Молчание ангелов

Мы добрались домой без приключений. Блисс и Сандра встретили нас на пороге дома. Обе были заняты чаепитием. Блисс держала в лапах крохотную чашку. Сандра намазывала полупрозрачное желтое варенье на хлеб.

— Привет, генерал! — закричала Сандра, вскакивая на ноги.

— Так-так, смотрите кто пожаловал, легендарная команда свинорезов, — сказала Блисс, прищурившись.

— И легендарный специалист по оконным ручкам, — ответила я и мысленно добавила: «Чтоб ты знала, я не трону его, даже если буду спать с ним в одной кровати и его оберег полностью расплавит мои мозги. Если уж я вертолет могу держать над землей, то свои руки подальше от мужчины смогу тоже».

— Лучше не бросай мне вызов, человек, — только и сказала она, дернув хвостом.

— Держись от меня подальше, — ответила я, предупреждающе выставив палец. Хорошо, что здесь была Сандра, иначе бы я точно надрала ей хвост.

— Что за мысленное сражение? — прищурился Рем.

— Блисс напакостила, — сказала Сандра, протягивая ему хлеб с вареньем. — Но она всегда пакостит. Пора бы вам привыкнуть.

— Оракула хоть послушайте, — презрительно сказала Блисс и, бросив чашку, сбежала в кусты.

***

Ранним утром следующего дня мы все вместе: я и Рем, Микаэль и Сандра, Блисс и Пейн, — отправились в аэропорт. Нас ждал прямой многочасовой перелет до Габороне, столицы Ботсваны. Меня обуревало волнение, страх, счастье, а потом снова безумное волнение. Водоворот эмоций был так силен, что я едва дышала. Рему даже пришлось положить руку мне на плечо и шепнуть, что все в порядке и не о чем беспокоиться.

Беспокойство? Да я едва жива и не в силах поверить, что наконец-то увижу сестру, долетев до нее на частном самолете с парнем, который выглядит как ангел, но сражается как бес; с кошкой, проходящей сквозь стены, и псом породы Цербер. Еще нас сопровождает Хранитель, на землях которого можно найти укрытие от любого врага, и девочка-оракул, предсказывающая будущее так легко, как будто это вчерашний прогноз погоды. И два волшебных ножа лежат в моих карманах так близко к моей коже, что я ощущаю их магическое тепло. И еще нам по-видимому стоит готовиться к битве, которая разразится раньше, чем я увижу сестру...

Мы прошли пограничный контроль в отдельном терминале, где вообще не было других пассажиров, а потом нас провели к самолету. Это был Gulfstream G650, черт возьми, который я видела только пару раз в жизни. И он был совершен. Эта пташка могла преодолеть тринадцать тысяч километров без дозаправки и была самым быстрым самолетом в своем классе. Он был на вооружении у знаменитостей, бизнесменов и даже... ангелов, судя по всему.

— Интересно, что при всей своей экстраординарности, тебе по прежнему нужен самолет, чтобы добраться до другого континента, — сказала я Рему, не в силах отвести глаз от самолета.

— Я бы мог туда добраться и на своих крыльях, но это сожрало бы кучу энергии. А ее мне стоит поберечь, — ответил он.

— Я уже поняла, что магия — дорогое удовольствие.

— Вусмерть дорогое, — ответил он с усмешкой. — Дешевле купить самолет.

Экипаж встретил нас у трапа, капитан отдал честь, стюард провел нас на борт, в салон, укомплектованный всем необходимым. Здесь был даже мини-бар, роскошная спальня — я подозревала, что не одна, — и даже душевая, черт возьми.

— Просто фантастика, — заключила я, радостно принимая бокал вина от стюарда.

Вино тоже было отменным. Этикетка на бутылке гласила, что это урожай 2000 года — когда этот виноград созрел, я еще даже не родилась. Я сделала пару глотков, и жизнь вдруг показалась мне фантастической. Даже если поутру меня ждет битва со свинодемонами, я все равно не хочу никакую другую.

— Я много на чем летала, но впервые лечу частным самолетом, — сказала я стюарду, и он ослепительно улыбнулся и сказал, что позаботится о том, чтобы мой первый раз был безупречен.

«Главное, чтоб не последний. Для него на этом борту, — хохотнула Блисс. — Потому что владелец самолета шутку не оценил».

Я посмотрела на Рема — тот сидел неподалеку и наверняка все слышал. Сдвинутые брови выдавали его неудовольствие, хотя он пытался сделать вид, что ему ни до чего нет дела.

