𝐨𝐮𝐭𝐞𝐫 𝐛𝐚𝐧𝐤𝐬. "𝐤𝐢𝐬𝐬 𝐨𝐟 𝐦𝐚𝐫𝐲" ★ 𝘳𝘢𝘧𝘦 𝘤𝘢𝘮𝘦𝘳𝘰𝘯

Утро следующего дня встретило меня угрюмым, свинцовым небом. Улицы просыпались под аккомпанемент хриплого голоса диктора из уличного радио, предупреждавшего о надвигающемся вечернем шторме. Но даже эта мрачная картина не могла затмить того, что творилось в моей душе. Вернее, того, чего там не было. Мое пребывание здесь, на этом чужом острове, уже мало что могло ухудшить. Телефон по-прежнему молчал, словно мертвый. Ни единого уведомления, ни единого робкого звонка – лишь бездонная, звенящая тишина, которая давила на виски. Весть о приближающемся шторме, словно насмешка, эхом отозвалась в моей душе, лишь подчеркивая бурю, уже бушующую внутри меня.

Распахнув окно настежь, я жадно вдохнула солоноватый воздух, пропитанный запахом водорослей и свободы. Этот терпкий аромат, хоть и отдаленно, напоминал о родных калифорнийских берегах, о солнце, о друзьях, о жизни, которую я оставила позади. К пляжу, словно зачарованная, тянулась вереница парней и девушек, силуэты которых вырисовывались на фоне серого неба. Под мышкой у каждого красовалась доска для серфинга, символ беззаботности и единения со стихией. Сердце бешено заколотилось, охваченное внезапным желанием броситься к ним, слиться с этой волной молодости и энергии. Но ноги словно приросли к полу. Тяжелые цепи невидимых ограничений сковали меня. Я просто не могла. Представив себе гневные лица родителей, достаточно было лишь одного взгляда, чтобы понять, что моя импульсивность закончится катастрофой. В их глазах я увидела бы немой укор, а слова, словно острые кинжалы, пронзили бы меня насквозь. "Ах, София, ты же леди. Не позорь нашу семью! Не уподобляйся этим вульгарным манерам!". И эта сцена, разыгранная на главной площади, под пристальными взглядами местных жителей, была бы моей личной Голгофой, моим вечным позором.

Распахнув дверцы белого шкафа, этого произведения дизайнерского искусства, я выбрала из вереницы брендовых нарядов белое, невесомое платье. Кружевные вставки, словно застывшие капли росы, причудливо украшали его, обещая легкость и безмятежность. Дополнила образ парой белых кед, символов юношеского бунта и стремления к свободе. Взглянув на свое отражение в зеркале, я увидела не просто красивую девушку, одетую по последней моде. В глазах, несмотря на их внешнюю безмятежность, читалась глубокая тоска. Передо мной стояла пленница золотой клетки, мечтающая раствориться в мире, где нет места фальши и лицемерию. В мире, где не нужно постоянно бороться с непониманием родителей, где нет тайн, которые они так тщательно скрывают от меня, словно оберегая от страшной правды. Я жаждала раствориться в тишине и покое, в той гармонии, которая, как мне казалось, существует где-то за пределами этой роскошной, но такой чужой жизни. Я мечтала о мире, где можно просто быть собой, без масок и ролей, без необходимости соответствовать чьим-то ожиданиям.

Крадучись, словно вор, я аккуратно спускалась по лестнице, стараясь ступать как можно тише. Каждый скрип половиц казался предательским, грозя разбудить спящих родителей. Наконец, добравшись до первого этажа, я словно вырвалась на свободу, стремительно выбежав из дома. Легкий бриз, наполненный запахом соли и свободы, ударил в лицо, словно глоток свежего воздуха, пробуждая от оцепенения. Оглянувшись на дом, утопающий в утренней дымке, я убедилась, что родители все еще спят, погруженные в свой мир богатства и иллюзий. Свободная от их пристального надзора, я направилась к пляжу, моему временному убежищу. По пути я невольно продолжала рассматривать величественные особняки, выстроившиеся вдоль побережья. "Дома акул", – пронеслось у меня в голове. Скорее всего, здесь обитают самые влиятельные семьи этого острова, купающиеся в роскоши и привилегиях, семьи, которым никогда не приходилось бороться за выживание. Эта показная демонстрация богатства вызывала во мне лишь отвращение. Почему мне стоило держаться подальше от "живцов"?

