Глава 12
Закрываю дверь в гримёрку и поворачиваюсь к Ване. Он всё так же лежит, уткнувшись в спинку дивана, ноги поджаты, руки закрывают лицо. Саня лежит на нем, поскуливая.
- Вань... - Ответа нет. – Вань, так нужно. Чтобы не переносить концерт в Москве, сейчас надо будет интенсивно полечиться. Я буду рядом. Я тебе помогу, слышишь?
Вижу, что он медленно кивает головой. Как же тяжело смотреть на него в таком состоянии. Самое главное не показывать, насколько я переживаю. Моя задача убедить его, что всё будет хорошо. Пусть он поверит в меня, тогда всё у нас получится. Вместе. Сажусь на край дивана, кладу ему руку на плечо.
- Ты весь сырой. У тебя есть сменная одежда? И бельё, - с заминкой говорю я.
- Да, в углу комнаты должна быть спортивная сумка со всем необходимым, - тихим хриплым голосом отвечает он мне.
Приношу сумку к дивану, медленно поворачиваю Ваню на спину. Саня сбегает с Ржевского, но остаётся сидеть рядом с диваном.
- Я помогу тебе переодеться, сколько смогу.
- Хорошо.
- Давай присядем, - за основание шеи подталкиваю его в вертикальное положение.
Артист хватает меня за руку, удерживая равновесие. Как он вообще до конца сета дожил? Его трясёт крупной дрожью. Ужас во мне нарастает.
- Поднимай руки, - нежно, но требовательно прошу я.
Он молча поднимает руки, избегая смотреть мне в глаза. Я стаскиваю с него насквозь сырую майку. Если бы я взялась её отжимать, то можно было собрать с поллитра пота. Это явно что-то патологическое. Достаю из сумки полотенце. Кладу руку Ржевскому на затылок, вытираю ему лицо, шею, руки, грудь, спину. Нахожу в сумке чистую футболку, надеваю.
Он на меня не смотрит. Это разрывает мне сердце на кусочки. Но я не могла иначе. Пусть обижается на меня, пусть злится, пусть ненавидит. Может, в один прекрасный день он поймёт, что я поступила правильно. Что у меня не было выбора. Я сделаю всё, чтобы он поправился как можно быстрее. Лишь бы не было пневмонии. Но температура слишком уж высокая. И так резко. Это... пугает.
Ваня снова ложится на диван. Я расстёгиваю ему джинсы, хватаюсь за пояс и стягиваю их с него.
- Вот и до штанов твоих я добралась! – Задорно замечаю я.
- Лёль, я не в том состоянии, чтобы сейчас шутить.
- Тогда давай серьёзно. Вот тебе сумка. Остальную ... одежду... поменяй сам, - намекаю я на трусы.
- Обязательно?
- Да. Нужно надеть сухое белье.
- Хорошо.
Я тактично отворачиваюсь. И слышу, как Ваня, кряхтя, начинает переодеваться. Не теряя времени, иду к своей аптечке, достаю лекарства, набираю их в шприц. Ищу спирт. К этому времени Ваня уже сидит переодетый на диване, опустив голову, и придерживая её руками.
- Давай я тебе укол сделаю. Литическая смесь. Должна сбить температуру, пока на обследование едем.
- Теперь готова увидеть мои ягодицы? – Всё же шутит он.
- Думаю, да. Но если стесняешься, могу уколоть в плечо. Но, говорят, укол довольно болезненный.
Ржевский медленно встаёт, поворачивается ко мне спиной, оголяя место для инъекции. Легким движением колю и ввожу лекарство.
- Готово.
- Больше пугала, чем было больно, - садясь обратно на диван замечает Ваня.
- У меня рука легкая. Так говорят.
- Это я уже давно заметил.
- Пойду скажу, что мы готовы. Обувайся, сейчас куртку твою принесу.
- Погоди... - Ваня хватает меня за руку, притягивая обратно к себе. – Постой со мной минутку.
