Искра Раздора

Дни сменялись ночами, а десептиконы оставались необъяснимо пассивными. Автоботы использовали эту передышку, чтобы восстановить силы и подготовиться к неизбежному возобновлению боевых действий. Однако, затишье на внешнем фронте контрастировало с нарастающим внутренним напряжением, которое испытывал Мегатрон. Связь с Оптимусом, словно ядовитый плющ, оплетала его мысли, проникая все глубже в его искру.

Вначале это было лишь смутное ощущение присутствия, эхо тепла, которое он испытал в пещере. Затем оно переросло в навязчивое желание знать, что делает Оптимус, где он находится, о чем думает. Саундвейв регулярно докладывал о передвижениях лидера автоботов, но Мегатрону этого было мало. Ему нужно было больше. Ему нужен был *сам* Оптимус.

Эта потребность пугала его своей интенсивностью. Он, Мегатрон, всегда стремился к власти, к контролю над Кибертроном. Но теперь эти амбиции казались бледными и незначительными по сравнению с жгучим желанием обладать Оптимусом. 

Он пытался сопротивляться, отгонял эти мысли, сосредотачиваясь на стратегических планах, но это было все равно, что пытаться остановить лавину голыми руками. Образ Оптимуса преследовал его, вклиниваясь в самые важные размышления. Ему снились сны, в которых они сражались, но не на поле боя, а в каком-то странном, искаженном пространстве, где границы между враждой и притяжением размывались.

Однажды, во время очередного доклада Саундвейва о разведывательной операции автоботов, Мегатрон не выдержал.

— Достаточно! – рявкнул он, ударив кулаком по столу. — Мне не нужны доклады. Мне нужен *он*

Старскрим, присутствовавший при этом, испуганно вздрогнул. Он никогда не видел своего лидера в таком состоянии.

— Лорд Мегатрон, вы … нездоровы?– осмелился спросить он.

Взгляд Мегатрона, обращенный на Старскрима, был полон ледяной ярости.

— Еще одно слово, и ты присоединишься к весперианам в энергоновом отсеке, – прошипел он. – Готовь отряд. Мы отправляемся на перехват автоботов.

В его искре бушевал огонь. Он получит Оптимуса. Любой ценой. Даже если придется разрушить весь мир.

Ночь окутала Неваду темным покрывалом. В пустыне, под покровом звезд, двигался отряд десептиконов. Во главе, словно хищник, выслеживающий добычу, шел Мегатрон. Его оптика горела холодным огнем, а в искре бушевала буря.

Саундвейв перехватил сигнал автоботов. Они направлялись к старой военной базе, где, по данным разведки, находился склад с энергией. Мегатрон усмехнулся. Отличная возможность устроить засаду. И, самое главное, наконец-то встретиться с Оптимусом.

— Подготовьтесь к атаке,– приказал он своим воинам. – И помните: Оптимус Прайм – мой. Живым.

Десептиконы трансформировались и заняли позиции. Мегатрон наблюдал, как автоботы подъезжают к базе. Его искра забилась чаще. Вот он, момент, которого он так ждал.

Автоботы, ничего не подозревая, вошли внутрь базы. В этот момент десептиконы атаковали. Завязалась ожесточенная схватка. Лазерные лучи рассекали воздух, взрывы сотрясали стены. Среди хаоса битвы Мегатрон искал глазами Оптимуса.

— Где он?! – рявкнул он, отшвырнув в сторону Бамблби.

— Я здесь, Мегатрон, – раздался спокойный голос.

Оптимус стоял напротив него, его клинок сверкал в свете взрывов. В его оптике Мегатрон увидел не страх, а решимость. И еще что-то… Что-то, что заставило его искру сжаться от непонятной боли.

— Оптимус, – прошептал Мегатрон, делая шаг вперед. – Ты… мой.

— Никогда,– отрезал Оптимус, принимая боевую стойку.

Их клинки скрестились. Вновь началась их вечная битва, но теперь она приобрела иной смысл. Это был не просто бой за Кибертрон, не просто схватка лидеров. Это была борьба за власть над связью, за право распоряжаться судьбой друг друга. А где-то вдалеке, скрытые ночной тьмой, наблюдали за их битвой человеческие глаза, не понимая истинного смысла происходящего. Они видели лишь битву гигантских роботов, не догадываясь о том, какие страсти бушуют в их металлических сердцах.

