а что ты тут делаешь? Я думал, что...

- Не дождётесь! Кажется, ваш мир пока что не намерен меня отпускать. Но я с ним ещё договорюсь. А ты сейчас куда?

- Не знаю... - Парень удивлённо заморгал. Кажется, если бы я не задала этот глубокомысленный вопрос, он бы ещё полдня шёл просто так. – А ты куда?

- Не очень далеко. В одно милое и дружелюбное местечко. Подвезти?

Глазастый сдавленно застонал. Ну ещё бы – на конский хребет уселись лишние девяносто килограммов здорового мужского организма и не меньше пуда уворованного барахла.

- Так всё-таки, куда мы теперь?

Я обернулась на Кьяло и подумала, что гуманнее будет промолчать, а то он ведь может и отказаться. Хотя... Отказаться, мчась галопом по горной тропе, будет гораздо сложнее. Конь охотно рванул вперёд, и парню ничего не оставалось, как ухватиться за меня обеими руками. Впрочем, мешок он при этом тоже не выпустил. Зубами в него вцепился, что ли? Нет, всё-таки не зубами, иначе как бы у него получилось проорать мне на ухо:

- Так куда?

- К Волчьей Тётушке.

- Ты с ума сошла? Да она же нас в порошок сотрёт!

- Можешь спрыгнуть, если хочешь!

- Издеваешься, да? Я на такой скорости даже головой вертеть боюсь.

- А ты не верти. - Я откровенно наслаждалась безумной скачкой. Была в ней какая-то первозданная стремительность и ощущение полного единения с природой. Романтика... Для полноты ощущений не хватало только какого-нибудь плотоядного монстра за спиной, приближающийся топот которого заставил бы мурашки бегать ещё интенсивнее, Кьяло вопить ещё громче, а Глазастого двигаться ещё быстрее. Но быстрее, кажется, было уже некуда.

Это было похоже на сон. В конце концов, время было давно уже не детское, да и впечатлений за день хватало... Короче, неудивительно, что меня сморило...

Звёзды вспыхнули, как неоновые лампочки, и бросились мне навстречу. Я рухнула в сверкающий хоровод, закружилась вместе с ним и, спустя секунду мельтешения, выпрыгнула на радужный мост. Точнее, выпрыгнул Глазастый, а мы, как бесплатное приложение, болтались из стороны в сторону у него на спине. Глюк пищал, Кьяло молчал, мешок бренчал и позвякивал, я беззвучно материлась.

Внезапно мост стал прозрачным, а потом и вовсе исчез. Мы падали в сверкающий туннель, составленный всё из тех же нереально-ярких звёзд. Которые вдруг резко побледнели, сложились в созвездия и метнулись к привычным местам на небе...

...Мы скакали по печально-знакомой лесной тропинке. Впереди маячил огромный дуб, знаменующий начало владений Волчьей Тётушки.

Упс!

- Ч-ч-что это б-было? - выдохнул Кьяло, бледный, как экран в кинотеатре. - Опять твои ведьмовские штучки?

- Не виновата, не участвовала, не привлекалась, - затараторила я, тщетно пытаясь унять предательскую дрожь в коленях. Кажется, я поспешила, обзывая происходящее сном. Или этот сон снился не мне одной.

- А кто тогда?

- Ну не Глюк же! – За крысом я никогда особых склонностей к магии не замечала. Оставался только один неопрошенный субъект... - Глазастый, мальчик мой, покайся, и смерть твоя будет лёгкой. Как ты это сделал?

Конь повернулся ко мне, и взгляд у него был более чем недоумевающий. Как будто он только что увидел, как у любимой кормушки со свежим сеном вдруг выросли ноги и она скрылась в неизвестном направлении.

- Ага, намёк понятен – ты тоже не причём. А кто причём, хотела бы я знать?

Мои спутники слаженно молчали. Впрочем, недолго. Как только из-за дуба выскочило ещё одно действующее лицо, лес огласил дружный вскрик. Не от страха – все были готовы к чему-то подобному; просто волк появился совершенно бесшумно и мы в него чуть не врезались.

Не буду врать, что зверь был размером с телёнка, или что из его пасти выглядывали клыки в палец длиной. Разве что телёнок был совсем ещё маленький, а палец принадлежал годовалому ребёнку. Да и сам волк был не сильно-то взрослый. Вместо того, чтобы огласить лес громогласным рычанием, зверёныш коротко взвизгнул и что было духу припустил по тропинке. Глазастый рванул за ним.

Я никогда не слышала, чтоб конь преследовал хищника, обычно происходит наоборот. Но мы ведь и не преследовали, просто тропинка сквозь чащу была одна-единственная.

Волчонка мы, конечно, догнали. И даже перегнали. То есть как раз вырвались вперёд и вышли на финишную прямую, и тут, как гаишник с радаром, из кустов выскочила хозяйка здешних мест. С неизменной клюшкой наперевес.

- Ай, куда сквозь ночь бредёте, тихо спать мне не даёте, - начала она, как всегда пытаясь на ходу изобразить какое-то подобие рифмованных строчек. Честно говоря, уже начало раздражать... - Вот как я взмахну клюкой, так уж и могилу рой. Будь ты воин иль принцесса, не уйти тебе из леса.

- Стойте, бабушка, не надо никакой могилы. А уходить мы тоже никуда не собираемся, только приехали. Извините, если спать помешали, но у нас к вам срочное дело.

- Что за дело? Важное зело? А то ишь ты, примчались, меня не убоялись!

- Пришлось. Так вот, у меня к вам просьба как к здешней Верховной. - Я спрыгнула с Глазастого и, нечаянно споткнувшись о какой-то корень, плюхнулась на колени. А потом подумала и решила не вставать – старухе, небось, приятно будет, что перед ней так преклоняются. – Помогите мне вернуться домой, пожалуйста. Вы же можете, я знаю. В конце концов, должен же хоть один человек в этом мире знать о перемещающих пентаграммах.

Тётушка нависла надо мной и улыбнулась во все свои четыре с половиной зуба:

- Ну, допустим, и о Звёздах я знаю, и тебе помочь смогу. Ты мне лучше скажи, чудо ушастое, почему сразу не подошла? Ведь узнала же сразу, как только увидела. - Заговорив о серьёзном, она сразу же перешла на нормальную прозаическую речь, и это радовало.

- Честно?

- А как же ещё. В твоём деле врать – себе дороже выйдет.

- Не хотелось так сразу домой. Вроде только-только пообвыкла, освоилась... А ещё я вас испугалась... немножко...

- Ой ли? – то ли удивилась, то ли не поверила старуха. – Ну да ладно, не след на дороге да посреди ночи о таких вещах говорить. Пойдёмте-ка ко мне в дом, там и побеседуем.

Волчья Тётушка развернулась, как бравый солдат по команде «нале-е-ево!» и засеменила куда-то вглубь чащи. Я вздохнула и поплелась следом. И только спустя пару минут нас с треском и криком догнал навьюченный Глазастый.

- Я понимаю, что вам, ведьмам, вдвоём договориться проще, - начал Кьяло, пребывая в глубоком ужасе от собственной наглости, - но я не собираюсь коротать ночь посреди леса наедине с этими тварями!

