Перезагрузка Земли

Солнце не разбудило Сашу — оно уже высоко стояло в небе, и его мягкие лучи лениво грели ступни, высунувшиеся из-под одеяла. Комната была наполнена теплом — не только от света, но и от самой атмосферы. Одеяло, тяжёлое и тёплое, будто впитавшее за ночь их дыхание, не отпускало Сашу. Он приоткрыл глаза, не торопясь, без тревоги — впервые за долгое время.
Сначала он увидел потолок, по которому гуляли световые пятна от листвы за окном, потом — шевелящееся у самого края кровати белое ухо. Тень. Он лежал на полу рядом с Луной, и оба грызли что-то мясное, разложенное на старой деревянной доске. Они не ссорились, не рычали — ели в молчаливом согласии, как будто за ночь тоже поняли, что нашли друг друга.

Саша повернул голову и замер, не дыша.
Лёша сидел в углу комнаты, у своего маленького самодельного мангала. Там, где раньше стояли кухонные тумбы или, может, полки, теперь был выложен аккуратный очаг из кирпичей. Над ним висел котелок, из которого поднимался тонкий, ароматный пар. Рядом — кружка с водой и миска. Лёша что-то тихо напевал себе под нос, покачиваясь на корточках. В его пальцах — тонкая самодельная сигарета. Он курил. Медленно, спокойно выдыхая дым.
Саша с трудом сдержал лёгкую улыбку — в его голове промелькнул образ деда Мирона, старика из деревни, который всегда курил точно так же, глядя на лес и рассказывая байки. Лёша... научился? Научился всему без него. Повзрослел. Стал сильным. И — остался собой.

Саша не сказал ни слова. Он просто смотрел. Смотрел, как дым из сигареты поднимается к потолку, как солнце подсвечивает волосы Лёши, как у него дрогнули плечи, заметив движение. Он обернулся. Их взгляды встретились.
Лёша ничего не сказал. Он просто улыбнулся. И это утро стало по-настоящему добрым.

Старший медленно поднялся с кровати, потянулся, почесал затылок и, босыми ногами ступая по покрытому мхом полу, подошёл к Лёше. Сел рядом, слегка толкнув его плечом, и протянул руку:
-Дай сделать одну тягу?
Лёша молча подал ему сигарету, лёгкую, почти невесомую. Саша затянулся — мягко, по старой памяти — и тут же вернул сигарету обратно. Затем облокотился спиной на стену, вытянул ноги вперёд и с минуту молча смотрел на Лёшу.

Он всё ещё не мог поверить в это. Перед ним сидел не тот дрожащий, испуганный мальчик, которого он когда-то нашёл в лесу. Перед ним был парень — с прямой спиной, уверенным взглядом, крепкими руками и лёгкой улыбкой. Лёша был другим. Но в этом «другом» Саша узнал всё то, за что когда-то так сильно к нему прикипел.
-Как ты?.. Как у тебя вообще тут дела? - наконец выдохнул Саша, голос был тише обычного.
Лёша посмотрел на него и улыбнулся. В этой улыбке не было обиды, не было недоверия — только тёплая, спокойная нежность. Он повернулся всем корпусом к Саше, затушив сигарету в небольшом плоском камне.
-Я нашёл это здание случайно. Долго бродил, почти неделю. И когда увидел его... - он бросил взгляд на потолок, где переплетались ветви и солнечные блики. - ...мне показалось, что это место ждало меня. Здесь было тихо, спокойно. Даже ветер как будто другой. Я понял, что хочу остаться. Построить что-то своё. Дом... - Он на секунду запнулся, а потом добавил тихо: - Дом, в котором... мы могли бы жить.
Саша смотрел на него, не прерывая, не моргая. Лёша продолжил:
-Я нашёл Луну. Она была совсем щенком, маленькой такой. От неё отказалась стая. Смешно, да? - он усмехнулся. - Но я тогда сразу понял, что это знак. Я ведь сам был таким. Один, испуганный, без места в этом мире. И как ты когда-то помог мне... я помог ей. - Он посмотрел вниз, на свои ладони. - А ещё... благодаря тебе я понял, что люблю читать. Раньше я не умел даже думать словами. А теперь я думаю ими. Я учусь. С каждым словом, с каждой книгой... Я как будто заново становлюсь собой. Тем, кем хочу быть. - Он поднял взгляд на Сашу. В глазах была искренность. Глубокая, тихая, тёплая. - Спасибо тебе...

И Саша молчал. Потому что в горле стоял ком, и сердце билось так, как будто впервые.

