Безупречные цветы [18+]

Девушка по вызову колыхалась вокруг меня и по просторам спальни. Тёмные апартаменты давили на голову, заставляли мозги плавиться, словно в горящей лаве вулкана, и лопаться из-за нагрузки. Рвано вздыхаю, пока цепкая ладонь проститутки легла на мою обнажённую грудь с изображениями татуировок: с левой стороны морда хищного тигра, с правой же абстракции, напоминающие языки яда. Да, именно яда.

Брюнетка лет двадцати пяти виляла бёдрами, находясь в синем кружевном белье. Стринги, чулки. Её желание предсказуемо — чтоб оттрахали и сунули купюры поглубже. В бордель приходят те, кто любит секс либо деньги. Вероятность и на оба варианта.

Та, находясь в сексуальном белье, не оказывающем на меня никакого возбуждающего влияния, завела ладони за спину и вынудила синий бюстгальтер упасть в ноги. Я лицезрел розовые сосочки, стоящие, словно их потянули верёвками, подвесив под потолок. Удивление или восхищение не выплыло.

Мне просто всё равно.

— На колени, продажная шлюха.

Приказ прозвучал громко и твердо, ударившись о стены моей же французской спальни на этот день. Плевать. Она — шлюха, девочка, любящая секс, любящая, что с ней обращаются как с игрушкой. Дева стервозного личика мигом пала на колени передо мной в пикантном виде. Шустро и умело справлялась со штанами и трусами, заставляя гениталии вываливаться из одежды. Профессионально бралась за участь, сосала и старалась воспроизвести особое впечатление. Закрываю глаза, втягиваю ртом воздух и окончательно расслабляюсь. Она глотает сперму и встаёт, слизывает остатки, пытается делать максимально соблазнительно.

И у неё это получается.

Настанет час секса.

Секс с французской проституткой банален, но я кончил. И оргазмы достаточно яркие получились, поначалу я думал, что она не сможет. Она уже успела уйти, не забыв оплату и чаевых в виде кольца с брюликами. Кольцо осталось от бывшей девушки. Украшение было подарком, которое при расставании она кинула мне в лицо и ушла. Психичка. Оно мне не нужно, и передаривать будущей любимой от бывшей я не собираюсь. Набираю полную грудь воздуха и сразу раздражаюсь из-за гребаного звонка. Не глядя, я поднимаю трубку.

Твою мать.

— Доминик...

Ошиблись номером.

— Доминик, не сбрасывай, прошу тебя!

Я бы хотел сказать, что звонок произошёл от любви всей моей жизни.

Но это будет наглой ложью.

Врать я не люблю. Никогда не любил и не буду любить. И не потерплю вранья в свою сторону.

Хотя...

Я всё-таки её люблю.

— Поллианна, прекрати. Я оставил тебя глубоко в прошлом и требую немедленно удалить мой номер.

— Тебя нет дома.

— Какого хрена ты оказалась в моей квартире?!

— Соскучилась по былым страстям. Помнишь ночь, вино, шоколад и безумный секс? Я прекрасно помню. Тебя без одежды. Твой член и...

— Не продолжай, — рычу со скрежетом.

Как на автопилоте воспоминания полгода назад всплыли в голове яркими красками. Блять, нет, я не хочу вспоминать эту гребаную дичь! Мозг отказывается слушать разум, он погружает меня туда, где бы я не хотел оказаться во второй раз. Или хотел, но не желал признавать и чувствовать очередную колкую боль шипов роз в груди. Рывком телефон оказался выброшен непонятно куда. Лишь бы подальше! Послышался лишь грохот, он явно разбился. Надеюсь, вдребезги. На сотни осколков, чтобы больше никогда не слышать её. Хватаюсь за голову и, склоняясь, сжимаю пальцами короткие пряди у корней до адской боли. Парадокс вновь хлынул кровью к голове, и словно вспышка искр пробежала.

Воспоминания Доминика
Полгода назад

Умиротворенный плейлист. В поисковую строку вбито глупое «Музыка для секса». Английский сборник песен басами ласково гулял по воздуху спальни, находящейся в полумраке. Я возбуждённый. Она возбуждённая. Пара полуобнаженных молодых людей, пусть меня нельзя назвать прям юношей, мне же под тридцать лет, но, учитывая образ жизни, я всегда чувствовал и чувствую себя молодым пареньком, постоянно жаждущим секса и острых эмоций. Эмоциональные американские горки. Страсть, прилив нежности или наоборот — скандал с пустого места, tutto fumo e niente arrosto*.