Я встаю между его колен, он прижимает голову к моему животу, обнимая меня руками за талию. Я подхватываю с дивана полотенце, кладу ему на голову и медленно вытираю волосы, избавляя их от влаги.
- Не оставляй меня одного...
- Не оставлю. Я от тебя не отойду, пока ты не выздоровеешь.
- Обещаешь?
- Обещаю.
- Точно обещаешь?
- Точно обещаю, - улыбаясь, повторяю я его утренние слова. Как лихо мы ролями поменялись.
- Не дай им уложить меня в какую-нибудь новомодную московскую клинику.
- Да ты сейчас до Москвы и не доедешь. Не переживай, я буду лечить тебя сама.
Если нет пневмонии.
Наклоняюсь и, подавшись порыву, целую Ваню в макушку. В это время вибрирует телефон в моём заднем кармане.
Боб: «Договорилась об МСКТ, Ивана ждут. Машина у входа.»
Я: «Мы выходим через минуту»
- Нам пора. Поедем на МСКТ, посмотрим, что у тебя в легких.
- Будешь держать меня за руку?
- Буду. Но на томографе полежишь пару минут и один, хорошо? – Как с ребёнком разговариваю с Ваней. Помню же, что он не любит быть уязвимым. Сам сказал ещё в день города. Не представляю, как ему сейчас тяжело.
- Хорошо.
Мы в машине, Ваня лежит у меня на коленях на заднем сидении. Едем в отель. Пневмония по томографу не подтвердилась. Сказать, что я выдохнула – ничего не сказать. Глажу Ржевского по уже высохшим волосам. По ощущению, жар немного спал – укол подействовал. Но Ваня всё ещё довольно горячий. Опять весь вспотел. Отправила Боб сообщение со списком лекарств и прочих систем для капельниц, чтобы немедленно всё было доставлено в Ванин номер, пока мы туда добираемся. На удивление Олеся не сопротивляется. Даже никаких едких комментариев. Скорей всего потому, что я заручилась поддержкой Ульяны. Я объяснила, что показаний для госпитализации нет. А всё остальное я смогу сделать ему сама амбулаторно. Она мне поверила и доверила Ваню.
А он в свою очередь непривычно тихий. Держится одной рукой за мою коленку, а второй за руку. Периодически крепко сжимает мне пальцы, как будто проверяя, на месте ли я. Моё сердце в эти моменты болезненно сжимается. Какой же он беззащитный. Вряд ли бы он лежал так у Боб. Или у кого-то ещё. Такое безоговорочное доверие льстит, но при этом налагает большую ответственность.
В номер нас проводила Ульяна, неся на руках Саню. А я поддерживала Ваню. Помогла ему разуться и сесть в кресло. Ложиться в кровать он почему-то наотрез отказался, но при Ульяне говорить не стал.
Продюсер вывела меня из его спальни, чтобы что-то сказать. Я напряглась, стало как-то неуютно.
- Ольга, я тебя попрошу позаботиться о Ване. Не отходи от него ни на шаг. Если потребуется тебя сменить, напиши Олесе. Она придёт сама или попросит меня, хорошо?
- Да, но я боюсь, что Олесе очень не понравится, что я провожу так много времени у него в спальне. У меня её предупреждения скоро на надкостнице свода черепа появятся.
- Это я беру на себя, не переживай, - рассмеялась Ульяна. – Если что-то нужно, не стесняйся. Ради него даже звезду с неба достанем.
- Я очень рада, что у него такой отзывчивый и заботливый продюсер. Но одна звезда у нас сейчас чахнет в кресле. Пожалуй, я пойду к нему.
- Сделай всё, что в твоих силах, - говорит Ульяна, сжимая мне плечо своими длинными цепкими пальцами. – Саню, может, забрать пока ко мне?
- Не нужно, Ваня будет волноваться. Оставьте. Я присмотрю за обоими.
- Ну хорошо. Как быстро ты его узнала. Пусть рядом будут две его любимые девочки.
И сказав такое, Ульяна уходит из номера, оставив меня в растерянности. Как уж повелось из ступора меня выводит Санин лай.