***

Лёша двигался по своему убежищу уверенно и спокойно, будто знал каждую дощечку, каждую трещину в стене. Он разложил несколько плоских камней у огня, на одном начал жариться тонко нарезанный кабан — мясо потрескивало, пуская сок. Рядом уже кипела вода с травами, источая аромат горечи и лугового мёда. На другой плоской сковороде Лёша разбил перепелиные яйца — аккуратно, почти нежно, как будто это были драгоценности. Он делал это молча, в привычной сосредоточенности, но с лицом человека, который готовит не просто еду, а что-то большее.
Саша смотрел на него, не в силах скрыть удивления. Всё внутри сжималось от смеси гордости, лёгкой боли и восхищения.
-Ты... - начал он, но остановился, будто не верил собственным глазам. - Лёша... ты стал взрослым. Совсем. Настоящий мужчина.
Лёша, не оборачиваясь, только усмехнулся, и когда подал Саше миску с горячей едой, сказал спокойно:
-Я многому научился. Время учит.

Саша взял миску, вдохнул запах и словно очнулся. Он ел быстро, почти жадно, как человек, которому давно не доводилось есть по-настоящему. Каждая прожаренная полоска мяса, каждый глоток травяного чая возвращали его к жизни. Тело постепенно наполнялось силой, тепло расползалось по животу и груди.
-Прости... - вдруг сказал он, поставив пустую миску на пол. - За всё. За то, что тогда... за то, что отпустил тебя. Что испугался. Что не был рядом.
Лёша уже садился с миской напротив и лишь посмотрел на него спокойно, с лёгкой улыбкой. Ни капли обиды.
-Я давно простил тебя, Саша. Я злился... да. Но потом понял — ты просто тоже не знал, что делать. Нам обоим нужно было время. Чтобы стать собой. Чтобы выжить. Чтобы... снова найти друг друга.

Тишину заполнил только тихий треск огня и лёгкий пар от чая. Волки, сытые и спокойные, сидели у двери — Луна и Тень. Они уже знали, что скоро их отпустят бродить. Но сейчас они, как и их хозяева, просто ждали. Потому что это утро — было особенным. Настоящим. Добрым. Домашним.

***

Саша сидел на кровати, немного наклонившись вперёд, но взгляд его был прикован к Лёше. Лёша стоял, упершись ладонями в край стола. Тихий свет из окна касался его лица, очерчивал плечи, мягко скользил по спине. Его футболка чуть задралась, открывая тонкую полоску кожи на талии. Парень прикусывал губу, увлечённо читая, будто не замечая взгляда Саши.
Но Саша замечал всё. Как тонкие пальцы перелистывают страницы. Как двигаются губы. Как его тело будто зовёт — как прежде, как всегда.

Он встал, подошёл, мягко, почти бесшумно. Коснулся обложки книги, и без слов, без объяснений, медленно убрал её из рук Лёши, положив рядом. Лёша удивлённо посмотрел на него, но в его глазах не было тревоги — только ожидание.
Они стояли так близко, что чувствовали дыхание друг друга — не просто тёплое, а обжигающе горячее, полное дрожащего напряжения, будто каждое сердце знало, что сейчас должно произойти... но оба всё ещё медлили.
Саша смотрел Лёше в глаза, ища в них ту же самую неуверенность, которую ощущал сам. Лёша смотрел в ответ — широко, глубоко, будто отдал бы всё, лишь бы прикоснуться, но... не решался. Их лбы почти касались. Ресницы дрожали, дыхание сбивалось. Воздух между ними — тончайшая, вибрирующая нить.
Саша чуть придвинулся, его губы оказались так близко, что скользнули по дыханию Лёши, по его треморным, ждущим губам... но он всё ещё не решался. Он боялся разрушить момент, испугать, сделать больно.

Пальцы Лёши сжались на ткани Сашиной рубашки, чуть сильнее, будто прося, притягивая.
И тогда Саша, сдерживая дрожь, скользнул носом вдоль щеки Лёши, едва коснувшись его кожи. Лёша зацепился пальцами за пояс его брюк, впустил его ближе, дыхание сорвалось с губ...
И губы, наконец, соприкоснулись. Осторожно. Медленно. Как прикосновение крыльев. Как долгожданное возвращение домой.
Этот поцелуй не был спешным. Он был медленным, пропитанным ожиданием, теплом и неуверенной смелостью. Губы двигались нерешительно, будто каждый раз спрашивая: «Можно?» — и каждый раз отвечая: «Да, ты можешь. Я твой.»
Лёша тихо выдохнул в поцелуй, руки его поднялись выше, сомкнулись за Сашиной шеей. А Саша прижал его крепче, на секунду сжав его талию, будто защищая от всего на свете.
Они целовались не как те, кто просто любят. Они целовались как те, кто наконец нашли друг друга в мире, где всё могло разрушиться — но не это. Не они.

