Сохранить тебя

Иногда Раймонд ощущал своё бессилие перед судьбой. Однажды, сильно разозлившись, он хлопнул дверью кабинета Балама и, мрачный, пошёл обратно, к своему рабочему столу… Плохо было решительно всё: синяя униформа удушала, а обида и злость на темнокожего начальника с чёрной душой сковывала. Балам был глух к его просьбам расследовать дело Лины, а родители её закрылись сразу, никого не пуская в своё поместье. Окане же по большей части находилась дома: хоть Мастер и сделал ей протез руки, создавать артефакты, как то было раньше, девушка уже не могла, изыскивая теперь новый способ. В том числе и это заботило верного друга, ведь она опять забыла обо всём на свете, и, не замечая ни часов, ни дней недели, как одержимая корпела над артефактами… От очередного удара спасало лишь то, что пришлось начать все сначала.
Раздражённый своей жизненной ситуацией, Раймонд упал на стул, ещё и задев ненароком ворох рабочих бумаг, что с характерным шумом разлетелись по полу.
─ Да чтоб их! ─ выругался он, подбирая листки.
─ День только начался, а ты уже ворчишь, ─ едва ли не пропела за спиной Мей.
Хоть были они не просто коллегами, но ещё и одногодками, тёплых дружеских чувств между парнем и девушкой так и не возникло.
─ Да иди ты, ─ Раймонд одарил её злым взглядом.
Как и в любые другие дни, сегодня коллега его слабо придерживалась дресс-кода: синие плотно облегающие штаны, белая блузка с парой расстёгнутых наверху пуговиц, пиджак на одном плече, короткие волосы, для чего-то ещё и завитые под каре и огромные круглые очки на носу, через которые она смотрела сверху вниз с некоторой издёвкой.
─ Смотрю, день не задался, ─ усмехнулась Мей, прикрывая алые пухлые губы ладошкой с идеальным маникюром. Вот уж за чем-чем, но за ногтями девушка следила всегда ─ и пилила их по три раза на дню, и устраивала себе минуты отдыха, чтобы слишком им не вредить... Раймонд её наплевательскому к работе отношению даже завидовал.
─ Иди-ка... Лесом, ─ еле сдержался юноша, складывая бумаги на место.
─ Да что мне твой лес? ─ она заняла место напротив, как обычно и располагались их рабочие места. ─ Зайду ─ съедят же сразу.
В отличие от талантливого парня, у Мей не имелось большого потенциала в магии; быть может, именно потому-то она и не слишком концентрировалась на работе, понимая, что повышение с такими навыками не светит.
─ Ладно, извини. Перегнул.
─ Извинения от сильнейшего мага отдела. Вау, ─ фальшиво растянула она, ─ сегодня точно снег пойдёт!
─ Что толку от этой силы? ─ буркнул «сильнейший маг» себе под нос, осознавая, что сил остановить Окане ему не хватит в любом случае.
─ Раймонд, а хочешь совет? ─ хитро спросила девушка, в такие моменты похожая на лисицу.
─ Ну жги, умная ты наша.
─ Если не работает твоя сила ─ работает чужая. Говорят, в Звериных землях живут ведьмы… Авось и помогут.
─ Ты хочешь, чтобы меня поскорее поймали и казнили? Спасибо. Твои советы просто бесценны, ─ съязвил парень.