А ну да, пора поработать.
Захожу в спальню, Саня прошмыгнула вперед меня, запрыгнула на кровать и стала зазывать Ваню к себе. А он всё так же сидит в кресле.
- Ваня, давай ложись в кровать.
- Как бы я хотел, чтобы ты мне это сказала не при таких обстоятельствах.
- А я смотрю, ты оживился немного, - краснея, замечаю я. – Пойдём.
- Я не могу лечь в кровать таким потным. Я пошёл в душ.
- Ты с ума сошёл? А если там упадёшь, я что делать буду? И температура от этого может подняться ещё выше. Потерпи до утра, может, лучше будет.
- Лёль, мне пока полегче стало после укола, я пошёл мыться. А там, что хочешь со мной делай.
- Мне тебя не убедить?
- Нет.
- Ладно. Только быстро. И душ не горячий. Если ты не выйдешь через 15 минут, я зайду. Поэтому дверь не запирай.
- Могу даже не закрывать.
- Это уже лишнее.
- Поможешь раздеться? Мне понравилось. Голова всё ещё как чугунная.
С тяжелым вздохом, понимая, что он просто пользуется ситуацией, подхожу к нему. Он с трудом встаёт, поднимает руки. Я берусь за край его футболки, тяну наверх. Встаю на полупальцы, потому что не хватает роста, чтобы снять футболку с вытянутых рук, и оказываюсь в катастрофической близости от его лица. Мы смотрим в глаза друг другу. Наконец-то он на меня посмотрел! Значит, не сильно сердится. Я откидываю в сторону футболку. Не прерывая зрительного контакта, веду руками по его груди, вниз по животу. Нахожу пуговицу на ремне, расстегиваю её, затем ширинку. Всё так же не глядя, начинаю стягивать брюки. Ваня заканчивает сам, скидывает их вместе с носками. Не могу удержаться и рассматриваю Ванино как из глины вылепленное тело.
- Я скоро вернусь, - целует меня в висок и уходит в сторону душа.
- Я тоже пойду пока переоденусь, - запоздало отвечаю я.
Отмерев, несусь в свою половину смежного номера. Кидаю сумочку, быстро бегу в душ, смываю макияж, чищу зубы. Надеваю пижаму. На этот раз не с шортами, а со штанами. Забираю волосы в хвост. Хватаю книжку, телефон, зарядник. Моя «аптечка» осталась у Вани в спальне. Ночь обещает быть длинной. Когда возвращаюсь, приходит сообщение от Боб, что всё необходимое сейчас поднимут в номер. Сажусь в кресло, подсоединив телефон к зарядному устройству. В это время выходит Ваня с сырыми волосами. В одних трусах.
- Сейчас опять температура поднимется. Не мог без этого обойтись?
- Нет, не мог. Но мне действительно плохо, - отвечает Ваня, тяжело садясь на огромную кровать.
- Хотя бы футболку надень.
- Я привык так спать.
- А говорил, что спишь голым.
- Да я специально тогда это сказал. Хотел тебя задеть.
- А я ведь поверила! Давай посмотрим, какая температура. Сейчас лекарства принесут, начнём лечиться, - протягиваю ему градусник.
Ваня забирается под одеяло, берёт у меня термометр и ставит подмышку.
- Почему ты волосы не высушил?
- От шума фена голова совсем трещит. Сейчас и так высохнут.
- Давай я хоть полотенцем тебе их промокну.
Иду в душ, беру первое попавшееся сухое полотенце. Сажусь к Ржевскому на кровать. У него на руках уже разложилась Саня, оберегая хозяина от всех невзгод.
- Ульяна хотела её забрать, но я решила, что тебе с ней лучше.
- Правильно сделала.
Начинаю промакивать Ванины волосы, пытаясь максимально высушить. Пищит градусник.
- 38.7 °С. Лучше, чем было, но не намного.
Оставляю полотенце у него на голове, потому что слышу стук в номер. Забрав у курьера пакет от Олеси, возвращаюсь обратно. Кажется, она скупила от страха несколько аптек.