Битва бушевала внутри старой военной базы. Металл скрежетал о металл, лазерные лучи прочерчивали яркие линии в запыленном воздухе. Оптимус и Мегатрон, связанные невидимой нитью своих искр, кружились в смертельном танце.

Каждый удар, каждое столкновение клинков отзывались не только физической болью, но и странным, пульсирующим эхом в искре. Оптимус начал замечать, что при каждом прикосновении к Мегатрону, лидер десептиконов словно на мгновение терял концентрацию, его движения становились менее точными, ярость в оптике сменялась кратковременной растерянностью.

Сначала Оптимус принял это за обычную усталость, но вскоре понял – что-то происходит. Связь между их искрами работала в обе стороны. И он, сам того не желая, влиял на Мегатрона.

Оптимус решил проверить свою догадку. В очередной раз парировав удар Мегатрона, он намеренно задел его манипулятором, задержав прикосновение на долю секунды дольше обычного. Мегатрон пошатнулся, словно его ударило током. Выражение хищной сосредоточенности на его лице сменилось гримасой боли и… недоумения.

— Что это…? – прохрипел он, отступая на шаг.

Оптимус не ответил. Он понял, что нашел слабое место Мегатрона. Теперь он мог использовать связь против него.

Он начал действовать более агрессивно, используя любую возможность прикоснуться к Мегатрону. Каждый контакт, даже самый мимолетный, вызывал у лидера десептиконов вспышку слабости, дезориентацию. Оптимус видел, как ярость в его оптике постепенно сменяется страхом.

— Прекрати! – прорычал Мегатрон, отступая. – Что ты делаешь?!

Оптимус молчал, продолжая атаковать. Он чувствовал, как сила Мегатрона убывает с каждым прикосновением. Связь между их искрами превратилась в оружие, и Оптимус, сам того не желая, стал его обладателем.

Битва продолжалась, но исход ее был уже предрешен. Оптимус, используя свою новообретенную власть над искрой Мегатрона, медленно, но верно одерживал верх. Остальные десептиконы, видя слабость своего лидера, начали отступать. А в глазах Мегатрона, помимо страха, теперь читалось и что-то еще. Что-то похожее на… мольбу.

Оптимус, сосредоточенный на Мегатроне, не заметил приближения Старскрима. Предатель, всегда жаждущий власти, выжидал удобного момента. И вот он настал. Старскрим, найдя где-то тяжелую металлическую цепь, с размаху обрушил ее на спину Оптимуса. Лидер автоботов, ослабленный битвой и использованием связи с искрой Мегатрона, не смог устоять под таким ударом. Он пошатнулся и упал на колени, цепь туго обхватила его корпус, сковывая движения.

— Старскрим! – взревел Мегатрон, но в его голосе не было гнева, лишь удивление.

Старскрим, торжествующе ухмыляясь, прижал Оптимуса к полу, наступив ему на грудь. Цепь натянулась, еще сильнее сдавливая лидера автоботов.

— Мой лорд, я… я принес вам победу! – пропыхтел Старскрим, стараясь скрыть дрожь в голосе. Он знал, насколько непредсказуем Мегатрон.

Мегатрон медленно подошел к поверженному Оптимусу. В его оптике горел странный огонь. Он смотрел на связанного Оптимуса, и на его лице появилась медленная, хищная улыбка. Зрелище плененного врага, беспомощно лежащего у его ног, вызвало в нем волну странного, почти болезненного восторга.

— Старскрим, ты… превзошел сам себя, – прошептал Мегатрон, его голос был низким и хриплым. Он опустился на одно колено рядом с Оптимусом, одной рукой приподнял его лицо за подбородок, а другой ногой прижал ногу пленника к земле, не давая ему возможности пошевелиться. Пальцы Мегатрона слегка сжали лицо Оптимуса.

— Оптимус,– прошептал он, вглядываясь в его оптику. —Наконец-то ты мой.

В глазах Оптимуса Мегатрон увидел смесь гнева, боли и… чего-то еще, чего он не мог понять. Это "что-то" заставило его искру на мгновение сжаться от непонятного чувства. Но он быстро отмахнулся от него. Сейчас он был слишком опьянен победой, слишком поглощен своей навязчивой идеей. Оптимус был в его власти. И ничто не могло этого изменить.

