начало дороги
Ты помнишь то время, кисик?
Мы тогда ещё были не мы. Ты — где-то рядом, чуть на расстоянии, будто в полутени. А я жила в одной комнате с Вероникой. Мы были близки — по привычке, по обстановке, по тому, как делили с ней вечера, как будто у нас были общие коды. В комнате пахло её духами, звенел её смех, и всё это было частью моего фона, в котором я, как казалось, чувствовала себя устойчиво. Тогда мне это было нужно — стабильность, простота, ежедневность.
Когда вы с ней поссорились, я не пыталась вникать в детали. Ты рассказала мне одну историю — свою. Она не совпадала с тем, что я слышала от Вероники. Слишком сильно не совпадала. Но знаешь, что странно? Я даже не пыталась выяснить, кто из вас «права». Я просто... слушала тебя. Спокойно. Молча. Без осуждения. Без желания защитить кого-то. Я не встала ни на чью сторону — не потому что мне было всё равно, а потому что мне уже тогда было не всё равно именно ты.
Я смотрела на тебя — чуть исподтишка, немного украдкой. И ловила себя на том, что твоё присутствие тревожит меня куда глубже, чем я готова была признать. В тот момент, когда ты рассказывала мне свою версию, я не слышала деталей — я вслушивалась в твой голос. Он будто резонировал где-то внутри, и я уже тогда знала, что он останется со мной надолго.
Я не осуждала Веронику. Я продолжала жить с ней в одной комнате, засыпать под её музыку, отвечать на её вопросы, но в душе уже уходила куда-то к тебе. Потихоньку, почти незаметно. Для неё — и, наверное, даже для тебя. Но я шла. С каждым твоим взглядом, с каждым словом, с каждой тенью, что проходила по твоему лицу.
Ты была для меня тайной. И эта тайна притягивала. Не пугала, не отталкивала — наоборот, звала за собой, как будто где-то внутри я уже выбрала тебя. Просто не решалась себе в этом признаться.
Она по-прежнему рассказывала мне о своих днях, делилась мыслями, как будто ничего не изменилось. А я — слушала, кивала, улыбалась, но будто становилась призрачной. Внутри всё уже двигалось в другую сторону. К тебе.
Я не осознавала это сразу. Не было резкого щелчка, громкого "вот теперь всё". Это было как вода, медленно поднимающаяся в сосуде — незаметно, но неотвратимо. Я начала ловить себя на том, что жду, когда ты появишься. Что всматриваюсь в коридоры, слушаю шаги, надеясь, что они твои. Что имя твоё звучит в моей голове даже тогда, когда никто его не произносит.
Иногда ты проходила мимо. Просто мимо. И этого было достаточно, чтобы что-то внутри меня вздрогнуло, расцвело и замерло одновременно. Твоё лицо — чуть усталое, чуть закрытое, с глазами, в которых жили звёзды и буря — стало для меня якорем. Тем, к чему хотелось прикасаться взглядом, даже если нельзя было прикоснуться рукой.
Ты рассказывала мне свою историю — про ссору, про Веронику, про всё, что тебя ранило. И я слушала — не анализируя, не судя, а просто принимая. Потому что ты — была правдой. Даже если факты не совпадали. Даже если кто-то другой рассказывал иначе. В тебе было что-то такое, что не требовало доказательств. Я верила тебе не потому, что это было логично, а потому, что ты — была ты.
Я не защищала Веронику, но и не осуждала её. Я просто всё меньше чувствовала к ней привязанность. Мне уже не нужно было её внимание, её слова, её привычное тепло. Я стала тихо ускользать, хотя и продолжала жить с ней бок о бок. Это было похоже на внутренний отъезд. На сборы куда-то в сторону тебя.
Ты была той, о ком я молчала. Но внутри — ты уже тогда была первой мыслью утра и последней перед сном.