Мне пришлось полюбить

Мне действительно важно знать ваше мнение по поводу новой книги ^_^
Буду рада новым читателям и критике в комментариях)
_____________
Шел сильный дождь уже который день подряд. Лужи на дорогах становились больше, и казалось, что машины скоро превратятся в лодки. Ветер сносил желтые листья с деревьев, опуская их в лужи, смешивая с грязью. Красивые ранее золотые дорожки из листьев превратились в грязное месиво, совсем не привлекая своим видом, а вгоняя в очередной раз в осеннюю хандру.

Я вышла из больницы и, прикрывая сумкой голову, быстрыми шагами направилась к припаркованной неподалеку машине. В очередной раз не взяла зонт... Постоянно надеюсь на то, что этот дождь прекратится, и сквозь темные тучи пробьются лучи яркого солнца. Но даже прогноз погоды не обещает такого.

Запрыгнув в машину, я стала отряхивать бежевое пальто от холодных капель. Зазвонил телефон, на экране дисплея высветилось: «Дьявол». Цокнув языком, я ответила на звонок, прекрасно представляя, что скажут по ту сторону трубки.

— У тебя здесь пациент! Как ты посмела уйти?! — прокричал высокий голос мне в ухо. Благо, я додумалась отодвинуть телефон подальше еще до того, как ответить на звонок. Так и потерять слух можно...

— Время приема закончилось, — я старалась говорить спокойно, — имею полное право на полноценный обед. Если кто-то не знает, до скольки работает терапевт — это не моя проблема. Всех, кто пришел в назначенное время, приняла. Моя работа на приеме выполнена. Сейчас меня ждут другие пациенты, которые сделали своевременно вызов на дом. Всего Вам хорошего, Антонина Павловна.

Я повесила трубку и отключила звук на телефоне. Эта женщина... Нечто! Неудивительно, что ее все ненавидят. До каждого докопается. В больнице мы прозвали ее дьяволом не просто так. Своим взглядом она заставляла человека пройти через все круги ада. Конечности начинали отниматься, сердце пропускало удары, по спине бегали мурашки, а волосы вставали дыбом. Все тело сковывало от ужаса.

Было время, когда я работала в терапевтическом отделении медсестрой. Тогда я еще училась на четвертом курсе медицинского университета. Совмещать учебу и работу в ночную смену было сложно. Но со временем я привыкла. Никогда не забуду это время... Отделением заведовала эта демониха, поэтому каждый мой неверный шаг громко и в красках осмеивался этой женой сатаны. Чего я только о себе не узнала... Криворукая? Безмозглая? Да это мягко сказано! Бесполезный, ни на что не способный кусок мусора, который в жизни добьется лишь гречки по акции. Вот кто я была по ее мнению. И если раньше эти слова меня задевали, то сейчас же меня это лишь улыбает. Сколько же желчи в ней...

На данный момент я не работаю в ее отделении и, конечно же, не подчиняюсь ей, поэтому и сделать мне она ничего не может. Прошли годы, но ее привычка наблюдать за мной так и осталась неизменной. Как жаль, что люди не меняются. Всегда остаются такими, какие есть. Разве можно изменить свою сущность? Нет.

Я закрыла лицо руками. Времени на обед оставалось мало, но совесть не позволяла уехать. Вдруг пришел пациент, которому необходим осмотр врача и поспешное лечение? А я сижу себе спокойно, в ус не дую. Нет, так дело не пойдет. Возможно, я еще пожалею о своем решении, зато моя душенька будет спокойна.

Запустив ладони рук в волосы, я тихо застонала, проклиная себя за излишнюю совестливость, безотказность и мягкосердечность. Невозможно помочь всем, нельзя жалеть всех, не нужно много думать о других. Все это прекрасно понимала. Понимала, но ничего не могла с собой поделать. Если невозможно всем помочь, то хотя бы попытаться можно. Спустя минуту я уже стояла у дверей больницы. Заскочив внутрь, я направилась вверх по лестнице, попутно набирая демониху.

— Где пациент? — немедля задала я вопрос, как только мне ответили на звонок.