- А ты, разгильдяй, ребят моих не оскорбляй. Сам-то далеко ль от них ушёл? Разве что на задних лапах пошёл!

- Ну, знаете...

- Знаю, - бабуся подмигнула окрестным кустам, из-за которых сверкали красные глаза. – Я много чего знаю такого, что тебе и не снилось. А где ночевать – твоё дело. Коль хочешь спать – иди за мной смело. А если и не пойдёшь... С коняшки-то придётся спуститься, чай Каурке тоже пора домой воротиться.

Я обернулась на Глазастого. А ведь коня и вправду придётся оставить здесь. Тётушка же с самого начала требовала его вернуть, только я не послушалась и ускакала. А на чём Кьяло будет в город добираться? Пешком-то с вещами далековато...

А сам парень, кажется, совершенно не думал о завтрашнем дне. Он просто восторженно глазел на то, как прямо из воздуха сплетается перед нами маленькая деревянная избушка с высоким крыльцом и низенькой дверцей. Для полного впечатления только курьих ножек не хватало. Впрочем, может быть, в предонских сказках все волшебные избушки безногие?

Ведьма легко взбежала вверх по ступенькам и поманила нас за собой.

- Ну заходите, гости незваные, да давно жданные. Ужинать будем, никого не забудем.

При слове «ужин» я невольно облизнулась, Глюк высунул любопытный нос из сумки, а Кьяло так бодро ломанулся в дом, что чуть не выбил плечом дверной косяк. Старушенция только тихо похихикивала, глядя на нашу тесную компанию.

- Эй, я же сказала, что никого не забудем! – Её взгляд остановился на Глазастом, понуро изучавшем сочную травку на лужайке перед избушкой. – Заходи уж, так и быть, мой урок-то не забыть, будешь помнить весь свой век... Стань обратно человек!

Хлопок.

Точнее, два хлопка – сначала Верховная хлопнула в ладоши, а потом что-то бубухнуло прямо в воздухе, но не очень громко. И на месте, где только что был мой конь, возник стоящий на четвереньках молодой человек. Совершенно голый, не считая потника, седла, двух сумок и одного угловатого мешка. Которые, конечно же, моментально съехали набок.

Я тупо хихикнула, покраснела... Но отворачиваться не стала. Он на берегу реки на меня пялился? Ещё как пялился! Тогда дайте и мне посмотреть на то, что мы так старательно учили на анатомии!

Внутри избушки было просторно и уютно. Огромная белёная печка в углу напоминала свою родственницу из сказки про Емелю, развешанная по стенам коллекция оружия сделала бы честь любому музею воинской славы, книжек в шкафах было ощутимо больше, чем в школьной библиотеке, в одном углу стояло чучело волка, в другом – монументальных размеров топор. А за огромным столом, заваленным всевозможной едой, хотелось просто сидеть и ни о чём не думать. В принципе, это было вполне реализуемо, тем более, что практически обо всём уже передумали и переговорили. Кроме одного-единственного...

- Ну рассказывай уже, погулявший в неглиже. - Я сама не заметила, как переняла манеру Волчьей Тётушки рифмовать всё подряд к месту и не очень.

Преображённый Глазастый виновато улыбнулся. А я всё никак не могла понять, как из такого невзрачного человека могла получиться такая красивая лошадь. Совершенно неказистый парень, чуть выше меня ростом, русоволосый, худенький. Обряженный в достопамятную кружевную рубашку и красные бархатные штаны, которые Кьяло извлёк из недр мешка. Кажется, я видела их на коменданте в Муллене... Короче, глянуть не на что... Разве что глаза те же самые – огромные и голубые.

- Да чего тут рассказывать-то? Сам сглупил, каюсь. Рассказов про лесную ведьму наслушался и полез смотреть, живёт тут кто на самом деле или нет. Нечаянно наткнулся на домик этот. Он же такой – никогда не найдёшь, пока лбом не врежешься. Зашёл – никого нет. Покрутился немного, дотронуться ни до чего так и не решился и вышел. Пошёл дальше – врезался в сарай. Там, чуть поодаль, ещё пристройка мелкая есть. Туда тоже решил заглянуть – а там конь стоит. Знатная зверюга! Я ему пирожок скормил, который ещё здесь, в домике прихватил...

- Ты же сказал, что ничего не трогал? – придралась я к достоверности рассказа.

- Так я ничего такого и не трогал. Свечи там, книги разные... А пару пирожков-то на дорожку прихватить – просто святое дело.

- А вот были бы они с беленой да с волчьей ягодой? – ехидно вклинилась Тётушка.

- Так я же их так и не съел, я коняге скормил!

- Ты мне поболтай ещё, сразу сделаю клещом!

- Так что, дальше можно не рассказывать?

Вместо ответа старушенция замахнулась на парня клюшкой, но тот ловко нырнул под стол и уже оттуда продолжил:

- Ну, с конём мы вроде как подружились, а тут уже темнеть начинало, домой пора. Ну я и решил, что сейчас на нём проедусь, а на следующий день верну. Оседлал, поехал. А тут вдруг волки из-за деревьев как повыскакивали... Я его в галоп пустил, а на тропинку ещё не выехали, тут кусты всякие, корни торчат... Он, значит, споткнулся, упал, я с него кубарем – сам не понял, как жив остался. А тут и эта... уважаемая госпожа подлетела, орёт, ругается. Оказалось, что конь шею свернул. Ну так я же не нарочно. А она... - Глазастый аккуратно высунулся из-под стола, уселся на прежнее место и уже оттуда подмигнул ведьме. Та губы поджала, но перебивать не стала. - ...Она, значит, сказала, что если я повинен в смерти благородного животного, то сам должен на его место встать. Ну, или что-то в этом роде. И я стал... им... То есть самим собой, но конём. Пару дней простоял в стойле... Приятного, конечно, мало. И тут примерно неделю назад средь бела дня является...

Парень вдруг нервно сглотнул и замолчал, словно что-то сообразил, или вспомнил. Что-то такое, о чём совершенно не хотел бы рассказывать.

- Ну договаривай, чего уж теперь, - велела Тётушка. Мне даже показалось, что она если и догадывается, что дальше произошло, то на все сто процентов не уверена. И хочет, как минимум, услышать ещё одну версию событий. Ну а что? Даже ведьмы имеют право что-то не знать или сомневаться. Особенно если их в это время дома не было. В конце концов, мало ли дел у Верховной. Тёть Лену тоже вечно поймать невозможно, разве что нечаянно наткнуться.

Глазастый тем временем собрался с духом и продолжил:

- Пришла сюда, в общем, шайка грабителей. В рассказы о здешней нечисти они не больно-то верили, и удивлялись, почему это в таком густом лесу до сих пор никакие разбойники не завелись. И решили стать первыми. А пока искали приличное место для стоянки – наткнулись на этот дом. А потом и на меня. И они меня, вы не поверите, увели!

- Почему, очень даже поверим, - хмыкнула я. – По-моему, в этом мире все поголовно только и делают, что удирают из дому, лезут без спросу куда не просят, а потом уводят друг у друга коней.

