продюсер - m. yoongi

chase atlantic - friends

Чонха снова исчезла, но теперь на более длительный срок. Конечно, формально она всегда была рядом с Юнги - ему всё-таки удалось отвоевать её, чтобы всецело заниматься её карьерой. Физически Чонха почти постоянно была либо в студии Юнги, либо в лёгкой доступности, так что ему не приходилось ломать голову, где она. Но эмоционально… эмоционально она была не с ним. Чонха была холодна, официальна и так и не дала ему прямого ответа, да Юнги и не настаивал. Технически её молчание уже о многом говорило, в частности и о том, что Чонха просто не была готова к чему-то большему с ним, помимо рабочих отношений. Это ранило, но со временем Юнги к этому привык.  В конце концов, именно этого он хотел с самого начала – иметь возможность видеть Чонху рядом с собой, пусть даже в статусе просто его артистки. О большем он запретил себе мечтать, чтобы не разбивать самому себе сердце.

Для Юнги стало привычным делом видеть её, но чувствовать, что она «не с ним». Они встречались в его студии, работали над её музыкой, иногда сидели очень близко, обсуждая что-то, связанное с её альбомом, но на этом всё. Никаких объятий, держаний за руки, поцелуев – никакой эмоциональной вовлеченности. Словно между ними ничего не было, словно столкнулись они исключительно по рабочим вопросам. Юнги не мог винить Чонху в том, что она вела себя исключительно профессионально, ведь он сам дал ей такой выбор и был готов к нему, но… Наверное, какая-то часть его надеялась, что она выберет более личные отношения. Этого не случилось. Так что Юнги пытался быть её продюсером и никем больше.

У него получалось хорошо, хотя моментами было мучительно сложно, но к этому Юнги готовился с самого начала. В конце концов, он был профессионалом и умел разделять работу и личную жизнь. Чонха не захотела быть для него большим, чем работа, и Юнги уважал этот выбор, хотя ему самому было нелегко. Сложнее, чем он предполагал, но обе стороны уже сделали свой выбор.

Кроме того, он всё ещё хотел исполнить мечты Чонхи, поэтому, борясь с постоянно возникающим желанием поцеловать её, Юнги просто продолжал работать, будто это не приносило ему боли. Но каждый раз она выглядела такой красивой, и ему просто хотелось забыть о профессионализме и поцеловать её.

Но это испортило бы всё, создало ненужные проблемы, так что Юнги сдерживал себя, а Чонха никогда не пыталась его спровоцировать на переход границы - все желания Юнги были лишь в его голове. Она всегда сидела рядом с ним на почтительном расстоянии, никогда не обращалась к нему неформально. Даже личные темы в их разговорах почти не поднимались. Чонха просто усердно работала. Иногда спала в его студии или засыпала на его плече, иногда писала поздно ночью о том, что у неё появилась хорошая идея для припева, но на этом всё.

Наверное, не нацепи Юнги розовые очки, он давно бы понял, что это и есть ответ. Не просто держал бы эту мысль где-то в голове, каждый раз с ужасом отмахиваясь от неё. Легче было жить в иллюзиях, чем сразу понять, что она вот так молчаливо дала ответ и обозначила границы. Сделано это было ловко, умело, и не пришлось разговаривать и устраивать лишнюю драму. Юнги вообще заметил, что Чонха умела сходить с темы, если ей не нравилось что-то, и это был хороший навык для артистки.

Но по прошествии года с их последнего личного разговора Юнги постепенно перестал верить и надеяться. Иллюзии были забыты, очки сняты, а чувства, которые цвели и пахли, спрятаны глубоко внутрь. Настолько глубоко, что иногда сам Юнги забывал, что Чонха нравилась ему. Она стала проектом, работой, не более того, и такой расклад устраивал обоих.

Юнги делал свою работу, и это превратилось в рутину. Чонха была просто его артисткой, у них были хорошие рабочие отношения, и он смирился с этим. Так он мог быть рядом с Чонхой, называть её своей, пусть и артисткой, но все-таки своей. Пусть это и было больно, о большем Юнги просто не мог мечтать.

