Глава 1 - «Мой герцог»
Кровавая, безжалостная война изменила наш мир много лет назад. Королевство Розенферн пало под гнетом могущественных горных эльфов, возжелавших трон нашего правителя. Самовлюбленные, безжалостные и властные, горные эльфы всегда стремились к величию, но в то же время считали людей «низшей расой», поэтому долгое время никто не мог понять причину завоевания. Королевство Розенферн не было воинственным, как не было самым могущественным из тех, что принадлежали людям, но славилось магами и артефактами, добытыми много веков назад и хранимыми нашими предками. Придя к власти, эльфийский король не воспользовался ни одним, ни одного артефакта он не забрал себе, все они остались в сокровищнице, где и было их место. Многие маги, выступившие в защиту Розенферна, были убиты, оставшиеся поделились на две касты. Первая стала рабами, отдающими энергию и подпитывающими силы эльфов. Вторая поклялась в верности эльфийскому королю и получила места при дворе и работы в столице. Конечно, люди из второй касты не стали советниками или жрецами. Они стали слугами. Теми же рабами, только живущими в красивых стенах дворца.
Эльфы господствовали везде, кроме неба и подземных царств. Они всегда были и остаются невероятно могущественной расой, хранившей древние тайные знания, изучающей сильнейшую магию и взрастившей многих легендарных воинов. Но мир помнит времена, когда эльфы не были столь жестоки и оставались на своих землях. Люди правили людьми, эльфы — эльфами. Не было бессмысленных войн за человеческий трон, не было рабов, не было жадности. Казалось, эльфы вовсе не были знакомы с таким понятием. Всем они казались чистейшими существами, как если бы бог явился тебе из своего царства: ты знаешь, что он — сильнейшее существо, но в то же время не смеешь усомниться в его намерениях. К нашему несчастью, все изменилось.
Гномы не встали на защиту людей. Впрочем, их едва ли можно было винить: гномы всегда были за гномов. Люди слывут гордецами, у нас довольно мало союзников. Теперь же их не осталось вовсе.
Я родилась счастливицей — так говорили мне окружающие. Моя мать, как и моя бабушка, как и моя прабабушка, служила в поместье эльфийского герцога, Илтинуила-сына-от-Фаэдриса. Мне всегда казалось странным, что эльфы не имеют фамилий, какие есть у нас, людей, однако приписывают к своим именам имя отца, особенно в формальных обращениях. Эльфийские имена и без того трудно запомнить, а когда в одном имени умещается два, голова может пойти кругом.
Вслед за матерью, служанкой должна была стать и я. Только прислуживать мне надлежало не герцогу, а его сыну, к моменту моего рождения бывшему уже достаточно взрослым. Эльфы растут быстро и медленно стареют, поэтому многие легенды и песни сложены именно об их «вечной молодости» и красоте.
Аксар. Сын герцога, насмешливый, упрямый, как козел, гордый, самовлюбленный и еще много качеств и нелестных слов я приписала бы ему, если бы знала, что меня за это не повесят. Жить в герцогском поместье не так уж плохо, но жить с Аксаром я не пожелаю даже самому заклятому своему врагу. Он проявил себя перед королем в юном для эльфов возрасте и уже заслужил признание во дворце, что сделало жизнь простых смертных, служащих ему, еще более невыносимой.
— Латэя, чай в мой кабинет.
— Да, мой герцог, — я поклонилась и, не поворачиваясь к Аксару спиной, вышла за дверь. Чай с цветками лилуэндиль — синими, как море, и сладкими, как фруктовые конфеты, — заваренный в течение строго отведенного времени в родниковой воде, не слишком горячей, чтобы излишне не размягчить лепестки. Немало попыток у меня ушло, чтобы научиться готовить и подавать чай Аксару, прежде чем я перестала получать нагоняи от старшей горничной.
