Глава 3. Нью-Йорк, I love you
Через неделю после очередного Наташиного отъезда Майкл попробовал мыслить логически. Он прекрасно понимал, что их отношения — утопия. Что его любовь к ней — это «не за что-то» и не «потому что», а «вопреки». Вопреки всему: правильному положению вещей, законам Вселенной, библейским заветам, банальной логике и здравому смыслу.
Он честно попытался вновь построить отношения с другими девушками, но у него ни черта не получалось.
Майкл не допускал и мысли о сексе без сильной эмоциональной связи. И так было всегда. Все девушки, с которыми он был до Наташи, безусловно ему нравились. Иногда ему даже казалось, что он по-настоящему влюблен. Но, через некоторое время, это чувство проходило. Причем, чем громче девушки заявляли о своих правах на него, тем быстрее он делал от них ноги.
С Наташей всё было с точностью до наоборот. Это он заявлял на нее права и каждый раз получал какой-нибудь неожиданный фортель с ее стороны. Он попался в свой собственный капкан и теперь прекрасно понимал всех тех, с кем когда-то поступил подобным образом.
Майкл шарахался от девушек, как черт от ладана, боясь испытать горькое разочарование или причинить кому-то незаслуженную боль.
А через две недели после их неприятного разговора вокруг Джексона заварился такой густой компот из встреч, интервью, съемок, репетиций и записей на студии, что на всё остальное у него попросту не хватало ни сил, ни времени.
Майкл был несказанно рад кипеть в этом адском вареве, так как на все нападки со стороны прессы, почему у него до сих пор нет постоянной подружки, он мог спокойно отвечать: «У меня работа».
Однажды, после очередной дневной круговерти и бесконечной череды сменяющих друг друга мероприятий, Майкл долго не мог заснуть по причине накопившегося за день сильного эмоционального напряжения.
Лежа один в постели и обнимая подушку, он мечтательно вспоминал о Наташе.
Он вспоминал ее удивительные изумрудные глаза, нежные, мягкие губы со вкусом дикого меда, ее гибкое, стройное тело, бархат кожи, ее теплые руки, ее любовный шепот, как она выглядит в момент оргазма, как кричит его имя, задыхаясь от наслаждения, то как чувственно она выглядит после секса с ним…
Слова родились в его голове сами собой…
Я хочу лежать рядом с тобой целую вечность.
Сегодня ты такая красивая.
У тебя удивительные глаза и нежные губы…
Многие не понимают меня,
потому что они меня совсем не знают.
Я всего лишь хочу дотронуться до тебя и обнять.
Ты нужна мне,
Боже, ты нужна мне,
Я так сильно люблю тебя…
(вступление-речитатив к I Just Can't Stop Loving You - прим. автора)
Майкл сжал кулаки и, с силой зажмурив глаза, беззвучно заплакал. Он больше не мог выносить этого одиночества…
***
— Майкл, тебе письмо, — загадочным тоном произнес Билл и, положив прямоугольный бумажный предмет на письменный стол перед боссом, тотчас удалился.
Джексон, раскачиваясь в массивном кожаном кресле из стороны в сторону, с неподдельным интересом вертел в руках девственно-белый почтовый конверт: ни единой марки, ни страны отправителя, ни штампа отделения связи. Ничего.
Он поднял письмо повыше и посмотрел на просвет: внутри было нечто, очень похожее на фотографию.
Майкл аккуратно вскрыл конверт, достал снимок и взглянул на изображение.
С фотографии на него смотрели красивые изумрудные глаза, густо подведенные черным на восточный манер. На женщине была черная, расшитая серебряной ниткой паранджа, которая скрывала ее лицо. В одном месте, из-под богато декорированной ткани, выбивалась прядь черных как ночь волос.
«Так вот для чего она перекрасилась. Чтобы сойти за восточную женщину», — понимающе выдохнул Джексон.
Он смотрел в эти необыкновенные женские глаза и не мог оторвать от них свой взгляд — они завораживали его, гипнотизировали, манили к себе, заставляя его сердце учащенно биться.
Всё его тело сладостно завибрировало от пробежавшей по мышцам чувственной волны, низ живота предательски заныл, а мозг начал посылать единственный импульс, от которого его разум буквально разрывало от дикого, первобытного инстинкта. Боже, как же сильно он ее любил! И как же сильно он ее хотел!
Машинально перевернув фото, мужчина увидел на обороте крупную, лаконичную надпись:
«Я ЖИВА»
Майкл грустно улыбнулся, вновь переворачивая снимок.
Она не пришла. И не позвонила, как раньше. Но беспокоясь о нем, зная о том, что он переживает за нее, прислала это письмо.
Откинувшись в кресле, мужчина судорожно думал о том, как он может устроить их встречу.
Выйти на Дерека? Замутить опять какую-нибудь бучу, чтобы, разозлившись, Дерек сам вышел на него? Пустить какую-нибудь газетную утку, чтобы заставить ее забеспокоиться и самой прийти к нему?
На пороге его кабинета бесшумно появилась Элизабет Тейлор. Она молча ждала, когда певец обратит на нее свое внимание.
— Майкл. Та девочка. Мэри из онкологического отделения. Она умерла сегодня утром. Послезавтра похороны. Ее родители очень просили, чтобы ты был.
Майкл обреченно вздохнул и закрыл лицо руками. «Не успеешь порадоваться хорошим новостям, следом приходят плохие. Господи, ну почему все так сложно…»
***
Сказать, что Майкл не любил кладбища, значит не сказать ничего. Он их просто ненавидел. Тема старения и смерти вселяла в него панический ужас.