- Почему все? Я, например, не удрал, меня выгнали, - пробубнил Кьяло.

- В данном случае, это не принципиально. А медальон с волком, подозреваю, они тоже отсюда спёрли?

- Ну не я же! Они тут вообще неплохо пошерстили. Зато наша глубокоуважаемая ведьма больше не будет оставлять дорогие вещи без присмотра. И дешёвые тоже...

- А ваша глубокоуважаемая ведьма, - Волчья Тётушка горделиво выпрямилась, - в это время пыталась освободить оборотня, которого эти безбожники поймали и заперли в клетку.

- Это которые Поклонники Старых Богов, что ли?

- Да какие они Поклонники?! Дуралеи они и безбожники. За что и пострадали. Это же надо было придумать – бедную зверюшку обижать. Да он в жизни своей никого пальцем не тронул.

- Слышала бы вас Тьяра. - хмыкнула я. – Или Хозяин. Да и меня эта «бедная зверюшка» чуть на части не разорвала возле городских ворот.

- Ой ли? Так уж и разорвала? Или признала медальон и подбежала поздороваться?

Я неожиданно вспомнила привычку крупных собак приветствовать человека, ставя передние лапы ему на плечи и вылизывая лицо. Оборотень ведь действительно не набрасывался на меня, просто решил по-дружески уронить на землю. А я так испугалась, что пожелала ему сдохнуть. И убила его.

- Так что же? Получается, что я виновата? – В душе всколыхнулось что-то не слишком приятное. Не жалость, скорее обида на весь белый свет.

- Да кто же теперь разберёт. И вообще, чудо ушастое, у тебя же глаза слипаются. Шла бы ты спать.

- Нет, я дослушать хочу! – Я упрямо тряхнула головой и повернулась к Глазастому, - Ну увели они тебя, а дальше?

- А что дальше? – неожиданно резко огрызнулся парень, - Дальше они поближе к дороге подобрались, меня вместе с остальными лошадьми в кустах привязали, а сами ушли. Я хотел отвязаться – не получилось. Пришлось ждать. А тут крики, вопли... Потом ты пришла, меня забрала и на тракт вывела. А там сплошные трупы... Ты же сама всё знаешь, так зачем глупые вопросы задаешь?

- Нормальные вопросы, - запротестовала я. – Чего ты так на меня взъелся?

- Ты бы тоже взъелась, если бы тебя сначала превратили в лошадь, а потом убили твоего брата, а тебе пришлось бы везти убийцу...

- Ничего не поняла, - опешила я. – Какого брата? Какого убийцу? Что-то я туго соображаю с недосыпа.

- Убийца – это ты, - медленно, почти по слогам проговорил Глазастый. – Ты убила парня-лучника. А он был моим братом. Иначе хрен бы я позволил им увести себя отсюда. Пошёл я только с ним, и только потому, что надеялся объяснить ему всё, что произошло. И заодно узнать, где его до этого год носило. Но не успел, потому что кое-кто...

- А кое-кому, между прочим, тоже жить хотелось. А этот твой распрекрасный братец застрелить меня собирался, и застрелил бы, только я первая успела. Что, скажешь, мне надо было встать перед ним по стойке смирно, и покорно принять мученическую смерть? Так?

- Нет! Ты... Тебе... Да всё ты правильно сделала, - махнул рукой парень, неожиданно сменив гнев на милость. – Я только потому тебя из седла и не выбросил на первом же повороте, что ты просто защищалась. Только всё равно мерзко это.

- Мерзко – столько времени молчать и притворяться бессловесной тварью, - вмешался Кьяло. – Ты ведь и в конском обличии мог всё объяснить. По крайней мере, попытался бы. Тогда мы бы раньше сюда вернулись, и тебя бы раньше расколдовали.

- А смысл? Лошадью быть проще. Всё за тебя решают, кормят тебя, чистят. А сейчас мне что делать? Как я домой вернусь после всего этого, да ещё и с известием, что Итьер погиб? Они с отцом, конечно, крепко в своё время поругались, но...

- Погодите, ребята, уважьте старушку, - перебила его Тётушка. – Вот это вы сейчас про которого из тех душегубов говорите? Не про того ли, с палёной рожей?

Глазастый мрачно кивнул. Чем, почему-то, изрядно насмешил ведьму.

- Да разве же это дело – живого человека раньше времени хоронить. Бесы с вами! Пожгло его, конечно, неплохо, но уж всяко не до смерти. А я, знаете, болезных на своей территории не бросаю, не по-людски это. Подобрала, подлечила малость. Ничего так, оклемался. Отсюда, по крайней мере, на своих двоих ушёл. Но рожицу-то ему, конечно, знатно подпалило. А до того, видать, красивый парень был. И как только рука поднялась такого калечить?

- Да мне как-то не до его внешности было, - отмахнулась я, пытаясь скрыть за ворчанием радость от того, что лучник жив. Пусть он хоть сто раз бандит и разбойник, но жить с осознанием того, что я этого бандита и разбойника укокошила... Нет уж, пусть такими вещами Хозяин развлекается, у него нервы явно крепче.

Кстати, интересно, где он сейчас? Из горящего Убежища-то хоть выбрался?

А я-то хороша! Радуюсь, что сняла со своей совести одно убийство, и при этом забываю, что только что подожгла целый дом. С людьми. Вот уж действительно – горбатого могила исправит.

- О чём задумалась, детка? – окликнула меня Тётушка. И не дождавшись ответа припечатала: - Э, да ты уже не просто засыпаешь, а прямо-таки спишь! Ну-ка марш в постель, красавица!

Красавица из меня, конечно, исключительно на любителя. Но ведь приятно же.

А в углу уже возникла кровать с восхитительно-мягкой периной. В которую я и свалилась, изо всех сил мечтая, чтобы не было больше никаких снов. А то прямо какое-то «Что делать?» фэнтезийного пошиба! Первый сон Веры Павловны, второй сон Веры Павловны...

Щёлк! Сдавленный крик. Громогласный мат, исполненный дуэтом. Дзыньк! Щёлк! Щёлк!

- Нет, я так больше не могу, я пошёл! Прикроешь? – Голос Кьяло, словно из-под перины.

- Ты что, псих? Да плевать на твой браслет, они тебя и с ним, и без него одинаково продырявят.

- Не дождётесь!

Ну когда же я наконец научусь просыпаться быстро?

Щёлк! Щёлк! Дзыньк! Снова крик, но уже откуда-то издалека. Должно быть, из-под двух перин.

Надо проснуться, надо! Открыть глаза!

Открыла. Выяснила, что спала носом в подушку. Теперь поднять голову... хоть чуть-чуть приподнять и осмотреться...

- Лежи, дура!

Чья-то сильная рука вдавила меня обратно в кровать.

- Если хочешь слезть, то просто перекатись на пол. А потом забейся в угол и не рыпайся там.

Я же спросонья послушалась! Сначала хлопнулась всем телом вниз, потом заползла под кровать и уже оттуда, потирая ушибленное плечо, жалобно протянула:

- Высоко-о-о!

