Глава I: Ингвар (Часть 1)
"Кеназ! Дагаз... Гебо?"
Ингвар нахмурился, вглядываясь в руны. Пальцы нащупали ещё одну.
"Давай-ка посмотрим ещё раз. Ингуз. Кеназ... и опять Гебо? Почему Гебо? Я ничего не понимаю".
Он резко выдохнул, почти рассерженный.
"Почему руны толкуют мне об одном и том же, хотя я спрашивал богов про предстоящий поход на Туманный Остров?!"
Молодой викинг с пшеничными до плеч волосами и глазами цвета безоблачного небосвода перебирал в руках косточки, на которых были выщерблены руны.
Он сосредоточенно рассматривал их, словно пытался заставить символы заговорить. Казалось, они светились в тусклом свете свечей, наполнявшем небольшой домик Ингвара. Было ли это магией или просто лунный свет играл на гранях кости — не знал никто из присутствующих.
Их было трое в комнате.
Чуть поодаль, тяжело опираясь локтем на выступающий брус стены, стоял старый, закалённый в боях воин. Его звали Кнут Томассон — ярл Роскилле, богатого, величественного города на берегу Восточного моря.
На его плечах висела старая медвежья шкура, когда-то самостоятельно добытая им же. Она, казалось, срослась с ним, став таким же олицетворением мощи и суровости. Голубые глаза Томассона, острые как лёд, были легендой. Люди говорили: он смотрит — и проникает прямо в душу.
"Ингвар," — впервые заговорил ярл, вперив тяжёлый взгляд в молодого викинга, — "можешь объяснить, что тут происходит? Ты позвал нас принять участие в священном обряде — чтобы просить богов о защите и узнать их волю. Неужели они молчат?"
Он не выглядел сильно взволнованным, но в его возрасте любой поход мог стать последним. Пожилой воин мерно расхаживал по комнате, не отрывая взгляда от руночея.
А Ингвар... будто не слышал.
Взгляд его был прикован к резным желтоватым косточкам, и руна Гебо — тускло-белая — мерцала в его руке.
Он не замечал ни шагов ярла, ни взглядов, ни тишины между вопросами. Только руны и единственный вопрос, на который он сам не знал ответа.
Почему Гебо?
Ингвар задумчиво нахмурился.
Я мог ожидать любую руну, связанную с войной. Даже если бы она предсказывала нам гибель — Хагалаз, Наутиз, пусть даже Иса. Но Гебо?
Он поднял взгляд на символ, будто ища в нём ответ.
Руна любви. Суть которой — воссоединение, союз, чувства... И она выпадает снова и снова, под конец гадания. Как итог. Как результат всего похода.
Ингвар опустил руку и тяжело выдохнул. Хмыкнул.
Любовь — как финал? Это выше моего понимания.
Руночей совсем утонул в своих мыслях, когда в воздухе внезапно раздался третий голос — вкрадчивый, елейный, с тенью насмешки:
"Ты уверен, о достопочтенный Всевидящий, что ты действительно способен видеть будущее?"
Ингвар среагировал не сразу, но узнаваемый тон вывел его из задумчивости. Перед ним стоял высокий худощавый мужчина с лысеющей головой и лицом, где, как на палитре, одновременно отображались презрение, гордыня и самодовольство.
Альрик. Советник ярла. И — что куда хуже — старший брат Ингвара.
"Я просил не называть меня так", — устало ответил Ингвар, не отводя взгляда. — "Ты, как обычно, пытаешься показать себя перед ярлом. Я не Всевидящий. Я не вижу будущее. Мне лишь позволено богами читать руны и толковать знаки. Только и всего."
"Замолчите оба!" — голос ярла прорезал напряжённую атмосферу, как меч. Он начал терять терпение. — "Я не потерплю ваших распрей. Особенно сейчас, когда на кону — наш поход на западный народ. Ингвар, как он закончится?"
Томассон сделал шаг вперёд. Его тяжёлый взгляд впился в Ингвара.
"Чего нам ждать?"
"Ах, очевидно..." — с издёвкой протянул Альрик. — "Наш руночей..."