— У двери твоего кабинета, я сказала ей подождать, — сухо ответила та, но я всем телом ощутила, как она злорадно улыбается.

— Почему же Вы, добросердечная наша, ее не осмотрели, раз так беспокоитесь? — Колко заметила я, скривившись.

— Не твоего ума дело! — раздраженно ответила она и повесила трубку. Ее явно задело мое замечание.

Добравшись до своего кабинета, я заметила сидящую на скамейке пожилую женщину. Ее взгляд был устремлен в никуда. Казалось, будто она спит с открытыми глазами.

— Бабушка, — осторожно позвала я женщину, но та не откликнулась, тогда я легонько потрясла ее за плечо и повторила, но более громко. — Бабушка, вы меня слышите?

— А? — пожилая женщина взглянула на меня. Она явно находилась в помраченном состоянии. — Что я здесь делаю?

Я напряглась, в голове пронеслись предполагаемые диагнозы, но больше всех меня пугал лишь один из них. Улыбнувшись, я присела рядом с женщиной.

— Бабушка, а как Вас зовут и где Ваши родственники?

— Они... А я... Я не помню... — она отвела взгляд. Было ясно, что она не специально здесь оказалась. — Я шла... Шла в магазин. А почему оказалась здесь?

Лицо старушки сморщилось. Она пыталась вспомнить, но не могла. И именно это ее пугало. Собственная беспомощность, как тяжелый камень, давила на ее грудь, от чего та невольно сжимала кофту на своей груди. Если бы эта женщина оказалась одна посреди улицы вечером, ничем хорошим бы это не закончилось.

На кофте я заметила карманы, в которых могла бы быть бумажка с адресом или хотя бы номером телефона родственников. Обычно так и делают люди, если их родственник болен, поэтому, выходя из дома без присмотра, может потеряться.

— Бабушка, а что у Вас в карманах?

Пожилая женщина медленно протянула трясущиеся руки в карманы и извлекла на свет маленький клочок бумажки, широко распахнув глаза. Вероятно, она что-то вспомнила.

— Это сын! Сын мне дал, когда я уходила! Паша! — старушка протянула мне листок с живым блеском в глазах и надеждой. Надеждой на то, что ее заберут домой. Ее найдут. Она не будет одна.

Я быстро набрала номер и стала ждать ответа.

— Да, слушаю, — раздался немного сонный мужской голос.

— Здравствуйте, это Павел?

В ответ я получила недолгое молчание.

— А кто говорит? — внезапно спросил мужчина. Кажется, это не Павел...

— Я нахожусь в областной больнице, рядом со мной Ваша бабушка, она сказала, что уходила в магазин. Но не помнит, как попала сюда, —кратко объяснила я, поглядывая на сидящую рядом со мной бабушку. В ее глазах горела надежда.

— Черт... — выругался тот, — говорил ей не ходить никуда без меня... Извините, пожалуйста, за беспокойство. Не могли бы Вы еще немного посидеть с моей мамой? Я скоро буду.

— Жду Вас у входа в больницу.

Взглянув на часы, я грустно опустила голову, осознавая тот факт, что сегодня плотно пообедать мне не удастся. В лучшем случае съем протеиновый батончик и запью соком, в худшем же — так и буду ходить голодная. А мне еще нужно будет успеть заполнить истории болезней.

Тяжело вздохнув, я вновь посмотрела на пожилую женщину. Мы стояли у выхода. Старушка постоянно смотрела в окно, ожидая приезда сына. Наверное, я также выглядела, если бы осталась совсем-совсем одна, в незнакомом месте, не зная дороги домой, а потом узнала, что не останусь одна, меня заберут.

— Бабушка, как Вы себя чувствуете? — Я подошла к ней и мило улыбнулась. Сейчас главное — это то, чтобы она чувствовала защиту и поддержку.

— Хорошо, деточка, хорошо, — она пребывала в хорошем настроении, а сознание было ясным, что не могло не радовать. — Сын приедет, и мы отправимся домой, с внуками, может, повидаюсь даже.

Я сдержанно улыбнулась, кивнув, больше не донимая ее вопросами. Все равно на главный вопрос ответить должен ее сын, уж никак не она...