Тем не менее, в редкие моменты ему казалось, что внезапно воцарявшееся между ними напряжение замечает не только он, но и Чонха. Словно она борется с собой так же, как и он. Но эти моменты были редкими, а Чонха быстро брала себя в руки, даже не давая Юнги понять, было это игрой его воображения или ей тоже было нелегко.

Были едва заметные взгляды, напряжение в воздухе всякий раз, когда их тела оказывались рядом. Иногда настолько сильное, что Юнги не мог не задаваться вопросом, как не замечают другие. Либо это всё было лишь игрой его воображения - то, чего он желал, но просто не мог получить.

Сегодняшним вечером они в очередной многочисленный раз засиделись в его студии. Чонха была до смешного педантична: она не оставляла фрагмент песни в покое до тех пор, пока не доводила его до идеала. Эта педантичность порой была фанатичной, так что Юнги часто приходилось насильно выгонять её из студии, когда она уже начинала засыпать в кресле рядом с ним.

Как и сейчас. Чонха уже клевала носом, ожидая, пока Юнги подправит маленькие недочёты в звуковой дорожке. Недочёты, которые он таковыми даже не считал и исправление которых не влияло на песню. Но эти неидеальные места тревожили и волновали Чонху, она не могла успокоиться, так что Юнги покорно доводил мелодию до идеала, чтобы его будущая звезда была всем довольна.

Чонха сидела в большом кресле рядом, подтянув ноги к груди. Она положила голову на колени, её глаза были полуприкрыты, но девушка настойчиво пыталась смотреть на экран и контролировать действия Юнги. Он, бросая короткие взгляды в её сторону, находил это очаровательным. Чонха была похожа на капризного котёнка, перед которым поставили слишком глубокую миску с молоком.

Юнги снял наушники и посмотрел на Чонху, твёрдо решив, что отправит её домой, чтобы она не спала скрюченной в неудобном кресле. Он бросил взгляд на часы на стене — уже два часа ночи. Юнги прекрасно знал, что в последние недели она не уходила раньше двух часов ночи, а в девять уже была в компании.

— Чонха, — мягко позвал Юнги, повернувшись к ней. — Ты устала. Может, закончим сегодня, и ты пойдёшь домой? Тебе нужно поспать.

Чонха моргнула, глядя на него, и подняла голову с колен. Она знала, что Юнги был прав, она уже почти спала. Она потёрла глаза, стараясь избавиться от давящей на неё усталости.

— Мы уже так долго сидим с этим треком и никак не можем закончить. Я хочу закончить, — тихо, сонно пробормотала она, сдерживая очередное зевание.

Юнги только покачал головой, отмахиваясь от её слов:

— Ты можешь закончить завтра. И так уже не высыпаешься, — всё тем же мягким тоном, но с нотками настойчивости парировал Юнги. — Тебе нужно отдохнуть, куколка.

С её губ сорвался лёгкий вздох, но Чонха знала, что Юнги был прав — он всегда был прав. Она устала, её разум действительно был затуманен от изнеможения.

— Хорошо, — вздохнула Чонха, выпрямляясь. Босые пальцы ног коснулись пола в поисках балеток, скинутых пару часов назад. Но обувь не  находилась, а Чонху всё сильнее клонило в сон.

Посмотрев на пол, она обнаружила балетки далеко под столом. Юнги, заметив её дилемму, приставил обувь к её ногам. Чонха сонно улыбнулась, кивая, и снова зевнула, прикрыв рот ладошкой. Её глаза заслезились, так что она снова потерла их.

— Спасибо, что тратите на меня так много времени, — пробормотала Чонха, нежно улыбнувшись Юнги.

У него сердце пропустило удар от одной такой улыбки. Ради этого жеста он был готов терпеть боль, скучать и тосковать по ней, лишь бы она снова улыбнулась вот так. Вся тяжесть прошлых месяцев показалась лёгким грузом, ведь в этой улыбке и был весь смысл его работы. Юнги лишь кивнул, сдерживая искренние чувства, вызванные этим её жестом.

Чонха встала со стула, немного путаясь в ногах, и медленно зашагала к двери, но внезапно остановилась где-то по центру студии. Юнги, всё это время неотрывно смотревший ей вслед, наклонил голову к плечу, заметив её нерешительность. Первая мысль — она что-то забыла и пытается найти. Но Чонха не оглядывалась, лишь стояла спиной к нему, молча глядя на носочки своих балеток.