«Расслабься, стюард просто пытается быть милым», — сказала я ему мысленно, но тот только глаза закатил и отвернулся к окну. Перед ним стоял виски со льдом, к которому он так и не прикоснулся.

Я флиртовала со стюардом до конца перелета. Он оказался славным парнем, очень начитанным и веселым. Его звали Питер. Мы даже успели обменяться номерами телефонов на случай если он будет в Дублине, а я смогу вырваться с базы. Рем следил за мной краем глаза, но ничего не сказал. И хорошо. Пусть бойфренд моей сестры расслабится и занимается своими делами. Какое ему дело до парней, с которыми я собираюсь проводить время.

К вечеру Рем немного расслабился и даже выпил полбокала. Свет в салоне притушили, и было видно, как мерцают молнии далеко под нами — среди ночных облаков. Гроза и турбулентность обошли нас стороной, но чувство странной напряженности осталось. Рем ощущал его тоже. Микаэль с Сандрой, Пейн и Блисс — все разошлись по спальным местам, и только мы с Ремом бодрствовали, изредка переглядываясь.

— Что-то не так? — спросила я после того, как он в очередной раз потер лоб.

— Пока не знаю, — ответил он.

Его бледность поразила меня. Даже в полумраке я могла явственно рассмотреть ее.

Внезапно мы оба услышали глухой удар по корпусу самолета. А потом череду странных звуков, словно кто-то шел по обшивке самолета снаружи в подкованных сапогах. Мгновение — и звуки прекратились. Пейн вскочил со своего места, и я увидела, как вокруг него заплясали красные искры.

«Стражники!» — рыкнул он, тут же увеличиваясь в размере.

— Но мы на высоте десять тысяч метров! — возразила я.

— Это ничего не значит, — ответил Рем.

Он и Пейн вдруг оказались рядом со мной, Пейн — огромный, лохматый, с шерстью вставшей на загривке, Рем — высоченный, с угрожающе широким разворотом плеч, с двумя ножами в обеих руках. Топот мы больше не слышали, однако несколькими минутами позже из туалета вдруг донесся звук бьющегося стекла. Рем бросился к ней, распахнул дверь и потрясенно застыл на месте. Я вскочила и подбежала к нему, заглядывая внутрь через его плечо. В кабинке царил полный хаос: мусорный бак был вырван из стены и мусор рассыпан по всему туалету. Стекло треснуло — и несколько осколков вывалилось из него в умывальник. Бумажные обрывки валялись на полу.

— Здесь был стражник, и он что-то искал, — сказал Рем, указывая на след свиного копытца, отчетливо отпечатавшийся на куске туалетной бумаги.

— Например что? — фыркнула я.

Рем потом повернулся ко мне и задал самый дурацкий вопрос из всех возможных:

— У тебя месячные?

Я вытаращилась на него, моргая, потом ответила:

— Рем, какого черта?

— Прости. Я пытаюсь понять, какого хрена они задумали... Если стражник был здесь и ушел без боя, то значит нашел то, что искал. Образец твоей крови.

Дрожь побежала по моему телу, пульс вдруг зачастил. Я не стала ничего отвечать, но Рем понял, что его предположение верно. Орден таки обвел нас вокруг пальца, и ему даже в бой вступать не пришлось. Ему всего лишь надо было проявить немного изобретательности.

— И что теперь? — спросила я у Рема, на секунду позволяя панике завладеть мной.

— Не важно, — сказал он, положив руку мне на плечо, будто контакт мог придать мне сил. — Потому я с тобой. А ты... Ты со мной.

Остаток ночи я не сомкнула глаз. Блисс пришла ко мне, улеглась на колени, ласково мурлыча. Рем спросил, что мне принести: травяной чай или виски со льдом, и я невольно рассмеялась. Конечно виски, уровень моего стресса не предполагает иного.

— Но если нас снова ждут стражники и тебе понадобится крепкая рука боевого товарища, то лучше чай, — сказала я.

— Они больше не явятся, — сказал Рем, подзывая жестом стюарда. — Так что вперед, отдохни.

— Ты выпьешь со мной? — поинтересовалась я.

— Нет, — ответил он. — Слишком... на взводе.

— Но ты же сказал, что стражники больше не явятся.

— По другим причинам, — признался Рем, отводя взгляд.

И тогда я поняла, в чем причина его нервозности. Он всего лишь наконец-то вот-вот увидит свою любовь после долгой-долгой разлуки.

