Глава 4. Кто то другой
Наконец-то мы с Вербеной встретились в кафе возле универа. Долго собирались, и вот получилось. Атмосфера была шумной: запах кофе, свежей выпечки, студенты вокруг обсуждали пары. В этой суете наша встреча казалась чем-то особенным — будто у нас был свой отдельный угол.
Я не ожидала, что с ней окажется так легко. На первый взгляд Вербена казалась дерзкой, непослушной. А в разговоре — дружелюбной и даже чем-то похожей на меня.
Она сказала, что прочитала мою книгу и ей понравилось. Услышать это было неожиданно приятно — внутри стало тепло, и я поймала себя на улыбке.
Жаль, у неё началась пара, и пришлось попрощаться.
Я вышла из кафе и направилась к остановке. Уже почти дошла, когда вдруг вспомнила — у меня же встреча с ректором! Сердце ёкнуло: как я могла забыть?
Пришлось развернуться и снова идти через парк, на ходу прокручивая в голове одно и то же: разблокировать ли Лохматика или не стоит.
Он ведь сделал для меня многое, чего раньше не делал никто. Лохматик был словно ангел-хранитель, почти личный психолог. Он появлялся в те минуты, когда я тонула и никто не замечал. Вытаскивал меня из депрессии, разговаривал часами, пока не становилось легче. Каждый день спрашивал, как я, как настроение, как самочувствие. Он знал, что мне важно внимание к мелочам, и давал его — с такой заботой, какой не было даже от самых близких.
Он поддерживал так, как может только лучший друг: не требуя ничего взамен, просто был рядом и напоминал, что жить стоит. Иногда именно его слова удерживали меня от того, чтобы сорваться окончательно. Он давал надежду, помогал справляться даже с проблемами в семье, которые казались невыносимыми.
И всё это — он. Сайфер. Порой мне кажется, что его имя словно заранее подсказало его роль в моей жизни. Он умел появляться в нужный момент, когда тьма подбиралась слишком близко. Его слова могли согреть и отвлечь от боли, его внимание — вернуть веру в себя. Он не лечил раны напрямую, но давал силы дышать, идти дальше, не сдаваться. Наверное, именно поэтому в нём всегда ощущалось что-то особенное, почти ангельское, хотя и очень земное.
Мне жаль, что после последнего случая я вскипела и в злости кинула его в чёрный список. Теперь думаю: зря. Получается, поступила так же, как он. Несправедливо.
Парк был почти пуст. Скамейки заняты парочками и студентами, а детская площадка шумела своей осенью: яркие листья кружились в воздухе, трава ещё зеленела, птицы скакали по веткам. На этом фоне мои мысли казались ещё тяжелее.
Я позвонила Рэю. Спросила: стоит ли самой разблокировать его? Она уверенно сказала «да». И я сделала это. Потому что Джонс так сказала, а ей я доверяю.
Когда дошла до главного здания универа, спросила у охраны, есть ли ректор. Сказали, его нет. Рабочее время — завтра, с девяти до одиннадцати.
Ну что ж, завтра так завтра.
Somebody else — The 1975.
Да, Лохматик, эту песню ты мне советовал. Когда ты её скинул, я сразу подумала: наверное, важно слушаться в смысл. И только позже я поняла, почему.
I don't want your body, but I can't imagine your body with somebody else...
Look, I don't want your body, but I can't picture it with somebody else.
Can I call you "baby"?
I just don't believe you got something with somebody else...
Что ты хотел сказать, выбирая именно её? Это было твоё послание? Твои слова, спрятанные в музыке?
Я иногда так делаю сама: если не хватает сил или смелости объяснить напрямую, даю песню. Музыка всё объясняет лучше. Она справляется там, где слова ломаются.
Проснулась от будильника, но, вспомнив, что всё равно пропущу занятие, снова легла. Минут через десять в комнату заглянула мама и сказала, что отец дома, но ненадолго — скоро уйдёт.
Я нарочно собиралась медленно, будто хотела потянуть время и успеть сказать ему: «Не торопись, отвези меня в универ». Уже одетая, я снова улеглась на кровать. Есть хотелось так, будто я не ела два дня. Встала, пошла на кухню, приготовила себе омлет, помыла за собой посуду.
Братья разошлись — кто в школу, кто в универ. Младшая сестра ещё спала. А я снова растянулась на кровати, включила музыку и открыла книгу, хотя давно пора было выйти из дома.
С отцом всё тянулось — новостей не было. Родители спали с мелким, а я всё ждала, когда он проснётся и, наконец, отвезёт меня.
И вдруг поймала себя на мысли: я скучала по голосу Лохматика. Прошла почти неделя, а он ничего не сделал ради нас...
Кто знает, какие приключения ждут меня сегодня. Но кроме визита к ректору, встречи с одногруппником, чтобы забрать халат и блокнот, и похода в офис связи — планов никаких.
Наверное, в понедельник загляну к бабушке. Она живёт одна, всего в паре кварталов. Любит меня — я ведь её старшая внучка. А мама всё время ворчит: мол, не хочу, чтобы ты туда ходила, разбалуешься, потом домой возвращаться не захочешь.
Вообще-то… она права.
Когда мы выходили из дома, он спросил меня о переводе. Я ответила отрицательно. Он сначала удивился, потом раздражённо нахмурился.
Половину дороги до универа он ворчал: мол, я должна внимательнее слушать его. А я думала только о том, что идти нужно не к ректору, а к секретарю. Ну блин, и кто тут виноват? Всё время «ректор, ректор», а на деле — секретарь.
В главном корпусе ресепшн спросил фамилию, номер и к кому идём. Сначала направили в бухгалтерию, потом — к секретарю. Он поверил моим словам и отправил меня писать заявление о переводе.
Бухгалтерия встретила без энтузиазма: «Ну напиши, и всё». Я попросила пример и лист. Пример дали, лист — сама покупай. Представляете? Платишь большие деньги, а за пару центов не дают даже бумагу. Пришлось самой купить лист и файл.
Вернувшись, написала заявление. Пригодились знания национального языка, хотя и не обошлось без ошибок. К счастью, одна из бухгалтер дала дополнительный лист. Я переписала всё и с гордостью понесла к секретарю.
Он был мужчина лет тридцати, строгий, в костюме, крутился в кресле и разговаривал по телефону с какой-то девушкой. Увидев меня, пригласил войти. Я объяснила, что мой отец и мистер Девид уже приходили. Он кивнул, записал мои данные и отметил имя Девида на листе.
– Когда выйдет приказ о переводе? – спросила я на выходе.
– Когда ректор подпишет, – сказал он, положив лист слева на стол, под папки.
– Хорошо, спасибо, – я поправила сумку и вышла.
Ух, какое чувство свободы! Ни капли желания идти на занятия. То ли потому что перевожусь, то ли из-за одногруппников и их поведения. Хотя, честно, мне по барабану.
Я вставила наушники, собрала волосы в небрежный хвост и шла медленно, наслаждаясь пустотой города, хоть было ещё не полдень.
А вдруг наша связь потеряется? И виновата буду я. Хотя и он виноват — сидит, сложив руки, будто ничего не делает.
Я не могу перестать думать о Лохматике и о том, как я поступила.