9 страница27 ноября 2024, 19:57

I wanna be yours (Arctic Monkeys)

Secrets I have held in my heart
Are harder to hide than I thought
Maybe I just wanna be yours~

Когда настало время ехать, Юнги отчаянно боролся с непонятным ощущением в груди. Это было не предвкушение встречи, точнее, не только оно. Было что-то ещё, что давило на плечи и грудь, мешая дышать свободно.

Он сел в машину с тонированными окнами. Водителя решил не напрягать и сам взял руль в руки.

— А почему ты так держишь кружку? — спросил однажды Чимин.

— Потому что когда держал нормальным способом, постоянно проливал на себя чай, — честно признался Юнги, ловя во взгляде напротив смешинки.

— Ты и сейчас постоянно обливаешься, хён, — смеясь, вклинился Чонгук и прихлебнул свой американо.

— Но сейчас хотя бы меньше, — встал на его защиту Тэхён, но тут же сдал позиции, — Вообще хён очень неуклюжий, постоянно что-то ломает, роняет, разбивает…

Под грозным взглядом, обведённым чёрной подводкой, он умолк, мило улыбнувшись, будто извиняясь за то, что сболтнул лишнего.

«Постоянно что-то ломает, роняет, разбивает… Да, это чертовски про него».

Юнги меланхолично глядел на дорогу. Тишина давила на виски, разбавляемая только успокаивающим звуком мотора. Юнги был таким человеком, которому сам бы не стал доверять ничего хрупкого. Его руки были не способны сберечь, только неосторожно уронить и уничтожить. Это касалось, кажется, всего, что происходило в его жизни.

В самом начале, когда Хосок постоянно пытался свести Юнги с Чимином, звал их обоих вместе с компанией в бар, на концерты, просто выпить вечером у него в гостях, или у Чимина в гостях, то не отличался скромностью. Похоже, ещё со времён работы в пабе он шипперил этих двоих и, как любой уважающий себя шиппер, хотел увидеть, как фантазия станет реальностью.

Поначалу находиться рядом с Чимином было некомфортно. Он был словно за какой-то стеной. Всегда собранный, аккуратный, идеальный до тошноты. Каждое его действие было словно выверено по линеечке, чтобы не дай бог не зайти за пределы квадрата, в котором он держал себя, запершись от мира. Эта недоступность и наитие фальши отталкивали. Юнги даже злился на Хосока и откровенно не понимал, зачем каждый раз соглашался на предложения человека, с которым даже не был друзьями. Они просто работали вместе и благодаря политике паба, где не было сильных границ в общении, порой болтали и шутили между собой. Ну сошлись, что теперь, тусоваться вместе постоянно?

Но Юнги соглашался и даже не думал отказываться. Он познакомил Хосока с неразлучниками, Хосок познакомил их с Джином и Намджуном, которого Юнги помнил с прошлого позорного раза, — и так их друзья стали общими. Наверное, если бы не Хосок, Чимин с Юнги вряд ли бы встретились ещё после тех моти с чаем.

Встретились… И встречались очень много раз, присматриваясь друг к другу, чувствуя странное взаимное притяжение, которое ощущалось ещё тогда в пабе, но так призрачно, что они не обращали на это внимание. На работе они никогда толком не общались. Лишь Хосок видел их переглядки и с удовольствием упоминал одного или другого в разговорах с ними, наблюдая разные реакции — смущение, вопрос, раздражение и непонимание.

А потом что-то щёлкнуло. Чимин пришёл на встречу не как обычно в рубашке и брюках, будто, блять, на работу, а оделся легче и словно бы чуть больше стал собой, проявив то, к чему незримо тянуло Юнги, — своё настоящее.

Он не оделся как-то особенно, просто наконец-то снял эту бесячую рубашку и лакированные туфли, вместо них надев однотонную футболку, джинсы и кроссовки. Выглядело всё равно слишком сдержанно и выглаженно для посиделок с друзьями, но Юнги не возражал. Взгляд постоянно привлекали открытые запястья и крепкие предплечья с острыми локтями. Кожа у Чимина всегда была смуглой и рядом с бледностью Юнги, казалось, отливала то бронзой, то золотом.

Постепенно находиться рядом друг с другом становилось комфортнее и, что хуже, приятнее. Из-за этого симпатию и притяжение, рвущихся наружу, сдерживать становилось всё труднее. Юнги никогда не был гомофобом, но никогда особо ни с кем и не встречался. Несмотря на свою эпатажность, он сильно смущался, когда видел, что кому-то нравится. А когда он смущался, он злился и закрывался, игнорируя человека, которому приглянулся. Он вёл себя так, будто человек был виноват в том, что что-то к нему почувствовал и должен был расплачиваться за то, что смутил его, зашёл дальше положенного. Видя во взгляде что-то такое откровенное и предлагающее, Юнги сразу ощущал, будто кто-то без разрешения пытается прокрасться под кожу. А как ещё остановить тянущиеся к нему руки? Ударить по ним, конечно. Причём так, чтобы больше не хотелось даже думать о том, чтобы коснуться его.

