МОРФИЙ

Я все слышал, слышал и видел, и я знал, что было четыре года назад. Я просто молчал. Молчал, зная о чем говорит мой брат с Дереком Уокером вне машины, когда тот от боли чуть ли не визжит и пытается ударить Оушена, но ничего не выходит. Я все прекрасно слышал, что было а машине, и видел, что они делали в машине, просто не подавал вида.

Четыре года назад.

Мы как раз были в Норвегии  на открытие одного из филиалов офисных помещений Дяди Рамиля, а папа устроил концертные туры по Норвегии, ну, а у мамы как обычно была выставка художественных работ. Мне было двенадцать.  Я совсем мало помню все в деталях, а образно: без проблем. Тогда Оушен ещё был моим "братом-братом", с которым мы вместе и с сестрой гуояло, играли ещё тошьамое детство не кончилось. Оно кончилось ровно тогда, когда меня машина сбила (смеюсь). Ладно, не смешно, мне две ноги сломало и пришлось ехать на коляске.

Я не замечал изменений со стороны брата, но когда он начал пресекать со мной общение, а потом ночами стал пропадать, я понял, с ним что-то происходит. Для двенадцати летнего пацана, я был слишком умным и наглым, и мне пришлось хорошо отхватить по шее за такое плещущее любопытство. 

Мы жили в двухэтажном доме-террассе, где могло жить несколько семей, у нас жила одна и большая с собаками семья на два огромных этажа. Я приболел, и мне пришлось остаться дома, пока мама, Мэрида-Марсель и папа, ушли на ужин в ресторан, а Оушену просто было лень идти на официальный прием, и он остался дома.

Уже стемнело. И от жары летом, пришлось окна открыть в комнате на распашку, а шторы снять, и потому, я помнил, как у меня в комнате было очень светло и прохладно. Прохладу я чувствовал только благодаря огромной температуре и поту, который с меня градом тёк, а ветер был почти не чувствуемым для нормального человека.  Я помню, как около меня, на довольно широкой односпальной кровати, спали собаки. Их холодные и мокрые носы щекотали мне шею и руки, а дыхание я чувствовал кожей и я гладил их по густой золотистой шерсти, расслабляясь. Они облизывали шершавыми языками мои руки и шею, пытаясь утешить, и я улыбался.

Когда я почти заснул, а получалось что отрывками: от высокой температуры я то засыпал, и просыпался от бреда, и вот, что-то на первом этаже в уровне где находится гостиная и столовая зона, что-то с громким и противным звуком то-ли упало, то ли вломились в дом. Собаки сразу же среагировали на это, и подняли головы, Соло вообще соскочил с кровати и первым пошел прочь из моей комнаты. Как бы я его не звал, не окликивал, он все равно вышел, а потом, он вернулся, и стукнул лапой по лапе Ки, и той пришлось поднять свою голову с моего плеча, и пойти за псом. Они не обращали внимания на мой надрывающийся шёпот и крик, и я очень не хотел поднимать свой зад с кровати. Вскоре, я услышал какой-то надрывающийся шёпот, какие-то движения и очень, почти уже вслух говорящие слова, но все таки заглушаемый шептанием, и это стало меня нервировать и жутко раздражать.

В темноте и пустоте дома, этих стенах и просто накаленной темноте от жаркого дня комнате, я стал потихоньку спускаться по лестнице, стараясь не нарушить эту накаленной воздухом атмосферу и дабы не спугнуть кого-то, кто находится на первом этаже. 

Когда я спустился на середину лестницы, я стал выискивать глазами собак: я пытался найти Соло и Ки, а потом, стал шепотом звать их. Собаки не откликались. И тогда, я стал спускаться ниже.

— Блять, — прошипел я, скатившись вниз по лестнице.

— Тихо!— услышал я с кухни и послышались быстрые шаги в мои стороны.

Соло, схватил меня на край штанов и потащил в подвал под лестницей, я быстро забежал и закрыл дверь.

Люди остановились. Я приоткрыл дверцу, оставив небольшую щель, чтобы наблюдать за всем этим.

— За нами следят, — произнёс один из парней, который стоял ко мне спиной.