- Аккуратнее падать надо было!

Дзыньк! Щёлк! Дзыньк!

Ещё через десяток «щёлков» и «дзыньков» я наконец-то начала разбираться в окружающей обстановке. Первое, что бросилось в глаза – Волчья Тётушка, раскинувшаяся на полу в багровом ореоле собственной крови и со стрелой, торчащей из-под лопатки. Отсутствие признаков жизни было до обидного очевидным. Жалко бабульку. Вот так бесславно и погибают Верховные... Но как же не вовремя-то!

Возле окна обнаружился Глазастый с луком в руках и стрелой в зубах (прям царевна-лягушка какая-то). Ещё одна стрела уже лежала на тетиве... Дзыньк!

Ага, поняла. Когда «дзыньк» - это выстрел с нашей стороны, а когда в нас, то получается...

Щёлк! Щёлк! Сразу две стрелы впаялись в ножку кровати, чудом не оцарапав мне ухо. Я так и не поняла, по какой траектории они летели... И тут до меня резко дошёл смысл всего происходящего.

- Эй, а от кого отбиваемся-то?

- Одсдажи.

- Чего?

Бывший конь злобно на меня покосился, потом вытащил изо рта стрелу и повторил:

- От стражи, говорю.

- Как от стражи? Это что, Хозяин на меня так обиделся что ли?

- Да причём тут Муллен?! Он даже если сразу за нами галопом поскакал, то раньше рассвета сюда не доберётся. Тем более, что он – внешняя стража, а тут городская хренью страдает. Мы когда из Тангара выезжали, они как раз собирались толпой идти Тётушку бить, помнишь?

- Честно говоря, нет, - созналась я. – И сколько их там?

- А я знаю? Ну, человек двадцать, не меньше. Половина с луками и самострелами. И чую, что скоро им придёт в голову... Ну вот, я же говорил!

В оконную раму, а затем и в противоположную стену вонзились стрелы, обмотанные горящей паклей. Огонь начал было расходиться по деревянному строению, но неожиданно зашипел и погас. Я победно улыбнулась. Ломать, как говориться, не строить, а тушить – не разжигать! Хоть что-то я умею!

Глазастый хотел ещё пару раз выстрелить в охамевших стражников, но в лесу вдруг раздалась крики, вопли... и в окно ввалился Кьяло, весь в крови и со стрелой, торчащей из плеча.

- Тебе помочь? – Я бросилась к нему, но Глазастый перехватил меня на полпути и пинком загнал обратно под кровать.

- Сиди и не выпендривайся. Без тебя как-нибудь разберёмся.

- Чего? Ты думаешь, что говоришь, кобыла блохастая? Когда это ты успел себя главным назначить?

- Час назад, пока ты дрыхла, а мы тут отстреливались. Вот сейчас у нас стрелы кончатся, что делать будем?

- А много осталось?

- Целых две!

- Нет, ну вы тут вообще обалдели, что ли? – пробормотал Кьяло, плюхаясь на пол рядом с моим укрытием. – Я, значит, жизнью рискую, на разведку выхожу, а они мало того что стреляют не туда, куда надо, так ещё и ругаются!

- Кто это тут не туда стреляет? - Глазастый подскочил к раненому, остервенело потрясая последними стрелами, причём древко одной из них было уже порядком обслюнявленное.

- А в меня кто попал?

- А я тебя из-за этого дурацкого браслета просто не заметил!

- А этот дурацкий браслет, между прочим, перестал работать в самый неподходящий момент. Я только троих уложил, начал к четвёртому примериваться-а-а-а-а...

Я думала, что только в голливудских фильмах стрелы из самих себя вытаскивают вот так запросто. Ну, с криком конечно, и зажмурившись... Но зато самостоятельно! Глазастый уважительно присвистнул и вернулся к наблюдательному посту возле окна. А я, набравшись храбрости, подползла поближе к Кьяло.

- Больно?

- Терпимо. У тебя в запасе, случаем, никакого волшебного зелья нет, чтоб раны заживлять?

- Откуда? Сам же знаешь, что нет. Но хоть перевязать-то тебя надо? Эй, коняга, снимай рубашку.

Глазастый повёл себя на удивление покорно, даже «конягу» стерпел. И рубашку снял безропотно. Эх, такие кружева на бинты изводить... Жалко! Белый батист сразу же пропитался кровью, а Кьяло, наоборот, побледнел ещё сильнее, чем после нашего непонятного прыжка в пространстве.

- Всё, сейчас отключусь, - прошептал он, приваливаясь к стенке и закрывая глаза.

- Не надо! – гаркнула я, сама не ожидая от себя такого взрыва эмоций. – Не вздумай тут сознание терять, неженка эльфийская. Ты же тяжёлый, как бегемот, больной ожирением! Я тебя просто никуда не утащу... А ты что застыл?

Последнее предложение относилось уже к Глазастому. Тот повернулся ко мне и подмигнул. Грустно так, проникновенно...

- У них тоже кончились стрелы. Или терпение. Или то и другое. Короче, нас сейчас будут штурмом брать. В вечной любви друг другу будем признаваться, или и так сойдёт?

- Да пошёл ты... - из последних сил пробормотал Кьяло. Но в обморок не упал. Наоборот, как-то странно напрягся, задёргался... Я отшатнулась к стенке и начала судорожно вспоминать всё, что я знаю об эпилепсии. Но тут парень неожиданно открыл глаза... Лучше бы не открывал – радужки у него стали янтарно-жёлтыми, а зрачки вертикальными.

Упс!

Пока я приходила в себя от ступора, а Глазастый пытался выбрать изо всех висящих на стенке мечей наиболее подходящий к случаю, Кьяло спокойно встал и прошёл к выходу, попутно прихватив из угла топор. А потом вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

И почти сразу же снаружи раздался нечеловеческий рёв и крики, полные ужаса и отчаяния. Нечто похожее я уже слышала, когда Тётушка, мир её праху, натравила своих волков на Поклонников Старых Богов. Кстати, где сейчас эти волки, хотела бы я знать? Видимо, разбежались, почуяв смерть хозяйки. А медальон...

Я рванулась к телу Верховной, добросовестно обыскала, но ничего не нашла. Разве что Глюка, высунувшегося из какой-то щели в полу и что-то там по-своему бормотавшего. Но в этот раз у меня не было ни времени, ни желания его слушать.

Бывший конь тем временем основательно вооружился, и больше всего теперь походил на выставку средневекового оружия. По-моему, у него столько рук не было, сколько он вещей на себя навешал. Помедлив, я тоже сняла со стены длинный кинжал. Вкупе с моим ростом – больше и не надо.

- Ну что, пойдём умирать с честью? – Парень махнул мечом в направлении двери.

- Ну не сидеть же здесь, пока этот берсерк там развлекается. Одно слово – псих.

- Ну он же говорил, что его в детстве прокляли...

И плечом к плечу, подбадривая себя бородатыми шутками, мы вышли навстречу неминуемой смерти. А за нами, не переставая верещать и страдальчески закатывать глаза, выбежал Глюк.