Развожу антибиотики, заряжаю капельницу, ставлю в рядок три бутылки. Подсоединяю к первой систему и подхожу к Ване со жгутом. Вешаю первую бутылку на очень удобно расположившийся у прикроватного светильника завиток-крючок.
- Давай руку, сейчас капельницу поставлю.
- Лёль, есть что-то, что ты не умеешь делать?
- Конечно. Я многое не умею. Сейчас руку перетяну. Ага. Сожми кулак. Тебе ставили раньше катетеры?
- Нет. Первый раз.
- Значит, твой первый раз будет со мной.
- Поражаюсь, как ты в такой ситуации сохраняешь спокойствие и чувство юмора.
- А что ещё остаётся? Не плакать же? Лучше посмеяться. Вот и все, - говорю я, снимая жгут, и приклеивая периферический венозный катетер пластырем к коже, — Разжимай кулак.
- Я даже не почувствовал... Лёль, ты моё спасение.
- Руку только не сгибай. Постарайся не уснуть, пока капаю. Всё равно после трех бутылок в туалет побежишь.
- Это ещё почему?
- Жидкости много волью в кровоток. Но так надо.
- Я тебе доверяю.
Ваня берет меня за руку, и я чувствую, что он всё ещё горячий.
- Разговаривай тогда со мной, чтобы я не уснул, - сипло говорит Ваня, и тянет меня на себя.
- Как же ты хрипишь. Я до сих пор не понимаю, как ты отстоял концерт. Держи, - протягиваю ему леденцы.
- Что это?
- Ты же мне доверяешь. Это мятные леденцы. Горло посанируешь.
- Что сделаю?
- Полечишь.
- У меня только одна рука. Положи мне прямо в рот. А! – Открывает рот Ваня.
- Держи, - кладу мятную таблетку ему на язык, стараясь максимально аккуратно и его не задеть. Но что он делает? Правильно. Он специально облизывает мне пальцы.
- Да Ваня, блин! Может, я руки не вымыла!
- Ты умылась и переоделась. Ты даже после того, как мне капельницу поставила, руки спиртом протёрла.
- Что поделаешь, привычка.
Сажусь в кресло, наблюдая, как Ваня с серым лицом лежит в огромной кровати под белым одеялом, а на животе устроилась Саня. На прикроватной тумбочке лежит Ванин телефон, судя по всему на беззвучном, потому что экран периодически загорается и так же тихо гаснет. Ржевский как-то затих. Видимо, лекарства начали действовать.
- Вань, ты как?
- Не очень. Голова болит, тяжелая. Состояние, как будто я во сне или в другой реальности. Горло в огне, а легкие сухие как в пустыне, - он закашливается на последней фразе.
- Наверное, одиноко так ... болеть.
- Ты же со мной. И обещала, что никуда не уйдешь.
- Я имею в виду семью там... маму, папу, может, кого-то из друзей.
- С отцом я практически не общаюсь. Только с мамой.
- Какая она?
- Она... красивая.
- Видимо, ты в неё, - тихо добавляю я, уютнее устраиваясь в кресле. Когда ещё узнаешь какую-то личную информацию о нём. Ваня тихо смеётся.
- Она мне привила чувство прекрасного, чувство стиля. Я во многом ей благодарен.
- А отец?
- Когда думаю о нем, сразу перед глазами картина, как он избивал мою мать, а я был слишком мал, чтобы ей помочь.
- И тебя терзает чувство вины?
- Я понимаю, что не мог ничего сделать, но эти воспоминания периодически меня преследуют.
- А как ты оказался в музыкальной индустрии?
- Я думаю, основное ты и так знаешь. Начал снимать себя для ТикТока. Создал себе такой эпотажный образ, а потом уже начал писать песни.
- Он мне совершенно не нравился.
- А сейчас?
- Сейчас ты мне нравишься. Я до сих пор не верю, что тот и этот Ваня – это один и тот же человек. Так какой же Ваня реальный?
- А ты как думаешь?
