Глава 5. Признание и стыд
– Послушай, Кара...
Фолк неуверенно мнётся по другую сторону кровати. Мы только-только поели и собираемся ложиться.
– Чего? – я как раз убираю грязную посуду и составляю её на край стола. Оказывается, столик здесь всё-таки имеется, просто он спрятан в нишу и выдвигается одним нажатием кнопки.
– Мне нужно с тобой поговорить, – и снова этот серьёзный тон. Точно кто-то невидимый покрутил шестерёнки и перенастроил парня, как древнее радио из зала Памяти.
– Слушай, я очень благодарна тебе за помощь, но жутко устала и хочу спать.
И хочу побыть в одиночестве. В этом плане в Кульпе было настоящее раздолье.
– Выслушай меня, – настаивает Фолк. – Ты должна кое-что знать.
– А если я скажу «нет»?
– Тебе всё равно придётся.
– Значит, не отвяжешься... – констатирую я. – Ладно, выкладывай.
– В общем... – он впервые на моей памяти опускает глаза в пол, отчего мне становится не по себе. – Это я во всём виноват.
– О чём ты?.. – шепчу пересохшими губами.
– Это из-за меня тебя признали испорченной, – на одном дыхании выдаёт Фолк.
– То есть как это? – не понимаю я.
– Нам нужно было подобраться к Хранилищу... Мы бродили вокруг Музея, выискивая слабое место в охранной системе. И нашли. Я нашёл. Тебя.
Горло словно сдавила невидимая рука. Не хочу, чтобы он продолжал.
– В тот далёкий день я дежурил рядом с Музеем, когда ты появилась. За тобой шли двое, они подначивали тебя тем, что ты получила должность в Хранилище N, ублажив директора. Ты послала их в задницу и отправилась по своим делам, а меня озарило... Я увидел в тебе наш шанс. Дефектная, которая каждый день бывает там, куда нам доступ закрыт. Вернувшись на остров, я рассказал обо всём Магнусу. Он идею одобрил. И Шпанс состряпал план... Всего-то и нужно было подделать цифры...
– То есть... это вы?.. Вы влезли в систему и изменили мои данные?
– Мне жаль...
– Но почему вы просто не попросили меня помочь? – спрашиваю тихо. – Так было бы проще и безопасней, ведь я бывала в Хранилище каждый день... Шпанс мог бы придумать способ...
– Это был не вариант. Магнус не знал, можно ли тебе доверять, потому сделал всё, чтобы лишить привычной жизни и сделать одной из нас, приручить и...
– Нет. Не надо. – Умоляюще смотрю на Фолка. Не хочу правды, она отравляет и жалит не меньше предательства. – Я не желаю больше ничего слышать и знать о тебе и твоём проклятом острове!
– Прости, я виноват.
– Но ведь ты знал... Всегда знал, что творится на острове и всё равно... – Фолк молчит. – Ты ничем не лучше их!
– Я никогда не говорил, что я лучше их.
Копаюсь в памяти, словно в корзине с грязным бельём, выискивая хоть что-то. Ничего. Он никогда не пускал пыль мне в глаза, что верно то верно. Наоборот, вечно указывал на недостатки.
– Дин тоже участвовал в этом?
Молчание.
– Вы разрушили мою жизнь. Дважды.
– Да.
– Так просто?
– Но сейчас я пытаюсь всё исправить.
– Только потому что я понадобилась тебе как оружие против Илвы... – он порывается что-то сказать, но я выставляю руку вперёд, заставляя его замолчать. – Хватит! Я иду в душ, а потом спать...
Сбега́ю с поля брани, и на этот раз Фолк ничего не говорит и не пытается меня остановить.
Маленькая душевая не сравнится с огромной ванной на резных бронзовых ножках в жилище особенных. И никаких хитроумных кнопок или режимов. Повернул ручку влево – течёт холодная вода, вправо – горячая. Выставишь по середине – насладишься тёплой. Я выбираю холод. Нужно прийти в себя.
С остервенением намыливаю мочалку, будто она в чём-то провинилась. Не могу не думать о том, что меня не просто гнусно использовали, но и намеренно лишили статуса дефектной.
Вопрос лишь один: в моём случае сто грамм – это много или мало? Сколько я могла протянуть до того, пока не угодила бы в испорченные на самом деле? День? Неделю? Месяц?
Нет, нужно признать, что, как ни крути, но свободные спасли меня от страшной участи испорченных. И всё-таки это никак не оправдывает их поступок, ведь меня запросто могла сцапать Полиция или фантомы.