То, что стражников возле избушки собралось намного больше, чем двадцать, я поняла сразу же. Насколько больше – несколько секунд спустя, когда глаза попривыкли к темноте. С Кьяло, конечно, уже справились, и теперь он просто лежал неподалёку, как медведь, не вовремя впавший в зимнюю спячку. Он ещё дышал – я чувствовала это, но подойти и убедиться, конечно не дали.

Я выставила вперёд кинжал и в который уже раз за день обозвала себя дурой. Потому что если бы не я – ничего этого не было бы. Всё кончилось бы намного раньше и намного проще. Ну что ж...

Нас окружили плавно, но очень быстро. Всё вообще происходило с динамичностью хорошего боевика. Это только описывать такие вещи долго, а на самом-то деле – секунды не прошло.

Краем глаза я заметила, как крыс, оставшийся на крыльце, вдруг завертелся юлой, словно в безуспешной попытке ухватить себя за хвост. И мгновенно поняла, что сейчас произойдёт. Он глюканётся!

- Ну пожалуйста, хоть раз в жизни превратись во что-нибудь полезное и боеспособное! В дракона, в носорога, в саблезубого тигра! Пожа-а-а... - Мой крик утонул в рёве голосов – Глазастый таки сцепился со стражниками. А Глюк коротко взвизгнул, окутался снопом разноцветных искр... и на его месте возникла крупная белая мышь.

И тогда я, размахивая кинжалом, тоже врезалась в безжалостную толпу.

То есть попыталась врезаться, но толпа внезапно оказалась отгорожена от меня прозрачной стеной. Или я от неё? Лихорадочно оглядевшись, я заметила, что с Глазастым случилось то же самое – он стоял в круге, по периметру которого бегали Стражники. Они ещё не успели понять, что происходит... Да я и сама ничего не поняла, пока не услышала ликующий писк бесполезного в военном деле Глюка, и не разглядела его мордочку, восторженно задранную к небесам.

Прямо надо мной висели в портале мама и папа. А вокруг них летала тёть Лена, гримасничая, как мультяшная Сэйлормун.

Кажется, Судьба, эта милая тётенька с неповторимым чувством юмора, сжалилась-таки над бедным ребёнком и соблаговолила решить дело миром. Хотя каким боком к мирному решению относился истекающий кровью Кьяло? Да и Глазастого, кажется, уже успели потрепать – его ощутимо пошатывало. А то, что кровью он был залит, как художник-баталист красной краской – вообще молчу. Понять бы ещё, где там чья краска...

Но я так и не успела толком прочувствовать всю прелесть своего чудесного спасения, потому что на поле (или поляне?) боя появился ещё один персонаж, совершенно мне не знакомый. В портале, позади моих родителей, возникла высокая женская фигура...

Кажется, я поторопилась, сравнивая с Сэйлормун тёть Лену, потому что незнакомке это сравнение подошло бы гораздо больше. Её длинные светлые волосы придерживала золотистая диадема, а руки крепко сжимали короткий жезл, увенчанный рубином. Эй, а откуда она их взяла, я же их под диван запрятала?

Наша верховная предостерегающе вскрикнула, но один взмах жезла – и её отшвырнуло в портал. Второй партией пошли мои родители.

Я сжала кулаки и закричала – но что я могла сделать? Меня защищала прозрачная стена, но она же и не давала мне выйти наружу. Стражники вовремя сообразили, что им здесь не место, и начали поспешное отступление вглубь леса. Но блондинка с жезлом, видимо, решила, что никто не должен уйти живым.

Взмах – и всё вокруг охватило пламя. Я никогда не боялась огня, но в тот момент мне стало страшно. Настолько страшно, что я даже зажмурилась, на миг потеряв незнакомку из виду. А когда открыла глаза – её уже не было на прежнем месте. Но я всё равно знала, где она сейчас.

«У каждого человека есть своя собственная Смерть, и она всегда ходит следом за ним. Обычно она держится вдалеке и старается не попадаться на глаза, но когда случается что-то страшное или опасное, она подбирается поближе. И если в такой момент вдруг оглянуться, то можно случайно увидеть её, встретиться с ней взглядом, и тогда она протянет тебе руку, а ты уже не сможешь отказаться принять её».

Я обернулась.

Глаза у моей Смерти были очень красивые, карие. И вообще она была очень красивой. И страшной. А ещё мне показало, что я уже видела её прежде.

- Ну что? Иди ко мне...

Смерть протянула мне руку. Но в этой руке у неё был жезл. Мой жезл! Чтоб меня убили с помощью моей же вещи? Да не дождётесь!

Но сопротивляться я не стала – просто не знала, что можно противопоставить этой страшной женщине. Где-то в душе разгоралась жуткая обида на весь мир, который сходит с ума, а виновата опять я.

И я закричала. Или завизжала. Или заорала. Сама я себя не слышала совершенно, но что-то в этом крике было такое, что пламя, охватившее уже все окрестные деревья, на мгновение пригнулось к земле и замерло в нерешительном ожидании. А Смерть вдруг побледнела, скривилась... и исчезла. Так внезапно, что я уже начала сомневаться, не привиделось ли мне всё это... Как она вообще смогла оказаться рядом со мной, если стена... А я ведь и не заметила... Стена не просто лопнула или развеялась. Она исчезла, как исчезает любая магия после смерти того, кто её создал.

Нет, что я несу? Почему после смерти? Есть ведь сотни других причин, даже тысячи! А мама... я была точно уверена, что стенку поставила мама, но... Она жива! Они же просто вылетели обратно в портал, и она обязательно должна быть жива! Она обязательно должна быть. Хоть где-то.

- Мам, пап, - позвала я, в глубине души истово надеясь, что мне ответят.

Не ответили.

А вокруг полыхал огонь. Впрочем, вокруг ли? Огонь полыхал во мне. Огонь был мной. А я была им, и готова была уничтожить любого, кто ко мне приблизится. Но некому было даже приблизиться – Глазастый всё-таки упал, и теперь безуспешно пытался встать; Кьяло даже и не пытался... Остался только огонь, бесполезный теперь. Но вскоре погас и он, и сквозь монотонный гул в ушах я услышала стук копыт.

И кто же ещё пожаловал по мою душу? Рука непроизвольно стиснула рукоять кинжала, но знакомый голос заставил её бессильно разжаться.

- Ты как? В порядке?

- В полном... - прохрипела я, поднимая голову и пытаясь разглядеть Хозяина сквозь мутную красноватую пелену. Разглядела, попыталась выдавить из себя улыбку. – В полном порядке.

А потом земля встала на дыбы и долбанула меня по подбородку. Остальные части тела долбанулись об неё сами.

* * *

А по счетам мы платим кровью.

Своей? Чужой? Уже не суть...

Строки возникли в голове сами по себе и теперь категорически не желали из неё вылетать. Что самое обидное, обрастать продолжением тоже не спешили. Жалко... А начало было очень даже многообещающее.

- Эльфёныш, ну ты же понимаешь, что тебе нельзя здесь оставаться?

Я, конечно же, этого не понимала и понимать не хотела, но всё равно кивнула. Ладно, пусть нельзя, ему виднее. Мне было уже всё равно.