- Мне бы хотелось, чтобы этот. Твои последние песни такие... взрослые.
- Есть любимая?
- Есть.
- Скажешь?
- Не сегодня. Время ещё не настало. Мне многие песни нравятся, они у тебя такие разные. И это очень здорово. Я вообще не люблю однообразие, быстро надоедает. Ну я же близнецы, мне можно.
- Близнецы? А у тебя какого числа день рождения?
- 13 июня. А у тебя?
- Лёль, ты мне не поверишь.
- Почему?
- Я родился 12 июня.
- Не может быть... - Шепчу в сомнении я. – Точно Машка говорила – случайности не случайны...
- Веришь в совпадения?
- Скорее в судьбу. Чему быть, того не миновать, - отвечаю, меняя капельницу на вторую бутылку. – Не зря же мы с тобой встретились.
- Точно не зря. Ляг ко мне, мне холодно.
- Это не лучшая идея...
- Зато лучший способ согреться.
Подумав, обхожу кровать. Хочу лечь на одеяло, но Ваня свободной от капельницы рукой, откидывает его, приглашая к себе. В очередной раз вздохнув, забираюсь на кровать, Ваня укутывает меня одеялом, притягивает рукой к себе. Я кладу голову ему на правое плечо, обняв руками за талию.
- Какие же у тебя руки холодные!
- Зато...
- Сердце горячее, я помню.
- Сам попросил меня к тебе лечь. Я могу уйти.
- Нет, ты останешься здесь, - крепче прижимает меня к себе, опуская подбородок мне на макушку.
- У тебя ещё одна бутылка, мне всё равно придется вставать.
- Потом встанешь, дай согреюсь о твоё горячее сердце.
Моя футболка задралась, и я чувствую, как Ваня касается пальцами моей оголившейся спины.
Такая ситуация, а у меня мурашки по всему телу!
Пока я пытаюсь справиться с дыханием, чувствую, что Ванина рука расслабляется, дыхание становится ровным. Наверное, заснул. Быстро он. Кладу руку ему на грудину, чувствую сердцебиение. Сильное, ритмичное. Провожу рукой ему по груди.
Кто бы мне сказал несколько месяцев назад, что я окажусь в кровати Ржевского, ни за что бы не поверила!
С момента, как я поняла, что Ваня мне нравится, я с Машкой не списывалась. Мне просто стыдно признаваться в этом своей подруге. На смех меня поднимет. Как же всё поменялось. Осталось две недели и всё закончится. Так что нельзя давать своим чувствам волю. Дома меня ждёт Андрей. Вот это реально. А пока позволю себе хоть на мгновение раствориться в сказке.
Смотрю, как докапывает лекарство. Кап. Кап. Кап. Вот так же и наше время с Ваней утекает. Быстро и бесповоротно. Скоро всё закончится. От осознания неминуемого конца нашей истории у меня начинает щипать от слёз глаза.
Что же это такое? Почему мне хочется плакать?
Последняя капля упала, я перекрыла систему, встала с кровати, поставила самую последнюю бутылку с антибиотиком. Самую маленькую. Ваня мирно спит. В общем-то, как и Саня. Подхожу к изголовью кровати и кладу руку Ване на лоб. Тёплый, уже не горячий. Значит, всё в порядке. Успокаиваться пока рано, но хорошо, что он реагирует на лечение. Обратно в кровать ложиться не стала. Всё равно сейчас быстро прокапается лекарство. Села в кресло, поджав ноги, открыла книжку и стала читать.
Но посторонние мысли не дают сосредоточиться на сюжете. Картины того, как я в последний раз смотрю на Ваню и отворачиваюсь от него, чтобы уйти... уехать домой... настолько болезненно реалистичны, что я не могу заменить их никакими другими. Всё в этой жизни заканчивается. И этот тур тоже скоро подойдёт к концу. Но для начала надо вылечить Ваню.
