Золото обряда доверия

«Ты заново привнес смысл в мое хождение по этой земле».

Неужели Эррор способен на подобное: привить новый смысл кому-то? Разве жизнь - это не нечто важное и неизменное для каждого? Почему любой незнакомец может изменить вас и ваши принципы? Почему одно слово, одно ничего не стоящее хорошее обращение может поменять твои укоренившиеся устои? Почему жалкие слова так значимы? Не из-за того ли, что каждый из нас неизлечимо болен жаждой быть понятым? Смысл наш поистине так шаток?

- О? Уже закончили, - сбоку послышались первые язвительные слова, что так и старались просочится сквозь ребра, дабы рассмотреть скелета изнутри, вывернуть наружу тонкое строение напоказ, распоряжаясь светом так, чтобы выставить лишь то, каков герой на самом деле никудышный партнер, так еще не являющийся соплеменником, чем героем, что смог помочь племени в трудный момент. - Вижу, ты хорошо постарался над ним? Было бы отрадно услышать сломал ли ты ему пару костей! - Киллер стоял расслаблено, наблюдая за дрожащими вздымающимися ребрами своего дражайшего предателя, что сжавшись, пытался открыть глазницы ото сна. Голос главаря сам собой проникал в «уши» и шел до самых пят, заставляя скелета немедленно встать.

Эррор не желал отвечать Киллеру, его поглотили далекие от холодной земли и темного неба вопросы, такие расплывчатые и непостижимые словно худые точки на черном полотне его матери-небе. Окружающим он казался отстраненным от любых мирских проблем.

- Я сделал все что было нужно. Теперь не трогайте его. Долг свой он вынесет, - без доли сомнения в собственных словах произнес Ошибка. Даже если его уста только и смогли, что произнести грязную ложь, руки бережливо держали спящее тело, защищая не только словом.

Киллер же только хмыкнул. Главе племени не особо верилось в сказанный итог.

***

Груду потресканных костей уложили на мягкие подушки с неподобающей Ошибке нежностью. Руки спящего сползли на розовую ткань, тяжестью расслабив пальцы. Тело выглядело таким уставшим, что казалось умиротворением видеть закрытые глазницы и спокойно вздымающуюся грудь. Будь он в холодной яме, то не отличался бы от неподвижного трупа.

Живого мертвеца укрыли светлой тканью, закрыв раздирающие внимание ребра. Может, до его хрусталя доберется колкий холод?

- С Инком все в порядке? - спросил кто-то за спиной. Голосок был тонкий и настороженный, поэтому Эррор не стал вытаскивать оружие.

- Да, - ответил взрослый, не отворачивая головы от укрытых хрупких ребер. - Ты почему еще здесь? Стало быть, упросил или еще что-то произошло? - Это был крошка Лав, коего по какой-то непонятной причине оставили в розовом шатре.

- Ммм, мне разрешили остаться потому что вы и Инк провели обряд! - сначала Лав мялся - неудобно было рассматривать холодное обличие невозмутимости перед собой вновь - но позже развесело закончил, ведь теперь он законно сможет гостить у скелета в домике.

- Простите, господин Эррор, могу ли я поинтересоваться вашими записями? Чем же вы таким записываете буквы на таком маленьком пергаменте? Я видел, как вы точили его недавно, - Лав подполз к предмету своего интереса, с искренностью уставившись на взрослого в надежде начать личный разговор. Уж очень хотелось поговорить с добродушным мужчиной, пусть и чужаком.

Пока Инк спит, чаду позволено все!

Эррор снял с ремня потертый временем дневник и трепетно раскрыл его на странице, заложенной самодельным карандашом. Листы бумаги выглядели пожелтевшими от времени и будто пожеванными крысами по углам, но ощущение от них были невообразимые. В то мгновение, как страницы показались розовым зрачкам, он прочувствовал всю кропотливую работу чужака, то как он записывал о чем-то с волей уместить весь мир в одной потрепанной книжке. Лав проследил за красно-желтыми пальцами, что в следующую секунду прогладили буквы и картинки на одной из листов и осознал очарование ускользающих из разума воспоминаний.

- Ох! Как много записей и картинок! Как долго вы писали все это? - чадо подполз еще ближе к скелету, заглядывая через руку на написанный текст. - И еще вопрос: вы увлекаетесь растительностью?

Ошибка тихо наблюдал за ребенком исподтишка будучи польщенным столь огромным интересом к такой непримечательной книжонке. Обычно, подобные вещицы внимание детей не привлекают.