Месяц назад я пришла в себя в особняке Хозяина, в Тангаре. И очень удивилась, не увидев никого вокруг. Мне почему-то казалось, что когда Великий Герой лежит в отключке, рядом должны сидеть все его друзья и благоговейно ждать пробуждения. А потом наперебой твердить, что всё у них хорошо. И отвечать на все мои вопросы, раскрывая последние тайны. Я, правда, на Героя-Всех-Времён-И-Народов не слишком-то походила, но мечтать-то не вредно...

Так вот, когда я открыла глаза, то обнаружила себя лежащей на кровати посреди огромной полупустой комнаты. У меня в ногах бесстыдно дрых Глюк. Не знаю, чем он занимался, пока я спала, но сейчас поднять его смогла бы только Царь-Пушка, выстрелившая над самым ухом.

Окна были распахнуты настежь, на улице лил дождь, и брызги то и дело попадали на лицо. Именно это меня и разбудило.

Закутавшись в одеяло, я отправилась в поход по дому на поиски хоть кого-нибудь. И обнаружила-таки Хозяина, спускающегося по лестнице мне навстречу.

- Ага, очнулась. Ну и замечательно. Может, хоть ты-то мне объяснишь, что происходит? – Он и так был значительно выше меня, а сейчас ещё и позицию занял на самой верхней ступеньке.

- Нет бы спросить, как я себя чувствую... - Я картинно надулась, пытаясь как можно достовернее изобразить оскорблённую невинность. Но в этот раз почему-то не проканало.

- А как ты можешь себя чувствовать, если на тебе ни одной царапины нет?! Всяко лучше, чем те два полудохлых тела, которые валяются в дальней комнате и изо всех сил пытаются делать вид, что они тут не причём!

Я, конечно, могла бы для приличия поинтересоваться, кого он имеет в виду, но не стала. Мысль о родителях была слишком рассеянной и слишком неправдоподобной. Они сейчас могли быть где угодно – но только не в этом доме. Я бы почувствовала. Надеюсь.

А что до парней...

- Они живы?

- А я разве сказал, что нет? Один так вообще почти здоров, но молчит, как гном на допросе. А второй так старательно изображает из себя статую, что даже я иногда верю. И если ты...

Но я, не дослушав до конца, бросилась в ту часть дома, которую посчитала самой дальней. И уже на полпути поняла, что не ошиблась в выборе направления – запах лекарств и каких-то местных трав с каждым шагом становился всё явственнее.

В комнату я ворвалась, как наша директриса в женский туалет, когда ей сообщили, что девятиклассницы Оленька и Светочка курят там марихуану. Оленька... тьфу, то есть Кьяло, перебинтованный, как мумия Тутанхамона, заслышав шаги в коридоре, откинулся на подушку и придал лицу такое трагически-скорбное выражение, что я чуть не прослезилась от умиления.

- Тебе бы в театр драмы, герой!

Увидев меня, парень расплылся в широчайшей улыбке (мигом обнаружившей нехватку двух зубов) и бодренько вскочил со своего смертного одра. То есть попытался бодренько, но ворох повязок на всех видимых частях тела всё-таки сковывал движения. А о том, что творится под повязками, я и думать не хотела.

- Лежи уже, защитник униженных и оскорблённых. Как чувствуешь-то себя?

- Да хоть сейчас в драку! На мне же всё заживает, как на собаке!

- Я бы даже сказала, как на медведе. Мог бы, кстати, и раньше рассказать. В нашей тесной компании магичек-идиоток, оборотней-некромантов, заколдованных юношей-коней и прочих глюков только берсерка и не хватало.

- Ну вот такой я. А рассказывать я сколько раз начинал, а вы меня всё время на середине перебивали.

- Ага, опять я во всём виновата! – согласилась я, мучительно вспоминая, что же я ещё хотела спросить. Ой, ну конечно... - А где?

- Кто?

- Конь в пальто!

- Ушёл. Сказал, что уже здоров и не может больше позволить себе пользоваться услугами этого гостеприимного дома. Вот прямо так и сказал. Кстати, между нами, он очень уж правильно говорит, когда не ругается. Простые ребята с улицы так не разговаривают. И Муллен его в лицо узнал, пытался разговорить, но ничего не вышло.

- Ну, знаешь ли... Если грамотность речи считать показателем, то ты вообще должен оказаться по меньшей мере младшим сыном какого-нибудь знатного обедневшего дворянина.

- Почему обязательно младшим? И почему обедневшего? Я же не виноват, что меня из дома выгнали! И ещё... Он тебе, между прочим, письмо оставил. И я его даже не читал.

Кьяло несколько секунд порылся под подушкой, извлёк оттуда мятый листок бумаги и протянул мне. Почерк у Глазастого оказался на удивление чёткий, почти каллиграфический.

«В вечной любви мы друг другу признаться так и не успели – теперь жалею. Но жизнь, оказывается, удивительно хорошая штука, можно ей ещё попользоваться. Извини, что не попрощался лично, но достопочтимый господин Муллен сказал, что если кто-то из нас будет бесцельно шляться по дому или приблизится к твоей комнате, то он, как глава внешней стражи, лично проследит, чтобы наши многострадальные уши... или души...В общем, у него очень длинно получилось, я так не умею.

Надеюсь, ещё увидимся, тогда и поцелуемся.

Навеки твой, Флайяр айр Нермор

P.S.: Кстати, я так и не понял, что там произошло!»

- И вообще, я так и не понял, что там произошло, в лесу. Говорят, половина чащи выгорела. - У Кьяло банально не хватило терпения дождаться, когда же я наконец закончу читать письмо. – А ещё говорят, что в Пещере погас Костёр.

- С одной стороны, давно пора. А с другой, вот так вот взял и погас? И все об этом сразу узнали?

- Почему сразу? Пару дней назад явилась Тьяра, долго вопила, что её опять все бросили, оставили на произвол судьбы, приведения и бравых вояк, не умеющих готовить... Вот она по дороге из замка в Пещеру и заглядывала.

- Пару дней назад? – мне потребовалось некоторое время, чтобы переварить услышанное. – Это сколько же я валялась без сознания?

- Почти неделю. И не то, чтобы совсем без сознания – ты же ела, пила... Только молчала и смотрела куда-то в никуда. Ну и спала, конечно. Я сам-то не видел, но служанка тут бегает, она и рассказала.

- Ну ни фига себе! А вот что касается еды – это ты очень вовремя напомнил. Я себя чувствую так, как будто вечность не обедала!

Я встала, потянулась и приготовилась к нудному процессу выклянчивания у Хозяина чего-нибудь вкусненького. Но тут в дверь, деликатно постучавшись, вошёл Топиэр Рулипп айр Муллен собственной персоной.

- Не хотел бы отвлекать вас от беседы, но... А где второй?

Я спрятала письмо в кулаке и закатила глаза к потолку, а Кьяло тактично покосился куда-то в сторону окна.

- Сбежал, значит, - истолковал наши жесты Хозяин. – Ладно, надеюсь, в этот раз он отправится домой. Вы хоть представляете, чей он сын?

