𝐨𝐮𝐭𝐞𝐫 𝐛𝐚𝐧𝐤𝐬. "𝐤𝐢𝐬𝐬 𝐨𝐟 𝐦𝐚𝐫𝐲" ★ 𝘳𝘢𝘧𝘦 𝘤𝘢𝘮𝘦𝘳𝘰𝘯

От лица Рэйфа.

Я вернулся на отмели с помощью отца – парадоксально, но он не оставил меня в беде. Желание бросить всё к чертям и сбежать, исчезнуть навсегда, с каждым днём становилось всё сильнее. Я не чувствовал своих рук, когда сжимал пистолет. Я и раньше стрелял. И всегда, мать твою, защищал тех, кто был мне дорог, тех, кому я мечтал отдать себя без остатка.

По моей вине погибла шериф Питеркин, когда я пытался защитить отца. Это одна из причин, почему я до сих пор питал робкую надежду на его признание, на то, что он увидит во мне не только продолжение себя, но и личность. А когда Гилберт направил оружие на Софию, я не мог не защитить её. Это произошло на автомате, инстинктивно. В тот момент мной двигала не жажда мести, о которой я так яростно твердил себе. Нет. Я просто хотел её защитить, спасти её жизнь. Потому что эта девушка, эта хрупкая, словно ангел, сущность была важна для меня. Я чувствовал к ней не то, что к отцу. Это было что-то другое, что-то светлое и чистое, что я отчаянно пытался держать в заточении, глубоко в своём сердце. Мне впервые захотелось выпустить из себя этого монстра, который отчаянно жаждал любви, тепла и понимания.

Но только после того, как раздался выстрел, когда Макс Гилберт рухнул на землю, накрыв своим телом Софию, до меня дошло, что я натворил. Я убил её отца. Не какого-то случайного прохожего, покушавшегося на её жизнь. Я убил её близкого человека, часть её самой. Наверное, не стоит описывать тот ужас, ту леденящую боль, которая пронзила меня в первые же секунды, когда её взгляд, полный непонимания и ужаса, встретился с моим. София даже не представляла, зачем я это сделал.

Чтобы она жила.

Но я, как последний трус и идиот, сбежал. Просто взял и убежал, оставив её наедине со своим горем. Дождался, пока отец закопает тело, а потом позвонит нашему пилоту, который вернулся за нами в Рио. Весь полёт я молчал, не в силах произнести ни слова. В голове роились хаотичные мысли, картины произошедшего, проигрывались возможные исходы событий. И единственный выход, который я видел – исчезнуть из её жизни. Никогда больше не подпускать к себе кого-то, кто не заслуживал быть сломанным, кто был чист и невинён. Нужно было уберечь её от монстра, который жил внутри меня.

Эта святость Софии, которую я разглядел в ней еще тогда, в самом начале, безумно меня притягивала. Сначала это было на уровне любопытства, легкого интереса. Я украдкой просматривал ее страницы в социальных сетях, словно сталкер, следя за каждым ее шагом. Но потом это переросло в нечто большее, в безумное желание быть рядом, прикоснуться, почувствовать ее тепло своим телом. Все девушки, с которыми я был раньше, излучали похоть и тьму, отражая ту пустоту, которая царила внутри меня. София же... она была другой.

Её израненное сердце, истерзанное такими же родителями, как и мой отец, сделало из неё беззащитную маленькую девочку, которую хотелось оберегать от всего зла в этом мире. Когда её отец упал, и из раны хлынула кровь, я увидел в ее глазах растерянность и боль. Хоть я и знал, что она ненавидит его, но в тот момент она прочувствовала весь ужас произошедшего. Умирая, он все еще оставался ее отцом, а она – его дочерью. В последние секунды своей жизни Макс Гилберт был любим ею. Любим той чистой, детской любовью, которой ей так не хватало.

Как и мне.

Черт, мы безумно похожи с ней. Оба изранены, оба потеряны, оба ищем спасения в этом мире, полном лжи и предательства.

После приземления самолёта на землю Внешних отмелей я первым делом выключил телефон, отрезая себя от внешнего мира, и начал лихорадочно думать, куда бежать, где спрятаться от себя самого. Дома появляться не было никакого желания. Отец будет вновь переживать за Сару, но ни словом не обмолвится обо мне. Либо же опустится до оскорблений, выставив меня тупоголовым идиотом, который не смог стащить у живцов сокровища.

