Глава 2. Ника
В тот день артиллерия всу крыла нещадно....
Вокруг свистело и взрывалось, а я, боец ЧВК Вагнер, тащил на руках девчонку. Вытащил из-под обстрела, вовремя зачистки. Всушники... да какая теперь разница? Главное, что успел. Контузия, наверное. Глаза закрыты, без сознания. Легкая, куколка.
Нес ее, а она вдруг глаза распахнула голубые-голубые, как небо перед грозой.
Испугалась, словно в ад заглянула. Боль, резкая такая, что за уши схватилась. Женька, мой друг, орал что-то, спрашивал, как она. А я смотрел на нее и кулаки сжимал. Чертова война! Как будто сам эту боль ощущал, блять!
Очнулась, вроде, попыталась влепить мне пощечину. Думала, плен берут. Увидела нашивку ЧВК Вагнер и обмякла на руках. Успокоилась...
«Тише, - шепчу, - все прошло». И снова в обморок.
Я в балаклаве, автомат на перевес, а эта девчонка, лет восемнадцати от силы, вдруг моё лицо захотела увидеть. Упрямая. Я отнекивался, как мог. Не нужно ей на меня смотреть. На шрам этот мой. И анонимность на войне - это важно..
«Покажите... пожалуйста...» - прошептала она, пытаясь мою балаклаву стянуть. Руку ее перехватил, сжал, наверное, до синяка.
-«Не надо», - говорю. Шрам у меня на щеке, еще в одном штурме получил. Мне-то все равно, да только её пугать не хотелось. Тем более такую красивую. Светлые локоны, розовые губы... Куколка.
Я - боец «Вагнера», а тут она... Такая светлая, нежная... Не место ей здесь.
И вот снова глаза открывает. «Где я? Кто вы?» - говорит тихо, но уверенно. «Вагнеровец? Музыкант...? Вас же так зовут...» Смотрит прямо в глаза, не боится.
Я закурил. Уже третью сигарету за этот чёртов час. Руки дрожат...
-«Как тебя зовут?» - спросил я, пытаясь хоть как-то отвлечься от этого безумия. Ее взгляд, этот чистый, невинный взгляд, проникал в самую душу.
«Ника..», - прошептала она, и тут же снова застонала от боли.
«Голова...»
Я достал из аптечки обезболивающее. «Держи. Должно помочь».
Она взяла таблетку и, запив водой из моей фляги, немного успокоилась. Смотрела на меня с благодарностью и с каким-то... любопытством, что ли?
-«Спасибо», - прошептала она.
- «За что?» - буркнул я в ответ.
- «За то, что спас. За то, что не бросил».
-«Это моя работа», - отрезал я. Но в глубине души знал, что она не просто еще одна спасенная. Что-то в ней было такое... особенное.
Медленно, словно крадучись, Ника потянулась к моей балаклаве, намереваясь приспустить ее....
Я перехватил ее руку, сжал крепко, даже, наверное, причинил боль.
- «Не надо, - прошептал я, - не смотри..».
Но она отвлекла меня... и поцеловала!!! Нежно, неумело, как целуются в первый раз... Спустила балаклаву и провела пальцами по моему лицу...по контуру шрама...
После поцелуя я отстранился... Словно испугался своей слабости, своей открытости. Я что-то пробормотал...
- «Ты красивый», - прошептала она.
- «Красивый? Бред какой-то! Со шрамом этим?! Ты гонишь?» - огрызнулся я, пытаясь скрыть смущение. «Ерунда все это, - продолжал я, - не трогай...»
Я отвернулся, чувствуя, как краснею. Мне, закаленному в боях наемнику, стало неловко от ее слов. Я не привык к комплиментам, особенно от таких юных и невинных созданий.
-«Не бойся меня, пожалуйста...» - ее глаза наполнились слезами. Черт! Что я должен делать? Никогда не умел утешать.
Она продолжала смотреть на меня, и в её глазах я увидел... что? Испуг? Нет, скорее... интерес. Я снова натянул балаклаву, скрывая лицо. Нельзя. Нельзя этого допускать.
Сердце, окаменелое от пережитого, вдруг дрогнуло. Слабый, едва ощутимый толчок. Неужели во мне еще что-то осталось, кроме ненависти и ярости? Неужели эта хрупкая девушка способна разбудить во мне человечность, погребенную под грузом прошлых лет?...
"Боец ЧВК Вагнер...красивый..."
Слова звучали диссонансом в моей голове, противореча всему, что я знал о себе, о войне, о жизни. Я - оружие. Инструмент смерти.
А тут она...
Ее слова обжигали, словно прикосновение раскаленного железа. Они проникали сквозь броню безразличия, оголяя то, что я так старательно прятал - израненное, но живое сердце...
Ее взгляд, чистый и наивный, прожигал меня насквозь. Будто видит душу, всю израненную, покрытую копотью войны. И все равно находит что-то... красивое? Я не понимал. Я привык видеть в зеркале лишь отражение жестокости, боли, смерти. Этот шрам - метка, напоминание о том, что я - машина для убийства. А она... она видит нечто другое.
- "Извини," - пробормотал я, чувствуя себя полным идиотом.
Она ничего не ответила, просто смотрела. Наверное, во мне было что-то притягательное, несмотря на всю эту суровость и балаклаву. Ведь о нас...о ЧВК Вагнер ходили разные слухи, но она, кажется, не верила ни одному плохому. Она уважала нас. И знала о нас много хорошего. По крайней мере, так мне показалось.
Потом пришел Женька и помог донести ее до медпункта. Там врачи уже знали, что с ней делать. Я оставил ее им и вышел на улицу, снова закурил. Думал о ней...
О ее голубых глазах, полных ужаса и благодарности. И о том, что даже на этой проклятой войне есть место для чего-то светлого и чистого.
И тут я понял, что пропал.. Нельзя мне влюбляться. Нельзя. Вечером, сидя у костра с другом, выпил водки, пытаясь забыть её глаза. Но они преследовали меня..
- "Дурак ты, братан," - сказал мне друг, видя мое состояние. Но сердце уже не слушалось ни доводов разума, ни приказов командира.
Оно просто... хотело её увидеть снова. И это было чертовски неправильно, но я ничего не мог с собой поделать.
Я суровый наёмник, переживший не одну переделку, привыкший к крови и смерти. А тут какая-то девчонка одним поцелуем выбила меня из колеи. Одним взглядом поселила в душе смутную надежду на что-то... светлое.
И я знал, что это добром не кончится. Но как же трудно было сопротивляться...