— Все будет хорошо, — сказала я ему и сжала его ладонь.

Наверно это прозвучало слишком банально, но я искренне верила, что у него с Селестой все будет прекрасно. И воссоединение их пройдет прекрасно. Их история была слишком невероятной, чтобы закончиться неловкой встречей или прохладным приемом. А вот мне придется поискать себе самый отдаленный угол в доме хранительницы, потому что я совершенно точно не собираюсь слушать, как они предаются утехам в тишине ночи.

— Рем, Селеста совершенно точно с ума сойдет от радости, не о чем волноваться, — сказала я. — А теперь ляг и поспи, если пить со мной не планируешь. В моем клубе остаются только алкоголики. Вот Блисс, например. Да, Блисс? Ты будешь пить со мной алкоголь?

«Отвали», — мысленно ответила она, спрыгнула с моих колен и переместилась в самый дальний угол салона — туда, где спал Пейн.

— Черт, прошу прощения, я забыла, что она больше по травке, — шепнула я Рему, и тот рассмеялся.

Спать он не пошел, плеснул себе немного виски, поддавшись на мои уговоры, и мы пару часов провели за беседой. Мы говорили обо всем, вспоминали детство, угорали над странными шутками, и мне вдруг пришло в голову, что это последний мой раз с ним наедине. Уже сегодня утром самолет приземлится в Ботсване, и судьба поведет нас разными дорогами.

«Я люблю тебя, — мысленно произнесла я, когда Рем наконец провалился в сон, вымотанный волнением и моей, возможно не самой лучшей, компанией. — Будь счастлив».

Далеко-далеко, в том месте, где небо соединялось с облаками уже разлилось теплое сияние восхода.

***

Я погорячилась, облачившись в комбинезон перед выходом из самолета. Следовало надеть майку и шорты. Нас встретило ослепительно солнце на все небо и двадцать восемь градусов тепла. Двадцать восемь, черт возьми. В Ирландии никогда не бывает подобной температуры, даже в разгар лета.

— Господи, так вот он ты какой, ноябрь в южном полушарии! — рассмеялась я, подставляя лицо солнцу.

— Начало лета, — кивнул Рем. — Отогреешься наконец-то.

Мы прошли пограничный контроль в отдельном здании при аэропорте, нам даже не пришлось вливаться в общий пассажиропок. А потом сопровождающий персонал вывел нас к парковочной площадке, окруженной деревьями, на которой я увидела несколько тонированных внедорожников.

— Мы поедем в разных машинах, Саванна. Я — в одной, а ты и все остальные — в другой. В случае атаки Ордена, так будет безопаснее для всех.

Сегодня он был особенно хорош собой. Солнце золотило его темные волосы, глаза сияли, и еще ветер доносил до меня аромат его одеколона — восхитительно приятный.

— Ладно, — кивнула я, догадавшись, что Рем уже продумал все в деталях и спорить бесполезно.

Он коснулся моей руки, когда я села на заднее сиденье, и протянул мне нож. Он выглядел не так, как все другие ножи Рема: был более узким, невероятно острым и сделан был не из металла, а высечен из полупрозрачного минерала.

— О, холодное оружие подоспело, — улыбнулась я.

— Он немного другой, — торопливо объяснил Рем, — Его фишка в том, что он не промахивается и может убить очень, очень могущественное существо. Даже Высшую Персону Ордена. И ты можешь не бояться, что он попадет в чужие руки — он будет наделен этой силой только в твоей руке. Если его возьмет кто-то другой, то нож станет невероятно хрупким и рассыпется от удара об тело...

— Он сделан из твоего пера, — осенило меня, когда я увидела разноцветные переливы внутри минерала. Черт, в моем кошмаре Рема убили его собственным пером...

— Ты не боишься давать мне настолько сильное оружие? — спросила я.

— Тебе — нет, — ответил Рем, и я различила тепло в его глазах.

— Вот это доверие, командир, — сказала я, надвинув солнечные очки на нос и спрятав нож за пазуху, поближе к груди.

— До скорого, Саванна, — ответил Рем.

Мысль о прощальных объятиях пронеслась в моей голове, но я отбросила ее. Отныне любое мое прикосновение к нему — излишне.

— До скорого, Рем, — ответила я, села в машину и захлопнула дверь.

***

Рем несся так быстро, что нам едва удавалось не упускать его из виду. На очередном повороте, когда его машина скрылась из виду, я попросила Микаэля поднажать, но Микаэль сказал, что мы и так несемся на пределе разумной скорости, и рисковать Сандрой он ни в коем случае не будет.