Но какое, к черту, сокровище может сравниться с тем, что я потерял? София была сломлена вновь, а я стал причиной ее боли. Ревность душила меня, когда я представлял ее рядом с кем-то другим, с кем-то, кто достоин ее, кто сможет подарить ей счастье. Даже к собственной сестре я ревновал ее. Они были лучше меня. Они были для нее. А я... я был полной противоположностью. Я – проклятие, от которого нужно держаться подальше. Именно поэтому я направился на заброшенную станцию, в это забытое богом место, где никто не должен был меня найти, кроме Барри. Когда-то это был нашим подобием штаба, где мы проводили время, но с тех пор мы там не появлялись.

Было бы неплохо заглянуть к нему, взять пару пакетиков, накидаться и забыть обо всём. Но нет. Я хотел прожить эту боль. Хотел еще раз почувствовать себя последним уродом, недостойным любви и прощения.

Я благополучно добрался до станции, по пути столкнувшись с Сарой и Джоном Би. Сестра смотрела на меня с такой нежностью в глазах, что я возненавидел себя еще больше. Она отчаянно пыталась наладить наши отношения, вновь стать близкими, а я, словно капризный ребёнок, ослеплённый ревностью и обидой, упрямо отталкивал её. Сара чем-то напоминала Софию, обе излучали свет и чистоту. И я понимал, что причиняю им только боль, что им не стоит находиться рядом со мной.

Я опустился на старые, прогнившие доски, свесив ноги над самой водой. Океан шумел где-то внизу, затягивая в свою бездну. Закат разукрашивал небо невероятными красками, но я не мог заставить себя посмотреть на эту красоту. Знал, что София тоже наблюдает за ним, где-то там, далеко. Мы жили под одним небом, дышали одним воздухом, но я продолжал отравлять её жизнь. Мы едва знакомы, а я уже успел причинить ей столько боли.

И меня снова терзал вопрос – почему она выбрала «живцов»? Какой же я идиот, как мог вообще сомневаться в её честности и порядочности?

Тихие шаги послышались за спиной, но я не обернулся. Не хотел. Возможно, это была хозяйка станции, которая приходила сюда втайне от всех, чтобы насладиться видом, открывающимся с этого места. Её муж разорился, и станцию пришлось забросить, но она находила здесь утешение, словно это был ее личный рай.

Чьи-то нежные руки легли мне на плечи. Я не буду оборачиваться. Боюсь увидеть её.

— Рэйф...

Её голос, такой тихий и хрупкий, заставил меня вздрогнуть и закрыть глаза, словно от внезапной боли. Боль пронзила самое сердце, заставляя его сжиматься от вины и стыда.

— Рэйф... Повернись ко мне.

Её голос звенел в тишине, словно колокольчик, призывая меня к ответу. Голос той, перед которой я был виноват больше всего на свете. Той, перед которой хотел встать на колени, искупить все свои грехи и покаяться за все поступки, которых мне не следовало совершать.

— София, мне жаль, – прошептал я, не оборачиваясь, не смея взглянуть ей в глаза.

Мне безумно стыдно.

Я чувствовал, как она приближается. Легкий, едва уловимый аромат ее духов, сочетающий в себе запах соленого ветра и диких цветов, заполнил воздух. Это был ее запах, и он одновременно притягивал и отталкивал меня.
Я все еще не мог заставить себя взглянуть ей в глаза.

— Посмотри на меня, Рэйф, — ее голос звучал тихо, но в нем чувствовалась твердость и решимость.

Вечер обволакивал пристань тягучей темнотой, лишь редкие огоньки на противоположном берегу залива мерцали, словно заблудшие души. Соленый ветер терзал волосы, пробирался под кожу, напоминая о ледяном отчаянии, сковавшем мое сердце. Я все еще сидел на самом краю, свесив ноги над черной бездной, где плескались волны, заглушая все остальные звуки.

— Я не заслуживаю быть с тобой рядом, – просипел я, слова срывались с губ, словно обломки разбитой надежды. Горечь заполнила рот, как яд, отравляя каждый вдох. Я даже не смотрел на Софию, словно боялся испепелить ее своим позором.

— Ты хотя бы осознаешь, что я сделал? – гнев, адресованный самому себе, клокотал в груди, рвался наружу. Я сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки, стараясь удержать ярость и боль, готовые вырваться наружу.

— Я прекрасно понимаю, что ты сделал, – ее голос, тихий и ровный, пронзил сумрак. София присела рядом, не касаясь меня, словно давая ему пространство, в котором я так отчаянно нуждался. – И я не могу тебя осуждать за это, Рэйф.

Мои плечи задрожали, не то от холода, не то от рыданий, которые я яростно подавлял. Не хотел показывать свою слабость, но она видела его насквозь, читала его душу, как открытую книгу.

