𝐨𝐮𝐭𝐞𝐫 𝐛𝐚𝐧𝐤𝐬. "𝐤𝐢𝐬𝐬 𝐨𝐟 𝐦𝐚𝐫𝐲" ★ 𝘳𝘢𝘧𝘦 𝘤𝘢𝘮𝘦𝘳𝘰𝘯

От лица Софии.

Я знала отца как свои пять пальцев. Видела каждое изменение в его лице, когда он злился. Он терпеть не мог, когда приходилось ждать, когда все шло наперекосяк, когда его гениальный план, выстроенный годами, трещал по швам. Даже сейчас, в этом замедленном танце смерти, я видела, как его лицо медленно наливается багровым цветом. Злость бурлила в нем, как лава в жерле вулкана. Все шло не так, как он задумал. Глаза нервно моргали, выдавая его раздражение. Знаю, ему хотелось потереть глаза, но пистолет в руке мешал этому простому жесту. Сейчас он дернет головой в сторону, словно ему жмет воображаемый галстук. Да, именно так. А потом... Потом начнется настоящая ярость, неконтролируемая агрессия.

Мешочек с сокровищами все еще был в моих руках. До ужаса вспотевшие ладони скользили по бархату, и я боялась выронить его, потерять последнюю надежду. Вдруг, на несколько мучительных секунд, звуки вокруг словно приглушились, и мир погрузился в звенящую тишину. Будто кто-то выключил звук по щелчку пальцев.

— София, я не хочу причинять тебе боль. Просто... отдай мешок, – сквозь стиснутые зубы прошипел отец, и в его голосе звучала неприкрытая угроза.

— Нет, папочка. Не в этот раз. Никогда, – ответила я, и в моем голосе прозвучала твердость, которой я не ожидала от себя.

— Два... – прошипел Уорд, готовый в любой момент спустить курок и размять руки, отправив на тот свет каждого, кто посмел встать у него на пути.

— София, лучше отдай. Сейчас не время для героизма, – прозвучал приглушенный голос Киары откуда-то слева, но мне было все равно. Я не отдам отцу то, что ему не принадлежит. То, что пытались спрятать от его грязных рук и алчных глаз.

Автоматически, повинуясь инстинкту самосохранения, я развернулась спиной и бросилась к забору, крича друзьям, чтобы они бежали за мной. Слышала, как они сорвались с места и помчались следом, как одна сплоченная команда. Я не останусь одна, отец. Никогда.

В ту же секунду парк взорвался звуками выстрелов. Я не видела, куда летят пули, но слышала их свист, режущий воздух над моей головой. Страх парализовал меня, но я продолжала бежать, надеясь только на одно – выжить.

За спиной послышались тяжелые, размеренные шаги. Отец не бежал, нет. Он шел быстрым, уверенным шагом. И это было куда страшнее. Так он мог контролировать ситуацию, целиться и хладнокровно прострелить кому-нибудь голову. "Все должно быть выгодно для меня". Именно с таким девизом Макс Гилберт шел по жизни, не останавливаясь ни перед чем. Пули со свистом врезались в землю рядом с моими ногами, поднимая фонтанчики земли и листьев. Я чувствовала, как во рту появился противный привкус гари, как пересохло горло.

Внезапно моя нога зацепилась за коварный корень дерева, и я, потеряв равновесие, кубарем покатилась по земле. Острая боль пронзила колено, и я поняла, что разодрала его в кровь.

— Мелкая дрянь! – проревел голос отца, эхом разнесшийся по вечернему парку. – Тебя нужно было пристрелить еще в детстве, чтобы сейчас не гоняться за тобой и твоими идиотскими дружками!

Пули, словно разъяренные осы, продолжали лететь в мою сторону, но из-за непроглядной темноты попасть в меня было непросто. Я отчаянно пыталась подняться на ноги, но острая боль в колене сковывала движения. Отец нагнал меня и, возвышаясь надо мной, словно темная тень, направил пистолет прямо в лицо. Каждое мое движение могло стать последним. Абсолютно каждое.

— Ребята...! – выкрикнула я, пытаясь привлечь внимание хоть кого-нибудь. Но уверенности в том, что кто-то придет на помощь, не было. Мне бы только успеть передать этот проклятый мешок кому-нибудь, который я все еще сжимала в руках...

— Черт, София! – прозвучал издалека голос Джей Джея, и я увидела, как он разворачивается и бежит ко мне на помощь.

— Ну нет, девочка моя. Не в этот раз. Ты не достойна носить фамилию Гилберт...! – прошипел отец, склоняясь ближе и направляя пистолет в область сердца.

Я видела, как его палец медленно опускается на курок. Не может быть... Мой отец, родной человек, сейчас собирается меня убить. Ему важнее сокровища. Важнее меня...

