18
кому больнее, уходящему или тому, кто остаётся? всю свою жизнь, я считал, что уходящему проще. потому что перед ним открывается новый путь, меняется обстановка. конечно, ему легче. чем тому, кто остаётся в тех же местах с вечными воспоминаниями, связанные с приятным временем. однако сейчас это кажется несколько иначе. я уходил, оставлял людей. и не сказал бы, что мне было легко это переживать. но и не сказал бы, что это одно и то же чувство, которое испытывает человек от которого вы ушли.
в последние дни я все чаще думаю о своей маме, которую я оставил в том доме с моим отцом. все ли я тогда сделал правильно? был ли у меня другой выбор? стоило ли оставлять ее одну с братом в том доме с тираном? слова Германа до сих пор крутятся в моей голове, они напряженно висят над моей головой и все назойливей твердят об одном и том же. я чувствую свою вину, что лишил ее сына. моя обида постепенно переросла в настоящую злость, из-за которой я не видел ситуацию в целом. я действовал на эмоциях и считал, что прекратить все это можно лишь уходом из дома.
**
— ты где была? — отец пьяный еле стоит на ногах, сверля взглядом только что пришедшую маму.
— с подругами посидели, а что? — она принюхивается, — ты что пил? тут же ребенок.
— о, простите, мадам совершенство, — он усмехается, — но это я просидел весь вечер с ребенком дома, пока ты крутилась с «подругами». ты хоть знаешь какое сейчас время?
он приближается к ней на шаг, лицо мамы мгновенно напрягается и я поспешно встаю с кресла. в груди неприятно сдавливает от волнения, а сердце начинает бешено стучать, чуть ли вырываясь из моей груди.
— мне уже с подругами нельзя посидеть?
— рожала ребенка ты, ведь так? — цедит сквозь зубы отец, — вот и сиди с этим бездарем сама. я не могу на него даже посмотреть. он просто невозможно ужасен. ты видела его глупые глаза? они выражают детскую наивность. бесит.
— не говори так, — огрызается она, — он твой сын.
— и что? ты родила урода, что внутри, что снаружи. неужели не видишь?
— он прекрасен. и мне жаль, что ты не видишь его сияние. он замечательный мальчик, умный и безумно талантливый, — выпаливает на одном духу мама. видимо слова ее лишь взбесили его сильней. не удержав свой пыл, отец дает звонкую пощечину. мама от ужаса отходит от него, держась за свою щеку.
я подбегаю к нему, изо всех сил вцепляясь в ногу отца. разъяренный и наполненный страхом и отчаянием, я держался за него, пытаясь оттаскать его от мамы.
— что ты делаешь? отцепись от меня, — он одним движением резко откидывает меня в сторону, — не прикасайся ко мне больше.
мама поднимает меня с пола и просит уйти в комнату.
— я не оставлю тебя.
я с ужасом смотрел на ее глаза, в которых выражался неприкрытый страх. но ее губы твердили мне совсем о другом. и я не понимал почему.
— малыш, все хорошо. просто папа немного переборщил с выпивкой. ложись спать, хорошо? я скоро приду и прочитаю сказку.
мама пришла спустя час. я поджидал ее у двери в комнату. она пришла вся заплаканная после ругани, а на щеке красовался неприятный синяк. в тот день я обещал себе стать сильнее. мне было 6 и я хотел быть сильнее своего отца.
**
— в последнее время ты кажешься задумчивым. тише, чем обычно. над чем-то задумался? - Ваня протягивает мне бутылку пива, громко присев на кресло.
— о маме, — он виновато опускает взгляд, отпивая глоток пива.
— скучаешь?
— очень. но меня не это волнует.
— а что тогда?
— сделал ли я все правильно? — я закуриваю сигарету, — я ушел из дома даже не подумав о ней и больше не выходил с ней на связь, как бы она того не хотела. когда я был маленький, отец допускал себе поднимать на нее руку. он обычно не допускает такое, но иногда ему срывает голову. я подумал о том, что он мог такое сделать, а я бы просто не мог ее защитить. меня просто не было.
Ваня озадаченно смотрит на меня.