Их губы встретились снова — уже без робости, без колебаний. Всё, что затаилось за месяцы одиночества, боли, снов и воспоминаний, вырвалось наружу — в этом поцелуе, в этом прикосновении, в этом слиянии.
Саша прижал Лёшу к себе с такой силой, словно боялся, что тот снова исчезнет. Его рука обвила мальчишескую талию, пальцы дрожали, скользя по спине, сжимая ткань, вжимая Лёшу в своё тело.
Лёша не отстранялся. Он был мягким и тёплым, как пламя — не обжигающее, но пожирающее изнутри. Он отвечал на поцелуй, так, будто помнил каждый изгиб этих губ, каждую ноту дыхания Саши. Его руки скользнули по груди старшего, нащупали плечи, и потом — зарылись в белые волосы, срываясь на жадное притяжение.

Поцелуи становились всё резче, горячее. Дыхание тяжёлое, порывистое, словно между ними вдруг не осталось воздуха. Их тела слились в одном движении — Лёша отступил на шаг назад, упёрся в стол, а Саша следом прижал его к краю, не отрываясь. Его рука скользнула под одежду, по голой спине — тёплой, гибкой, вздрагивающей от каждого прикосновения.
Они не говорили. Слова были бы лишними. Всё, что было между ними — это стон с губ, едва слышный вздох, шорох одежды, тепло тел. Это было не просто желание, это была тоска, наконец нашедшая выход, боль, проросшая корнями в любовь. Они двигались, дышали, целовали друг друга, как будто пытаясь наверстать всю ту пустоту, которая разделяла их.
Лёша оторвался от поцелуя только для того, чтобы перевести дыхание, и в тот момент, когда он вздохнул, запрокинув голову, Саша опустился губами к его шее, а потом ещё ниже — по ключице, по груди, сквозь ткань. Одна рука скользнула по бокам Лёши, другая — под ткань, прижимая его сильнее, чувствуя, как дрожат мышцы под пальцами.
Он залез головой под футболку, не спеша, но с силой, с намерением. Воздух там был горячий, наполненный телом Лёши, и Саша вдыхал его, будто это всё, что его держит живым. Губы коснулись живота, руки скользнули под ткань, обняв Лёшу так, как тот когда-то держался за него в лесу — отчаянно, всем телом, всем сердцем.

Лёша застонал еле слышно от нарастающего возбуждения. Он провёл пальцами по затылку Саши, не прося остановиться, а наоборот — оставайся. Будь. Чувствуй меня.
И всё было: сердце, что колотилось в груди до боли, жар от их тел, смешанное дыхание, руки, которые жаждали каждой клеточки кожи. Пальцы его всё ещё сжимали Сашину рубашку, ногти оставляли слабые следы на коже. Его тело выгибалось к этому прикосновению, он отдавался без остатка.
Их лбы снова встретились когда Саша вернулся к губам, дыхание слилось. Горячее, обжигающее. Они смотрели друг другу в глаза, будто и без слов понимали: да, это по-настоящему. Да, это мы.
Любовь, страсть, боль и нежность — всё в одном. Всё в этом молчаливом, безумном возвращении.
Поцелуй был не нежным, а голодным, будто он умирал без него. И Лёша ответил тем же. Не тенью, не осторожностью — всем собой.

Они не успокаивались. Не могли.
Полтора года. Полтора проклятых года. Без рук, без губ, без прикосновений. Без желания, которое каждый из них глушил в себе, но которое не умерло — лишь затаилось, как зверь, ожидая момента. И сейчас оно вырвалось.
Саша лежал над Лёшей, их тела слились в единый ритм который Саша делал для своего мальчика. Он не целовал его — он вгрызался в него губами, шею, ключицу, скулы. Жадно, будто боялся снова потерять. Он прижимался так, что невозможно было дышать — и это было лучше воздуха.
Лёша выгибался под ним, пальцы цеплялись за Сашин бицепс, за его спину, за волосы. Он тоже не мог насытиться. Он не просто отвечал — он жаждал, требовал. Его губы искали, открывались навстречу, снова и снова.
Саша трахал Лёшу вбиваясь до основания, жадно, резко, Лёша будто переставал дышать. Лицо Саши оказалось у шеи брюнета. Горячее дыхание обжигало кожу. Это было про желание. Про голод. Про тоску, ставшую страстью.
Лёша стонал громко, почти вскрикивая. Его руки блуждали по телу Саши. Его глаза были прикрыты, губы — мокрые, дыхание — рваное. Он весь тянулся вперёд, к нему.