Мей пожала плечами и принялась работать; Раймонд же никак не мог теперь избавиться от мыслей о ведьмах… Что, если действительно попросить помощи у них? Кто знает, может именно ему повезёт больше остальных… В конечном итоге, Мей права: пусть он силён, но сила его ─ ничто по сравнению с тем, чем обладает Окане. Когда они были маленькими, именно Раймонд заботился о подруге, думая, что так будет всегда. Думал, что однажды вернётся, заберёт, и они покинут не только Лутру, но и сам материк… А что в итоге? В итоге он вынужден оставаться здесь, живя среди ненавистных людей только ради неё. Эх, если бы юноша только мог забрать и увезти… Но тогда объект его искренней любви зачах бы; чего-чего, а вот этого «похититель» точно не хотел. Хотел, чтобы Окане любила его, жила с ним; быть может, однажды они создадут семью, но… Какая семья в этом городе? В месте, где, помимо Лины, страдают множество других детей, одиноких людей, стариков, а многие взрослые и до старости-то не доживают… Такой жизни он хотел для своих детей? Нет. Он и Окане достаточно страдали, давно отдав городу всё, что могли, а теперь отдавая и свою жизнь, ведь если Окане сможет спасти Лину, победить природу, то Барон её уже не отпустит. Властитель Лутры и без того имел виды на юное дарование, что и идиоту понятно, ведь и она, и Мастер ─ люди для этого города незаменимые. Особенно незаменимые, если идеи девушки объединить с трудами учёных…
Раймонд взял один из листов. Верно, подруга и не догадывалась, что все её «невинные» наработки и изобретения, направленные на улучшение города и жизни людей, перерабатывали, создавая иа их основе оружие… Вот и что она сказала бы, узнав это? Возненавидела за то, что помогал, скрывая от неё это? Скорее всего, да. Возненавидела бы, несмотря на то, что делалось это ради неё; делалось, чтобы быть рядом, дарить покой и уют в хорошем доме… Нет, сейчас она не сможет оценить его стараний. И всё из-за Лины! Найди он Окане раньше ─ и та не привязалась бы к этой глупой девчонке. А теперь из-за неё вредит себе, мучает его… Нужно остановить безумство. Парень резко встал из-за стола и направился к выходу. Мей же, застыв в довольной улыбке, лишь проводила того взглядом.

Раймонд давно не был в Звериных землях, и потому, войдя туда, поначалу заметно растерялся: густые заросли, где трава вздымается по колено, а кусты растут по грудную клетку, немного напрягали. Тем не менее, он шёл, уверенный, что рано или поздно встретит тропу… Но ошибся, и, двигаясь вперёд, лишь понимал, как сильно ошибся: спустя полчаса непрерывного шага тропа не показалась, тогда как деревья становились всё выше и плотнее, а солнечный свет будто рассеивался, совсем не доходя до их корней. Плутающий гость стоял в полутьме; в любую минуту откуда угодно мог появиться кровожадный зверь и закончить его жизнь.
«Каков же глупец. Поверил, что ведьмы вообще захотят меня видеть... И где их искать? Лучше вернуться назад и просто похитить Окане. Увезу её насильно. Зато жива останется» ─ размыслив так, он развернулся было, но большие кусты рядом внезапно зашуршали.
─ Столь сладкие мысли… Я всё же вышла к тебе, ─ прошелестела старуха в тёмном балахоне. В руках у неё был небольшой посох с нацарапанными ритуальными знаками. Раймонд, никак не ожидавший подобной встречи даже в Звериных землях, отшатнулся в испуге.
─ Кто вы? ─ спросил он, догадываясь о том, что услышит.
─ Та, кого ты жаждал найти, ─ ответила внезапная встречная, откидывая капюшон. Перед ним открылось лицо старой женщины с глубокими и грубыми на нём морщинами, что, к тому же, было покрыто татуировками в виде листвы. В тёмных её глазах плескался огонёк силы. Сомнения отпали сразу ─ перед ним ведьма.
─ Вы не так уж и молоды, ─ усмехнулся парень, ─ точно ли Вы сможете мне помочь?
─ Дерзишь. Дерзость я люблю, нахальный мальчишка, ─ заулыбалась она, делая шаг вперёд и посмеиваясь. ─ Я вижу твои желания насквозь. Все желают силы, а ты жаждешь слабость. Не смешно ли?
Смех разносился вокруг, напоминая крики гиены.
─ Видно, зрение тебя подводит, ведь я желаю человека, ─ отмахнулся непонимающий блондин.
─ Глупец! Любовь ─ слабость, что губит людей, ─ кинула она, подходя всё ближе, ядовитыми словами проходясь по израненному сердцу. ─ Ты готов на всё ради той, что даже не думает о тебе. Каково это? Каково снова быть брошенным? Больно? Ведь она думает не о тебе, ─ костлявые ведьмины руки прошлись по коже подобно когтям дикого зверя. ─ Невыносимо? Её сердце холодное словно лёд, а ты так нежен, так горяч… Но стоит ли она твоих усилий? Каждая готова тебя взять, но только ей ты не нужен.