— Согласна, — вздохнула я, обняв Сандру за плечи. — Ты прав.

В итоге мы сильно отстали. Джип Рема скрылся в густых зарослях тропической растительности, и я пожалела, что не поехала вместе с ним. Что-то, о чем он не сказал мне, не давало ему покоя. Рискну предположить, что даже не предвкушение от скорой встречи с Селестой, вчера так вымотало его, а дурное предчувствие.

— Блисс, — обратилась я к кошке. — Что случилось? Что у Рема на уме?

Она свернулась рядом на сиденье, прикрыв глаза, словно спала, но я видела, как глубоко ее когти вонзились в обивку сиденья.

— Блисс, — повторила я. — Пожалуйста. Мне нужно знать. Если ему что-то угрожает...

Блисс открыла глаза, подергала кончиком хвоста.

«Он перестал слышать Селесту вчера. Ее мысли».

Я окаменела, услышав это.

— И что это может значит? Она мертва?

«Думаю, мы скоро узнаем», — ответила она, не глядя на меня.

Рема мы так и не догнали. Только добравшись до владений Хранительницы в районе дельты реки Окаванго, мы увидели его машину, брошенную у ворот огромного бунгало. Со всех сторон дом окружали огромные араукарии — такие же, как и те, что росли вокруг дома Микаэля. Одна из них была повалена, но остальные продолжали качаться на ветру, роняя вокруг ажурную тень. Господи, как прекрасны были эти места, каким высоким было небо и какой бескрайней саванна вокруг — мне даже на мгновение показалось, что мы созданы друг для друга — эти места и я. И что мы должны бы встретиться при совсем иных обстоятельствах, но не так... Не в такой спешке, стрессе и тоске.

Когда мы все выскочили из машины, я была уверена, что Селеста уже мертва. Пейн уткнулся носом в землю, встряхнулся и взвыл:

«Орден был здесь. Тут так разит ацетоном и серой, что невозможно дышать!»

— Черт, — выругался Микаэль и приказал Сандре оставаться в машине. Он захлопнул дверцу машины одним движением пальца, при этом даже не коснувшись ее.

Я вытащила нож, оставленный мне Ремом, и мы вчетвером — я, Микаэль, Блисс и Пейн, — ворвались в дом Хранительницы. Я звала Рема по имени, предполагая худшее: свершившуюся битву, на которую я не успела. Мой голос вибрировал, отражаясь от стен и высоких потолков.

Я была готова к любой сцене, даже самой страшной, но не к той, которую увидела.

Рем и моя сестра жарко обнимались посреди невероятных размеров гостиной. Его руки так крепко обвили ее, что я едва видела саму Селесту. Только ее длинные белокурые волосы были свидетельством того, что это она и никто другой. А потом он поцеловал ее, и она рассмеялась, сквозь рыдания — живая и невредимая, вопреки моим худшим мыслям. И даже наши панические крики не отвлекли их от того, чем они занимались. Я отвела глаза, не в силах смотреть на чувства, которые они должны были разделить вдвоем. Пожалуй, я еще никогда в своей жизни не ощущала себя настолько ничтожной.

Я спрятала нож за пазуху. Блисс потерлась о мои ноги, и Микаэль положил руку мне на плечо. И Пейн вдруг сказал мне мысленно, подбадривая:

«Не раскисай. Держи удар».

Пусть я и была ничтожна, но я не была одинока.

А потом Селеста заметила меня, выскользнула из рук Рема и со слезами на глазах побежала ко мне навстречу. Она была прекраснее всех женщин, которых я когда-либо знала. Знаменитости, иконы стиля, фотомодели — все просто померкли бы рядом с ней. Золото волос растеклось по ее плечам. Белое платье с алой вышивкой обхватывало ее роскошную фигуру — тонкая талия, широкие бедра, красивая грудь. Золотистый загар тронул кожу, огромные голубые глаза лучились обожанием. Она была так ослепительна, каким может быть только ясный день на экваторе. Солнце, свет, жар летнего воздуха — это все была она.

И в ту секунду, когда ее руки обняли меня, я забыла обо всем на свете. О своих грехах, о своей боли, о своей ревности, обо всех ошибках, что я наделала — то ли по воле судьбы, то ли вопреки ей. Я забыла даже о Реме. Слезы потекли по моим щекам, и сердце забилось внутри безумной птицей.