Совершенно унылая, довольно уставшая, со слипающимися глазами, снимаю капельницу, закручиваю крышку катетера, немного перебинтовываю локоть. Всегда поражала способность людей спать в одном положении, не шевелясь. Я изъерзаюсь по всей кровати, с бока на бок, со спины на живот, с подушки на подушку. Даже одеяло могу на 180 градусов во время сна перевернуть. Причём, даже вверх ногами.
Убрав использованные пузырьки в пакет для мусора, ставлю Ване градусник. Капались мы часа полтора. Должны уже быть изменения.
37.7 °С. Всё будет хорошо! Можно выдохнуть.
Ваня так и не проснулся. Беру одну подушку и покрывало с кровати. Устраиваю себе в кресле уютное гнездышко, располагаясь с книгой в руках. Главное, не уснуть. И... через пару страниц я засыпаю.
Чувствую, как меня поднимают в воздух. В ужасе резко просыпаюсь, открываю глаза, пытаюсь выбраться.
- Тише, успокойся, а то уроню, - шепчет Ваня.
- Куда ты меня несёшь?
- Спать.
- Я и так спала.
- Кровать огромная, а ты в кресле калачиком свернулась. Не дело.
Ваня кладёт меня на кровать, рядом кидает мною взятую подушку, ложится рядом под одеяло. Я протягиваю руку к его лбу. Он холодный.
- Ты как?
- Голова прояснилась. Но слабость невозможная.
- При этом ты меня на руки поднимаешь!
- Тише, не трать зря силы.
- Поставь градусник, я должна убедиться, что ты в порядке. Сколько времени?
- Четыре утра, - ставит градусник.
Я ложусь на бок, сердито глядя на Ржевского. Выглядит лучше. Но всё равно ещё бледен. Хотя бы нет лихорадочного блеска глаз. Я считаю, это уже достижение. Ваня берёт ещё один мятный леденец. Видимо, горло всё же беспокоит, но не хочет мне об этом говорить. Градусник пищит, он смотрит сам, потом протягивает мне.
- 37.0 °С. Это очень хорошо.
- Можно уже светильник выключить?
- Нет, оставь. А то я опять усну.
- Так ты спи. Видишь, что со мной всё хорошо.
- Температура ещё может подняться. Это пока лекарства действуют. Так что оставь. Засыпай так.
- Ну хорошо. Сама виновата.
Ваня поворачивается ко мне лицом, кладет мне под шею руку, другой рукой разворачивает к себе спиной и прижимает к своей груди.
- Вот теперь давай спать, - мятным дыханием шепчет на ухо Ржевский.
Просыпаюсь под утро от чьего-то голоса. Спросонья не сразу понимаю, где я нахожусь. Потом вспоминаю, что я у Вани в спальне, а голос принадлежит ему. Сажусь в кровати, вижу рядом Ваня весь в поту, щеки красные, мечется по кровати и что-то бормочет.
Вскакиваю с постели, хватаю градусник, ставлю. В нетерпении прислушиваюсь к его шёпоту.
- Лёль, не уходи... не бросай меня...
Холодный пот пробегает по позвоночнику. Кажется, мы с ним думаем об одном и том же. О начале конца. И нас обоих это беспокоит.
Пищит градусник, наклоняюсь, чтобы забрать его.
- Полюби меня... полюби меня...
... или убей.
Концовка допевается в голове сама собой. Смотрю на градусник, 38.5°C. Заглядываю в пакет из аптеки. Набираю в шприц лекарство. А Ваня всё мечется. Решаю разбудить, не могу на это смотреть. Я сама сейчас расплачусь от этой картины и осознания неизбежного, а я должна оставаться сильной. Кто-то же должен.
Трясу Ваню за плечо, он резко просыпается, хватает меня за руку. Несколько раз непонимающе моргает, потом фокусирует на мне взгляд. Глаза сразу теплеют, он прижимает мою ладонь к своей щеке. Она горит огнём.
- Вань, у тебя опять высокая температура. Дай мне руку, я лекарство в катетер введу.
Он послушно протягивает левую руку. Разбинтовав катетер, снимаю крышку и ввожу лекарство. И все действия в обратном порядке.