Звонко причмокивая, Поллианна устало подправила русые волосы и соблазнительно прикусила черешневые губы, сексуально вильнула пышными бёдрами с охренеть какой шикарной грудью. С губ сорвался слабый стон. Её упругая задница усаживалась на пахе с охуеть каким вставшим членом.

— Мне нравится трахаться с тобой, — улыбается Полли и подмигивает, облизывается и провоцирует на ещё один подход секса. Бурного секса.

Ухмыляясь, ударяю свою женщину по ляжке. Она кричит и раздвигает ноги сильнее, позволяя лицезреть влажную киску, запачканную не только собственными выделениями соков, но ещё и мужской спермой.

Моей.

— Пьяница Полли. Ты выбухала всю бутылку вина без меня. Я разрешал тебе быть такой сучкой?

Она рыкает и корчит рожу, будто съела дольку ужасно кислого лайма. Женский смех пронзил меня и вырубал и так одурманенный разум. Ею. Моей Полли. Моей необъятной Полли.

Запах слияния тел стоял в воздухе и ударял в нос. Ударял как наркотик. Мне хотелось вдыхать аромат постоянно, впиваться горячим ртом в её мягкую плоть между бёдер и вылизывать до блеска слюны. Роняю девушку под себя и упиваюсь плотью тёплой киски. Запашок её природный туманил мысли и не разрешал вылезать оттуда. Я обязан насытиться ею, драть её как последнюю суку, ведь ей это нравится до потери пульса. Я и сам в восторге.

— Доминик, — стонет она и прикрывает светло-карие глаза нарощенными ресницами, пряча красивый жёлтый пигмент. — Глубже, Доминик, прошу!

Проталкиваю язык внутрь, давлю зубами на клитор, вынуждая Полли стонать в очередной раз как не своя. Пальцы вжились в её бёдра, я придвинул сладость ближе и ошпаренным языком ударил по одной из чувствительных точек.

— Доминик!

Оргазм окутал в простыню эйфории.

— Секс с тобой, словно аромат духов. Сладкий и греет душу, — отозвалась она, яростно целуя тёплые губы, очерчивает их языком и оставляет смачное количество слюноотделения. — Люблю свой вкус на твоих губах.

— Слаще тебя некуда, милая.

Настоящее время
Доминик

Блять. Блять. Блять. Блять. Просто блять! Я ненавижу Поллианну за её мерзкие поступки. Не хочу позволять ей приближаться к себе, но она везде. Просто везде. В голове. В телефоне. Она преследует меня. Недоделанный сталкер Поллианна Грассо! Вдыхаю и слышу некий смешок сбоку.

— Заблокируй её в конце концов, братишка. Я серьёзно, зачем ты мучаешься с ней?

— Ответ состоит из одного слова, — сипло ответил я брату.

Стефано стоял на пороге с чашкой терпкого американо. Младший брат подошёл, устроившись на кровати в одних трениках.

— Любовь?

— Именно.

Тот двинул бровями в раздумьях. Глотнул побольше кофеина и протянул мне объедки овсяного печенья с кусочками горького шоколада.

— Поешь. Для мозгов полезно, — подтвердил брюнет. — Не переживай, в кухне ещё две пачки таких. Помнишь наш деловой вечер?

Кивая, я забираю пряность. Брезговать брата — нет. Впрочем, я не брезглив и не привередлив. Стеф вновь вздохнул и позволил выпить немного кофе, дабы не жевать всухомятку.

— Расскажи про любовь. Я никогда не чувствовал этого, но, думаю, тебе станет легче, если ты сможешь высказаться тому, кто ближе. Я или другие братья, Ливия, в конце концов мама, папа. Любому из семьи или даже Массимо, он близкий друг.

Поправляю волосы и опять опускаю голову, склоняясь перед той, кого я представляю. Поллианна. Я действительно продолжаю её любить или это временное влечение к пышным формам?

— Её и описывать не надо, Стеф. Она заполняет собой и становится смыслом. Ты начинаешь жить человеком, которого любишь, будто она — это ты, а ты — это она. Ты чувствуешь её как самого себя. Звучит витиевато, согласен. Любовь словно полет. Раскрываются крылья свободы и счастья. Ты летишь навстречу к ней, пока любовь пожирает внутри до омерзительной боли. Я хотел бы выть, бить и кричать в гневе, но я не могу.