Через несколько минут к больнице подъехала черная машина, из не вышел мужчина средних лет, в костюме, немного полный, с большим носом и прилизанными светлыми волосами. Он поспешно направился ко входу в больницу. Старушка же, увидев своего сына, направилась ему навстречу. Дождь на улице поутих, но ветер продолжал бушевать.

— Спасибо Вам, — поблагодарил меня мужчина, пожав мне руку. Мы стояли возле его машины, пожилая женщина сидела на переднем сидении и ждала сына. — Немногие люди на столько отзывчивы. Другие бы просто прошли мимо.

— Не стоит, — улыбнулась я, — Вам стоит внимательнее следить за своей матерью. Она с нетерпением хочет увидеть внуков.

— Но у нас нет детей, — недоумевал мужчина.

Она говорила о тех вещах, которых нет... Тогда я рискнула задать самый главный вопрос:

— К врачу обращались?

— Да, — мужчина горько усмехнулся. — Даже если она принимает препараты, это уже не остановить...

Было видно, что это доставляет ему боль. А как иначе чувствовал бы себя человек, зная, что происходит распад личности его родителя, а мозг постепенно угасает, как и его жизнь?

— И... — я сглотнула, кинув беглый взгляд на бабушку, — давно у нее деменция?

— Уже четыре года, — сухо ответил мужчина, смотря на дверь машины. Не думаю, что разговор об этом был ему приятен. Но все же он должен быть готов к удару, который получит от жизни.

Порыв сильного ветра чуть подтолкнул меня вперед, волосы танцевали свой хаотичный танец и неприятно лезли в рот.

— Вы знаете, что она прогрессирует?

— Знаю. И прекрасно понимаю, к чему это приведет... Но даже препараты не помогают ей, с каждым днем ей становится все хуже, она перестала узнавать некоторых знакомых. Боюсь, что скоро перестанет узнавать и меня...

***

Сжимая руль, всю дорогу до дома очередного пациента не могла выкинуть из головы ту старушку, ее глаза с горящей в ней надеждой, радостью от встречи с сыном... Неужели ее ждет жизнь в полном небытие? Жизнь просто ради жизни. Без ярких эмоций, речи, даже банальной способности себя обслужить.

Смахнув выступившие на глаза слезы, я припарковалась у многоэтажного дома и, взяв сумку, направилась к пациентам. Сегодня их не так много. Всего четверо. Надеюсь, что очередной ложный вызов не попадется.

По дороге до пациента, я успела съесть батончик, утихомирив на какое-то время своего внутреннего кита, которого так не вовремя тянет петь песни. Поправив свои короткие каштановые волосы, забежала в подъезд, из которого как раз выходила женщина с ребенком. Лифт вызывать не стала: всегда хожу по лестнице. Тем более идти недалеко.

Добравшись до нужной квартиры, я нажала на дверной звонок. Спустя какое-то время мне все же открыли. Передо мной стояла женщина в домашнем халате, с бигуди на голове и пафосным выражением лица. На глаза были нанесены сиреневые тени, которые больше подчеркивали ее синяки под глазами, нежели создавали какую-то красоту, а оранжевая помада смотрелась на ней так, будто только что она полакомилась парой морковок. Чем-то она мне напоминала миссис Крякшвелл из известного всеми мультсериала детства.

— Здравствуйте, это Вы вызывали врача?

Женщина презрительно осмотрела меня с головы до пят, явно сомневаясь, что я врач. Но все же впустила меня. Эта женщина никогда не приходила ко мне на прием, поэтому не думаю, что она представляла, как я выгляжу.

— Меня зовут Мира Сергеевна, — решила представиться я на всякий случай, хотя уж это женщина должна была знать. В конце-то концов она знала, кто терапевт на ее участке. — Вы жаловались на сильную боль в животе... Но, как вижу, она у Вас прошла.

— Я вызывала не себе, а сыну, — сказала женщина таким тоном, будто я должна была об этом догадаться. Конечно, я ж медиум, все про всех знаю, вообще мысли читаю, да и рентген в глаза встроен!