Пока ты рядом, сестра, все остальное не важно. Вся наша боль позади, все наши страдания, осталось только победить проклятый Орден! Я буду бороться за тебя и рядом с тобой, пока они не отступят.

Селеста так крепко обняла меня, что у меня затрещали ребра.

— Прости меня, прости, — повторяла она сквозь слезы, зарывшись лицом в мои волосы. Я совсем забыла, какой у нее глубокий, бархатный голос — будто пение натянутой струны в воздухе.

— За что?

— За то, что не могла рассказать тебе, что я жива. Я знаю, ты страдала, — ответила Селеста, взяв мое лицо в ладони. В ее глазах, ярко-голубых, с пестринками, словно отражалась вся наша галактика. Не удивительно, что Рем утонул в них и не смог вынырнуть. Селеста моргнула, и слезы, стоявшие в ее глазах, пролились.

Я заметила Рема у дальней стены, когда Селеста снова обняла меня, положив голову мне на плечо. Он даже не смотрел на меня. Все его внимание было сосредоточено на Блисс. Потом он перевел взгляд на Пейна, словно общаясь с ними мысленно.

А потом в комнате появился кто-то еще — высокая, чернокожая, статная женщина, которая вошла совершенно бесшумно, — И Рем опустился перед ней на колено, будто рыцарь перед королевой. Она положила руку ему на лоб и проговорила несколько слов на языке, которого я не знала, будто благословляла.

«Она сказала: «Я боялась, что больше никогда не увижу тебя, Иеремиил», — перевела мне Блисс и, фыркнув, добавила: — Как будто он сам по себе тут объявился, а не с помощью одной могущественной кошки!»

Я рассмеялась, не выпуская Селесту из объятий. И она вопросительно глянула на меня, отстранившись.

— Да просто Блисс мне глупости всякие шепчет, — пояснила я. — Не обращай на меня внимания.

Селеста кивнула, всмотрелась в мое лицо.

— Удивительно, — только и сказала она.

— Что именно? — спросила я, все еще улыбаясь.

— Животные Рема никогда не говорили со мной, — наконец пояснила Селеста, пристально изучая меня.

***

Меня представили Моране, и я тоже поспешила преклонить перед ней голову, как и Рем, чтобы выразить свое почтение. Она была невероятно высокой и статной. Ходила она медленно и опиралась на трость из полированного черного дерева, но все же я распознала в ней затаенную силу. Морана была облачена в алое платье с пышными рукавами, должно быть, традиционное для здешних мест, и замысловатый головной убор, уложенный короной вокруг головы. Серьги из крупного бисера были так велики, что доставали до плеч, и я слышала тонкий перезвон бусин, когда она двигалась.

— Здравствуй, дитя, — сказала она, протянула руку и коснулась моего лба. На секунду она зажмурилась, словно пыталась сосредоточиться. Потом открыла глаза, ласково улыбаясь.

— Что ж, — шепнула она мне так тихо, чтобы услышала только я. — День я уже увидела. Но мне всегда интересно было узнать, как выглядят сумерки.

— Надеюсь, вам нравятся сумерки, — все, что смогла сказать я.

— После знойного дня все оживает в сумерках, — только и ответила она, будто тут все было ясно и без разъяснений.

Потом она пошла приветствовать Микаэля и Сандру, и Сандра весело захохотала, когда Морана тронула ее живот кончиком своей трости. Блисс и Пейн поздоровались с ней тоже, комично припав на передние лапы.

Только Рем выглядел напряженно посреди всего этого радостного общения. Не говорил ни с кем, смотрел по сторонам, словно не находил кого-то.

— А где Агони? — наконец спросил он. И я тут же поняла, что он говорит о своей птице — той самой, которая защищала Селесту все это время. Агони — о, имя что надо для нежной пташки. И стоило ему просить о ней, Селеста тут же изменилась в лице: то ли отчаяние отразилось на нем, то ли паника. Тягостный вздох сорвался с ее губ.

— Орден похитил ее, когда она пыталась защитить меня...

— Невозможно, — выдохнул Рем, его глаза округлились, будто он слышал бредовейшую историю на свете. — Это земля Хранительницы!

— Орден выманил ее за пределы убежища, и я больше никогда не видела ее.

— Почему ты никогда не упоминала о том, что случилось с Агони?! — изумился Рем. — Мы же общались на расстоянии и не раз!

— Чтобы ты не наделал глупостей в очередной стычке с Орденом! — твердо ответила Селеста. — Но сейчас, когда мы вместе, мы найдем способ вернуть ее. Я обещаю!