Громыхнул выстрел, разорвав тишину, словно ветхий холст.

Оглушительная волна звука ударила в грудь, выбив воздух из легких. В следующее мгновение на меня обрушилась тяжесть, придавив к земле. Отец. Его вес, обычно такой родной и привычный, сейчас казался непосильной ношей. Кровь хлынула на лицо, горячая и липкая, омывая щеки, нос, запутавшись в волосах, просочившись под воротник топа. Металлический привкус страха и смерти заполнил рот.

— Папа..? ПАПА!!! – крик сорвался из горла, полный отчаяния и ужаса. Я оттолкнула от себя тело отца, отчаянно пытаясь осознать случившееся. Глаза отказывались верить. Сердце выстукивало похоронный марш.

Уорд метался по кругу, словно зверь в клетке. Его лицо исказила гримаса ужаса и ярости.

— Сукин ты сын, Рэйф! Что ты наделал?! Черт, черт, черт! – его голос, всегда такой властный и уверенный, сейчас дрожал и ломался. Он хватал себя за голову, словно пытаясь вырвать из нее кошмар.

Дрожащими пальцами я засунула мешок в рюкзак, стараясь спрятать его от чужих глаз, словно это могло что-то изменить. Мой взгляд приковался к отцу. Его глаза оставались открытыми, в них застыла ненависть. Ненависть ко мне. Даже в последние секунды жизни он ненавидел меня. Мой отец. Отец. Одно это слово отдавалось в голове гулким эхом.

Подняв глаза, я увидела Рэйфа. Он стоял неподвижно, словно окаменевший. В его руке дрожал пистолет, все еще направленный в сторону отца. Лицо Кэмерона младшего было мертвенно-бледным, губы судорожно подергивались. Оружие казалось приросшим к его ладони, словно продолжение его кошмарных мыслей. Слезы безудержно текли по моим щекам, обжигая кожу. Он убил моего отца. Рэйф убил папу.

Невозможно, нереально.

— Рэйф, сынок... Что же ты наделал?! – Уорд, опомнившись, подскочил к сыну и схватил его за плечи, тряся, пытаясь вернуть его в реальность. Но в глазах Рэйфа плескалось лишь оцепенение и ужас.

В этот момент ко мне подбежал Джей Джей, бросившись рядом на колени. Его глаза были полны тревоги и сочувствия.

— София, ты как? – его голос был тихим и осторожным, боясь спугнуть хрупкое подобие реальности.

— Папа... Он... – я запнулась, не в силах произнести это страшное слово.

Этот ужасный глагол застрял в горле, как кусок стекла. Я не могла произнести его вслух, не могла признать эту чудовищную правду. Я лишь смотрела на бездыханное тело отца и захлебывалась в беззвучном плаче. Волны горя накрывали меня с головой, лишая воздуха и надежды. Мир вокруг рассыпался на осколки, оставляя лишь пустоту и боль.

Страх, сплетенный с презрением, клубился внутри меня, отравляя каждый вдох. Я боялась его. Презирала. Но он был моим. Моим близким человеком. Тем, кто подарил мне жизнь. А теперь он лежал здесь, у моих ног, превратившись в безмолвную тень былого. Кровь, густая и темная, как старое вино, продолжала сочиться из раны, окрашивая сочную зелень травы в траурный бордовый цвет. Жизнь уходила, оставляя лишь мерзкую пустоту.

Остальные ребята, словно привлеченные магнитом отчаяния, оказались рядом почти сразу после Джей Джея. Их лица были искажены шоком и неверием.

Я могла сколько угодно говорить о своей ненависти к отцу. Кричать о его злодеяниях и жаждать правосудия. Могла обвинять его в том, что он должен заслужить расплату. Но я никогда, слышите? Никогда не желала ему смерти. Это был не тот исход, которого я ждала.

Сара, бледная, как полотно, металась взглядом между мной, бездыханным телом отца, Уордом и Рэйфом. В ее глазах плескалось непонимание и отчаяние. Что двигало Рэйфом? Какая тьма толкнула его на это? Зачем?

— Рэйф... Зачем? – прошептала Сара, словно боясь нарушить хрупкое молчание смерти. Голос ее дрожал, словно осенний лист на ветру.

Парень словно проснулся от кошмарного сна. Он взглянул на свою руку, сжимавшую пистолет, и, словно обжегшись, выронил его на землю. Оружие глухо стукнуло о траву, словно подчеркивая необратимость случившегося. Казалось, что Рэйф не видит и не слышит ничего вокруг. В его глазах отражался лишь труп моего отца, возле которого я склонилась, и мы – живцы, которых они все втроем так яростно ненавидели.