Поэтому нетронутая белая кожа покрывалась мурашками каждый раз, стоило только подумать о Чимине. Что конкретно это было, Юнги не понимал. Может, это был страх, может, возбуждение, а может, предчувствие. Волосы поднимаются дыбом перед угрозой опасности, когда нужно сражаться. Или когда в тебя вот-вот ударит молния.

Юнги никогда по-настоящему ни в кого не влюблялся, умудрившись дожить до двадцати одного года, не желая ни с кем отношений. Секса? Да, иногда. Хотя как можно желать чего-то, чего никогда до этого не пробовал? Наверно, это было всё же желание прикосновений. Тактильный голод рос в нём, вызывая неприятный, порой маниакальный зуд, но утолить его Юнги никому не позволял. Неразлучники постоянно тёрлись рядом, но их касания ничего не вызывали внутри, кроме желания поскорее от них сбежать. Казалось, чтобы кого-то касаться, нужен был другой уровень доверия, к которому Юнги постоянно был не готов.

А потом они с Чимином стали видеться всё чаще. Он всегда приятно пах, до его бесяще однотонной, но всегда идеально чистой одежды хотелось дотронуться, сжать между пальцев… и снять к херам собачьим, чтобы не мозолила глаза.

Но тогда взору бы предстала мягкая бронзовая кожа, и Юнги долгое время не признавался себе, но знал, что увидев её, не смог бы удержаться от прикосновений.

Чимин, окутанный отталкивающей всё неизведанное и непривычное аурой, порой сдавал позиции и неосторожно позволял увидеть то, что хранилось внутри за высокими стенами. Он мог засмеяться в голос, запрокинув голову, когда позволял себе расслабиться. Мог допустить небрежность в причёске, не замечая выбившихся прядей. Мог по-дружески хлопнуть Юнги по плечу или сесть ближе обычного. Постепенно таких проблесков становилось всё больше, привлекая Юнги, как свет привлекал мотыльков-самоубийц.

Сопротивление внутри росло прямо пропорционально желанию сблизиться.

Чимин был взрослым успешным мужчиной с дочерью на руках и высокой должностью. А кем был Юнги? Двадцатилетним музыкантом с мечтой? Никем. Не говоря уже о том, что Чимин был опытным в отношениях, а Юнги — нет. Не говоря уже о том, что Чимин был мужчиной, а Юнги не был женщиной. При всём желании закрыть на это глаза он не мог. Ему попросту было нечего предложить, кроме надоедливой и назойливой симпатии, поселившейся в мозге каким-то неопознанным паразитом.

Сдерживая самого себя и противореча желаниям, Юнги часто мог уйти со встреч раньше, резко замыкаясь в себе и злясь на что-то, мог начать игнорировать Чимина, не смотреть и не тянуться к нему, не говорить с ним, что в большой компании обычно не привлекает внимания, но Чимин замечал.

Однажды после очередного «Йоу, ребят, я, пожалуй, домой. Чёт рубит» Чимин пошёл за ним, сказав друзьям, что идёт в уборную. Никто не стал комментировать тот факт, что она находилась в противоположной от выхода стороне.

— Юнги, подожди, — позвал Чимин, машинально схватив за плечо, на что тот вздрогнул и сбросил с себя руку. — Прости? — интонация на извинения и не намекала, скорее это «прости» значило «объяснись».

— Мне идти надо, хён, — буркнул Юнги.

Признаться, эти перепады настроения его тоже напрягали. В начале вечера всё было иначе, он был весёлым и открытым, но потом Чимин случайно прислонился к его плечу своим, когда тянулся за закуской, и Юнги накрыло. Тумблер словно перещёлкнуло, и теперь он стал колючим, закрытым и вспыльчивым.

— Сначала объясни, что случилось.

Что случилось?

— Я словно неприятен тебе, — голос Чимина вдруг стал растерянным и тихим. — Если это так, то зачем ты общаешься со мной и моими друзьями? — он старался звучать нейтрально, но трещины в стенах давали о себе знать. Больше нельзя было так легко спрятаться за ними.

— Это теперь и мои друзья тоже, — напомнил Юнги, чувствуя, как начинал раздражаться.

— Тогда с ними тебе интересно, а со мной неприятно?

Юнги молчал, сжимая кулаки и стараясь держать эмоции в узде. Это было похоже на желание прикрыться от извержения вулкана зонтиком. Рано или поздно накроет и убьёт.