Слова старухи больно хлестали правдой, раздражая Раймонда лишь сильнее.
─ Плевать. Пока Окане нужна мне ─ не брошу. Либо называй своё имя, либо не мешай, ─ окончательно разозлился маг.
Ведьму этот ответ совершенно не устроил.
─ Мешать? О нет, я хочу совершенно иного, ─ в один шаг преодолев остаток расстояния, ведьма схватилась за его лоб. С тихим проклятием юноша упал на землю.
─ Запомни: меня зовут Вей.
Парень её почти не слышал, ведь из него насильно тащили воспоминания, выставляя наружу: образы добрых родителей стали отчетливее; он вспомнил улыбку матери и лживые обещания о том, что его никогда не бросят. Мама и папа шептали о любви, а, неся в детдом, клялись, что очень скоро заберут, но так и не вернулись. Казалось, ему было так мало лет, но запомнилось всё. Он помнил всё, и по щекам невольно побежали слезы; Окане ведь не намеренно, но говорила те же слова! Сомнения сковали по рукам и ногам, и он не мог подняться. Вей наклонилась.
─ Теперь ты видишь. Хочешь ли дальше её защищать? ─ спросила она шёпотом.
Раймонд отмахнулся, и старуха в то же мгновение распалась на миллиарды светлячков. Необыкновенные насекомые складывались в руны, танцевали вокруг него, завораживая зелёным свечением… В этом ядовитом свете он видел старые воспоминания о маленькой девочке со взглядом фиалковых глаз. Серьёзным взглядом, совсем не похожим на детский; она не улыбалась, не плакала, но всегда просто ходила за ним «хвостиком» и смотрела так, словно всё понимала. Она терпела избиения молча. Виделось, как эта маленькая девочка скребёт землю руками, пихая её в рот… Юноша, конечно, и без напоминаний не забывал тот голодный год, однако совсем исчезли из памяти тогдашние мучения; лишь одни похороны за другими остались там. Осталось и то, как они вместе копали могилы. Копали своими руками; земля забивалась под ногти, и те ломались, оставляя капли крови. Он видел, как эта малышка с волосами, похожими на снег, стоит под дождём, смывая с себя ту самую землю и ту самую кровь... Они выжили. Выжили, но что стало с той девочкой? Смеётся ли она с ним?
«Да» ─ подсказал голос откуда-то из глубины воспоминаний, и Раймонд с удовольствием зацепился за утверждение, несущее тепло и нежность. Ещё вчера он обнимал её, говорил, что любит, и она говорила те же слова. Он помнит. Помнит её настоящую ─ живую и одержимую навязчивой мыслью. От этой-то навязчивой мысли и предстояло спасти Окане. Остановить, пока она не убила себя.
─ Убей Лину, ─ прошептала Вей на ухо. Огни вокруг погасли, и парень остался на земле в полном одиночестве.
─  Я глупец, коль решил, что ведьмы помогут. Надо брать дело в свои руки. Я всё исправлю.
Прошептав, блондин поднялся и взглянул на мир остекленевшим взглядом. Он шёл уверенно. Шёл туда, где его ждали. Он уже всё решил.

***

Небо, верно, собрало все серые тучи над большой Лутрой. Казалось, для этого самое время, ведь осенние месяцы довольно близко, однако многие ещё не были готовы, по возможности не выходя на мрачные улицы. Оттого мало кто видел высокого блондина в синем плаще, идущего к своей цели. Может, если бы людей было больше, то они и обратили бы внимание на периодически спотыкающегося Раймонда… Но на пути не встретился никто. Некому оказалось остановить безумца, ставшего марионеткой в чужих руках.