«Вы же все умеете общаться на расстоянии, — обратилась я мысленно к Блисс. — Почему вы не выяснили раньше, что Агони пропала?»

«Агони не общается ни с кем», — ответила та.

«Даже с Ремом?»

«Да. Каждый, кто услышит ее голос, испытывает агонию. Это очень больно».

***

Блисс. Пейн. Агони.

Блаженство. Боль. Агония.

Имена питомцев Рема были слишком похожи на эволюцию моих чувств в этой долгой истории. Я сидела у большого зеркала в спальне, которую мне предложила занять Морана, и расчесывала волосы. Это всегда успокаивало боль — какой бы она ни была, физической или душевной. В этот раз меня истязали обе: к душевной прибавилась тянущая внизу живота — то ли менструация была виновата, то ли оберег Рема встал как-то не так. Меня почти тошнило, настолько сильной она была.

Мы все договорились собраться все вместе к ужину, но я с трудом находила в себе силы, чтобы сделать это. Полуденная африканская жара уже немного спала, за окном колыхались травы бесконечных травяных пустошей, в уже темнеющем небе парили птицы. Я ждала сумерки — может быть тогда боль утихнет и я найду в себе силы спуститься к столу, смотреть на Рема с Селестой и делать вид, что не помню, как его губы накрывали мои — там, под далеким небом дождливой Ирландии.

— Селеста сказала, что вы никогда не общались с ней. Почему? — спросила я, когда на подоконнике послышался шум и я увидела, как Блисс проходит сквозь москитную сетку на окне, немного искря.

— Не было необходимости.

— Не очень-то это мило звучит.

— О, не было необходимости у нее. Для нее всегда существовал только Рем.

— И что, ей никогда не было интересно поговорить с невероятной потусторонней сущностью, принявшей образ кошки?

— По-видимому, нет, — ответила Блисс. — Не у всех такие же странности, как и у тебя, Саванна.

— Да в задницу иди, — улыбнулась я.

Мы помолчали. Блисс принялась умываться, я заплела волосы в косу, оставив свободные пряди на висках, и подкрасила ресницы, изо всех сил стараясь прихорошиться, но чем дольше сидела у зеркала, тем сильнее понимала, что мне не нужно идти к ужину. Мне нужно просто раздобыть обезболивающее и лечь поспать, пока боль не доконала меня.

Но обидеть хозяйку дома, не явившись к ужину, было страшнее любых мук.

Когда я наконец спустилась, с террасы под соломенной крышей, уже доносились голоса и звон посуды. Вечер окрасил небо в ярко-розовый. Только мои щеки пылали ярче, когда я увидела Рема за большим столом и Селесту на его руках. У меня даже промелькнула мысль повернуть обратно в спальню, но Саванна Найтингейл еще никогда не убегала от того, что приносит дискомфорт. Уж скорее я сделаю вид, что у меня железная броня вместо кожи. Я не раз прикидывалась неуязвимой, прикинусь и в этот раз.

Я поприветствовала всех и села в стороне, тщательно разложив на коленях салфетку, будто это могло сделать меня менее видимой.

— Саванна, тебе налить вина? — спросил Рем, и я вздрогнула, когда он обратился ко мне. Не ожидала, что мое имя может вдруг снова слететь с его уст.

— Да, — кивнула я, не подняв головы. Глядя только на вино, которое я буду пить, пока не перестану чувствовать.

Я гадала, успели ли они уже заняться любовью или только собираются после ужина. Наверно, я бы уже услышала грохот гиперкомпенсации, и перекрытия между этажами точно дрогнули бы, будь это первый вариант. Так что наверно все-таки второй. Рем посмотрел на меня, но я знала, что он не слышит мои мысли: я успела закрыться. А может они уже успели. Можно же выбраться на природу, спрятаться в кронах араукарий, полетать на ковре из струн, в конце концов.

Острый спазм пронзил низ живота, стоило мне поднять глаза на Рема. Я взяла бокал, который он мне протянул, и выпила залпом половину, даже не ощутив вкуса.

— Это хорошее вино, — обратилась ко мне Селеста с типичным тоном старшей сестры. — Стоит посмаковать.

— Постараюсь, спасибо, — широко улыбнулась я.

«Рем спрашивает, в чем дело. Ты бледная, как мел», — шепнула мне Блисс, и я подняла глаза на Рема. Он снова смотрел на меня, пытался читать мои мысли.