— Куколка? — тихо позвал Юнги, чтобы не пугать её. — Если ты так сильно устала, что уже спишь стоя, то можешь ночевать здесь. Я могу разложить диван и дать плед.

Вместо ответа Чонха вдруг развернулась к нему. Выражение её лица было немного неуверенным, и это заставляло его немного нервничать — он не мог понять, что в этой прелестной головке происходит. Чонха задумчиво смотрела на него, и Юнги не был уверен, что всё в порядке.

— Чонха? — снова позвал Юнги с ноткой беспокойства в голосе. — Всё в порядке?

Она медленно кивнула, а затем внезапно направилась Юнги. Тот невольно выпрямился. Чонха стояла перед ним, обнимая себя руками. На её усталом лице отображался такой конфликт, какого Юнги никогда ещё не видел. Он немного, словно прощупывая почву, придвинул кресло ближе к ней, так, чтобы их ноги соприкоснулись. Чонха не отодвинулась, ничего не сказала, просто замерла.

Секунда, вторая… И после она робко, практически неуверенно села на колени Юнги. Вся её поза выдавала напряжение, ожидание того, что он просто оттолкнет её. Но этого не случилось. Юнги был ошеломлён, застигнут врасплох её внезапным движением. Его сердце бешено колотилось от ощущения прижимающегося к нему тела. Их близость была интимна, электризовала. Он был неподвижен, просто застыл на месте, осознавая внезапную перемену в ситуации.

Чонха, не почувствовав сопротивления с его стороны, желания оттолкнуть её, а, наоборот, замечая поощрение, несмело уткнулась лицом в плечо Юнги, прижав руки к груди, потому что не знала, куда их деть.

Юнги же, в свою очередь, не знал, что ему делать. Первой мыслью было просто сидеть, позволить ей прижиматься к нему столько, сколько ей нужно, но он не смог не поддаться порыву. Его тело реагировало на её острой потребностью в контакте, так что Юнги несмело обнял её за талию, прижимая к себе. Он глубоко вздохнул, и аромат её волос наполнил его чувства. Он скучал по ощущению её так близко, по тому, как она прижимается к нему, как ощущается в его руках.

Он уткнулся носом в её волосы, нежно поглаживая её по спине. Его прикосновения были ласковыми и нежными, осторожными, как будто весь этот момент казался Юнги нереальным и он боялся спугнуть идиллию, к которой так давно стремился. Словно внутри Юнги прорвало плотину, и он не мог не прижать Чонху к себе ближе, как будто жаждал этого годами.

Чонха расслабилась в его объятиях. Кажется, что все стены, которые они возвели между собой за этот долгий, мучительный год, рухнули, и они больше не притворялись просто профессионалами.

Юнги провёл рукой вверх и вниз по её спине, его прикосновение было нежным, едва ощутимым, но таким успокаивающим для Чонхи, что все её тревоги, все переживания, всё это время сковывающие её тело, исчезли и забылись, будто бы их никогда и не было.

Юнги сжал Чонху в крепком объятии, отказываясь отпускать её, давая понять, как сильно нуждался в этом моменте, как сильно мечтал снова ощутить её рядом, в своих руках. Даже если это был просто момент её слабости, и завтра Чонха просто сделает вид, что ничего этого не было, Юнги справится с этим. Он позволил себе такой же момент слабости, получил желанное ощущение её рядом, так близко, и если завтра им обоим придётся сделать вид полной невозмутимости, пусть так и будет. Всё равно, что будет потом, главное - этот хрупкий момент, который воцарился между ними сейчас.

— Я скучал, куколка, — пробормотал Мин, касаясь губами мочки её уха. По спине Чонхи побежали мурашки.

Она молчала, её тело практически дрожало в его объятиях, как будто от одного звука этих слов она почувствовала себя уязвимой. Её руки начали бродить по его плечам, рукам, спине настолько хаотично и судорожно, словно пытались найти утешение, и в этот момент Чонха вся принадлежала ему.

Юнги одной рукой придерживал её за затылок, чтобы она уткнулась лицом ему в шею, а другой гладил её по спине, стараясь успокоить, утешить. Мин не знал точно, от чего пытался уберечь эту красивую, невероятно талантливую девушку, но если он мог защитить от тревог и страхов, заставлявших Чонху дрожать в его руках, то ради этого он собирался полностью использовать свои возможности.