Добравшись до пляжа, я сбросила кеды, ощущая, как прохладный песок ласкает мои ступни. Свобода... Она ощущалась в каждом прикосновении, в каждом дуновении ветра, играющего с моими волосами. Я присела на песок у самой кромки воды, устремив взгляд на утренний океан, вздымающийся грозными волнами. Перед надвигающимся штормом серферы решили испытать судьбу, ловя гребни, поражавшие своей высотой и мощью. Внезапно рядом со мной опустился парень, небрежно бросив доску у ног.

— Не успел вчера сказать спасибо, — его голос был теплым и искренним. — Я Джей Джей, — светловолосый парень протянул мне руку, одаривая лучезарной улыбкой. — И, если что, то я правда не угонял мопед Топпера. Сукин он сын. Просто знают, что раньше я этим занимался.

Монолог Джей Джея, произнесенный на одном дыхании, казался мольбой о прощении, отчаянной попыткой убедить в своей невиновности.

— Занимался чем? — не удержалась я, с любопытством глядя на него.

— Воровал, хулиганил... Но это была вынужденная мера, — он немного смутился, словно исповедуясь в грехах. — Тебя-то как звать, откуда ты такая взялась?

— София. Я из Калифорнии, — тихо ответила я.

— София из Калифорнии? Что-то новенькое на Отмелях, — Джей Джей удивленно приподнял бровь. — Приходи как-нибудь на сторону Живцов, лады? — подмигнув, он добавил.

С этими словами парень вскочил на ноги и бросился к океану, ловко поймав гребень волны. Я даже не успела сказать ему, что родители строго-настрого запретили мне переходить невидимую границу, разделяющую этот остров, и посещать сторону "Живцов". Причины оставались для меня. И, увы, спросить было не у кого. Все молчали, словно сговорившись, храня секреты.

— Калифорния, значит?

В эту секунду я готова была взмолиться всем богам, чтобы хоть на пару минут меня оставили в покое. Я неохотно подняла взгляд на голос, раздавшийся прямо над ухом, и, о боже, как же мне "везло" сегодня на навязчивое внимание парней. Рядом со мной на корточках сидел незнакомец, скрывающий взгляд за темными очками. Русые волосы, словно шелковистая шторка, небрежно спускались к глазам, добавляя ему загадочности. На нем была надета безупречно выглаженная голубая рубашка в белую полоску и светлые шорты молочного цвета, создающие образ респектабельности и утонченности. Он медленно снял очки, и на меня устремились голубые глаза, цвета океанской волны, гипнотизирующие своей глубиной.

— Это та самая София Гилберт? Ка-ли-фор-ния-я... — незнакомец нарочито медленно, с каким-то хищным удовольствием по слогам смаковал каждое произнесенное им слово, словно оценивая на вкус.

Под этим пристальным взглядом, пронзительным и оценивающим, мне становилось неловко. Впервые в жизни я ощутила это странное, незнакомое чувство, разливающееся теплом по всему телу. От этого парня исходила какая-то притягательная опасность, граничащая с животной страстью и скрытой угрозой.

— Я живу напротив твоего дома, расслабься, — уголки его губ тронула легкая, ироничная улыбка. — Ты вчера ушла в магазин, а моя мачеха уже успела перемыть кости "живцов" с твоей мамой. — он тихо рассмеялся, и в его голосе прозвучала хрипотца, словно у хищника, готовящегося к прыжку.

— Ясно, — коротко ответила я, чувствуя, как напряжение внутри меня нарастает.

Желая поскорее закончить этот странный разговор, я быстро поднялась с песка, отряхнула платье и решительно развернулась в сторону дома. На сегодня с меня хватит общения с противоположным полом.

— Ладно, София. Стой, — парень внезапно схватил меня за руку, не давая сделать и шага, и его прикосновение обожгло меня словно разряд тока. — Завтра вечером можешь прийти ко мне на тусовку. Мой отец с мачехой улетают в отпуск, поэтому решил отдохнуть в компании близких друзей. Приглашаю и тебя. Ты, вроде как, своя. На нашей территории.