- Я записывал все, что мог увидеть собственными глазницами. Оказавшись впервые в лесу я, будучи новым жильцом неба и земли, стал изучать каждое растение и каждый народ, что повстречаю, чтобы осознать свое существование по-новому, увидеть каков мир в своем истинном «диком» обличии, - пока мерцающий скелет увлеченно рассказывал о сути своих записей в личном дневнике, ребенок уставился на лицо рассказчика. Он почувствовал, как приятно находится рядом с таким существом - не важно сумасшедший он или нет. -...Все увиденное я записывал вот этим карандашом, - Эррор поднял нужный предмет и выставил перед лицом крошки, показательно прокручивая из стороны в сторону. - Сделал я его сам. Из дерева и собственных костей, растертых в порошок, - голос черно-костного прозвучал невозмутимо.

На этих словах и наступило молчание. Лав замер, устремив испуганный взгляд на Ошибку. Глубокие страдальческие глазницы смотрели в ответ, не понимая подобной реакции у ребенка. Это ведь настолько простая и незначительная вещь, так почему он так испугался.

- А...Вам не больно? - вырвался единственный вопрос у малыша. Он продолжал смотреть на взрослого, что истязал себя сам.

- Чего ты боишься, Лав? - Эррор развернулся в его сторону и убрал дневник на свое законное место. Локтевые суставы уперлись о бедренные кости, ладони сплелись в невесомом замке, а глазницы уставились на собеседника. - Ты же парень и должен уже знать, что боль - это ничто перед целью, - высказался скелет и выгнулся, дабы приподнять кофту и дать лицезреть то, чего крошкам видеть и не стоило бы в своем возрасте. - Смотри хорошенько и запоминай: Тело - это всего лишь созданный природой инструмент для преодоления препятствий. Чем ее больше, тем сильнее ты продвигаешься вперед, - под тканью болотного цвета все это время красовались обрубки ребер, что своим видом напоминали о том, что кости больше никогда не восстановятся. Карандаши, что он делал были наполнены жизнью их создателя. Они тихо ютились на ремне, бессовестно молча.

- Но...Но ты же не бес...бесконечный, - по покрасневшим щечками покапали крупные слезки негодования. Детские кулаки крепко схватились за мантию. - Как же так? Разве тело - это не та же самая жизнь, которую надо беречь? Почему вы делаете это с собой? - спрашивал и спрашивал Лав. Он вспомнил как его дражайший Инк занимался чем-то подобным, где-то там вдали леса, совсем один, горько плача от леденящего одиночества и обжигающего треска костей. Глазницы его «мамы» были всегда расцарапаны до крови по приходу обратно. Поэтому кроха и спросил об этом у Эррора, ведь хотел понять их обоих и...полюбить и такими, какие они есть.

Ошибка молча посмотрел на малыша, оставаясь в непонимании чужих эмоций, выбравшихся наружу. Он слушал его подрагивающий от слез голос и в итоге, сощурив глазницы снял с себя шляпу. - Не нужно лить слезы из-за таких как я, - мерцающий накинул шляпу на белый черепок и несильно надавил, опуская ее поля на глазницы. - Не заостряй внимание малыш. Я совсем выжил из ума и не думаю о собственной шкуре, - Эррор убрал свою руку и уместил ее на согнутой ноге. - Мне нет смысла что-либо покупать или воровать, когда нужные вещи я нес с рождения. Я не вижу ценности в себе, поэтому так и поступаю, - мерцающий слабо улыбнулся, заметив, как малыш вытирает последние слезинки с лица.

- Пожалуйста, не поступайте так больше... - ответил Лав.

- Почему же я должен перестать? - скелет облокотился скулой о ладонь.

-Потому что я ценю вас и хочу видеть рядом с нами. Прошу, не исчезайте! - маленькие ладошки показушно ударили по чужому колену, а глазки с остротой смотрели на чужака.

Эррор промолчал, думая стоит ли рискнуть, и аккуратно протянул руку к маленькому плечу.

- Не смогу что-либо обещать.

***

Начались спокойные дни первых записей. Инк наконец-то проснулся, не помня практически ничего с момента прибытия в дальнюю чащу леса. Эррору это было на руку, но что-то все равно задело в тех словах и опустило.

С каждой новой записью он продолжал отдаляться и молчать. Яркий огонь заметно потухал в его зрачках, а скелеты вокруг становились неинтересными.

Может, эта выработанная привычка - ненавидеть то место и тех существ, после конца их изучения?