— Ты умеренный мужчина, Доминик. В тебе тлеет спокойствие.

— Это спокойствие меня и убивает. Я бы хотел высказать ей любовь и боль за поступки.

— Мешает гордость?

Я поднял размеренный взгляд на брата.

— Мешает разум, Стеф, разум. Она моё слабое звено, по которому она же ударит. Стоит лишь подождать некоторый промежуток времени.

Стеф прокашлялся. Он молча пил крепкий напиток и думал.

— Вероятно, тебе стоит взглянуть на другую девушку.

Горькая улыбка нарисовалась на моём лице.

— Это не так просто, Стеф.

— Попробуй не зацикливаться на Полли. Посмотри на других, знакомься с ними и, быть может, хотя бы одна утешит твою боль, скорбь, отчаяние. Я правда не знаю, как поддержать тебя, но я пытался.

— Я ценю твою поддержку.

Плевать, что мы жестокие мафиозники. Беспощадно убиваем людей, пытаем их и имеем собственный бордель в Стокгольме. Нелегально поставляем оружия в разные страны клиентам, а из прикрытия — сеть клубов, позволяющая гораздо больше разбогатеть.

— Надоело! Я не хочу ничего слышать, Маттео, ты уже достал упрёками! Сам трахаешься с кем пожелает твой член, а мне запрещено даже встречаться с парнями! Назло стану шлюхой, и меня не волнует, что ты и папа сделаете со мной! Запрете дома? Запирайте! Убьёте? Убивайте! Мне плевать!

Крик Ливии уничтожил барабанные перепонки. Послышался психованный хлопок двери и злобное, неразборчивое бубнение старшего из всех.

Опять поругались.

Им не надоело вцепляться в глотки друг друга?

— Жаль, конечно, Маттео. Столько сил и нервов тратит, — с сожалением произнёс Стефано.

Спокойствие будет только в гробу. И то не факт.

Разочарованными выходим из спальни. Маттео в гневе сжимал стакан с коньяком, готовый разбить посуду вдребезги, лишь бы не злила и не выводила на нервный срыв. Вены на лбу брата знатно выпирали, показывая раздражение и жажду лопнуть, дабы кровь устрашающе полилась и окутала его лицо с правильными чертами. Лавандовые глаза брата теперь покрасневшие благодаря алкогольному веществу. Готов поклясться, Маттео скоро сопьётся от ажио нервного тика.

— Чего за дискуссия у вас?

Обстановка накаляется. Маттео отбросил стакан в раковину, и тот разбился на несколько крупных осколков. Напряжение остановилось в воздухе, ощущение пытки, будто в эту секунду произойдёт нечто страшное. Чувство, что нас приковали наручниками к батарее и собираются пытать до выпадения органов.

Нет.

Мне нравится самому пытать.

И до смерти, и сексуально.

Но больше всех любитель и один из лучших доминантов — Массимо Аристон. В основном он интересуется этими практиками, и у него постоянно присутствуют нижние. Его сексуальные рабыни, которым нравится практиковать БДСМ.

— Ливия потрахалась со своим телохранителем.

— Подожди, что?!

Ливия? И Аластор?! Я, конечно, знал, что между ними что-то мелькает. Догадывался, вернее. Они не умеют достойно скрывать чувства, пусть Ливия и пыталась показать раздражение на его присутствие. Мне знакомы эти чувства любви, поэтому я вижу между ними всё.

— Я отправил её обратно в Италию. Аид приглядит за ними вплоть до особняка.

— Боишься, что сбегут? — неуверенно переспросил Стеф.

Я отказываюсь верить, что Ливи может сбежать. Она трудна характером, бывает капризной хуже трёхлетнего ребёнка, упряма и всегда стоит на своём.

— Что ожидать от неё неизвестно. Взрыв вулкана предугадать можно, а её невозможно. Даже пытаться не нужно! Папа разберётся и с ней, и с Аластором, и с отношениями. Я в это не полезу, нет уж. У меня своих дел хватает по горло.

Хотелось бы помочь брату справиться с делами. К несчастью, он должен решить их сам. Он — второй Дон после папы, мы же чуть ниже, но такие же главные.

