1
Той весной мне стукнуло двадцать шесть. Король, стараясь меня порадовать, отправил в графство Эвран расследовать наделавшее шуму событие — смерть Тины Эвран. Конечно, по большей части развеять опасные слухи, что убили ее в результате бунта крестьян, и не полнится ли графство повстанцами, поклонниками Ученого. Или, может, кто-то хотел убить самого графа, а подвернулась его супруга, или и вправду всё как говорят: ее загрызли звери.
*** (от автора) Учёный — это божество мира Патренума. Согласно легенде, после того как Солнечная система и планета Земля оказались на грани гибели, некий Учёный создал карманное измерение — Патренум, где смогли спастись немногие выжившие.
Утомленный духотой и вечными оргиями дворца, измученный гнетущей атмосферой интриг, я был рад оказаться в этих благословенных Плодородных землях. Барт Эвран, старый граф и вдовец, был самым влиятельным человеком после короля. Никогда не покидая свои владения, он не был замечен ни в любовных связях, ни в каких-либо других пороках. Либо он был невероятно осторожен, либо... что просто смешно, конечно, – безупречен. Владелец этой житницы, он был словно сама дающая рука. Без Плодородных земель, где располагались все пашни, кормившие страну, мы бы просто погибли. Стоило Эврану перекрыть кислород или плохо управлять хозяйством, и всех ждала верная смерть.
На местной станции я заприметил очаровательную девчушку в белом переднике, коричневой юбке и голубой блузке, открывавшей ее загорелые плечи. В руках она держала корзинку с цветами и всякой мелочью.
Она направилась ко мне, и я решил что-нибудь купить. Чем ближе она подходила, тем больше она мне нравилась. Не торгуясь, я заплатил ей щедрую сумму и забрал все содержимое корзинки. Девчонка, опешив, явно решила, что я переплатил втридорога за этот хлам.
В итоге мне удалось уговорить ее проехать со мной до следующей станции, еще и денег дал на обратный билет.
Силь, так ее звали, улыбчивая загорелая красотка с простым умом, но приятным голосом, скрасила мое путешествие. Совсем не хотелось думать об убийстве графини. Я пригласил Силь сесть поближе и принялся расспрашивать о ее жизни. Ее рассказ оказался прост: жила, училась, а теперь торгует на станции, как и ее мать. Я спросил, есть ли у нее жених. Она ответила, что есть, да только он ей совсем не по душе.
– Чем же он тебе не нравится? – спросил я, заглядывая в ее черные глаза. Ее маленький носик забавно дернулся от аромата моих духов. Я мысленно ухмыльнулся: городской хлыщ, каким я являлся, был для нее, наверное, диковинкой.
– Он скучный и совсем не привлекательный, совсем не такой, как вы, господин, – хихикнула Силь.
– Значит, ты находишь меня привлекательным? – Я улыбнулся и небрежно положил руку ей на талию. Она зарделась и снова захихикала.
– Твой жених хоть немного богат? – Я нарочито поддержал ее игривый тон, подстраиваясь под ее простое представление о флирте. Мне уже не терпелось сорвать с нее этот передник и обнажить ее загорелые плечи. Я представил, как поднимаю подол ее платья, и меня окатила волна жара, а в паху возникло властное, требующее действия чувство.
– О нет, он беден, как и я, – она засмеялась и печально вздохнула. Да, бедная мышка, ради денег ты готова на все?
– Неужели такую красавицу не смогли пристроить в семью побогаче?
Я провел ладонью по ее плечику и коснулся темных волос.
– Он совсем холоден ко мне, совсем не ласкает.
– Не может быть, не верю.
– Зато его отец всегда подстерегает меня в темном углу.
– Неужели? И что же он делает с тобой в этом уголке?
– Трогает то там, то сям, – она хихикнула.
Я скользнул ладонью по открытой шее к самой груди, сочной и упругой под голубой блузкой. Мое жаркое дыхание и губы коснулись ее маленького ушка. Прелестница заерзала на месте, не прерывая моего натиска.
Подушечками пальцев я натирал ее соски, представляя, как они ноют и покалывают от желания.
