Глава 2: Бал правды
Бал. 21:34
Его дыхание обожгло шею, будто раскалённое лезвие. Я ждала нож в рёбра, выстрел в затылок, но Маттео лишь провёл пальцем по цепи моих часов. Стрелки дрогнули, сдвинулись на миллиметр — 21:35.
— Твой отец соврал насчёт времени, — его губы искривились в усмешке. — Она умерла позже. Достаточно поздно, чтобы передать кое-что... для тебя.
Музыка смолкла. Гости застыли, когда в дверях возник Люк. Пистолет в его руке был направлен на Маттео, но взгляд — на меня.
— Папа велел напомнить: змеи кусают тех, кто забывает своё место.
Маттео рассмеялся, звук гудел, как шквал перед штормом.
— Твой брат путает сказки с реальностью. В прошлый раз он принял моего двойника за меня, — его пальцы сжали моё запястье, нащупывая пульс. — А ты… дрожишь. Не от страха. От любопытства.
Он не ошибся. Люк нажал на курок.
Выстрел разорвал тишину, но Маттео рванул меня в сторону, подставив под пулю бронзовую статую. Осколки гранита брызнули в воздух. Он же мог попасть в меня!
— Продолжим в более тихом месте? — прошептал он, и в его глазах мелькнуло что-то знакомое — безумие, с которым отец сжигал мамины фото.
Мы ворвались в служебный лифт, когда его люди перекрыли зал. Его рука скользнула к моему корсету, вытащив нож раньше, чем я успела среагировать.
— Не спеши, малышка Лауд. Я не твой враг. — Он разорвал подкладку клинка. Внутри лежала свёрнутая фотография: мама целовала мужчину с татуировкой льва на шее. Это отец Маттео.
Лифт дёрнулся. Где-то выше гремели выстрелы. Лезвие в моей руке прижалось к его сонной артерии.
— Твой отец убил её. Из-за этого фото, — он выдохнул, не отводя взгляда. — Алис была его единственной слабостью. И он стёр её, как стирает всё, что боится понять.
Я нажала клинком, выступила капля крови.
— Врешь.
— Тогда спроси его, почему каждый год 21 сентября он посещает пустую могилу в Бруклине, — Маттео сунул мне ключ от хранилища. — Здесь её письма. И кое-что... о нас.
Лифт остановился. Гараж. Его люди ждали у машины, но я шагнула назад.
— Почему ты показываешь мне это?
Он улыбнулся, как волк, видящий капкан.
— Потому что ты единственная, кто задаст отцу правильный вопрос.
Наверху застучали каблуки — Люк спускался по лестнице. Маттео вручил конверт с печатью Денаро.
— Твой отец убил моих родителей, чтобы скрыть правду. Теперь он боится, что ты узнаешь её.
Я повернулась, зная, что он не выстрелит.
— Если это ловушка...
— Тогда ты наконец поймёшь, чья кровь на твоих руках, — он сел в машину. — Ты ведь чувствуешь? Он готовит тебе ту же судьбу, что и ей.
Домой я вернулась на рассвете. Отец ждал в холле, ствол его пистолета лежал на столе.
— Ну?
— Он мёртв, — солгала я, глядя на пятно маминой крови под ногами.
Он рассмеялся. Звук напоминал скрип ржавых петель.
— Идеально. Ты всё больше похожа на неё, — он бросил на стол распечатку: кадры с камер, где Маттео и я стоим вплотную в лифте. — Но помни: доверие — яд. Одна уже доверилась семье Денаро.
Выстрел оглушил тишину. Пуля вошла в стену, но боль настигла меня позже — когда я увидела тело Майкла. Его рука сжимала мой дневник, раскрытый на странице с вопросом: «Почему он боится зелёных глаз?».
— Урок, дочь. Сомнения убивают быстрее пуль.
В хранилище я нашла не только письма. Там лежал мамин кулон с гравировкой:
«Алис и Карло. Навсегда».
Отец Маттео. И ключ от тайника в порту, где ржавел автомобиль со следами крови и гильзами калибра, как у отцовского пистолета. Пуля, убившая маму, не принадлежала Денаро. Её выпустил кто-то из наших.
Порт. 03:17
Ржавый контейнер скрипел на ветру, будто призрак маминого смеха. Я вставила ключ в замок тайника, когда за спиной раздался щелчок курка.
— Если это новый бойфренд, сестрёнка, то у него дурной вкус в недвижимости, — голос Леона прозвучал из темноты, прежде чем я успела развернуться.
Сэм, пригнувшись у груды ящиков, целился в мою тень из снайперской винтовки. Люк, как всегда, молчал, прислонившись к кадиллаку отца. Его пальцы барабанили по рукояти ножа.
— Вы что, дежурили? — я прикрыла конверт с фото, но Леон уже выхватил его.