Он хотел бы держать её в своих объятиях вечно, никогда не отпускать, чтобы этот момент растянулся навсегда. Сейчас Юнги мог быть тем, кем хотел быть для неё — опорой, тем, на кого Чонха могла бы спокойно положиться.

Скорее всего, завтра они снова будут вести себя исключительно как профессионалы. Но Юнги старался сосредоточиться на настоящем.

— Ты всё ещё ждёшь? — вдруг едва слышно спросила Чонха, уткнувшись лицом ему в шею. Будто боялась смотреть ему в глаза, задавая такой вопрос.

Будто бы чувствовала, какую бурю поднимет в душе Юнги, спросив это.

Юнги замер на мгновение, его рука перестала гладить её спину. Он тяжело сглотнул, откинув голову на спинку кресла и зажмурив глаза на мгновение. Ему не нужно было думать над этим вопросом - он прекрасно знал ответ ещё задолго до того, как она спросила, - но Юнги просто не мог заставить себя говорить. Сам факт того, что она спросила об этом, поразил его настолько, что момент показался сном.

Он так часто мечтал, как она позволит ему быть кем-то большим, чем её продюсером, что сейчас, когда они приблизились к этому моменту, абсолютно потерял контроль над собой. Он вздохнул, а после снова начал нежно поглаживать её спину.

— Да, — просто ответил Юнги, его голос был едва слышен в этот момент. — Да, я всё ещё жду.

Чонха медленно откинулась назад, чтобы посмотреть на Юнги. Их взгляды встретились, и от увиденного в её глазах у Мина почти перехватило дыхание. В них он видел уязвимость и потребность, что читались и в его собственных. Чонха моргнула, бегая взглядом от его губ к глазам и обратно, а после несмело наклонилась, касаясь его губ своими.

Сердце Юнги пропустило удар, когда она коснулась его губ, по его телу будто пробежал электрический ток. Он закрыл глаза, наслаждаясь ощущением её прикосновения, а затем ответил на поцелуй, медленно и нежно углубляя. Ещё несколько мгновений назад он не мог даже мечтать об этом, но теперь Чонха сама целовала его, и это было реальностью.

Юнги держал её крепко, боясь, что, стоит ему лишь немного ослабить хватку, и Чонха просто исчезнет, как это было раньше.

Когда им обоим нужно было перевести дыхание, Чонха осторожно, совсем на чуть-чуть, отстранилась. Юнги, не открывая глаз, прижался своим лбом к её, чувствуя тяжёлое дыхание Чонхи на своих губах.

Она сделала глубокий, прерывистый вдох, и её голос дрожал, когда она задала вопрос, который не давал ей покоя, заставлял чувствовать себя так уязвлённо:

—  Можно я останусь сегодня?

У Юнги сжалось сердце от того, как робко она выглядела в этот момент, какой неуверенной казалась. Он чувствовал, как в душе у него поднималась волна восторга от её вопроса, но старался не показать этого, видя, насколько Чонха не уверена в том, что сейчас делала. Юнги боялся, что она воспримет его ликование не так.

— Если только в моей квартире, — осторожно ответил он, нежно поглаживая её мягкую щёку.

Чонха прерывисто вздохнула, не сводя с него глаз. Она видела в его взгляде потребность, такую же, как в ней самой. Чонха в этот момент лишь хотела, чтобы он обнял её, утешил и сказал, что всё будет хорошо, как сделал это год назад.

— Могу ли я остаться навсегда?

Его взгляд стал ещё нежнее. Юнги мягко коснулся её подбородка, приподнимая её лицо, чтобы она посмотрела на него. Он снова даже не задумался, потому что уже давно знал ответ.

— Да, — прошептал он твёрдо и уверенно. — Останься навсегда.

Чонха в этот момент испытала величайшее в своей жизни облегчение. Она слабо кивнула, чувствуя, как груз забот окончательно спал с её плеч, и обняла его вновь, уткнувшись лицом в изгиб его шеи.

Юнги просто наслаждался этим моментом. То, чего он так долго ждал, теперь было здесь, в его руках, так близко, и он был полон решимости не отпускать её. Никогда.