Когда, несколько лет назад, Джейн Фонда призналась ему в том, что постоянно думает о своем уходе из жизни и даже репетирует собственную смерть, он был в полнейшем шоке. КАК можно РЕПЕТИРОВАТЬ собственную СМЕРТЬ?
Джексон не понимал и не принимал этого. Он старательно избегал даже упоминаний о том, что неизбежно случится с каждым. Майкл Джексон рассчитывал жить вечно. И пока все шло по плану.
— Майкл, — тоненький женский голосок отвлек его от невеселых мыслей.
— О, Сьюзан, мне так жаль, я не смог спасти ее, — с горечью в голосе произнес певец, нежно обнимая за плечи хрупкую рыжеволосую женщину с трогательными веснушками на лице.
— Что ты такое говоришь, Майкл?! Мы так тебе благодарны за все, что ты сделал для нас. Если бы не ты, это бы случилось гораздо раньше. Ты вселял в нее надежду, заставлял бороться с болезнью и верить в лучшее. Она так гордилась дружбой с тобой и была так счастлива, когда ты приходил…
Женщина не выдержала и расплакалась. Молодой мужчина в черном подошел к Майклу, и они пожали друг другу руки.
— Норман, мои соболезнования.
— Майкл, мы со Сьюзан хотели тебе сказать, что у нас остались деньги и…
— Я ничего не возьму. Вы можете распорядиться деньгами по своему усмотрению.
— Но там довольно приличная сумма.
Майкл безразлично пожал плечами в ответ.
— Спасибо, — тихо сказал папа Мэри, — спасибо тебе за все. И да храни тебя Господь.
Майкл больше не мог сдерживать подступившие к горлу слезы. Он спрятал свои глаза за темными очками и отошел на несколько шагов в сторону, чтобы хоть немного успокоиться.
На кладбище в этот час было немноголюдно. Джексон посмотрел затуманенным от слез взглядом в даль и довольно далеко увидел у одной из белых плит одинокий женский силуэт в элегантном черном платье.
— Извини, Сьюзан, я отойду ненадолго, — тихо сказал он маме Мэри и быстрым шагом пошел по дорожке в сторону женщины в черном.
***
«Здравствуй, мамочка! Саша снова не смог приехать, у него неотложные дела в Лондоне. Но я звонила ему вчера. Он помнит, какой сегодня день, и просил передать от него привет и сказать, как сильно он тебя любит. Я ввязалась во все это, чтобы спасти твою жизнь, но не смогла уберечь от проклятой болезни. Ох, мам. И еще. Мне кажется, я снова, по-настоящему влюбилась. Он самый лучший мужчина на Земле, но мы не можем быть с ним вместе. Я умираю, когда его нет рядом. Но я боюсь, что если он будет со мной, то тогда умрет он. Мне надо бежать от него, а так хочется бежать к нему… Мама, что мне делать?»
Наташа вытерла слезы с лица и еще раз посмотрела на надгробную плиту. Развернувшись, она медленно пошла по коротко стриженной траве, вдоль ровных рядов одинаковых мраморных надгробий.
Выйдя на центральную аллею, она неподвижно застыла на мгновение и быстрым шагом пошла к выходу с кладбища.
Наташа буквально кожей чувствовала, как вокруг нее наэлектризовывается воздух. Только у одного человека в мире была такая бешеная, мощная энергетика. И этот человек сейчас шел за ней следом по дорожке между белыми мраморными плитами.
Как только девушка заметно ускорила шаг, в ее плечо впились тонкие мужские пальцы, призывая ее остановиться.
- Майкл, — выдохнула девушка, глотая соленые слезы.
- Наташа, — Джексон развернул ее к себе и сразу же прижал к своей крепкой груди. — Ты нужна мне, детка… — он прижимал ее к себе так сильно, что ей было трудно дышать.
— Майкл, мы не можем быть вместе. Это все неправильно.
— А что правильно? Кто решает, что значит правильно? Кто, кроме нас двоих? — Майкл заметно повысил голос.
— Не кричи, не тревожь покой усопших…
— Я лишь прошу тебя, не решать за нас двоих, — мужчина снова начал говорить тихо. — Дай нам шанс… Я прошу тебя…
Наташа смотрела в его удивительные карие глаза, в которых застыла немая мольба и несколько мгновений колебалась, не в силах принять решение.
— Завтра в 21:00, в Нью-Йорке. Гранд отель, 721. Извини, но мне пора.
И Наташа, высвободившись из его объятий, начала быстро удаляться от мужчины. Джексон с тоской смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду.
Возвращаясь обратно, он подошел к могиле, у которой стояла Наташа. Он присел на корточки перед белой плитой и прочитал надпись:
Вера Родионовна Романова
19.05.1942 — 25.06.1982
Майкл коснулся плиты рукой и медленно провел пальцами по надписи. « Простите меня…» — сам не зная почему, тихо прошептал он.
***
Майкл быстро шел по длинному коридору роскошного отеля, ища глазами нужный ему номер. Остановившись перед дверью с заветной цифрой 721, он резко выдохнул, стараясь собраться с духом, и взялся за резную позолоченную ручку.
В номере стояла звенящая тишина и не было ни малейшего намека на чье-либо присутствие.
— Наташа, — тихо позвал Майкл, делая пару шагов вглубь огромной, со вкусом обставленной комнаты.
Внезапно, где-то слева, его шею словно обожгло огнем. Майкл болезненно сморщился и машинально приложил ладонь к неприятно пульсирующей точке.
Он сделал еще два шага вперед, и в следующую секунду свет померк перед его глазами…