— Папа сказал «присмотреть». А мы решили — вдруг ты снова начнёшь целоваться с врагами в лифтах? — он развернул снимок, присвистнув. — О, так вот почему Денаро такие злые! Их дона папа пристрелил раньше, чем успели сфоткать для Tinder.
Люк вырвал фото из его рук.
— Это не шутки. Если отец узнает...
— Он уже знает, — Сэм кивнул на следы шин в грязи. — Приказал вернуть тебя. Живой. Пока что.
Леон подошёл ко мне вплотную, держа перед собой фонарик, как микрофон:
— Итак, Мелисса Лауд! Вы только что нашли доказательства, что наш дорогой папочка — психопат. Что чувствуете? Планируете бежать к зелёноглазому бандиту или...
Я врезала ему коленом в живот. Он согнулся, но не перестал ухмыляться.
— Видишь, Сэм? Она даже дерётся как он, — пропищал Леон.
— Заткнись, клоун, — прошипела я, вырывая ключ из замка. — Вы все слепы? Он убил маму! И Майкла!
— О, за Майкла конечно обиднее всего! Понимаю, — все братья ухмыльнулись.
— Клянусь, если ты не замолчишь, я пущу эту пулю тебе в колено.
Люк внезапно рванул меня за рукав. Где-то вдали завыла сирена.
— Денаро уже здесь. Если хочешь жить — садись в машину.
Мы втиснулись в кадиллак, когда первые пули пробили бак контейнера. Леон, пригнувшись на заднем сиденье, достал из кармана жвачку.
— Ставлю сто баксов, что папа устроит истерику из-за твоего нового гардероба. Где это платье? В дырах от пуль и пахнет подгоревшим пафосом.
— Лучше подумай, как объяснить, что вы меня не пристрелили, — я перезаряжала пистолет, глядя в зеркало на Люка.
— О, это просто! — Леон бросил жвачку в Сэма. — Скажем, ты нас загипнотизировала своими чарами Денаро. Кстати, у Маттео есть брат? А то я...
Машину дёрнуло. Пуля пробила стекло, оставив паутину трещин. Сэм резко свернул в переулок, едва не сбив двух подручных Денаро.
— Я хотел сказать, что я бы его убил, черт! Вырвали из контекста.
— Леон, — рявкнул Люк, — следующий дурак, который заговорит, получит пулю в колено.
Дом встретил нас тишиной. Отец стоял у камина, разглядывая мамин кулон.
— Ну что, — он не повернулся, — вы всё ещё верите её сказкам?
Люк потянулся к оружию, но Леон шагнул вперёд:
— Мы верим в то, что ты платишь за наш молчаливый кинотеатр в порту. Эй, пап, а помнишь, как ты говорил, что семья — это самое важное? — Он бросил кулон на стол. — Похоже, Алис думала иначе.
Отец вздрогнул, будто его ударили током. Впервые за все годы я увидела, как дрожит его рука.
— Выйдите. Все. Кроме Мелиссы.
Братья замерли. Даже Леон потерял дар речи.
— Я сказал, ВЫЙДИТЕ! — его рёв сорвался на хрип.
Когда дверь захлопнулась, он достал из сейфа старую видеокассету.
— Ты хотела правду? — Он вставил её в плеер. — Смотри.
На экране — мама. Живая. Она держала на руках младенца, но это была не я, не братья...
— Маттео, — прошептала я.
— Его мать умерла при родах. Алис... — он сглотнул, — украла его из больницы. Назвала сыном.
Кадры сменились: отец в ярости бьёт посуду, мама плачет, прижимая к груди малыша.
— Она сошла с ума, Мелисса. Воображала, что это её ребёнок от Денаро. Я пытался спасти её...
Экран погас. Отец повернулся, и в его глазах я увидела то, что страшнее ненависти — стыд.
— Ты убил её, чтобы скрыть позор.
— Нет, — он подошёл вплотную. — Она сама бросилась под пулю. Чтобы спасти тебя.
— Ты хотел убить меня? — мне на долю секунды стало страшно.
За дверью грохнул выстрел. Леон, бледный, ворвался в комнату:
— Денаро окружили дом. Маттео... он требует тебя, Мелисса. Говорит, пришло время вернуть долг.
Отец схватил меня за подбородок:
— Выбирай. Семья или призрак, который тебя сожрёт.
Снизу донеслись крики. Сэм и Люк уже отстреливались у парадной. Леон, стиснув пистолет, ухмыльнулся:
— Эй, а если мы сдадим папу Денаро? Говорят, у них отличный медицинский план.
Я посмотрела на экран, где застыла мамина улыбка. На кулоне у неё на шее блестела та же змея, что и на моих часах.
— Мы выбираем правду, — сказала я, выходя на лестницу.
Леон свистнул:
— Ну всё, теперь мы точно покойники.
Но впервые за восемнадцать лет я была уверена — это единственный способ перестать быть ими.
Кто из братьев вам нравится больше?