– Что же жених скажет, если вместо него с тобой возляжет его папаша?
– Ах, нет, он не так далеко зашел.
Я опустил руку и направил ей между ног свою жаждущую кисть.
Она испугалась, но не отступила. Я мягко улыбнулся и поцеловал ее чистую кожу. О нет, она шла торговать далеко не безделушками сегодня, иначе зачем она так тщательно мыла свою шею дешевым мылом с таким едким запахом.
Совсем разомлев, она раздвинула ножки и откинулась чуть назад. Ее сиськи выпали наружу и колыхались в такт несущемуся поезду, я ласкал ее пухлые лепестки внизу под юбкой. Она застонала, и я ввел внутрь свой палец, мне хотелось посмотреть на ее смущение и оргазм. И стал водить рукой, ласково и настойчиво перебирая складочки и при этом неотрывно глядя в ее смешное лицо.
Я представил, как, должно быть, свекр трахает ее ночью в кладовке, грубо нагнув раком, вставляет свой член в свою молоденькую невестку, пока ее жених сопит в кровати.
Я не стерпел и, нежно завалив ее на свою полку, залез на нее и вошел в ее лоно. Она так пискляво стонала, пока я трахал ее,постоянно изгибаясь и щурясь от каждого прикосновения, но позволяя мне делать что угодно.
Мне было ее так мало, ее писклявый голосок возбуждал меня до безумия, и я стал наращивать темп, трахая ее сильнее, но я при этом ощущал, как она испуганна, она боялась, что я окажусь извращенцем и начну делать с ней что-то плохое, поэтому я старательно удерживал свой напор, чтобы не напугать мою милашку. Я вытащил член, медленно и плавно стал вводить его, наблюдая, как она извивается, мучительно желая вновь оказаться под мерными ударами этого молота.
- Кончаешь, ты кончаешь? Давай расскажи, как тебя трахает папаша жениха, он заставляет тебя сосать ему член?
- Да, - простонала она, сладко выгибаясь и насаживаясь на мой член.
- А ты сама просишь его об этом, ты крутишь сладкой попкой перед ним, ведь то, что в начале пугало тебя, в итоге стало приносить удовольствие, и ночами, когда твой тупой женишок спит, ты хочешь, чтобы его грубый папаша застукал тебя на кухне в одной ночнушке и стал приставать, прижимать тебя к столу и трогать за сиськи, а ты бы смущенно уводила глаза, а потом неловко отодвигалась, обтеревшись о его возбужденный член? И он бы нагнул тебя прямо на кухне, зная, что его жена может выйти прямо туда в любую секунду?
- Нет, этого никогда не было, - вдруг сказала она, - но я знаю, что он хотел бы.
Я рассмеялся.
— Мы просто играем в игру, лишь воображаем, ты же не думаешь, что я кому-то расскажу, даже если тебя и правда трахает твой свекр, — успокоил я ее.
- Я не сплю с ним! - упрямо повторила она и ее лицо стало мрачным.
Я отвернулся к окну и снова стал трахать ее.
— Только не говори, что я первый, кто затащил тебя сюда и перед кем ты раздвинула ножки, изображая невинность. Ты часто отсасываешь путешественникам, а они кончают в твою попку, потому что ты любишь трахаться именно в попку, правда.
Я придавил ее к простыни и моя рука легла на ее запястья. Сейчас. Да!
Она кончила, и я повернул ее на живот и стал трахать раком. Излился прямо внутрь, меня не беспокоила контрацепция. Хотя она могла быть больна какими-то болезнями, я давно обезопасил себя от такого рода неприятностей при помощи продвинутых технологий столицы. Да, там как нигде умели ухищряться во всем, что касалось разврата.
Я обессилел. После я приказал ей выйти на остановке, которая длилась очень недолго. Если бы я не сделал этого, то не устоял бы перед тем, чтобы взять ее с собой в замок Эвран и там пользовать каждую свободную минуту. Но это грозило тем, что я не стал бы работать вовсе, просто трахаясь со служанкой в графском дворе.