Мы слаженно замотали головами. Не знаю, как насчёт Кьяло, а мне даже врать не пришлось.

- Ну и ладно. Как говориться, баба с возу... А вот с вами я ещё не решил, что делать, хотя и есть кое-какие задумки. Просто так ведь на все четыре стороны не отпущу, так и знайте. Меня совсем не устраивает, чтоб вы бегали по Предонии и всем рассказывали всякие глупости... Уяснили? Ты, эльфёныш, лучше объясни-ка мне, что там всё-таки произошло, а?

- А не знаю, - я развела руками. – Честное слово, сама не понимаю. Как только разберусь – обязательно сообщу, договорились?

Хозяину осталось только кивнуть и мысленно проклясть тот миг, когда он пожалел эту наглую, мелкую, остроухую... в общем, меня.

И вот, спустя месяц, разговор о нашем будущем повторился. Муллен, кажется, смирился с тем, что теперь он опекает не только меня, но и Кьяло. А я всё никак не могла привыкнуть к мысли, что эта опека должна обязательно происходить на расстоянии. Ну удочерил бы он меня, что ли... Или разница в дизайне ушей будет слишком в глаза бросаться?

- Итак, завтра вы оба отправляетесь в Таинскую высшую военную академию...

Кьяло разве что в ладоши от восторга не захлопал. Да и мне решение, как ни странно, пришлось по душе. Во-первых, смена обстановки, дорога, приключения. А во-вторых, об академии я за это время наслушалась уже порядочно (большей частью, естественно, от Кьяло), и это заведение заочно начало мне нравится.

Дело в том, что это было единственное в Предонии образовательное учреждение, куда принимали девушек. Да, девушки и война – странное сочетание. Но дело в том, что за последние полстолетия в этом мире чрезмерно популярными стали баллады и сказания об отважных воительницах, которые дракона мечом остановят и демону морду набьют. А у богатеньких и знатненьких девчонок, наслушавшихся этих сказаний, появилась дурная привычки сбегать из дому и отправляться на поиски приключений. Так вот, чтоб хоть как-то контролировать неуёмную энергию слабого пола, Восточный Совет постановил, что девушек в академию принимать можно и даже нужно. Но никаких послаблений им при этом делать нельзя. Пусть-ка попробуют побегать наравне с парнями, наполучают синяков и шишек, запросятся домой... и навеки уяснят, что их дело – вышивать крестиком носовые платочки и ждать геройского мужа из дальних странствий.

Как ни странно, государственная программа под кодовым названием «долой девушек с линии фронта» заработала. И теперь вместо того чтобы отправляться в поход по неведомым далям, наследницы знатных родов слёзно упрашивали родителей отдать их в военную академию. А у парней это и раньше было золотой мечтой, а уж теперь, когда там стало в кого влюбляться...

Ещё в академию частенько спихивали незаконнорожденных, сирот и полукровок (понятное дело, знатного происхождения) чтоб не путались под ногами у родителей и опекунов.

Короче, милое местечко. Как раз для таких неизвестно откуда взявшихся, как мы.

- Ты вообще меня слышишь?

- Да! – Я гордо вскинула голову, всем своим видом показывая, что прилежно внимаю каждому слову.

- Тогда повтори, что я только что сказал!

- Ну ладно, задумалась, - повинилась я, - А что сказали-то?

- По всем документам ты будешь считаться моей племянницей, княжной Марготтой айр Муллен. А Кьяло – твой кузен по линии матери. Поняла?

- Ага!

- Вон в тех тюках ваша новая одежда. Или вы думаете, что я вас выпущу в том, в чём вы обычно бегаете? А теперь марш по комнатам собирать вещи!

Последний раз я носила платья в детском саду, когда моего мнения ещё никто не спрашивал. И теперь, убедившись, что штанов в этой коллекции прет-а-порте вообще не предусмотрено, я пришла в ужас и долго не решалась ничего померить. Но выбрала-таки одно, зелёное, с минимальным количеством рюшечек и бантиков, влезла в него, затянула шнуровку по бокам... И обнаружила, что в моей комнате напрочь отсутствует самый важный предмет в жизни любой девушки – зеркало. До этого у меня почему-то не возникало ни желания, ни надобности в него смотреться... Вполне хватало того, что в коридоре...

Поколебавшись, я направилась в коридор. И долго не могла поверить, что девушка, смотрящая на меня из рамы – это я. Девушка, а не чумазое существо неопределённого пола! Не знаю, кто кроил это произведение искусства и откуда он узнал мой размер, но только сейчас я впервые обнаружила, что у меня есть грудь, талия... И вообще я не худая, а просто стройная. И волосы немного отросли, только чёлка в глаза лезет.

Я откинула в сторону особо надоедливую прядку... и бросилась к Муллену за объяснениями.

- Хозяин!

- Не Хозяин, а любимый дядюшка! – поправил он, удовлетворённо рассматривая преображённую меня. - Запомни, у княжны айр Муллен не может быть Хозяина.

- А рабская татуировка у княжны может быть?

- Ну, мало ли, что в жизни случалось...

- А где она в таком случае? – Я сдвинула в сторону чёлку, демонстрируя совершенно чистый лоб. – Или она со временем выцветает?

- Чтоб меня... Никогда такого не видел! Лет через десять рисунок, конечно, бледнеет. Но не исчезает вообще никогда, в этом и весь его смысл... Ладно, в нашем случае это только облегчает дело. Предлагаю оставить неразрешимые задачки философам.

Совершенно ничего не понимая, я пошла в свою комнату разбирать остальные шмотки. Княжна Марготта айр Муллен – это, конечно, звучит гордо! Придётся соответствовать титулу...

- Ланья, ну вы хотя бы думали, что делаете!

- Я думаю.

- О чём, хотела бы я знать?

Я резко затормозила, прислушалась. Голоса раздавались из комнаты Тьяры. И всё бы ничего, но если один голос действительно принадлежал девушке, то второй...

- Ну нянюшка, хватит придираться. Мне-то не двести лет, чтоб всегда думать только о том, о чём положено.

- Так ведь и мне не двести! И если вы согласились учиться у меня, то будьте добры слушаться. Мать ваша это заклинание с первого раза освоила. Да и сестрица её тоже, хоть и селёдка сушёная.

Упс! Выходит, что призрак замка Муллен теперь живёт у нас, да ещё и учит Тьяру магии? А что?! В конце концов, должен же её хоть кто-нибудь учить!

Интересно, а Хозяин знает? Впрочем, это уже не моё дело.

И я, стараясь не шуметь, пошла дальше.

Дорога в Таин заняла несколько дней и показалась мне до безобразия скучной. Дождь не поливал, солнце не жгло. На нас никто не напал, никого не ограбили и не убили. А под вечер мы даже без проблем успели въехать в город до закрытия Вторых ворот. А Первых ворот здесь вообще не было, зато были Главные – огромный порт, самый крупный во всей Предонии. Из объяснений Хозяина выходило, что в Таине смотреть-то больше и не на что – только Главные ворота и академия.