— мой отец тоже был настоящим говнюком. он ушел когда мой брат был еще совсем мелким, а я только родился считай. мама растила нас сама и изрядно уставала к концу дня. мы жили в крайней бедности, на ужин съедая, то что у людей зовётся остатками пищи, — я удивившись откровению друга, касаюсь его плеча, — она двинулась когда я был подростком. потеряла конкретный рассудок и нам с братом пришлось переехать к тете. иногда я скучаю по маме. дело в том, ведь, что она не всегда была такой. я помню ее полностью здоровой, помню как она смеялась и радовалась той крохотной жизни, которая у нас была. я так скучаю по ней, но, — он останавливается переварить поток своих мыслей, — но я не могу ничего изменить. она не помнит моего имени и каждый раз мой приход будоражит в ней вопросы о том, кто я такой и зачем я пришел сюда. я это о том, что у тебя еще есть шанс поговорить с мамой. я знаю, что у вас есть много неразрешенных проблем и что, она ранила тебя. но у тебя есть шанс, и это уже многое.
мы молча допиваем бутылку, поглядывая на ночное небо. я знал, что ему было не просто в жизни, но к такому разговору, признаться, я еще не был готов. теперь и я стал бояться за его состояние.
**
никогда не считал себя счастливым человеком. будь хоть в детстве, будь хоть уже в осознанном возрасте. я ощущал счастье, не спорю и много раз. я радовался, улыбался, смеялся. но не считал себя по-настоящему счастливым. каково это? каково быть счастливым? ощущать, что все вокруг так, как надо?
**
— привет, — мама отворяет дверь прямо перед моим носом.
ее глаза приятно удивляются моему скорому появлению. она поспешно пропускает меня в дом.
— будешь куриный суп? я только приготовила.
я вежливо отказываюсь. дома стало по-другому. тут будто все переменилось. дверь в мою комнату была закрыта.
— как ты? — она протягивает мне мятный чай.
— все как обычно, — я замолкаю. должен ли я буду рассказать ей о Снежане? или хоть что-то о своей жизни? — у меня... появилась девушка.
— надо же, — она тепло улыбается, — и кто она? я ее знаю?
— коллега из лейбла. ее зовут Снежана.
— весьма красивое имя. уверена, что и в жизни она блистает красотой, так ведь?
— безусловно.
мне стало настолько неловко смотреть ей в глаза, что я решаюсь пройтись по дому. на полках стояли рамки с снимками счастливой семьи. моей семьи. но на фотках не было и следа от меня. я беру одну из рамок в руки, вглядываясь в счастливые лица запечатленных.
— мы в прошлом году слетали на Барселону. там очень здорово, — она осторожно подходит ко мне, — ты там бывал?
— нет, — она растерянно смотрит на меня, будто боится как-то обидеть, — но я бывал в других странах. во Франции, например, очень красиво по вечерам. а в Англии, лучше всегда быть готовым к суровым погодным условиям. там много идут дожди.
ее улыбка снова появляется на лице и она отходит, чтобы присесть на диван.
— я так скучала по тебе. тебя так давно не было дома... я так рада видеть тебя здесь. дом будто заполнила недостающая деталь.
— мне кажется, дом и без этого был заполнен.
— вовсе не так.
— разве? — я ставлю рамку на место, присаживаясь на кресло рядом, — мне стыдно, что я сбежал тогда и я чувствую свою вину. мне жаль.
— ты не виноват в случившемся, — ее руки снова начинают потихоньку дрожать, — просто ты не видел другого выхода.
— может, если бы я остался тогда все было бы по другому?
— а ты счастлив сейчас?
— я... — слезы наворачиваются и я замолкаю. мне нельзя было возвращаться сюда, — я не сказал бы так.
ее губы приоткрываются, а грудь вздымается от напряжения.
— моя вина, что все так обернулось, — она сжимает хрупкие руки в кулаки, — я должна была оберегать тебя. должна была увидеть как ты несчастлив. должна была помочь и поддержать тебя. я видела все, что происходило тогда и позволяла этому продолжаться. моя вина, что я не смогла сохранить то немногое, что у нас было. я корю себя каждый день за свою слабость, трусость противостоять насилию.
я не нашел в себе силы сдержать порыв эмоций, что накатились на меня так резко после ее слов. я сидел, захлебываясь в своих слезах. совсем не хотя искренне слышать исповедь собственной матери.
— прости меня, милый, — она не подходит ближе. держится на расстоянии, но я вижу как и она плачет, — я виновата. очень сильно.
— не ты виновата, — еле произношу я, дрожащим голосом, — не ты должна извиняться.
она срывается с места, жадно прижимая меня к своей груди. она тихо шептала мне, что это не моя вина и просила перестать извиняться. ее хрупкие объятия. я даже не помню, когда мама меня так обнимала. она плакала, сильно и много. сожаления о прошлом настигли нас.