Я утешил себя тем что у Эвран должно быть есть симпатичные горничные. И уснул.
Несмотря на позднюю уже весну, было холодно. Я кутался в плащ, наблюдая обманчиво солнечные поля сочного зеленого цвета. Удаляясь от столицы, я видел всё больше и больше зелени.
Особенно мне понравились рисовые поля с многочисленными уровнями, залитыми водой. Единственное, что было несколько тревожным, это частые дожди в этой местности. В столице, где я с рождения жил, не было ни одного участка открытого неба, только стеклянные купола королевского дворца, но их я ненавидел. И здесь, несмотря на угрозу дождя, мне было легко и свободно. Возможно, и смертоносность играла особую роль в красоте природы и этом чистом воздухе, исполненном влагой.
***( от автора)В этом мире дождь представляет собой одновременно и опасность, и необходимость. Во время дождя на улицах появляются призрачные рыцари, трехметровые создания, напоминающие духов. Если человек оказывается под дождем без укрытия, рыцарь убивает его призрачным мечом, а погибший сам становится новым рыцарем.
Приверженцы Культа Ученого считают, что магическое проклятие дождя связано с ростом грехов и разврата в мире Патренума.***
В один из таких ливней поезд остановился. Наш оранжеватый вагон примостился на краю обрыва. Даже с закрытыми окнами я чувствовал себя небезопасно, когда видел срывающиеся с неба исполинские фигуры рыцарей. Высокие метра в три, с грохотом, сотрясающим стёкла, они приземлялись на поверхность земли. Серые их панцири блеснули ярче солнца на миг, а потом потухли, и их стало почти не видно в дожде. Духи умерших в дождь людей замерли в ожидании жертвы.
Никто не знал, кто навел это проклятье на мир, почему во время дождя появлялись эти твари, почему они убивали и пополняли свои бесчисленные ряды новыми войнами. Может быть, однажды потом смоет нас, как в незапамятные времена, и только эти духи и останутся, новая раса, новые очищенные от порока, греха и зла.
Я отвернулся от окна и стал думать о деле. Убийство графини вызвало большой скандал в обществе. Первой версией, которая сейчас озвучивалась, была та, что убили ее крестьяне. Об этом говорила жестокость преступления и возможность земледельцев найти графиню на прогулке и скрыться незамеченными. Меня смущало отсутствие мотива, но сверху сказали, что классовое неравенство всегда достаточный мотив. Мне это казалось глупым и притянутым за уши. Однако следовало побывать в местности, пообщаться с людьми и тогда говорить об их настроении.
На вокзале ржавый зеленовато-оранжевый поезд остановился на вымокшей бетонной платформе. Я вышел, и меня встретил широкий серебристый луч света, прорвавшийся через пасмурное небо. Я достал свою зонтообразную шляпу и сразу надел на себя, чтобы дойти пешком до кареты, присланной графом. Меня поразил запах этого места: всюду пахло листвой, землей и гнилыми листьями.
В столице, запахи были сплошь человеческие: духи, пот и прочие гадости. Здесь же всецело правила природа. Я подумал было, что нам с Уле было бы неплохо перебраться сюда. Если, конечно, не окажется, что тут кровожадные крестьяне. Я не скажу ей ничего про убийство. Пока я ехал в карете, я видел чудные водопады, искрящиеся в пробивающихся лучиках света. Мне всё меньше хотелось работать, а хотелось скорее увидеть мою Уле или еще лучше смотреть на всю эту красоту с ней вместе. Мне оставалось только воображать, как понравились бы ей эти кучевые облака, бело-голубыми громадами нависающие над зелеными полями.
На черно-белой видеограмме плохо было различимо место преступления. Кучка тел, четыре человека, куски ткани, юбки, корсеты — всё изодрано. Мне сразу показалось, что загрыз их дикий зверь.
Жаль, что уже нельзя осмотреть всё вживую, подумал я. На этих дурацких видеограммах ничего не было видно, тем более это были копии с трещинами, залитыми чернилами.
***( от автора) Видеограмма здесь — короткое движущееся изображение на бумаге.