Мегатрон склонился ниже, его лицо оказалось в опасной близости от лица Оптимуса. Он провел пальцами по щеке лидера автоботов, ощущая под своей рукой гладкий, холодный металл. В его оптике горел странный, почти лихорадочный блеск.

— Ты не представляешь, как долго я этого ждал,– прошептал он, его голос был хриплым от едва сдерживаемого возбуждения. – Теперь ты никуда от меня не денешься.

Он хотел прикоснуться к губам Оптимуса, но в этот момент раздался злорадный смех Старскрима. Предатель, уверенный, что услужил своему лидеру, вытащил энергетический кинжал и с криком "Теперь ты никому не нужен!" вонзил его в бок Оптимуса.

Реакция Мегатрона была мгновенной и яростной. Он резко отпрянул от Оптимуса, словно его самого ударили током. Связь между их искрами вспыхнула с новой силой, и Мегатрон почувствовал жгучую боль, словно кинжал вонзили в него самого. Он издал яростный рык, от которого содрогнулись стены базы.

— Что ты наделал?!– взревел он, обращаясь к Старскриму.

Прежде чем Старскрим успел что-либо ответить, Саундвейв, молча наблюдавший за происходящим, молниеносным движением схватил предателя за горло и с силой впечатал его в пол. Визор Саундвейва вспыхнул угрожающим красным светом.

Мегатрон не обратил внимания на Старскрима. Все его внимание было сосредоточено на Оптимусе. Он подхватил раненого лидера автоботов на руки, его оптика была полна боли и… страха. 

— Оптимус…– прошептал он, прижимаясь к его лицу. –
Нет…

Связь между их искрами пульсировала, передавая от Оптимуса к Мегатрону волны боли и угасающей энергии. Мегатрон впервые понял, что натворил. Он сам, своими руками, разрушил то, к чему так стремился. Он хотел обладать Оптимусом, но теперь он терял его. Навсегда.

Мегатрон бережно нес Оптимуса, словно хрупкую фарфоровую куклу. Его шаги отдавались гулким эхом в опустевшей базе. Вокруг валялись обломки, следы недавней битвы, но Мегатрон ничего не замечал. Весь мир сузился до фигуры раненого Оптимуса в его руках.

Он принес его в самый укромный уголок базы, туда, где когда-то располагался командный пункт автоботов. Аккуратно опустив Оптимуса на пол, Мегатрон опустился рядом с ним на колени. Он осторожно вытащил кинжал Старскрима из раны Оптимуса. Энергия, вырвавшаяся из раны, обожгла его манипулятор, но Мегатрон не обратил на это внимания. Он прижал ладонь к поврежденной броне, пытаясь остановить поток энергона.

— Оптимус… прости меня, – прошептал он, его голос был хриплым от отчаяния. – Я… я не хотел…

Связь между их искрами все еще пульсировала, но теперь она была слабой, прерывистой. Мегатрон чувствовал, как жизнь медленно уходит из Оптимуса, как угасает его искра. И вместе с ней угасала и часть его собственной.

Оптимус слабо приоткрыл оптику. Его взгляд был затуманен, но в нем все еще читалась та непонятная смесь гнева, боли и… принятия. Он протянул руку и коснулся лица Мегатрона.

— Мегатрон… – прошептал он, его голос был едва слышен. – Все… кончено…

Его рука безвольно упала. Оптика погасла. Связь между их искрами оборвалась. 

Мегатрон застыл, не в силах пошевелиться. Он смотрел на безжизненное тело Оптимуса, и в его искре разрасталась пустота. Он потерял его. Навсегда.

Он не заметил, как к нему подошел Саундвейв. Верный помощник молча встал рядом, его визор был потухшим. Он понимал, что произошло. И понимал, что никакие слова не смогут утешить его лидера.

Мегатрон медленно поднялся. Он посмотрел на Саундвейва, и в его оптике горела холодная, пустая ярость.

— Уничтожь Старскрима, – приказал он безжизненным голосом. – И всех, кто был с ним заодно.

Саундвейв молча кивнул и исчез.

Мегатрон остался один с телом Оптимуса. Он опустился рядом с ним на колени и обнял его. В тишине опустевшей базы раздавались лишь тихие, сдавленные рыдания лидера десептиконов. Он потерял все. Свою мечту, свою цель, свою… любовь. И теперь ему оставалось лишь оплакивать свою потерю в одиночестве, среди обломков разрушенного мира.