Глава 18. Часовой
Кай не пошел в свою комнату. Его комната в этом доме всегда была формальностью, местом для хранения вещей и короткого, тревожного сна, прерываемого любым шорохом. Его настоящим постом был весь периметр. Каждые два часа он совершал обход, проверяя датчики, камеры, записывая в память малейшие изменения – сломавшуюся ветку, новый след на грунтовой дорожке, смещенный камень на ограждении скалы.
Сегодня ночью ритуал был спасением. От самого себя. От памяти о тепле кожи Артура под пальцами, о его сломленном дыхании. От осознания, что они должны были прятаться в своем же доме.
Морозный воздух обжег легкие, прочищая сознание. Ветер свистел в ушах, заглушая внутренний шум. Он шел по заранее определенному маршруту, его тело работало на автопилоте, сканируя угрозы, а ум был свободен – и это было опасно.
Он думал об Эмиле.
Не как об угрозе. Не как о активе или пешке. А как о проблеме. Сложной, многослойной, непредсказуемой. Он видел страх за острыми словами. Видел ум, который искал лазейки, как вода. Видел, как тот преображается, скидывая мешковатую одежду, становясь… опаснее. Не физически. Эстетически. Его красота была холодным, отточенным оружием.
И Кай поймал себя на том, что анализирует его не только как угрозу безопасности, но и как… человека. Что раздражало больше всего. Люди были фактором риска. Их эмоции, их слабости, их непредсказуемость. Артур был единственным исключением из этого правила. Единственным, кому он позволял быть человеком. И теперь этот хрупкий баланс нарушил кто-то другой.
Он завершил круг, вернувшись к главному входу. Его взгляд самопроизвольно поднялся к темным окнам на втором этаже. Где-то там спал Артур. И где-то там, в другом крыле, бодрствовал или спал их новый «гость».
Кай задержался взглядом на окне Эмиля. И ровно в тот же момент на том этаже мелькнул свет – неяркий, приглушенный, будто от включенного на мгновение планшета или телефона. Затем погас.
Не спит, – констатировал про себя Кай. Бодрствует. Думает. Строит планы.
Его пальцы непроизвольно сжались. Инстинкт велел ему подняться наверх, проверить, чем он занят. Установить скрытую камеру. Прослушку. Взять ситуацию под полный контроль.
Но он не двинулся с места. Потому что это было бы нарушением негласных правил игры, которую затеял Артур. Артур хотел посмотреть, что сделает Эмиль. Какой ход он совершит первым. И Кай должен был позволить этой игре состояться, даже если каждая клетка его тела кричала о необходимости обезвредить угрозу заранее.
Он повернулся спиной к дому и снова уставился в темноту леса. Он был часовым. Стражем на границе между тем, что было его единственным смыслом – Артуром, – и новым, непредсказуемым элементом, который грозил разрушить все.
Внезапно его рация тихо щелкнула – заранее оговоренный сигнал от ночной смены охраны на дальнем посту. Все спокойно.
Кай поднес рацию к губам.
— Проверка. Десять-двадцать. Периметр чист, – его голос прозвучал жестко, профессионально, смывая с себя все следы недавней слабости.
— Подтверждаем, – раздался в ответ нейтральный голос.
Ритуал был завершен. Порядок восстановлен. Насколько это было возможно.
Он сделал последний взгляд на дом – теперь уже целиком, как на укрепленную позицию. Его крепость. Их крепость. В которой теперь жил призрак, способный стать как союзником, так и разрушителем.
Кай глубоко вдохнул ледяной воздух и направился к черному ходу, чтобы заступить на свой внутренний пост – в кресле у мониторов, откуда он мог наблюдать за всеми и вся. Включая свет в окне на втором этаже, который мог зажечься снова.
Его долг был ясен. Охранять. Наблюдать. И ждать. Оставалось лишь понять, чего именно он ждал – что Эмиль совершит ошибку? Или что он докажет, что достоин остаться?
И какая из этих перспектив пугала его больше.