— Если я неприятен тебе, — начал снова Чимин, повторяя это дурацкое «неприятен», — то скажи мне, я не буду тебя трогать.

Ой, как неоднозначно звучало в голове Юнги слово «трогать». Вспомнив недавние случайные прикосновения, он вспыхнул.

— Да с чего ты вообще решил, что неприятен мне?! Как ты вообще можешь быть неприятен? — собственный голос вибрировал металлом и хлестал раскалёнными розгами.

Чимин помолчал, удивившись такому эмоциональному ответу.

— Ты избегаешь меня, — произнёс он холодно, словно в противостояние жару, исходившему от Юнги.

Не найдя, что ответить, Юнги только больше злился. На Чимина за то, что вывел его на этот странный разговор, и на себя за то, что дал повод и сейчас никак не мог перестать задыхаться эмоциями.

— Я… — начал было Юнги, стараясь заполнить возникшую между ними тишину, но снова не мог собраться с ответом. А что говорить? Нет, не избегаю? Это будет ложью. Признаться: да, избегаю?

— Почему? — тихо спросил Чимин. Если бы Юнги его совсем не знал, то ему бы показалось, что тот расстроен, но каменная маска, хоть и треснула, всё так же держалась на лице, скрывая, что происходило внутри.

— Я не знаю, — ответил Юнги, коря себя за трусость. А что он мог сказать? Потому что ты, кажется, нравишься мне, но я не особо понимаю, что это и как, потому что со мной это впервые? Меня пугает это чувство. А ещё очень смущает твой член в штанах. А ещё разница в возрасте и социальном статусе. Как такая разношёрстная компания могла собраться и стать друзьями? Они с неразлучниками всего лишь сопляки с мечтой. Чонгук с Тэхёном вообще ещё студенты, а Юнги и того лишён. Перебивается общепитом и подработками на редких концертах. В то же время Чимин — финансовый директор, Хосок — его заместитель, Намджун — юрист, у Джина свой бизнес: магазин мерча по фандомам аниме и сериалов. Как так вышло, что они начали общаться и притом неплохо? Уже почти три месяца регулярно встречаются и отдыхают вместе? У Юнги в голове такое не укладывалось.

— Понятно, — произнёс Чимин как-то устало и поправил сбившийся ворот футболки. — Я постараюсь не касаться тебя.

А Юнги вдруг почувствовал, как тревога, раздражение и нервозность испарились, упав куда-то под ноги. Вместо этого остался рубец где-то внутри в районе сердца. Всё в нём отчаянно закричало, что только что произошло что-то ужасно неправильное, и это нужно было срочно исправить.

— Подожди, — вырвалось робкое ещё до того как Юнги подумал об этом, — я не хотел тебя обижать.

Чимин стоял спиной, не поворачиваясь, и молчал.

— Я не понимаю, что чувствую к тебе, — сказал Юнги, чувствуя, как начинают гореть щёки. Неприятное, липкое волнение мешало вздохнуть полной грудью, заставляя часто дышать. Сердце вдруг сильно забилось в груди, словно признаваясь в чём-то очень личном и страшном.

Чимин по-прежнему молчал, но повернулся к Юнги и подошёл немного ближе. Взгляд его был всё таким же уставшим и печальным, внимательно разглядывающим худощавую фигуру напротив. Чувствуя, как щёки разгораются ещё сильнее, и зная, что Чимин может это видеть, Юнги засмущался ещё больше. В горле пересохло, руки неприятно кололо. Хотелось только одного — бежать. Бежать от этих пронзительных глаз, от этих чувств, от этих слов, от этой ситуации и от самого себя, так глупо его сдавшего.

Чимин подошёл ещё ближе. Лицо застыло изваянием, но в нём читалась какая-то личная борьба. Что там было, Юнги не знал, напряжённо наблюдая за чужими действиями.

I wanna be your vacuum cleaner
Breathing in your dust~

Внутри Чимина словно что-то вдруг решилось, будто нашёлся ответ на какую-то великую загадку. Взгляд его стал осознаннее и мягче. Он осторожно протянул горячую ладонь и нежно коснулся щеки Юнги. Тот вздрогнул, чувствуя, как по всему телу прошёлся электрический заряд, и рвано выдохнул. Глаза удивлённо распахнулись, выдавая с головой таящуюся внутри уязвимость. Чимин мягко улыбнулся, ладонь скользнула выше, убирая с чужого лица непослушные волосы. Юнги казалось, что он слишком громко дышит. А ещё казалось, что от этого невинного прикосновения сейчас во Вселенной произошло какое-то очень большое и страшное событие. Это пугало и будоражило его. Он замер, не в силах выговорить ни слова.