Жизнь в поместье, даже по-эльфийски красивом, становилась для меня все менее терпимой. Аксар был все более требовательным, жадным до внимания, он не оставлял меня в покое. «Принеси это, Латэя», «Принеси то, Латэя», «Разомни мне спину, Латэя» и так каждый день, с раннего утра до позднего вечера, без возможности хоть пару минуток не видеть самодовольной эльфийской рожи.
— Ваш чай, мой герцог, — серебряная чашка легонько стукнула о блюдце. — Желает ли ваша светлость чего-нибудь еще?
— Нет.
Я склонила голову — из необходимости соблюдать правила, но в то же время чтобы скрыть радость на своем лице, — и намеревалась удалиться.
— Разве я сказал, что ты можешь быть свободна, Латэя?
— Прошу прощения, мой герцог. Вы сказали, ваша светлость больше ничего не желает?
— Все так.
Явно ощутив, что мой глаз задергался, я, все же, осталась стоять неподвижно.
— Я подумала, что могу быть свободна.
Аксар поднялся с кресла и подошел ко мне. Тонкими холодными пальцами он коснулся моего подбородка, от чего я вздрогнула, и поднял мою голову вверх, чтобы наши взгляды пересеклись.
— Латэя, ты не должна думать. Ты должна делать, как я говорю. Мне казалось, ты понимаешь это.
— Понимаю, мой герцог. Прошу прощения.
— Мирасель сильрауне, — сказал он по-эльфийски. Конечно, я ни слова не поняла, хотя с детства пыталась изучить эльфийский хотя бы на самом простом уровне. Видимо, слова были довольно необычны, поскольку в обычной речи прежде я не встречала их. В то же время взгляд Аксара стал более проникновенным, как будто он ждал, что я пойму значение того, что он произнес. Его глаза — стоит отдать ему должное, — как безумно красивые драгоценные камни, серебристые, с голубым оттенком, точно отражение луны в спокойном лазурном море.
— Латэя, ты...
Аксар не договорил, в дверь вошли без стука. Стоя спиной, я не могла видеть, кто это был, но поняла, что это один из приятелей Аксара. Никто другой не смел так бесцеремонно ворваться в его кабинет. Приятелей, к слову, у него было немного, и ни одного из них нельзя было назвать его другом.
— Аксар, мой любимый и верный друг, у меня для тебя хорошие новости! — наконец, вошедший встал передо мной, когда Аксар меня отпустил, и я смогла рассмотреть обоих.
Феларнел, сын второго из семи советников Его Величества, и эльф, который считал Аксара своим дорогим другом. Не уверена, было ли это взаимно.
— Феларнел, если ты еще раз войдешь ко мне без стука и предупреждения, я запрещу подпускать тебя к поместью.
— Аксар, ты как всегда чрезвычайно добр! Вероятно, я родился под счастливой звездой, раз имею честь называть такого эльфа другом.
Смеялся он над ним или льстил? Не знаю, но и то, и другое было мне противно.
— Говори, что хотел, и уходи, Феларнел.
— Сию секунду, — светловолосый эльф, выглядевший, как прямая противоположность Аксару, повернулся ко мне и выгнул бровь. — Уберись с глаз, служанка.
Мои щеки тут же заалели. Я стояла перед двумя влиятельными эльфами, как равная им, и слушала их беседу — как глупо с моей стороны!
— Прошу прощения, ваши светлости, — я согнулась в поклоне.
— Латэя, останься. Феларнел, ты был тем, кто отвлек меня, поэтому либо говори, что хотел, и убирайся, либо убирайся сразу, чтобы не отнимать мое время.
Феларнел еще раз взглянул на меня, но уже с большей неприязнью, от чего моя спина покрылась мурашками.
— Как скажешь, дорогой друг, — к счастью, светловолосый эльф быстро про меня забыл и более не обращал внимания. — Прошедшей ночью звездочеты прочли о том, кого мы ищем. Людской маг в вашем крае, возможно, он все это время был от тебя неподалеку.