Окинув пространство муторным взглядом, глаза обнаружили отсутствие цветов в вазе.

— Ливия забрала их, — заметив и прочитав мои мысли, предупредил Маттео.

Значит, я куплю новые.

Не люблю, когда в доме нет запаха цветов.

Проигнорировав слова Маттео о Ливии, я вернулся в спальню, поднял телефон с разбитым дисплеем и раскрыл чемодан с вещами. Телефон работает.

Белый утеплённый свитер с горлом слегка колется благодаря шерсти. Застёгиваю ремень на штанах и ухожу прочь. Серенький шарф хорошо закутал шею и прикрывал покрасневший нос. Пальто чёрного цвета закрыло места, которые могут замёрзнуть.

Хруст снега и знойный ветер пробирался внутрь и грел, не охлаждал, именно грел. Я захватываю запах зимнего Парижа и мельком гляжу на металлическую достопримечательность: Эйфелева башня; вечером она должна светиться и олицетворять некое умиротворение, спокойствие и безопасность. Я вышел развеяться, возможно, сблизиться с кем-либо и купить маленький букет роз для запаха в квартире.

Время вполне раннее, однако уже вовсю кипит жизнь. Люди торопятся в душный офис, где проведут весь день, и нет гарантии, что зарплата идеальная и хватает её на жизнь. Зачастую люди работают не ради души, а ради денег. Рассматривают высокооплачиваемые профессии при поступлении и сдачах экзаменов. Из множества вакансий выбирают место, где платят больше всего из выбора. Душа остаётся на втором плане.

Стефано посоветовал найти другую девушку. Начать знакомство с многими, а после уже понять, куда потянется сердце. Поллианну я люблю до сих пор. Смогу ли я полюбить другую женщину? Маловероятно, но попытаться стоит.

Поллианна — не моя женщина.

Звякнул звоночек на розовой двери. Я вновь вернулся в тот же цветочный магазин, украшенный невинными аксессуарами, интерьер в нежно-розовых цветах.

— Доброго утра!

Офелия натянула улыбку и оторвалась от блокнота с маленькими рисунками роз. С трудом улыбнулся и я, подходя к кассе. В этот раз девушка в белом комбинезоне, похоже, что он предназначен для катаний на байке. Молния на груди, доходящая до груди. Костюм неплохо обтянул её фигуру.

— Тридцать две красной розы.

Белокурая барышня кивнула и испарилась из поля зрения в другую сторону стойки. Я наблюдал за ней и думал: «Быть может, познакомиться с ней? На вид она достаточно милая, добрая, вероятно, даже тихая». Зная фразу, что в тихом омуте черти водятся — намереваться строить надежды не лучшее решение.

Заранее следует достать карту. В кармане пальто я нащупал кошелёк и достал его, раскрывая и дожидаясь момента оплаты.

— Вы же только вчера покупали цветы. Могу поинтересоваться: для кого на этот раз?

Оторвав глаза от бумажника, я исподлобья взглянул на Офелию, держащую букет алых роз.

— Роз много не бывает, мисс.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Девушка улыбается и поглядывает то на меня, то на букет.

Усмешка самовольно выползла на лицо.

— Секретная информация.

— Оказывается, вы такой скрытный мужчина, — подтверждает сероглазая.

— Определённо вы правы.

Букет в красивой обёртке цвета кожи. Она положила цветы передо мной и принялась разбираться с кассой, но хмурилась.

Мило.

Что ты знаешь о милоте, Доминик?

Своим мыслям я усмехнулся.

— Вы оплачиваете картой?

Она посмотрела на меня глубокими серыми глазами. В сердце что-то кольнуло. Цвет невероятен, будто снег в тени. Офелия завороженно уставилась в мои фиолетовые глаза, доставшиеся от мамы. Зрительный контакт такой... Мимолётный, подростковый и приятный.

Мне нравятся её глаза. Они красивые.

Наверное, жёлто-карий взгляд Полли мне всё же нравится куда больше.

— Да, — опомнился я, кратко отвечая.

— Не будет ли наличных?

— В чем проблема, мисс?

Я кинул на Офелию непонимающий, подозрительный взгляд, та замешкалась.

— Касса сломалась.

— Я могу чем-нибудь помочь? К примеру, посмотреть и починить, если получится.

tutto fumo e niente arrosto (итальянский) — раздувать из мухи слона.