— Рэйф, зачем?! – голос Сары сорвался в истеричный крик. В нем звучала боль предательства и разочарования. — Ты опять повторяешь прошлые ошибки! Ты убил отца девушки, которая видела в тебе что-то хорошее! Да какая разница, чьего отца ты убил?! Рэйф!

Сара рухнула рядом со мной на колени и зарыдала в голос. Только что она потеряла веру в своего брата, а я потеряла отца. Желанной смерти не наступило. Он больше не отнимет чужие жизни. Сейчас его собственная оборвалась, и конца этому не видно.

Все пошло не по твоему плану, папа. Ты хотел контролировать все и вся, но теперь ты просто лежишь здесь, бездыханный, а твои планы рассыпались в прах, как карточный домик.

— София, нужно вызвать скорую. Возможно, еще не поздно, – донесся до меня голос Джона Би, словно издалека. Слова его были приглушены пеленой ужаса, окутавшей мое сознание. Я слышала его, но не могла воспринять. Мысли путались, словно нитки, смотанные в тугой клубок.

Скорая, полиция... Допросы, обвинения. Они нарушили столько законов, пошли против системы. Но отец... Он лежал на земле, его взгляд, холодный и мертвый, словно высечен из камня, пронзал меня злобой даже после смерти. Сквозь пелену слез я протянула дрожащую руку и закрыла ему глаза. Я хотела наказания, справедливости, но не этой ужасной, окончательной тишины.

— Рэйф... Господи... Зачем? – прошептала я, и взгляд мой, полный отчаяния, обратился к нему.

Он тяжело дышал, хаотично проводя руками по лицу, стирая пот со лба и нервно зачесывая волосы назад. Его глаза метались по окрестности, словно ища выход из западни, в которую он сам себя загнал. Он не ответил. Ни слова. Я знала, что Рэйф отомстил мне за ложь. Но ложь – лишь тень по сравнению со смертью. Смерть – это абсолютная тьма, поглощающая все. Бесконечная.

— Рэйф, сейчас мы их пристрелим, чтобы не было свидетелей, – проговорил Уорд, его голос дрожал от напряжения. Он пытался успокоить скорее себя, чем сына. – Или... Или вызовем полицию. Да. Им понравится, что группа подростков незаконно проникла в другой город на корабле. А ты... Я тебя прикрою. У меня все схвачено.

Рэйф посмотрел на отца, затем на меня. Его взгляд был непроницаем, невозможно было понять, что творится в его душе. Время словно остановилось. Мне всего лишь хотелось услышать ответ, который и так знала. И вдруг Рэйф резко развернулся и побежал. Прочь из парка, прочь от всего этого кошмара. Он даже не оглянулся.

— Рэйф! Кусок дерьма, так нельзя! Мы могли все замять! – заорал Уорд ему вслед, его голос был полон ярости и отчаяния.

— Нет. Не могли, – спокойно ответил Поуп, внезапно возникнув передо мной. Его голос прозвучал как приговор.

В его руках покоился пистолет Джей Джея. Черное дуло было направлено прямо в голову Уорда. Я знала, что Поуп не выстрелит. Он слишком рациональный, слишком правильный, слишком боится последствий. Но эта поза, этот вызов – это была наша единственная надежда на спасение. Это спектакль, призванный напугать Уорда и дать нам шанс уйти.

— Убери оружие от меня, Хэйуорд. Твоему папаше не понравится твое поведение, – прорычал Уорд, его лицо исказилось от гнева.

— Или ты даешь нам уйти, или я стреляю. Точно так же, как твой сын только что убил человека. Или вашей семье не привыкать? – ответил Поуп, его голос был твердым и решительным, несмотря на дрожь в руках.

Поуп выстрелил. Предсказуемо мимо. Пуля прочертила воздух, опалив ухо Уорда, заставив его отшатнуться в ярости.

— Черт с вами! — взревел Уорд, его лицо налилось кровью.

Этот крик стал сигналом к бегству. Но я не могла двинуться с места, словно корни проросли сквозь меня в землю. Не могла оставить отца здесь, как брошенную куклу. Его никто не похоронит по-человечески. Он останется здесь, под открытым небом, пока его тело не обнаружат случайные посетители парка. Поддавшись импульсу, я припала к его груди, шепча слова прощения, слова успокоения для его мятущейся души.

— София, бежим! — торопил Джей Джей, его голос дрожал от страха. — Нужно уходить.

— Я не могу... Его нужно похоронить, — прошептала я, словно в бреду.

— Уорд об этом позаботится. Он не захочет себя подставлять. Если начнут копать, всплывет слишком многое. Он сам все уладит. Поверь мне, София.

С трудом поднявшись на ослабевшие ноги, я побежала вслед за остальными к пролому в заборе, через который недавно скрылся Рэйф. Я даже не понимала, что чувствую к нему сейчас. Любовь? Ненависть? Презрение? Все смешалось в клубок боли и отчаяния.