Мое сердце сильнее забилось. Ни один маг из людей не мог свободно разгуливать по королевству Келдрион, — так оно теперь называлось, — но должен был обязательно встать на учет, чтобы в дальнейшем его распределили на работу, которую сочтут его достойной. Маг, о котором говорил Феларнел, был последним свободным магом, который долгие годы («долгие» для людей) умело скрывался практически у всех на виду. О нем уже начали выдумывать небылицы и прозвали «Неуловимым», но, видимо, пришел и его час.
Стоит сказать, меня тоже отметила при рождении магия. Правда, силы у меня были не настолько впечатляющие: я могла видеть прошлое. Это было не далекое прошлое, максимальный временной промежуток составлял три дня. Да, полезно, если ты настолько забывчив, что теряешь вещи, которые использовал несколько минут назад, но глобально я чувствовала себя довольно жалкой. Я не могла отматывать время и смотреть, что происходило не со мной, а где-то далеко от меня. Лишь один раз мне едва ли удалось в этих воспоминаниях зайти в дверь Аксара, чтобы узнать, о чем он беседовал со своим советником. Я помню, как дверь открылась, и через щель я увидела две величественные темные фигуры, а потом — темнота. С тех пор ничего подобного не происходило.
— Я занимаюсь этим вопросом.
— Возрадуйся, мой милый друг! Я здесь, чтобы помочь найти беглеца, — радостно отсалютовал Феларнел.
— Твоя помощь не требуется.
— Аксар, не будь таким черствым, иначе я подумаю, что ты не любишь меня.
— Ты не ошибешься.
— И все же, мой отец отправил меня сюда. Поэтому я останусь тут.
— Не в моем кабинете, — Аксар взял чашку заваренного мной чая, отпил немного и поморщился. — Из-за тебя мой чай остыл. Латэя, завари мне новый, а ты — уходи.
Новый?! Чай из цветков лилуэндиль заваривается почти пол часа! Еще пол часа мне стоять и трястись над ним, чтобы потом вернуться и, если боги будут мне благоволить, услышать, что он «неплохой»!
— Как скажешь, Аксар. Завтра я начну свое расследование. Ты можешь присоединиться к старому доброму другу или страдать в своем мрачном одиночестве, — Феларнел ушел, пока я собирала чашку, блюдце и ложечку на поднос.
— Латэя, — позвал меня Аксар, как только дверь закрылась.
— Да, мой герцог?
— После чая тебе нужно будет вычистить мою накидку, я собираюсь на прогулку. И подготовь лошадь. После прогулки я собираюсь отобедать, не забудь проверить, что обед будет приемлемым.
— Ваша светлость, разве не лучше будет доверить эту работу конюху и кухаркам?
— Что я говорил тебе о повиновении, Латэя?
— Прошу прощения, мой герцог. Я все исполню, — стиснув зубы, я проглотила негодование, которое не смела показывать, и ушла заваривать чай.
Аксар всегда вешает на меня лишнюю работу, которую я даже не должна уметь выполнять! Но, благодаря его «маленьким» прихотям, я умею и лошадей чистить, и кареты запрягать, и обращаться с эльфийскими свитками, которые обычно люди не обладают правом трогать, и готовить простые обеды, и еще много всего интересного, что я предпочла бы не изучать.
К счастью, сегодня мой план исполнится. Я готовилась к этому побегу месяц, и теперь смогу его осуществить. Долгое время я хотела сбежать от такой жизни, чтобы не закончить как мама и бабушка: они прожили в поместье много лет и умерли здесь же, после чего были вывезены на людское кладбище и переданы людям. Они служили эльфам всю жизнь и не удостоились чести быть погребенными где-то поблизости. Никто не сказал им доброго слова на прощание. Никто не дал мне времени пережить горе. Я заменила мать, мои дети заменят меня. Но я хочу изменить свою судьбу. Мне всего лишь надо сбежать из этого проклятого поместья и найти беглеца-мага. Наверняка, помимо него, есть еще свободные люди. Хоть где-нибудь. Хоть кто-то.