Но чем холоднее вода из крана, тем трезвее мысли в голове. У меня была стабильность: работа, отсек, прогулки по выходным. Ровная, но ничем не примечательная жизнь... А прошлое лето стало самым счастливым в жизни. Правда, одновременно и самым горьким, но это уже совсем другая история.
Вытираюсь насухо, чуть не забыв пройтись и по волосам – теперь с ними намного меньше мороки.
Обмотавшись полотенцем, выхожу из душа. Я так и не приготовила себе одежду для сна, так что крепко держу край полотенца у груди.
– Душ свободен! – произношу сурово.
Фолк, скользнув по мне цепким взглядом, быстро скрывается за дверью и уже через секунду я слышу, как полилась вода.
Отыскав в шкафу среди богатого разнообразия пеньюаров и фривольных костюмчиков шорты и майку, натягиваю их на себя, то и дело прислушиваясь к шуму воды за дверью.
Ложусь на дальнюю половину кровати, отворачиваюсь к стене и натягиваю на себя одеяло. Честно пытаюсь заснуть. Но вместо этого начинаю рыдать. Безутешно. Отчаянно.
Почему я плачу? Потому что меня обманом лишили привычной жизни, заставив покинуть родной отсек? Или это запоздалая реакция на моё вызволение из Кульпы? Не знаю, но остановиться просто не могу... В глаза будто кислотой плеснули.
Спустя пару минут возвращается Фолк и тоже ложится. Стараюсь плакать беззвучно, чтобы не дай эйдос, его не потревожить. Только он, похоже, всё и так понимает...
– Эй... – спины касается его ладонь. – Знаю, прошлое не исправишь, но я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы в будущем...
Фолк гладит меня по спине и даже через ткань футболки я ощущаю, какая у него на пальцах загрубевшая кожа. Надо же, мне казалось, что и душа его давно очерствела, но опять ошиблась.
– Не вини себя. – Шмыгаю носом. – Ну на что была бы похожа моя жизнь, останься я в городе?
– На дерьмо собачье? – предполагает он.
– Не иначе. – Улыбаюсь в ответ: вот они – проблески старого Фолка.
– А теперь давай спать. Тебе надо отдохнуть хорошенько...
Я согласно киваю, но только вот ладони он не отнимает. И теперь его прикосновения кажутся чересчур горячими и слишком нежными. Сейчас между нами всё чересчур и слишком. Совсем не вовремя вспоминается наш недавний поцелуй...
Мне бы отодвинуться, дать понять, что больше не нуждаюсь в утешении, но я не могу. Потому что именно сейчас чувствую себя снова живой. Вопреки голосу разума хочу продлить это ощущение, усилить его во сто крат.
И я поворачиваюсь к Фолку. Пододвигаюсь ближе. Пальцы сами тянутся к его лицу, гладят по щеке, заросшей колючей щетиной. Темнота придаёт смелости, и я уже тянусь за поцелуем, когда он прикладывает палец к моим губам, останавливая.
– Спи, Карамелька. Нам понадобятся силы.
Словно ледяной водой окатили. Да что там – я будто снова рухнула с обрыва в море. Щёки начинают пылать. Быстро отворачиваюсь и отодвигаюсь так далеко, насколько позволяет кровать, закутываясь в одеяло с головы до ног.
Вот бы оказаться за тысячи миль отсюда, но окажись я даже в другой вселенной, вряд ли это помогло бы. Заснуть мне удаётся лишь через несколько часов. Сновидения рваные и мутные, точно я гляжу в запылённое окно, и только укоризненный взгляд Дина предстаёт чётко и ясно.
***
Утро воровато вползает в комнату, точно знает – здесь ему не рады. Мне безумно стыдно, так что я стараюсь не смотреть на Фолка. Он же ведёт себя, как обычно.
Я не выдерживаю первой:
– Фолк... насчёт того, что произошло ночью...
– Ты насчёт того, что чуть не произошло ночью? Не беспокойся. Об этом не узнает ни одна живая душа.
– Я просто хочу объяснить, почему так вышло, – кусаю пересохшие губы.
– Я всё понимаю. Ты столько пережила в последнее время... Именно поэтому я тебя остановил. Но имей в виду – в следующий раз благородства от меня не жди...
От его слов щёки я отчаянно краснею, а внизу живота вспыхивает пожар.
«Следующего раза не будет!» – клятвенно обещаю себе, сбегая в душ.