Саша возвращался к его губам, чтобы снова поцеловать — глубоко, с жадностью, с силой. Их дыхания смешались, член входил легко и быстро, руки искали, сжимались, хватались друг за друга. Поцелуи стали крепче, движения — резче. Страсть сжигала всё вокруг, кроме них.
Они не говорили. Не нужно было. Всё было в теле, в хватке, в поцелуях, в стонах, в том, как Саша сильнее прижимал Лёшу в кровать, как Лёша стонал и скулил в его губы с полной отдачей. Они не сдерживали себя. Они наверстывали упущенное. Каждым касанием. Каждой секундой.

И пусть бы это продолжалось вечно.

Их движения становились быстрее, сильнее. Они забывали дышать, но всё ещё громко дышали. Только стон прорывался из горла, когда прикосновение становилось нестерпимо близким, а возбуждение заставило кончить почти одновременно, когда губы находили самые чувствительные места, когда руки сжимались крепче.

Кровать скрипела. Простыни сбивались в кучу. Подушки падали на пол.

***

Они лежали в тишине, будто весь мир остановился, оставив их вдвоём в этом тихом, забытом временем месте. Лёша устроился на согнутой руке Саши, прижавшись спиной к его груди. Саша лежал на боку, уткнувшись лицом в Лёшины волосы, дышал медленно, почти беззвучно.
Его вторая рука мягко скользила по телу Лёши — от ключиц, по центру груди, дальше, к животу. Пальцы тёплые, уверенные, будто изучали заново давно знакомую карту. Плавные, неторопливые движения, не как жажда — как обряд.
Лёша не говорил. Он только вздыхал время от времени, чуть поворачивая голову, чтобы щекой коснуться Сашиной щеки. Глаза его были прикрыты, а лицо — спокойно, даже светло.
Саша не торопился. Он просто был рядом. Он держал Лёшу как что-то бесконечно ценное, уязвимое, хрупкое — и своё.

Мир за окнами, солнце, ветер — всё это перестало иметь значение. Была только кровать. Тепло под одеялом. Два тела, сплетённых в покое.
И рука, что всё водила и водила по знакомой коже.
Как будто пыталась убедиться, что всё это — правда.

Лёша чуть пошевелился, потянулся и повернулся лицом к Саше. Его глаза были тёплыми, немного сонными, но полными такой нежности, от которой Сашино сердце пропустило удар. Младший не сказал ничего сразу — просто смотрел, как будто снова запоминал каждую черту.
А потом наклонился и легко, коротко, но с глубиной чувств, поцеловал Сашу в губы. Просто — как дыхание. Как признание.
-Я люблю тебя. - прошептал он почти беззвучно, но Саша услышал. Услышал и почувствовал каждой клеткой.
Саша не стал говорить громче. Он просто улыбнулся, прижал Лёшу крепче к себе и прошептал в ответ:
-И я тебя люблю...

И в этой простоте, в этих нескольких словах — было всё. Всё то, что накопилось за долгие месяцы разлуки. Все страхи, все сожаления, и — наконец — уверенность. Уверенность, что теперь они снова вместе.

Что бы ни было впереди — у них есть это: они, их чувства, и их общее «теперь».

***

День был по-летнему тёплым. После долгой зимы и утомительных поисков, Саша и Лёша шли бок о бок по тропинке, что вела к старому мосту. Всё вокруг цвело, пахло травами, землёй и солнцем. Волки бежали впереди, Тень иногда оборачивался, словно проверяя, рядом ли его человек.

Мост стоял над рекой, которая не исчезла, а наоборот — казалась живой, полной, медленно текущей. Она отражала небо, и в её глади дрожали облака. По воде скользили солнечные зайчики, а птицы вились над самой поверхностью, то взмывая вверх, то касаясь клювами течения.
Они поднялись на мост и сели на его край. Под ними журчала река, где-то вдалеке плеснулась рыба. Саша раскинул руки на перила, запрокинул голову — ветер трепал его волосы. Рядом сел Лёша, чуть плотнее прижавшись. Он закурил и молча выдохнул в сторону. Потом положил голову Саше на плечо.
-Вода шумит, слышишь? - прошептал он. - Как будто говорит.
Саша кивнул. Ему не нужно было больше слов. Он слушал шум реки, ветер в кронах деревьев и ритм дыхания Лёши рядом.