Сама академия оказалась огромным замком, с кучей всяких ходов-переходов, тёмных закутков, запертых дверей. И тайн, а как же без них?! По крайней мере лично я была вполне готова к новой порции приключений. Но нас быстренько представили ректору – совершенно седому, но вполне ещё бодрому дедочку – и отправили спать, причём по разным комнатам.

Я уже так явственно представила себе будущие спартанские условия жизни, что когда увидела, где буду жить, тихий ужас смешался с громким восторгом. Начну с того, что комнат оказалось две, плюс балкон. Целая квартира с мебелью! Кровать – трёхспальный аэродром. Комод – бездонная копилка с ящиками. Стулья – Ильф и Петров отдыхают. Зеркало – шедевр эпохи Возрождения. Шторы... Шторы, на мой взгляд, слегка подкачали. Зелёный бархат, кажется, не чистили с того момента, как повесили на окно, то есть сразу после сдачи замка в эксплуатацию.

Но моё внимание почему-то привлёк стол. Может быть тем, что на нём лежала стопка бумаги? А рядом стояла чернильница, валялось перо с обкусанным кончиком. Ещё десяток перьев обнаружился в верхнем ящике. Не знаю, что за графоман жил здесь до меня, но...

Я сама не поняла, как это получилось. Чёрт возьми, я даже дневник никогда не вела, а сочинения по литературе исправно компоновала из критических статей. Стихи сочиняла, каюсь, было. Но даже их я не торопилась переносить на бумагу.

Но я села и начала писать. Просто записывала всё, что со мной произошло. С самого начала. С того момента, когда Ксанка нашла этот долбанный приворотный рецепт. Помнится, я тогда сказала, что всё это бред...

Я писала то, что никто никогда не прочтёт. А прочтёт – так не поверит; ведь сказки пишут отнюдь не для того, чтоб в них верили. И если среди множества книг на прилавках вдруг появится одна-единственная, содержащая в себе чистую правду... А ведь уже появилась, и не одна. Но никто об этом не знает... Разве что ведьмы – ну так им по статусу положено ведать, что творится в мирах...

Ну что я несу, а? Какие книги, какие ведьмы, какие прилавки?

Тогда я писала только для себя, и мне даже в голову не могло прийти, что когда-нибудь рукопись прочитает кто-то ещё.

* * *

Катриона, несколько лет спустя:

- Кать, ты сегодня вообще ужинать будешь, или как?

- Да, - откликнулась я, - Уже иду!

- Ты уже полчаса «уже идёшь»! Ещё немного – и всё окончательно остынет. Сама потом греть будешь.

- Ладно, я сейчас. Только последнюю страничку дочитаю...

- Что читаешь-то? Опять своё фэнтези?

- Да... В некотором роде...

Я в который уже раз осмотрела нехилую стопку грубых желтоватых листов бумаги, лежащую на столе. Эта была уже прочитана. А ещё одна пачка, побольше первой, пряталась от посторонних взглядов в шкафу, под грудой футболок и джемперов. До неё я ещё не дошла.

Все листы были с обеих сторон исписаны мелким угловатым почерком. Поначалу разбирать его строчка за строчкой было нелегко, но уж никак не сложнее, чем расшифровывать отсканированные ксерокопии конспектов моей старосты. К старостиным каракулям я в последнюю сессию успешно адаптировалась. Смогла привыкнуть и к этому почерку.

Гораздо больше раздражало другое – рукопись велась на трёх языках одновременно. Автору явно было невдомёк, что кому-то предонский и эльфийский покажутся китайской грамотой. Половина слов в словарях отсутствовала, приходилось додумывать по смыслу. Немного помогали корявые рисунки, разбросанные по всему тексту... Но, с моей точки зрения, это был как раз тот случай, когда «художник» происходит от слова «худо». Оружие и доспехи – это да, хоть сканируй и в энциклопедию вставляй. Но лица! Кляксы, тоже встречающиеся чуть ли не на каждой странице, и то выглядели гораздо более живописно.

- Так ты идёшь, или я убираю котлеты в холодильник?

- Да, мам, уже иду!

Я нехотя вылезла из-за стола и потащилась на кухню, машинально колупая ногтем заплатку на джинсах. Заплаткой я заслуженно гордилась – она была вырезана в виде кошачьего силуэта. Ради этого силуэта я даже распорола старые кожаные брюки, о чём порой несказанно жалела.

Впрочем, от них ещё остался здоровенный кусок, и из него вполне можно было выкроить что-нибудь симпатичное, типа очередной заплатки. В обычной ситуации я бы охотно помечтала на эту тему, но сейчас все мысли упрямо возвращались к недочитанной рукописи. Там ведь действительно остался всего один листочек. Один. Последний. Из первой стопки...

* * *

Хозяин уехал затемно. Подозреваю, что просто хотел избежать длинной и мелодраматичной сцены прощания со мной. Зря надеялся...

Во-первых, я все равно не спала, а поэтому конкретное время его отъезда меня нисколько не волновало. А во-вторых, я вовсе не собиралась бежать за лошадью до городских ворот и с надрывом вопить: «А на кого же ты меня покидаешь?!». Больно надо! И без него как-нибудь проживу. А за его счёт – тем более.

Поэтому я просто стояла на балконе и смотрела. Сначала на Хозяина, дающего Кьяло последние указания о том, куда меня посылать, если буду вести себя неподобающим образом. Потом опять на Хозяина, но уже скачущего галопом по извилистым и необычайно чистым улочкам Таина. Потом... хотелось бы снова на Хозяина (всё-таки теперь почти год не увидимся), но он уже скрылся из виду, и поэтому я просто смотрела. На восход. На небо. На залив. На огромный корабль с белоснежными парусами, входящий в гавань. На толпу людей, сходящих на берег.

Я не сразу поняла, что именно привлекло моё внимание в этой толпе. То есть разумом ещё не поняла, а подсознание уже выделило среди всех одинокую рыжеволосую фигурку. Некоторое время я тупо пялилась на неё, тщетно пытаясь уверить себя, что это всё нервные глюки, и что рыжих в мире (и в этом, и в любом другом) очень много, а сестра у меня одна-единственная, и что вероятность того, что мы совершенно случайно встретимся в одном конкретно взятом городе... А чёрт с ней, с вероятностью!

Резкий порыв ветра распахнул плащ девушки, и я увидела, что платье на ней кошмарного розового цвета. Того самого цвета, который органически не переваривала я, зато обожала Ксанка.

По-моему, я пробежала по лестнице с таким грохотом, что перебудила половину замка. А вторая половина проснулась сама, поднятая недовольным ворчанием первой. Но мне на них было совершенно наплевать. В голове психованным светлячком металась всего одна мысль – только бы успеть. Только бы перехватить Ксанку до того, как она затеряется в бесконечном лабиринте улиц.

А впрочем, даже если и затеряется... Найти её в Таине не составит труда, город маленький и цивилизованный. Но лучше бы не пришлось искать. Лучше бы я успела поймать её до выхода из порта. Ведь я... Никогда бы не подумала, что придётся это сказать, но... Ведь я так по ней соскучилась!

Конец первой книги.

.