Бежали в сторону порта, надеясь успеть на последний туристический корабль, который переправил бы нас обратно на отмели. Парни украли билеты у каких-то зазевавшихся туристов, пока искали еду, как только прибыли в Рио.

***

Миновав охрану на пристани, мы втиснулись в тесный трюм и заперли за собой дверь. Каждого трясло, словно в лихорадке. Каждый хотел подойти, обнять, поддержать, сказать слова утешения. Но я сомневалась, нужны ли мне эти слова? Отец мертв, его кровь пропитала чужую землю. Убит парнем, к которому я испытываю чувства. Да, пусть это эгоистично, но я не могу заглушить в себе то, что чувствую к Рэйфу. Даже после того, что он сделал.

Сара и Киара, словно ангелы-хранители, сели рядом со мной по обе стороны и обняли мое дрожащее тело, сотрясаемое тихими, беззвучными рыданиями. В их объятиях я почувствовала себя в безопасности, но эта безопасность была призрачной, как сон.

— София, мне очень жаль... — произнес Джон Би, его слова утонули в тишине трюма, пропитанной запахом сырости и страха.

— Я не желала ему смерти, — прошептала я, глядя в никуда. — Но, может, он расплатился за все те жизни, что отнял? А Рэйф... Боже мой, что он наделал...

— Мы видели, как он стрелял, — жестко констатировал Поуп. — Можем сдать его копам.

— Нет, не нужно, — еле слышно прошептала я, чувствуя, как ком подступает к горлу.

Поуп вновь окинул меня недоверчивым взглядом, в котором читалось непонимание и осуждение. Он так и не смог смириться с тем, что меня и Кэмерона связывало что-то большее, чем просто ненависть. Что я видела в нем не кого-то большего, чем просто убийцу. Сара, в свою очередь, отчаянно пыталась дозвониться до брата, но связь была плохая, обрывочная, а затем телефон и вовсе погас, словно угасла последняя надежда. Девушка тоже плакала, оплакивая не только моего отца, но и рухнувшие мечты о перевоспитании Рэйфа. Злоба оказалась сильнее любви.

Я достала из рюкзака мешочек, добытый такой дорогой ценой. Развязав его, высыпала на стол все содержимое. Драгоценности вспыхнули в полумраке трюма, ослепляя своим великолепием. Диадема, кольцо, ожерелье — все это сияло неземным светом, переливаясь всеми цветами радуги. Неужели это все принадлежало моему роду? Неужели отец отнял столько жизней ради этих безделушек?

— Первым делом сдадим эти вещи и выручим за них деньги, — заявила я, внезапно почувствовав прилив сил.

— Ты уверена? — с сомнением спросил Джон Би.

— Более чем. Хватит с нас приключений, хватит опасности. Мы заслуживаем спокойной, нормальной жизни.

— Значит, заживем, как акулы? — воскликнул радостно Джей Джей, в его голосе вновь прозвучала детская непосредственность.

— Да, как акулы, — устало улыбнулась я, и этот смех прозвучал как обещание.

Наконец, после бесконечных часов томительного ожидания, корабль пришвартовался к пирсу Внешних отмелей. В нос ударил знакомый, до боли в сердце родной запах соли, водорослей и гниющей древесины, по которому я, оказывается, безумно скучала. Мы вышли на причал, неуверенно ступая по скрипучим доскам, и огляделись вокруг. Все закончилось.

Вместо того, чтобы искать взглядом маму, я невольно высматривала Рэйфа. Где он сейчас? Может, остался с Уордом в Рио, пытаясь замести следы? Или, охваченный паникой, сбежал в другую страну и больше никогда не появится на горизонте? Меня словно магнитом тянуло к нему. Осознание этого после всего, что он совершил, казалось чудовищным. Но любовь — стихия непредсказуемая, иррациональная, сильнее здравого смысла, сильнее страха, сильнее самой смерти.

Я вручила Джону Би и Саре тяжелый мешочек с украшениями — символом проклятия и надежды одновременно. Пусть ищут ломбард или музей, пусть выторгуют за них достойную цену. А сама я вместе с остальными ребятами направилась домой. Мне нужно было сообщить маме о смерти отца.

Шок отступил, оставив после себя лишь горькую, смиренную тишину. Стадия принятия. Он не был хорошим человеком. Возможно, его смерть — это трагическая, но необходимая плата за все зло, что он причинил.

Возможно, это и есть его искупление.

по правде говоря, боялась создавать тгк, а долго думала над этим, но все же осмелилась:
@whoisthatsasha
посиделки с сашей (если не сможете найти по ссылочке)
буду делиться там дальнейшими развитиями событий в своих фанфиках, а также показывать свою личную коллекцию книг и рассказывать, рекомендовать, читать <3