«Просто живот болит. Немного посижу с вами и пойду спать», — мысленно ответила я, зная, что он услышит.

Стоило мне признаться в этом, и Рем ушел на кухню. Он вернулся минут через десять с пледом для Селесты, тарелкой закусок и еще... принес мне чашку чая.

«Выпей небольшим глотками, все пройдет», — мысленно сказал мне он.

За столом царило шумное оживление, Микаэль и Морана без конца подшучивали друг над другом, Сандра громко хохотала, когда Пейн то и дело щекотал ее за пятку, Блисс, перевоплотившись в подростка, села со мной рядом, деловито подкладывая мне сладкий картофель и запечённую на углях рыбу. Селеста же молча откинулась на спинку стула, наблюдая за мной. Только тогда я поняла, насколько странным был принесенный Ремом чай для того, кто не слышал состоявшийся перед этим мысленный разговор.

— Тебе больно? — спросила у меня сестра, изучая мою чашку. — Эти травы используют для лечения боли.

— Да, — призналась я.

— А как ты догадался? — обратилась она к Рему. — Вы можете общаться мысленно?

«Не признавайся ни в чем, — вдруг услышала я голос Блисс. — Она больше не слышит мысли Рема, а он со вчерашнего дня не слышит ее. И их обоих это тяготит. Но Селесту особенно».

— Это я сказала ему, — вслух отозвалась Блисс, невинно моргая из-под длинной челки. — А что?

— Да ничего, — улыбнулась Селеста и, глянув на меня из-под роскошных ресниц.

Тебе не о чем волноваться, подумала я. Я настолько невзрачна рядом с тобой, что почти сливаюсь со стеной. Пока ты сияешь ярче полуденного солнца и уж точно ярче луны. Любовь тебе к лицу. И Рем тебе к лицу. И если бы ты только видела, как он смотрит на тебя, когда думает, что все заняты своими делами, ты бы не переживала о чашке чая, которую он принес мне просто из жалости.

Живот снова прихватило, и я приложилась к чашке, торопливо глотая горький чай. Я очень редко испытывалас подобную боль, поэтому она просто раздавила меня.

— Что случилось с одной из араукарий? — спросила я, лишь бы сменить тему разговора. — Такое огромное дерево — и вывернуто с корнями, как травинка.

По-видимому, с вопросом я промахнулась, потому что Морана вдруг погрустнела, Селеста тяжело вздохнула, а Рем так удивленно посмотрел на меня, будто я вдруг заговорила бог знает на каком языке.

«Морана оплакивает это дерево, ему было более двухсот лет и оно как раз прикрывало ее земли с Запада. Рем потрясен твоим знанием, он не предполагал, что ты знаешь, как называется этот вид деревьев. А Селеста наверно чувствует себя виноватой в исчезновении Агони», — пояснила мне Блисс, как ни в чем не бывало обсасывая рыбий хребет.

— Орден приходил сюда много раз, — наконец пояснила Селеста. — Они не смогли бы атаковать меня на земле Мораны, но все равно что-то замышляли. Агони никогда не подпускала их близко. Даже для простого разговора. Она не позволяла подойти ни одному Вестнику Ордена. Их это взбесило, и они выманили Агони за пределы Убежища. Араукария рухнула, когда завязалась борьба... Я ничего не смогла сделать, — закончила моя сестра. На ней лица не было.

— Простите, — шепнула я, чувствуя себя виноватой в том, что подняла столь грустную тему. Самое время налить себе еще вина... Я потянулась за бутылкой и...

Странное отражение в изогнутой поверхности бутылочного стекла заставило меня резко оглянуться. Вопль сорвался с моих губ, и я выхватила из-за пазухи нож Рема быстрее, чем полностью развернулась. Все заняло у меня меньше секунды.

Позади мне, в дверях, ведущих в холл, стоял огромный мохнатый свинодемон, мелко перебирая копытцами. Я попятилась в сторону Рема с Селестой, прикрывая их собой, пока все за столом окаменели от ужаса.

— Стой, Саванна, стой, — Рем вдруг положил руку мне на плечо. Вторая его коснулась моей руки с кинжалом, опуская ее. — Это не враг, я совсем забыл сказать тебе.

— А что это тогда, черт возьми? — прохрипела я, едва живая от бурления адреналина в башке.

— Это Черничка.

Я мельком оглянулась на Рема, который уже обхватил мое запястье пальцами, намереваясь не дать мне запустиь нож в свинью.

— КТО?