— Я видел... – я замолчал, пытаясь подобрать слова, чтобы описать тот ужас, ту вспышку ярости, которая овладела мною в тот момент. – Я видел, как он начал целиться в тебя. И я... я просто не мог этого допустить. Кто угодно, но не ты...

Не в силах больше выносить этот груз вины, я опустился на колени и прижался лицом к ногам Софии. Я обхватил их руками, словно ища спасения в этом прикосновении. Земля уходила из-под ног, я тонул в пучине отчаяния, и только она, ее присутствие, удерживало от полного погружения.

Затем я почувствовал ее руки на своих плечах. Легкие, почти невесомые, они касались неуверенно, робко, словно она боялась спугнуть его, разрушить хрупкое равновесие. Но в этом прикосновении, несмотря на всю осторожность, таилась огромная сила. По моей коже пробежала дрожь, словно разряд тока, возвращая чувствительность, возвращая к жизни. Я почувствовал, как сердце делает слабый удар. В этом нежном прикосновении было прощение, надежда, и что-то еще, чего я не мог себе позволить даже желать.

От лица Софии.

Я замерла в его объятиях, словно птица, угодившая в крепкую клетку. Его сильные руки, словно стальные обручи, сомкнулись вокруг моих ног, приковывая меня к нему, не позволяя сделать ни единого шага прочь. И, признаться, мне и не хотелось. В этот миг я была готова простоять здесь, укрытая теплом его тела, целую вечность. Забыть о доме, где меня ждет мать, измученная горем, но все еще цепляющаяся за светлый образ отца, словно за спасительный якорь. Забыть о том, что Уорд по-прежнему на свободе, словно тень, рыщущая в темноте. Забыть о том, что Рэйф, возможно, вновь захочет быть для него чем-то большим, чем просто пешкой, и уж точно чем-то большим, чем я.

Я почувствовала, как внутри меня рождается буря эмоций, готовая вырваться наружу. Слезы жгучим потоком хлынули из глаз, обжигая щеки.

— Прости меня, — прошептала я, голос дрожал от волнения, — прошу, прости. Я не предавала тебя. Не сбегала от тебя. Я... я просто боялась. Боялась отца. Боялась, что ты такой же, раз был заодно с ним и со своим отцом.

Его руки ослабили хватку, и он поднял на меня взгляд. В глубине его глаз, обычно скрытых под маской цинизма, я увидела боль и раскаяние.

— Тебе не за что извиняться, — ответил Рэйф, его голос был хриплым и надломленным. — В тебе есть что-то большее, чем эта нежность. Что-то... настоящее.

Я не могла поверить своим глазам. Этот парень, которого все вокруг демонизировали, о котором шептали с презрением и страхом, сейчас стоял передо мной на коленях, словно прося о милости. И просил прощения. Хотя я, если честно, совсем не держала на него зла. Могла ли я злиться на человека, которого так сильно... любила?

— В тебе есть то, что я искал всю свою жизнь, — продолжал он, его взгляд был прикован к моему лицу. — Любовь... Настоящая, чистая любовь.

Не раздумывая, я опустилась на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, чтобы видеть глубину его души в отражении его глаз. Мои руки нежно коснулись его щек, вытирая соленые дорожки слез. Мы сидели друг напротив друга, на коленях, держась за лица, словно боясь потерять связь. И шептали слова признания, слова, которые так долго копились в наших сердцах, слова, которые наконец-то обрели свободу.

В этот момент я увидела в нем тот самый свет, о котором когда-то говорила Сара. Свет, который он так тщательно скрывал за маской безразличия и цинизма. Свет, который говорил о его человечности, о его способности любить и быть любимым.

Внезапно Рэйф отвел взгляд, словно обжегшись о мое лицо. Он замялся, неловко переминаясь с колена на колено. Напряжение в воздухе сгустилось, стало почти осязаемым.

— Я... я не знаю, как это сказать, — пробормотал он, и я впервые услышала в его голосе такую искреннюю неуверенность. — Ни разу никому не говорил... Вот же черт... — Он нервно усмехнулся, словно пытаясь скрыть волнение за привычной маской цинизма. Но эта попытка лишь заставила мое сердце забиться в бешеном ритме, отдаваясь гулкой барабанной дробью в висках.

— О чем ты? — прошептала я, боясь нарушить хрупкую атмосферу момента.

Он снова посмотрел на меня, в его глазах плескалась буря эмоций.

— Я... я нашел в тебе себя, — выдохнул он, словно это признание вырывалось из самой глубины его души. — Я не хочу отпускать тебя. Ни на секунду.