— А я знаю, что чувствую к тебе, — тихо, еле слышно произнёс Чимин, сглатывая скопившуюся от волнения слюну, — и мне непривычно от этих чувств, — он говорил размеренно, почти что шёпотом. — Но я не хочу убегать. Что-то в тебе не даёт мне этого сделать.

Юнги вдруг почувствовал, как собственное тело теряет контроль, без слов признаваясь в том, что скрывалось внутри. Какой-то странный импульс снова прорвался к действиям быстрее, чем могла подумать голова. Юнги прижался к тёплой ладони щекой, обхватив чужую руку холодными пальцами. Закрыв глаза, повернулся и, едва касаясь кончиком носа чужого запястья, вдохнул приятный запах, о котором так часто думал эти дурацкие три месяца.

Чимин растерялся, забыв, о чём говорил только что.

— Юнги… — только и смог он выдавить из себя.

Тот вдруг смутился собственным действиям и отодвинулся, моментально разрывая контакт кожа к коже. Он снова начал злиться на себя и закрываться, но Чимин больше не хотел этого допускать.

I wanna be your setting lotion
Hold your hair in deep devotion~

— Юнги, — повторил он чуть громче, заставляя обратить на себя внимание. Почему-то внутри проснулось желание оберегать от дискомфорта мыслей, которые, Чимин видел, топили его. — Я знаю, это сложно, — он говорил мягко, словно стараясь успокоить и Юнги, и себя, — я и сам долгое время пытался не допускать этих чувств, учитывая обстоятельства… — какие обстоятельства, он не уточнял, — но отрицать своих чувств к тебе не могу. И я вижу, что это взаимно. Если раньше я ещё сомневался, то сегодня — больше нет.

Юнги всё ещё стоял молча, не в силах поднять глаза, но слушал внимательно.

— Я не стану давить на тебя, — продолжил Чимин, — более того, я не ожидаю от тебя ничего в ответ и не накладываю никакой ответственности за свои чувства. Решение как поступать за тобой. Я бы только хотел попросить тебя не избегать меня больше. Всё-таки мы теперь дружим одной компанией, это будет некомфортно для всех, — в конце Чимин слегка усмехнулся, вспоминая лица друзей, когда он уходил «в туалет».

At least as deep as the Pacific Ocean
I wanna be yours~

— Ты мне тоже, — как-то слишком поспешно и невпопад выпалил Юнги, вдруг резко поднимая взгляд и сталкиваясь им с Чимином. Казалось, дыхание сорвало напрочь, стоило только встретиться лицом к лицу с пламенем, горящем напротив. Юнги, осмелев, забрал инициативу разговора на себя. Пока не истончилась эта непонятно откуда взявшаяся смелость. — Я боюсь этого, — честно признался он, теперь не отводя взгляда, похоже, устал бегать. — Ты взрослый мужчина, отец, финансовый директор. — На последнее Чимин как-то нервно поджал губы. — Ты носишь эти свои вечно выглаженные рубашки и начищенные туфли с дурацкими носами. Ты сдержанный, правильный, у тебя вся жизнь сложена, как пазл. А я?

— А ты очень красив сейчас, — невпопад, подстать манере Юнги, ответил Чимин, то ли стараясь отвлечь его от тяжёлых мыслей, то ли действительно отвлёкся сам.

Этого хватило, чтобы вся недавняя смелость Юнги исчезла. Чимин снова убрал непослушные волосы за покрасневшее ухо.

And let me be the portable heater
That you'll get cold without~

— Если ты захочешь попробовать, несмотря на все свои внутренние противоречия, я приму тебя. Любым. Таким, какой ты есть, Юнги.

Тот снова поднял глаза, сталкиваясь с честностью взгляда напротив. Он верил ему. По щекам вдруг скатились две слезинки. Предательницы.

Чимин обхватил его лицо ладонями, чтобы утереть их большими пальцами. Он словно чувствовал, как голоден был Юнги до прикосновений, и неосознанно дарил их, заполняя что-то внутри.

— Я хочу попробовать, — признался Юнги, стараясь не обращать внимания на то, сколько это вызвало в нём эмоций и страхов. Он позволил себе прижаться к Чимину, зарываясь лицом в горячую шею и крепко обхватывая широкую спину руками.

— Тогда мы попробуем, — выдохнул Чимин, обнимая в ответ.

Юнги почувствовал, как дорога перед глазами стала размываться, и сморгнул набежавшие слёзы. Они скатились по щекам, но утереть их было некому.

Secrets I have held in my heart
Are harder to hide than I thought
Maybe I just wanna be yours
I wanna be yours~

9 страница27 ноября 2024, 19:57

Комментарии