Инк все это время боялся наказания за крупную ложь и держался вблизи Ошибки, не отступая ни на шаг. Ему было так горячо находится рядом с тем, кого он тихо полюбил, но заметив опустевшее полыхание огонька, ужаснулся правдивости главы племени, что вскоре стал отрицать и не принимать. Он продолжал цепляться за скелета, что постоянно уходил и не терял своей хрупкой веры.

Дневник был закончен. Его страницы были исписаны собственными мыслями о каждом из племени, их характеры и отношение. Описание внешнего вида, быта и веры. Их история.

Что теперь делать? И в этот раз появились те, кто не хочет его отпускать. Это непосильная ноша для него. Нужно поступить так же, как и всегда - просто тихо уйти? Так он и сделает.

***

На раннем восходе солнца Эррор сделал первые шаги в даль по склону. Поселение Кричащей ночи уходило все дальше и дальше в лес, скрываясь за кронами деревьев. Он оставит это место только на бумаге, как и Инка, так и Лава. Даже если они могли ему понравится, он не остановиться, ведь слова не имеют никакого значения. Ответственность - это тяжело, а переступить через самого себя еще сложнее.

Он не любит обещать, ведь не умеет держать слова. Как бы горестно не было другим - ему уже плевать. Он же путешественник - существо, не привязанное к месту.

«Поплачут и забудут, как и всегда»

- Эррор! - воскликнули за спиной. Голос задыхался от бега.

Ошибке осталось лишь повернуться и увидеть того, кого не хотел бы видеть в этот самый момент в первую очередь.

Инк стоял позади, согнувшись в три погибели. Он облокачивался на собственные коленные чашечки, жадно вдыхая воздух. Капли пота стекали по черепу на землю, а хрупкое тело содрогалось от нового вдоха. Он пытался что-то сказать, но из уст вылетали лишь отдельные буквы.

- Суть слов твоего главаря была доказана. Почему ты все еще идешь за мной? - холодно спросил Эррор, стоя в пол оборота.

- Я...фух...Я не хочу отпускать! - громко воскликнул парень, поднявшись и сжав нежную ткань на груди. - Прошу останься со мной! А ежели не можешь, то возьми меня с собой!

- Хм, - не меняясь в лице хмыкнул мужчина. Он сложил руки на груди, стал смотреть на то, как скелет пытался подойти ближе на своих двух, и как только он подошел, смерил того недоверчивым взглядом. - Ты настолько хрупкий, что и стакан не разобьется в отличие от тебя. У тебя плохая выносливость, да и остальных проблем у тебя куча, бездушный, - начал выдавать Эррор. Он хотел обидеть юношу так хорошо, как только мог, но не настолько, чтобы открыть раны.

- Я постараюсь быть сильным! - ответил на обидчивые слова Инк, не унывая от колкостей в его сторону, ведь с первых слов стало понятно, что тот захотел извернуться.

- Да? - Ошибка ухмыльнулся, заметив позади скелета кое-что интересное. - Тогда, я возьму тебя с собой, если справишься с ним, - красно-желтый палец указал на что-то за спиной. Инк застыл на секунду, не желая поворачиваться, так как мог догадываться что это.

- Инк, куда ты уходишь? - тихо спросил шокированный ребенок. Он стоял позади и слышал все сказанное парнем, ухватившись за край своей мантии. Лав хотел бы подойти поближе, но не мог из-за рук сверстников держащих его позади. Кресцент и Люкс оттаскивали его назад, пытаясь вернуться прежде, чем их заметят.

Это, наверное, самое худшее стечение обстоятельств. Инк медленно повернулся, расстроено смотря на детей. Он не хотел бы покидать Лава, но с другой стороны они и не должны были быть вместе. Голову пятнистого заполонили противоречивые мысли, заставившие сжать кулаки от безысходности.

- Лав, - начал Инк. Он выглядел так, будто не хотел говорить ребенку о том, что скажет сейчас, чтобы не ранить. - Мне очень жаль.

- Что? Почему ты это говоришь? Ты правда уходишь?

- Да, я ухожу, - пятнистый сощурился, чтобы произнести это, не взглянув на лицо малыша. - Не нужно плакать, мне никогда не было места здесь. Каждый ненавидит меня и жаждет моей смерти. Будет лучше, если я покину вас.

- Нет! Пожалуйста! Я тебя люблю! Не уходи! - воскликнул Лав, пытаясь вырваться и подбежать.

Инк отвернулся, вжав череп в плечи, пересиливал свое неравнодушие и уходил ближе к Эррору, что молча выжидал позади. - Прости меня, Лав, прости, но так правда нужно...В жизни стоит двигаться дальше, солнышко,не переживай обо мне. Может, мы сможем встретиться в будущем...