Эти слова, вырвавшиеся из его уст с такой неожиданной прямотой, оглушили меня. Я застыла, словно громом пораженная. Неужели это правда? Неужели после стольких лет отчуждения и одиночества я наконец-то стала... любима?

Заметив мое замешательство, Рэйф поспешно отвернулся.

— Наверное, я погорячился... — пробормотал он, словно уже жалея о сказанном.

— Нет, нет! Что ты? — воскликнула я, перебивая его. Слезы хлынули из глаз с новой силой, но на этот раз это были слезы радости, слезы облегчения, слезы надежды. — Я люблю тебя, Рэйф Кэмерон. Я люблю тебя со всеми твоими тараканами, со всей темнотой, которая в тебе есть. Но я вижу в тебе совершенно другого человека. Которого не каждому удалось разглядеть.

Парень замер, словно не веря своим ушам. Его рука медленно потянулась к моему лицу, и нежно погладила щеку, словно пробуя на ощупь реальность происходящего. Его взгляд был полон нежности и удивления.

И в этот момент мир вокруг перестал существовать. Все звуки стихли, все краски померкли. Остались только мы двое, на коленях, под открытым небом, объединенные взаимным признанием.

Его губы накрыли мои в одно мгновение, словно искра, вспыхнувшая в темноте. Это был легкий, нежный поцелуй, словно прикосновение бабочки. Но в этом прикосновении было столько страсти и искренности, что меня словно подбросило в небеса. Я ответила на поцелуй с той же жаждой и нежностью, отдаваясь во власть захлестнувших меня чувств.

В этот миг я верила, что любовь существует.

Но все еще не могла поверить, что нашла ее в нем. В Рэйфе Кэмероне, парне, которого все считали испорченным и потерянным. Парне, который, как оказалось, умел любить всем сердцем.

Я неохотно разорвала поцелуй, чувствуя, как тепло его губ медленно угасает на моих. Собрала всю свою волю в кулак и, глядя прямо в его глаза, сказала:

— Я прошу тебя... Поговори с Сарой. Она безумно хочет снова быть с тобой. Я понимаю, ты против Джона Би, против этих «живцов». Но... я среди них, — мой голос дрогнул. — И мне важно. Как и Саре. Чтобы ты снова нашел общий язык со своей семьей. Она ведь любит тебя, Рэйф. И ты... Ты тоже любишь ее. Я знаю это.

В его глазах мелькнула тень, словно мои слова затронули какую-то глубоко запрятанную рану. Он отвел взгляд, и я увидела в нем ту самую уязвимость, которую так редко ему удавалось скрыть.

— Я... я постараюсь, — произнес он тихо, с какой-то нехарактерной для него неуверенностью. — Клянусь.

Он коротко кивнул, словно утверждая свои слова, а затем с новой силой обнял меня за плечи, притягивая к себе так крепко, словно боялся, что я исчезну.

Мы сидели на старой, заброшенной станции, вдыхая прохладный вечерний воздух и всматриваясь в бесконечное звездное небо. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом травы и далеким шумом прибоя. В этот момент не существовало ничего. Ни прошлого, ни будущего, ни забот, ни тревог. Только мы. Два сердца, когда-то потерянных и одиноких, которые чудом нашли друг друга в этом огромном, жестоком мире и теперь бились в унисон.

Я знала, что нас ждет непростой путь. Знала, что нам придется столкнуться с множеством препятствий и испытаний. Но я была готова к этому. Ведь я больше не была одна. У меня был Рэйф, и я верила в нашу любовь, в нашу способность преодолеть любые трудности.

Мы оба знали, каково это — быть одинокими, ощущать себя чужими в этом мире, который постоянно давит на тебя, пытаясь сломить, убить в тебе последние светлые чувства. И именно поэтому мы так ценили друг друга.

Я буду рядом с Рэйфом. Буду поддерживать его, верить в него, любить его, несмотря ни на что. И он будет рядом со мной. Будет моей опорой, моей защитой, моей любовью.

Ведь именно в этом и заключается настоящая любовь. В безусловной поддержке, в понимании, в принятии друг друга со всеми достоинствами и недостатками. В готовности быть рядом в трудную минуту и разделять радость в счастливые моменты.

В том, чтобы никогда не отпускать руку того, кого любишь.

я дописала эту историю...
если честно, то мне не совсем нравится задумка, однако я вижу свои результаты!!
безумно тяжело отпускать эту историю, но обещаю, что следующая будет лучше:)
тгк: посиделки с сашей🩷