Вей из дома смотрела в свой стеклянный шар, посмеиваясь; не пришлось даже ничего делать с парнем, ведь именно его руками она и сможет привести Окане к пробуждению. И, когда та пробудится, вся её сила окажется в ведьминых костлявых руках… Осталось подождать совсем немного. Что уж, даже привести «сильнейшего мага» к себе труда не составило: та дурочка Мей так легко поддалась гипнозу, что старуха даже не ощутила потери сил. А вот на самого Раймонда, «эдакого паршивца», она истратила все силы. Даже сейчас он сопротивлялся, всё больше увязая в мыслях, но всё ещё, верно, не понимал очевидного: чем активнее сопротивление ─ тем сильнее путы. И всё же, сдерживать его приходилось на расстоянии, что немало отнимало силы… Нити кукловода содрогались от возможностей куклы. У Вей было очень мало времени.
Раймонд подошёл к дому Лины, использовал ту же бесхитростную лазейку. Оглядевшись и поняв, что никого нет, он пролез через кусты в дырку. Первые капли упали на землю; пара их долетела до его щеки, скатываясь к подбородку подобно слезе. Он игнорировал всё вокруг, забираясь по ветке в комнату… Что же, здесь не изменилось ничего. Свечи совсем слабо разгоняли мрак вокруг, но тусклое освещение никак не помешало подойти к Лине, которая напоминала собой иссохшую мумию. На мгновение парню даже показалось, что всё кончено, и она мертва. Тем не менее, даже если оно и было так, требовалось убедиться, что не очнётся… Достав кинжал, он занёс его над спящей девушкой, однако опустить руку не смог. Не смог, потому что перед ним встал образ Окане. Кричащей Окане. Если он сделает задуманное, то дорогая подруга не просто расстроится ─ она не переживёт случившегося… Он должен убить Лину, чтобы спасти самую дорогую подругу. Но будет ли она спасена? Невидимые нити дрогнули, оборвавшись, и с тихим металлическим звоном кинжал упал на пол. Раймонд склонился над красноволосой девушкой… Лина не дышала. Будущая жертва уже была мертва. В ужасе он отступил.
«Это ты виноват», ─ прозвучало в голове, но парень отмахнулся от навязчивой мысли, и, подобрав не послужившее делу оружие, поспешил скрыться. Только на улице осознание случившегося пришло в полной мере: Лина умерла. Ушла сама, тихо, ничего не сказав. Не было ни наставлений, ни просьб, ни каких-то последних слов. Ничего. Она закрыла глаза так, словно легла спать, но проснуться ей было уже не суждено… Руки Раймонда тряслись; всё тело била мелкая дрожь. Плащ и волосы насквозь промокли под дождём, но он не замечал этого. Ничего вокруг не имело значения, ведь Лина умерла. Не было сил принять это, не было сил поверить; хотел убить её, но она, словно чувствуя неизбежное, ушла сама… Что же, Окане досталась прекрасная подруга, не позволившая любимому ею человеку стать убийцей, однако Раймонд всё равно ощущал себя таковым. Он чувствовал, что и тяжкая жизнь Лины, и её смерть на его совести: он сделал недостаточно ─ мог бы и спасти, сделав для этого больше, мог бы не решаться на убийство… Но что в итоге? Он ─ убийца, пусть и не совершал убийства непосредственно. С такими мыслями парень брёл домой, дабы забыться во сне. Меньше всего хотелось показываться на глаза Окане, ведь крик её он пережить бы не смог.
Вей следила за драмой через свой шар и довольно кивала головой: пускай всё пошло не по плану, но в итоге вышло ровно так, как она и хотела.

***

Окане не ревела навзрыд. Даже не кричала. Молча она роняла слёзы, держа письмо в руках, к предельно сухим, бездушным словам которого было приложено приглашение с датой похорон. На секунду ей показалось, что это шутка. А Раймонд? Он всегда приходил первым, но в этот раз словно исчез, пропал без вести, не отвечая на звонки… Окане впервые ощутила себя в полном одиночестве. Мир под ногами рухнул, а дни слились в один. День ли за окном, ночь ли… Она уже не понимала. Девушка не ела, временами перебиваясь отварами Желейны. Кажется, Мастер опять сорвал её из бани, но и в этом уверенности не было, ведь мир стал серым и неважным, расплывшись на множество линий и пятен. Слёзы – вот всё немногое, что осталось; казалось, плачет даже не она, а душа, в унисон с коей плакал и мир.