В душе внезапно вспыхнула искорка радости. Перспектива вырваться из плена родительского контроля, показаться людям, окунуться в атмосферу настоящей вечеринки, хоть немного напоминающей калифорнийские тусовки, казалась невероятно заманчивой. Быть может, молодые парни и девушки Внешних отмелей тоже знают толк в веселье?

— Да... Да, я приду.

Мой голос, вопреки моим ожиданиям, предательски дрогнул, выдав волнение, которое я пыталась скрыть. Я надеялась, что смогу ответить спокойно и уверенно, но реальность оказалась иной.

Спустя мучительно долгие десять минут я, наконец, оказалась в просторной, залитой утренним светом гостиной. Взглянув на часы, я поразилась: уже было пол одиннадцатого утра! Неужели я так долго провела время на пляже, в компании незнакомого парня и своих собственных мыслей? Со стороны кухни послышались приближающиеся шаги, и вскоре передо мной предстала мама, словно сошедшая с обложки модного журнала. На ней было надето безупречное, нежно-голубое платье-футляр, идеально подчеркивающее ее точеную фигуру. Волосы, уложенные в мягкие волны, ниспадали на плечи, придавая ей вид неприступной королевы. В руках она держала поднос с аппетитным стейком и высоким стаканом свежевыжатого сока, словно предлагая мне искушение в самом изысканном его проявлении. Женщина грациозно присела на диван рядом со мной, излучая спокойствие и готовность выслушать объяснения причины моего утреннего побега.

— Я просто вышла прогуляться, — стараясь сохранять невозмутимый вид, начала я. — Кстати, можешь радоваться, я познакомилась с парнем, с мачехой которого ты вчера уже любезно обсудила других людей, — в моем голосе отчетливо звучала язвительная интонация, которую я уже не пыталась скрыть.

— Милая, я очень рада, что ты начала обзаводиться знакомствами, — мама проигнорировала мою колкость, сохраняя на лице приветливую улыбку. — Кстати, Роуз оказалась весьма приятной женщиной, с ней так легко найти общий язык.

— Он меня завтра пригласил на вечеринку. Я могу пойти? Или мне стоит взять вас двоих под руку и повести с собой, чтобы вы лично убедились в благонадежности местных жителей? — я съязвила, закатывая глаза.

— Нет, детка, это совершенно лишнее, — мама мягко улыбнулась, словно поглаживая меня против шерсти. — Ты вполне можешь пойти одна. Я уже знакома с женщиной из этой семьи, поэтому доверяю тебе.

Оставив недавний спор позади, я решительно взяла в руки вилку и нож и с неожиданным для себя аппетитом принялась уничтожать искусно приготовленное матерью блюдо. Как бы я ни злилась на ее поведение, не могла отрицать, что готовила она божественно. Каждый кусочек стейка таял во рту, пробуждая приятные воспоминания о прошлом, когда мы были одной семьей.

— Тебе звонила Кэтти или Лиз? — мама, словно заправский следователь, решила не оставлять меня в покое, выжидая подходящий момент для следующего вопроса.

— Нет, — отрезала я, стараясь не выдать раздражения и не намереваясь продолжать этот болезненный разговор.

— Странно, вы же так хорошо общались...

— Вот именно, мама, общались. Пока я не переехала сюда, в этот золотой гетто, где, как оказалось, дружба измеряется расстоянием, — язвительно подчеркнула я, не поднимая глаз от тарелки.

— Значит, они не твои настоящие подруги, — мама произнесла эту фразу с какой-то снисходительной уверенностью, словно вынося окончательный приговор.

— Если ты можешь так спокойно отпускать людей, которые тебе дороги, то не стоит судить обо всех по себе и грести всех под одну гребенку. Я ценила каждую минуту, проведенную с ними вместе! Наша дружба была для меня настоящей! — голос невольно дрогнул, выдавая всю боль и разочарование.

Я горько усмехнулась про себя. Есть две вещи, которые моя мама делает безупречно: готовит кулинарные шедевры и мастерски портит мне настроение своими бестактными высказываниями, которые всегда противоречат моим самым сокровенным принципам. Она словно наслаждается тем, что бередит мои раны, напоминая о потерях и невозвратном прошлом.