— Ты просто параноик, — сказал Другой, — Это мои собаки. Они просто не спят и все.

Парень вышел в свет от фонарей, клтлвоы попадал в комнату, и вот, я увидел его силует: Оушен!

Я чуть не выдал себя, пискнув от удивления и шока.

Он, вместе с каким-то неизвестным мне (на то время) парнем, в одежде, одни, в полной темноте, стояли по середине гостиной и были явно чем то напряжены.

Соло же все время крутился около меня, крутился и пыхтел,мне пришлось усаживать и успокаивать его, но потом, он решил заскулить!

—Соло, тише!— шикнул я, — Пожалуйста, Тихо, иначе спалят!

— Блять, с хуев ли я парноик!— возмутился этот парень, и резко открыл дверь.

Я оцепенел.

Вжался в стену.

— Ты реально дебил, — сказал мой брат, и вытащил Соло за ошейник, — Фу, Соло, фу, иди на улицу.

Пёс заскулил, но ушел.

Я остался один.

Стал наблюдать.

Незнакомец подошёл к моему брату, взял за руку, приложил к щеке, притронулся к губам. Поцеловал. Он отвечал на поцелуй.

Я помню, как с них летела одежда.

Как они плавно опустились на пол.

И дальше, я закрыл плотно дверь.

Прошло время. И я услышал удар.

— Я уезжаю, Дерек, — произнёс мой брат.

— Что?!— удивился тот, в принципе, я тоже удивился, — То есть, как, после всех месяцев лета?

— Я болен, мне нужно лечение, — я сильнее прижался ухом к двери,— Я шизик, мне нужно лечение.

— Но, я могу просто быть с тобой, помогать, буду контролировать тебя, просто быть рядом, — голос этого Дерека дрожал, — Я просто буду рядом.

— Послушай, я тебе такой не нужен, — произнёс Оушен, гладя его по волосам, — Я псих, я еле не нужен.

— Оушен, всегда будут люди, которые будут пытаться исправить нас. И ты никогда не сделаешь их счастливыми. Как будто ты разрываешь им сердце, когда они смотрят на тебя. Я  желаю тебе добра, но ты должен быть с людьми, которые будут принимать тебя таким, какой ты есть. И они есть. Тебе не стоит извиняться за то, кем ты являешься. Ты, Оушен. Я люблю тебя.

Тишина.

— Нет, — парень отошел от него, — Ты хочешь меня исправить. Сделать так, чтобы я был другим и просто помогать. Потому что, слишком много чего не так? Да, слишком много. В этом и беда, да? Слишком много чего не так и ты не можешь дто изменить. А потому что не надо исправлять, я не сломан! Не сломан, чтобы исправлять меня! Меня не изменить! Меня не надо исправлять, я это я!

— Вот и все, — раздался хриплый голос незнакомца, — Ты меня бросаешь.

— Да, да это так.

— Правда?

— Блять, да.

***

Сейчас, они сидят на кухне.

Парни сидят и думают, что мальчишка в гостиной, спит на диване, а он полусонный, слушает разговоры старшего брата и Дерека.

Ему тоже больно.

Да, это не взаимные чувства у них друг к другу, но они привязаны друг к другу, а сейчас, появился Оушен, который опять решает заниматься спасеньем чужих жизней, но только не своей.

Парни сидят, и смотрят то на спящего Мальчишку в гостиной, то друг на друга.

Он тогда вывалился из того чулана под лестницей.

И они заметили его.

А он просто сбежал.

Они то помнят все, и мальчишка тоже все помнит, просто молчит и не говорит.

— Ты опять уедешь, — говорит Дерек, смотря на Оушена, — Заебал ты, и с такой прической ты на мокрую крысу похож.

Они усмехаются и делают по глотку пива из одной бутылки, передавая ее друг другу.

— А ты тогда, черт?

— Можно и так, — смеётся Дерек, — Вот и все, да?

— Да, — холодно, отвечает тот,— Я уеду, но оставлю мелкого на тебя.

— Ты Блять мне в душу запал, — отвечает парень, сжимая в пальцах сигарету, — Хули мне теперь делать? Что мне делать?

— Забыть меня.