Дождь не прекращался до самого дня похорон. В то утро Мастер подобрал дочери платье, помог одеться, уговорил съесть хоть немного каши и выпить отвар. Приятный запах мяты пополам с горькой полынью щекотал нос, и она молча пила, отвечая временами на вопросы отца. Мир же вокруг словно всё ещё оставался обложен ватой; не слышалось, не виделось и почти не ощущалось ничего: её из этого мира выключили. Лишь перед гробом, что вот-вот окажется объят пламенем, Окане очнулась, чётко увидев перед собой Лину: бледная девушка в белоснежной ночнушке лежала в объятиях снежных цветов. Она утопала в них, и на фоне красные её волосы смотрелись во сто крат ярче. Окане заметила в ушах покойной серёжки – те самые, на крайний случай, с силой её и Раймонда. Обе половинки украшения, однако, были пусты и выглядели на ней скорее чёрными жемчужинами. Сердце сжалось: Лине не помогла даже сила. Если бы только она сделала больше, если бы только... Толпа зажимала с двух сторон, и лишь Мастер позади казался небольшим спасением…
Проститься пришли многие. На противоположной стороне Окане по золотой шевелюре разглядела Раймонда, но тот даже не смотрел в её сторону, отворачиваясь так, словно ему было стыдно. Девушка искренне не понимала такого поведения, но, тем не менее, смиренно приняла как данность. После священной речи, которую она даже не слушала, гроб с телом Лины подожгли. Языки пламени жадно поглощали белые цветы, пряча за чёрным дымом и огнём тело молодой волшебницы; дерево гроба трещало.
Окане глубоко дышала, ловя между вдохом и выдохом редкие капли дождя… Там, в огне похоронного пожара, сгорала её душа. Девушка знала: дальше не будет ни больно, ни плохо, ведь траурное сегодня не кончится никогда.

После церемониального сожжения магическим огнём надлежало принести соболезнования семье, но гостья сделать этого не могла: она понимала, что не сможет посмотреть в глаза убийцам её лучшей подруги. Не просто лучшей, но единственной подруги, что не отвернулась… Лина любила жизнь, любила этот мир и всех вокруг. Да, у неё был непростой характер, но она была другом, который никогда не предаст. Той, кому Окане верила всем сердцем. Лина была её утешением, поддержкой, отдушиной… Что уж, целым миром. И теперь мира этого не стало.
«Я уничтожу их» ─ пообещала себе она. Ноги с трудом держали, но мысли о мести не давали упасть, сдаться.  «Уничтожу, сожгу дотла», ─ твердила, шагая словно в бреду. Мир кружился. Сильно мутило, и она прислонилась к забору. Мастер назойливой мухой крутился рядом, но и его слов поглощённая неведомым чувством не замечала, смотря лишь за тем, как твёрдой, уверенной походкой вместе с остальными прочь уходит Раймонд.
«А, теперь понятно. Я всё же одна», ─ поняла Окане, опуская взгляд. По плечам стекали капли мелкого дождя, а по щекам – слёзы. Более не было смысла оставаться или бороться. Мир стал серым, бессмысленным, и она закрыла глаза, чтобы окончательно провалиться в кошмары. Сил на что-то иное не осталось.

***

Мастер подхватил дочь в последний момент. Сознание та потеряла совершенно для него неожиданно, ведь всю церемонию доселе девушка держалась стойко. Мужчина видел, как все эти дни она старалась не плакать… Истощив организм, спрятав эмоции, сделала хуже только себе.
Взяв её на руки, Мастер поспешил домой. Он прыгнул в первый находившийся рядом телепорт; первым прыжком оказался на главной улице, вторым – на своей, и, занеся страдалицу домой, навёл для неё новую настойку. Мужчина так хорошо в них теперь разбирался, что, казалось, мог бы стать и умелым целителем. Но исцелить сердце ни профессионалы-целители, ни Мастер не могли.
«И новое не создать…», ─ мелькнула в голове мысль.