Оставшуюся часть дня я провела в заточении собственной комнаты, прикованная к кровати, словно к якорю. Хорошо хоть, что окно, этот портал в другой мир, находилось совсем рядом. Все сериалы, некогда столь увлекательные, казались теперь пресными и скучными. Книги, еще недавно манившие своими сюжетами, превратились в однообразный набор слов. Мне отчаянно не хватало чего-то, что смогло бы перевернуть мою душу наизнанку, пробудить уснувшие чувства и заставить сердце биться чаще. И будто в ответ на мои мысли, в окне появился он — тот самый парень с пляжа, мой сосед. Невольно усмехнувшись, я поняла, что он, кажется, не соврал. Имя свое он, правда, не назвал, зато мое, судя по всему, ему уже известно. Как же быстро, однако, здесь распространяются новости, словно лесной пожар. Парень методично обходил территорию своего дома, запирая гаражи на ключ, проверяя замки на дверях веранды, осматривая каждый провод, словно от его бдительности зависело спасение мира. Скорее всего, он просто готовился к надвигающемуся шторму, проявляя разумную предосторожность.

Мой отец тоже не отставал, демонстрируя неподдельную обеспокоенность. Нам, калифорнийским жителям, было чуждо и непонятно понятие "шторм", так как в наших краях это явление было редкостью, почти легендой. Однако, чтобы не ударить в грязь лицом перед соседями, чтобы не показаться невеждами, папа старательно повторял все те же действия, что и другие мужчины в округе, копируя их движения с серьезным видом. В голове не укладывалось, неужели шторм и вправду может быть настолько разрушительным и трагичным, что к нему нужно готовиться настолько серьезно?

— София, спустись в подвал и принеси мне молоток. Он в ящике зеленого цвета, — с улицы раздался голос отца, не терпящий возражений.

Я спешно поднялась с кровати, стараясь не затягивать время, чтобы не злить его своей медлительностью. Включив фонарик на телефоне, я принялась освещать каждый темный угол подвала, пробираясь сквозь паутину и пыль в поисках нужной коробки. Развернувшись в одном из проходов, я не совсем удачно задела головой край лестницы, одна из досок которой предательски наклонилась, выдав громкий треск. Мне стало не по себе. Если отец заметит поломку, то мне не поздоровится. А тем более, если узнает, что это произошло по моей вине, не избежать скандала.

Я принялась дергать деревяшку, пытаясь вернуть ее в исходное положение, однако мои старания не приносили никаких результатов. Казалось, что что-то мешает ей встать на место. Превозмогая брезгливость, я провела рукой в том месте, где был скол, в отчаянной попытке найти причину, по которой доска не встает на место. О боже...

Мои пальцы нащупали твердый прямоугольник, скрытый в темноте. Я нащупала коробку, которая была тщательно замотана в полиэтиленовый пакет. Быстро достав находку, я сорвала обертку. Картон был покрыт толстым слоем пыли, словно эта коробка пролежала здесь целую вечность. Любопытство, как всегда, взяло верх над благоразумием, и я, затаив дыхание, раскрыла ее. Внутри лежали различного рода документы, пожелтевшие от времени, карта местности, фотографии, которые были настолько старыми и размытыми, что рассмотреть на них что-либо было практически невозможно, и письма, исписанные незнакомыми символами, которые из-за старости приобрели желтоватый оттенок. На них было написано на португальском языке. Я не знала этого языка, однако частенько видела отдельные слова в папках с документами отца. Он однажды обмолвился, что это португальский, когда я случайно заглянула в его бумаги.

Я торопливо спрятала коробку на то же место, где она лежала, и затолкнула ее как можно глубже, надеясь, что ее никто не найдет. Часть лестницы, к моему удивлению, вернулась в исходное положение, чему я не могла не нарадоваться. Найдя, наконец, молоток, я со всех ног побежала к отцу, мысленно повторяя, словно мантру, что никому не расскажу о своей находке.

по правде говоря, боялась создавать тгк, долго думала над этим, но все же осмелилась:
@whoisthatsasha
посиделки с сашей (если не сможете найти по ссылочке)
буду делиться там дальнейшими развитиями событий в своих фанфиках, а также показывать свою личную коллекцию книг и рассказывать, рекомендовать, читать <3