Инк ушел вперед, а Эррор взглянул на Лава в последний раз.

Малыш рыдал сильнее кого-либо в этом лесу и выкрикивал любимое имя, что забывалось небом и землей, расходясь эхом.

«Мама!» - последнее, что услышали главные герои прежде чем уйти. Для Инка это было тяжелым испытанием хуже смертного приговора...

Инк!

- Да?

- Ты просто резко замолчал и не отвечал, пока я звал, -посетовал Эррор. - Не похоже на тебя. Я забеспокоился.

Инк преспокойно лежал в объятиях своего возлюбленного, ютясь в тепле его рук. Хрупкий герой совсем не мог что-либо увидеть из-за большого скола у глазниц, проходящего насквозь. Все же, со временем линии холодной смерти пробрались до самого черепа, поглотив все тело, продолжили уничтожать жизнеспособное тело, а закат, греющий поломанные обрубки ног, так хотелось увидеть. Может, солнце стало до жути прекрасным в эти часы? Также, хотелось повидать ту местность, которую он покинул тогда, и может, заметить, что племя вернулось под склон...

- Я просто резко вспомнил прошлое, - Инк нервно сжал «губы». - Похоже, жизнь пролетела перед глазницами!... - затем разбитый скелет отодвинул голову в сторону и мягко улыбнулся, ощутив биение чужой души. В одно мгновение было приятно услышать, как бьется сердце, но с другой стороны в мысли закралась жалкая зависть, которую Инк прекрасно подавил. - Кажется, настал тот день, когда я наконец умру.

Ошибка внимал каждое слово уставшего голоса и поглощал глазницами каждое движение на лице. Когда из хрупких уст донеслись слова о конце, мерцающий положил голову на плечо своего воздыхания. Мужчина не хотел слышать этих слов, но он понимал, что это правда, о которой не стоит просто молчать. Инк прислонился к черной черепушке и закрыл глазницы, внимая всем телом трепет солнца, ветра и разноцветных рук.

- Хочешь, я умру вместе с тобой? - Инк почувствовал, как руки обхватили его сильнее. В них чувствовал это желание не отпускать, как то было тогда и с ним.

- Не нужно, - Инк невесомо положил руку на красные кости рук, жестом попросив опустить. Эррор отодвинул Инка от себя для того, чтобы видеть его всего перед собой. Он мягко, словно уходящий закат за спиной, улыбался, пытаясь выглядеть так, будто он взаправду смотрит на синие полосы и неспокойные красные глазницы. - Кто же будет нести память обо мне на этой земле? Продолжи свой путь. Вернись к истокам своего путешествия по еще не протоптанной тропе, если не видишь смысла бежать в неизвестность...

- Помоги кому-нибудь и избавь себя от пут мучений разума...

- Живи счастливо, не бойся собственных чувств...

- Но не забывай обо мне, ведь только так я продолжу дышать и наблюдать за миром сквозь твои глазницы...

Эррор выслушал просьбу и притянул скелета в объятия, - Тогда...тогда я предстал перед тобой испуганным мальчишкой, боящимся ответственности и привязанности, был непочтителен к тебе - за это прошу прощения. Ты доверился мне еще тогда, а я не понимал. Но, знаешь, сейчас я рад, что сделал то же самое. Я осознал, что могу быть не одним живым существом на этой земле, что есть монстры, искренне желающие идти бок о бок со мной и рады моему обществу не меньше моего, пусть даже с головой не все в порядке, - Эррор замолчал. Чтобы подобрать слова и произнести следующие слова как можно искреннее. - Инк, ты настоящий герой. Дал мне возможность обрести нечто более ценное, чем простую свободу и знания... - Ошибка отодвинул героя от себя, дабы увидеть его выражение лица и нескрываемо испугался разлетающегося по ветру праха. Он слабо вдохнул, видя каким же быстрым настал конец этого скелета. - Инк, я поступлю так...как ты и сказал, ведь только тебе я смог довериться полностью.

Инк, как мог, сильно улыбнулся, слегка растроганный словами того и обратно облокотился на Ошибку, погружаясь сном в мерцание частиц.

- Спокойной ночи, Инк...

Конец.

19.10.24

Боже, это было долго для такой незамысловатой и короткой истории. Фьюх.

Эрр стал "папашей" брошенному дитя. Другие воротить нос не стали, махнув рукой. Не хватало еще Лаву и Эрру этого острого взгляда в спину от Кресцента 😋

А теперь главное: в чем был смысл названия? (Слово "обряд" в данном случае не несёт в себе прямого смысла).