— Черничка. Она — стражник, но не опасный. Когда-то она пришла к Моране в поисках убежища. Ее чуть не убили другие демоны из-за врожденной мутации.

Только сейчас, успокоившись, я заметила, что на Черничку надета шелковая повязка, полностью закрывавшая ее глаза. А на шее поблескивает ошейник с маленькими бусинками. Медленно, словно здороваясь, она приблизилась ко мне, постукивая копытцами по полу.

— Какая мутация? — вымолвила я, пытаясь отдышаться.

— Галлюцинации, которые она вызывает, — не ужасны. Наоборот. Она может перенести тебя в твою самую заветную мечту.

— Это правда, — сказала Селеста, подойдя к Черничке и ласково потрепав животное по мощному загривку. — Черничка — чистое волшебство... Как и твой нож, Саванна.

Селеста указала взглядом на кинжал Рема, который я продолжала сжимать в руке. Искры мерцали внутри дымчатого лезвия, и он вдруг разогрелся так сильно, что начал сиять ярче фонаря. Но при этом оставался прохладным на ощупь. Я вообще не чувствовала его, словно он был продолжением моей руки.

— Перьевой нож Рема? — сказала она, переводя взгляд с меня на Рема и обратно. — Это мощное оружие, Саванна. Будь с ним осторожна, он может ранить даже очень сильное существо.

— Да, я в курсе, — сказала я, не зная, куда себя деть от страшного смущения.

Селеста ревновала. Внезапно ее чувства стали мне очевидны.

— Приятно наблюдать, что ты удостоилась такого доверия, — сказала Селеста и от концентрации сарказма в ее голосе меня чуть с ног не свалило.

— Это было необходимо, — сказал Рем, тоже ощутив ее ревность. — Демоны атаковали нас без конца, пока мы не добрались сюда.

— Как вы познакомились? — вдруг спросила Селеста, и мое сердце ухнуло в пятки.

— Я привела Саванну к Рему, потому что она искала тебя, — снова вмешалась Блисс, встав из-за стола и подойдя поближе. Ее рука тоже потрепала Черничку по холке, пока демоница не захрюкала от удовольствия. — Видишь ли, Селеста, твои родители и сестра очень страдали после твоего исчезновения. Совершенно невозможно было остаться в стороне.

— Это правда? — Селеста повернулась к Рему.

— Разве ты когда-нибудь уличала меня во лжи? — усмехнулась Блисс, вдруг отбросив волосы со лба и ярко сверкнув аметистовыми глазами.

— Я не у тебя спрашиваю, — ответила Селеста Блисс, и я нервно сглотнула, услышав металлическую нотку в ее голосе.

— Я искала тебя, и Блисс привела меня к Рему, — сказала я, засовывая нож за пазуху. — Вот и все. И это чистая правда.

Новый приступ боли заставил меня отойти и опереться на стол. Пожалуй, самое время уносить отсюда ноги. Я махнула всем рукой, поблагодарила Морану за ужин и гостеприимство, но стоило мне направиться к лестнице — и Селеста тронула меня за плечо.

— Подожди, я знаю, как облегчить твою боль. — Она подозвала Черничку, присела перед ней на колени и протянула ей сочный кусок папайи. — Мы можем отправиться в детство! Хочешь? Это будет очень приятное путешествие. Как волшебный сон. Я обещаю, тебе понравится.

Мне не хотелось снова испытывать галлюцинации. Но стыд перед сестрой за все, что я пыталась утаить, взял надо мной верх. Я вопросительно оглянулась на Рема, словно спрашивая его, стоит ли. По-видимому, Черничка здесь была чем-то вроде легализованного наркотика, к которому Селеста не раз обращалась, пока жила здесь.

— Это безопасно? — спросила я у всех сразу.

— Не опасней, чем косяк, — кивнул Рем.

Воспоминания о том вечере накатили волной. Мои щеки залил румянец, и я отвернулась, боясь, что Селеста заметит и его тоже.

— А я о чем, — сказала она, взяв меня под руку. — Идем. Время сестринских развлечений.

Она рассмеялась и повела меня за собой. Черничка побежала за нами, звонко похрюкивая. Боль пульсировала внутри на каждом шаге, мне даже пришлось замедлиться. Меня вдруг настигло воспоминание о том, как Селеста впервые предложила мне попробовать марихуану в компании своих друзей. Ей был двадцать один год, а мне — всего шестнадцать. Я никогда никому не говорила, что это была она.

Agony (англ.) — Агония