Женщина проводила меня до комнаты, в которой, свернувшись калачиком, лежал мальчик лет 12.

— Извините, конечно, но дети — это прерогатива педиатра, а не моя, — пыталась я как можно более деликатнее намекнуть ей, что осматривать ребенка не буду. — Почему Вы меня-то вызвали?

— Соседка очень хвалила Вас, поэтому и вызвала. И что, не осмотрите даже? Не поможете? — женщина прищурилась, пронизывая меня своим взглядом, как шашлык.

— Я с детьми не работают, — пыталась говорить как можно спокойнее, но данная ситуация начинала выводить меня из себя. — У меня нет на это права.

— Даже если мой ребенок сейчас умрет, Вам все равно?! — женщина начала поднимать голос. — Я Вас вызвала! Вы должны его осмотреть! Он умрет, а виноваты будете Вы!

Я устало потерла виски. И как объяснять что-то таким людям, полностью уверенным в своей правоте?

— Почему Вы не вызвали скорую, раз это так срочно?

— Значит, не будешь смотреть ребенка... Да я на тебя заяву накатаю! Из-за тебя мой ребенок мучается! — начала кудахтать женщина.

Мальчик продолжал лежать, держась за живот. Лучше бы она вызвала скорую... Положение ребенка меня беспокоило и, не обращая внимания на угрозы женщины, я медленно подошла к нему и склонилась. Цвет кожи был желтушным. Ребенок поднял на меня свои глаза. Бегло просмотрев их, отметила для себя: белые.

— Как я могу к Вам обращаться? — не отрывая взгляда от мальчика, спросила я.

— Галина Юрьевна! — с излишней гордостью в голосе произнесла она, наблюдая за моими действиями.

— Галина Юрьевна, — обратилась я к ей, — чем Вы кормите своего сына?

Женщина видимо опешила от такого вопроса, потому что смогла лишь открыть рот.

— Супчик... Мясо с кровью... Э-э-э... Кашу утром ел...

— А овощи? Морковь, тыкву... Какие-то овощи ел ребенок?

— Он морковь ест. Нам врач сказал, что это для глазок полезно, вот я и купила много моркови, кормлю его.

Я тихо застонала. Боже, дай мне сил...

— Да сколько же Вы скормили ему моркови-то?! Разве так можно?! — не сдержалась я и повысила голос. — Больше никогда столько не давайте ему.

— Да что Вы на меня кричите? Врач же сказал! — Женщина вытаращила на меня глаза, до сих пор не понимая, в чем виновата.

— Вам же не сказал врач тоннами есть эту морковь! Вызывайте скорую, — устало понизила голос я. — С собой у меня нет никаких препаратов, помочь уж точно ничем не смогу.

— Но он же вон какой желтый! Вы же осмотрели его, скажите, что с ним!

— Ложная желтуха, это нестрашно, — поспешила я успокоить ее. — Страшнее то, что он мог отравиться пищей. Галина Юрьевна, вызывайте скорую.

***

Закончив свой рабочий день, а затем и всю бумажную работу, я взглянула на часы. Уже девять... На улице уже стемнело, поэтому я не особо горела желанием идти в такое время в магазин. Но питаться чем-то надо. Поэтому я, потянувшись, встала из-за стола и, прихватив сумку, отправилась в магазин.

Располагался он недалеко, но меня пугало, что до него нужно добираться по такой темноте, да еще и безлюдной улице. Я живу в тихом районе, поэтому бояться особо нечего. Но все же мне придется идти через парк, в котором вечером очень редко гуляют люди. Да и освещение оставляет желать лучшего...

Быстрыми шагами я шла по дорожке красивого парка, постоянно озираясь по сторонам. Сердце колотилось в груди, а тишина лишь пугала. Лучше бы я поехала на машине до гипермаркета...

Внезапно я услышала шлепок, прямо передо мной на колени упал мужчина в роскошных одеяниях, похожих на средневековую. Он хватал ртом воздух, держась за горло, высунув язык. Он пытался дышать, но у него не получалось. Лицо начинало синеть. Если я сейчас не сделаю что-нибудь, он же умрет прямо на моих глазах...