Окане проспала до утра следующего дня, чему отец отчасти был и рад. Отчасти потому, что она совершенно не хотела ни есть, ни вставать с кровати поутру, а тем более уж не хотела читать. Лишь долго сидела у окна, застыв как фарфоровая кукла, и, казалось, решила перестать жить. Обеспокоенный таким её состоянием Мастер не нашёл ничего лучше, как вновь испросить совета Желейны; убедившись, что девушка крепко спит, под покровом ночи он ушёл в баню.
Ночной город радовал прохладным ветром, забирающимся под плащ, а звёзды на тёмном небе расплывались в лужах под ногами. Мастер шёл не спеша, не пользуясь телепортами: ночью приходить на Банную улицу было, мягко говоря, странно, а уж особенно ему. Да и Барону лишний раз знать о таком путешествии было вовсе н обязательно, так что пешая прогулка оставалась лучшим, пусть и не самым быстрым вариантом.
Как и всегда, Желейна восседала за стойкой, прячась за клубами белого пара, но в этот раз внешность её окончательно потеряла человеческие очертания, более напоминая нечто жабье; старушка мерно выдыхала ядовито-синий дым из трубки. Что-то подобное она, обычно держащая «человеческий» вид, позволяла себе только поздней ночью; Мастер, об этом зная, ничуть не удивлялся.
─ Как она? ─ спросила, квакая, старушка.
─ Не ест, не читает, из комнаты не выходит. Сидит у окна, сжимая старый кристалл связи. Видимо, тот, что связывал с Линой, ─ гость сел в кресло, тяжело дыша. Он истратил столько сил на создание протеза руки и имитации нервной системы, которая помогала бы этой рукой шевелить, что, как ему казалось, разом постарел до возраста Желейны.
─ А я говорила: её сердце излечить я не могу. Это мог сделать только ты, ─ она выдохнула сизый дым.
─ Видимо, я снова провалился, ─ Мастер тоскливо усмехнулся, ─ плоховат из меня отец.
─ Как знать… Не мне тебя судить. И не тебе, ─ продолжила старуха, ─ только Окане может это сказать. Знаю, вам сейчас сложно, но эта малышка сильна – и не только характером. Возможно, ситуация поможет ей открыть все свои силы, и даже сделает равной тебе.
─ Думаешь, она воплощение какого-то бога? Очередной сосуд, который просто созревает! ─ зарычал собеседник.
─ Нет. Успокойся. Я просто предположила. А там тебе-то виднее. Ты сам прожил долгую жизнь: был у тебя и сын, была и жена, и, скорее всего…
Договорить ей мужчина не дал, стукнув по столу кулаком.
─ Прекрати!
Желейна лишь снисходительно взглянула, тяжело вздыхая.
─ Нервным ты стал больно.
─ Я просто не хочу для Окане той же участи. Перерождаться из столетия в столетие, не имея возможности встретить тех, кого любил – это наказание, пусть и поистине божественное. За что оно нам? ─ отчаянно произнес он.
─ Амакара спроси, если встретишь. Он ─ создатель, значит, ему и отвечать, ─ Желейна рассмеялась, но смех её больше походил на кваканье.
Мастер же и рад был бы спросить, но Амакар, как известно, исчез очень давно – ещё после сотворения вселенной, так что умудрённому опытом мужчине оставалось лишь гадать, отчего большая часть первых и сильнейших богов перерождались таким вот отвратным способом. Да и Окане никогда не рассказывала о своих кошмарах, а потому вполне возможно, могла видеть в них свои воспоминания из прошлых жизней. И, раз то были кошмары, вряд ли воспоминания оказывались приятными… Уж кто-кто, но он это знал.
─ Если ей суждено пробудиться, она сделает это и без нашей помощи потом. Куда сильнее я переживаю за неё сейчас. Нужно что-то, выводящее из этого состояния, ─ в ожидании мужчина посмотрел на старуху.
─ Нет такого зелья, я тебе уже говорила. Лишь твои забота и тепло, твоё отношение может помочь ей. Приведи того надоедливого мальчишку – может, он и сообразит, что делать.

Мастер поднялся из кресла. Что же, ждать иного ответа и не приходилось. Он кивнул старухе на прощание и вышел прочь. Теперь путь был один: помочь Окане пережить смерть подруги. И сделать это должен именно он, а не кто-то другой.