- Лёль, полежи со мной, мне так спокойней.
- Хорошо, но только пока ты не уснёшь. Уже утро, может кто-то прийти.
- Хотя бы чуть-чуть, чтобы я чувствовал, что ты рядом.
- Я с тобой, я не уйду. Я обещала. Не нужно переживать.
Я ложусь ему на грудь, он крепко меня к себе прижимает, как будто боится, что я исчезну. Слышу, как часто бьётся его сердце. Видимо, сон был далеко не из приятных, раз так разволновался. А я уже уснуть не могу. Слишком много событий. Мысли путаются и клубятся в моей голове. Через несколько минут, чувствую, что Ваня уснул.
Аккуратно выбираюсь из его объятий, вылезаю из-под одеяла, укутав им Ваню, иду с подушкой к креслу. Сворачиваюсь калачиком и беру телефон. Новых сообщений нет. И на том спасибо. Время 08:23. Для Вани ещё рано. Для всех нас после такой ночи ещё рано, но что поделать. Полчасика почитав книжку, решаю измерить ему температуру. Трогаю лоб – тёплый. Спит спокойно. Подушка и простыни все влажные от пота. Градусник показывает 37.3 °С. Терапия помогает. Можно немножко расслабиться. Поуютнее устроившись в кресле, продолжаю читать книжку.
Ближе к десяти часам утра пишу Боб.
Я: «Ване надо сменить постельное бельё. Он весь пропотел.»
Боб: «Он проснулся?»
Я: «Ещё нет. Была тяжёлая ночь. Я сейчас его прокапаю и через полтора часа можно приходить. Я заберу его к себе на это время.»
Боб: «Через полтора часа пришлю горничную с чистым постельным бельём.»
Странно, что Олеся никак не отреагировала на то, что я заберу Ваню к себе в номер. Видимо, поняла всю абсурдность своих предупреждений, раз я уже провела ночь в его номере.
«Провела ночь в его номере» - звучит!
Внутренний голос заткнуть невозможно ни в какой ситуации. Набираю лекарства, добавляю в растворы, заряжаю капельницы. К счастью, Ваня спокойно спит на спине, ворочать его не придётся. Зевая, подключаю капельницу к катетеру, придерживая его за руку на всякий случай.
Кажется, он слегка сжал мои пальцы. Возможно, мне показалось. Но он продолжает спать, глаза не открывает, лежит всё так же, не шевелясь.
Докапав всё до конца, убрав бутылки с пузырьками и забинтовав катетер, пытаюсь разбудить Ваню. Но получается плохо.
Саня, спавшая всю ночь у Вани в ногах, принялась помогать мне будить хозяина, прыгая на нём и звонко лая. Но даже это не помогло. Трясу его за плечи, зову по имени.
- Ваня! Вставай! Надо ко мне в номер перебраться, чтобы тут всё убрали и поменяли тебе постельное бельё!
Ваня вяло открывает глаза. Совершенно туманным взором смотрит на меня. Мне кажется, он даже не понимает, что происходит и вообще, где он.
- Ваня, пойдём ко мне, я тебе помогу.
Поднимаю его за руки, перевожу в сидячее положение. Он проводит ладонями по лицу, но всё ещё молчит. Я тяну его вверх, он неуклюже встаёт. Я накидываю на него белый махровый банный халат, он вставляет руки в рукава, слегка пошатываясь. Подхватываю его за талию, кладу его руку себе на плечо. Мы медленно перемещаемся в мою спальню. Там укладываю Ваню под одеяло, а убежать не успеваю. Оказавшись в медвежьих объятиях под одеялом, в последнюю секунду хватаю с тумбочки свой телефон.
Я: «Мы у меня в номере, можно убираться и менять постельное бельё»
Боб: «Отправляю горничную»
Ваня утыкается мне носом в затылок, глубоко вдыхает. Чувствую, что жар у него окончательно прошёл. Беру его за руку, которая обнимает меня сверху, и проваливаюсь в глубокий сон.
Присоединяйтесь к обсуждению в телеграм канале /zoyasherman