Парень курил медленно, спокойно, будто стараясь растянуть этот момент. Его рука легла на бедро Саши, их пальцы переплелись. Они смотрели на горизонт, где медленно плыли птицы — вольно, высоко, туда, где воздух был чище, где не было ни боли, ни расставаний.
Саша повернулся к Лёше и сказал:
-Это самое живое, что я чувствовал за всё время. Спасибо тебе.
Лёша не ответил. Он просто сильнее прижался и выдохнул дым.
-Ты знаешь. - вдруг тихо начал Лёша. - я каждый день представлял, как мы снова встретимся. Но никогда не верил, что это правда случится.
Саша посмотрел на него сбоку, но не перебил.
-Я представлял твои шаги. Представлял, как обернусь... и увижу тебя. Но когда это случилось, мне казалось, что сердце остановится. - Он затянулся, затем улыбнулся сквозь усталость и тихую боль. - Я не переставал скучать. Ни на день. И даже когда учился говорить, думал «Вот бы Саша услышал, как я говорю. Как читаю». Мне так хотелось, чтобы ты гордился мной.
Саша обнял его за плечи, притянул ближе.
-Я горжусь. Ты стал сильнее. Увереннее. И всё тот же Лёша, которого я когда-то нашёл — только ещё красивее.
Лёша рассмеялся тихо, выдыхая дым в сторону реки.
-А ты не изменился. С тобой всё так же спокойно. - Пауза. - Я иногда разговаривал с тобой. Знаешь, когда был один. Вслух. В темноте. Придумывал, что ты отвечаешь.
Саша закрыл глаза на секунду.
-А я наверное чувствовал это. Не знаю как... но чувствовал где-то внутри.
-Спасибо, что нашёл меня снова. - Лёша коснулся пальцами Сашиной руки.
-Я никогда не переставал искать. - Саша сжал его пальцы в ответ.

И река, что текла внизу, и ветер, что гладил их лица, были свидетелями этого возвращения. Теперь они были вдвоём. По-настоящему.

***

Мост был старый, заросший, давно оставленный людьми. Доски под ногами покрылись мхом, а ржавые перила затянулись ползучими растениями, будто природа решила вернуть себе это место. Но он всё ещё держался — крепко, несмотря на годы, как будто ждал этих двоих.
Под ними шумела река. Солнечные блики играли на поверхности воды, рассыпаясь золотыми пятнами. Тепло ползло по коже, проникая внутрь, успокаивая. Над головой пели птицы, ленивый ветер шевелил листья и волосы, и казалось, мир замер в благословенном дыхании.

Тень и Луна бегали внизу, у самой воды. Они рычали, подскакивали, бросались друг на друга, но это был совсем другой рык — игривый, звонкий, без злобы. Как дети, что нашли наконец себе достойного партнёра для игры. Тень припадал на лапы, Луна делала вид, что нападает, а потом отбегала и снова поворачивалась, ожидая следующего движения.

Саша сидел на краю моста, свесив ноги вниз. Он облокотился рукой на доски и смотрел в сторону Лёши. Тот тоже сидел, спокойно курил, подставляя лицо солнцу, а ветер играл в его волосах.
И в какой-то момент Саша просто повернулся к нему, посмотрел в карие глаза. Такие родные, полные глубины, мягкости и чего-то ещё — понимания, которое бывает только между теми, кто пережил многое вместе. Он смотрел и понимал: да, этот человек — его.
-Ты знаешь... - сказал Саша почти шёпотом, - я люблю тебя.
Лёша не ответил сразу. Он только выдохнул дым в сторону неба, потом повернулся к Саше, и уголки его губ дрогнули в улыбке.
-Я тоже тебя люблю. - просто сказал он. Без лишних слов. Без драм. Только правда.

Саша потянулся к нему, и их губы встретились в тёплом, спокойном поцелуе. Он был не о страсти, не о боли, а о доме. О том, что они наконец нашли друг друга. Навсегда.

-Смотри, - улыбнулся Лёша, наблюдая за тем, как Тень и Луна кувыркаются в высокой траве, азартно рыча друг на друга, но не злобно, а играючи. - Они, кажется, подружились.
Саша прищурился на солнце и кивнул, усмехнувшись:
-Думаю, в нашей семье будет пополнение.
Лёша фыркнул и легонько толкнул Сашу в плечо:
-Не спеши. Луна — гордая девушка. Её ещё добиваться надо.
-Это любовь с первого взгляда... - сказал Саша с полной уверенностью, глядя при этом вовсе не на волков, а на Лёшу. - Я знаю, о чём говорю.
Лёша поймал этот взгляд и вдруг замолчал, только уголки его губ дрогнули в той самой улыбке, что была только для Саши.
-Тогда... - прошептал он. - ...она точно взаимная.

Ой какая милая часть:)
Мне подарили цветочки