Он сделал особый акцент на последнем слове и тоже бросил взгляд на брата: "Надеюсь, в этот раз ты не станешь страдать от этого обращения, Ингвар."
Он изогнул губы в почти незаметной ухмылке.
"Так вот, наш руночей, по его же признанию, даже не понимает, что боги пытаются ему сказать", — с наигранным почтением продолжил Альрик, обратившись к ярлу. — "Не было бы разумно... назначить нового руночея? Ингвар явно утратил благоволение богов."
Альрик знал, что эти слова заденут брата. Ещё он знал, что ярл не сменит руночея. Но возможность уколоть Ингвара — это был его личный ритуал, почти священный. И он точно не захотел бы упустить возможность провести его ещё раз.
Их противостояние длилось с самого детства.
Родившийся первым, Альрик всегда считал себя умнее всех вокруг. А уж Ингвара — тем более. Он действительно был не по годам смекалист и изобретателен, что помогло ему быстро стать советником ярла.
Но гордыня и самоуверенность всю жизнь шли с ним рука об руку — и сводили на нет всё хорошее, что в нём было.
Когда они были детьми, Альрик не пользовался уважением сверстников. Пока другие гонялись по лесу, играли в войну или мерялись силой, он часами просиживал над рунными манускриптами. Он был хилым, избегал поединков, не умел обращаться с оружием и почти ни с кем не общался.
Ингвар — наоборот, с самого детства учился владеть топором, метко стрелял из лука и охотился. Но при этом никогда не пренебрегал и знанием. Он читал. Он обучался культурам и наречиям. Но больше всего окружающих впечатляло то, как он чувствовал руны — будто они были вплетены в самую его суть. В его душу.
Альрик завидовал брату.
Он завидовал тому, как глубоко Ингвар понимал руны, и не выносил того, как о нём говорили люди. Порой он даже ненавидел саму их кровную связь. Его нутро кипело всякий раз, когда родители — а особенно их учитель Адальберт — называли младшего брата будущим руночеем всего Роскилле.
А Ингвар всегда любил Альрика. Он никогда не злился, стараясь понять того, даже если он был не прав. Ставить себя на его место. Где-то в глубине души — ему даже было жаль брата.
Вот и сейчас он смотрел на него с той самой тоскующей мягкостью, в которой смешались сочувствие... и понимание.
Но внутри, за этой мягкостью, Ингвар думал совсем о другом.
Альрик был ему сейчас... не важен.
Монотонный треск козодоя, притаившегося где-то в густых сосновых ветвях, действовал Ингвару на нервы похлеще, чем снисходительный тон Альрика. Этот неприметный лесной гость, казалось, специально выбрал именно это место, именно этот момент, чтобы сводить его с ума.
Пока ярл Томассон и Альрик продолжали обмениваться репликами, Ингвар попытался отгородиться от их голосов и навязчивого щёлканья птицы.
Он вернулся в себя.
Всемогущий Один... Я знаю, ты — властитель руны Гебо. Ты и есть её олицетворение. Я прошу о знаке. О подсказке. Помоги мне понять её смысл... смысл, который ты показал мне сегодня. Прошу тебя. Всеотец. Помоги.
Ингвар закрыл глаза и мысленно повторял свои слова, обращаясь к богам. Он не заметил, как медленно стал отдаляться от реальности. Голоса двух викингов и настойчивое пение пернатого завсегдатая скандинавских лесов слились в единую симфонию — странную, громкую и пугающе нереальную.
Ему становилось всё хуже: живот сжало судорогой, будто от яда, ноги налились ватной слабостью и подкашивались, а в пальцах рук пропала всякая чувствительность. Сквозь нарастающую тревогу Ингвар ощущал, как его тело покидают силы, и в следующий миг комната попросту исчезла — ни Ярла, ни брата больше не существовало, лишь густая, всепоглощающая тьма.
В непроглядной пелене внезапно прорезался голос — громогласный, властный и отеческий. Он заполнил собой всё пространство, но слышал его лишь один человек — Ингвар.
"Ты просил моего совета, юный руночей. Внемли ему":
Радушных и щедрых не знаю я, что отвергали б мои дары;
Я не знаю и таких, что, в ответ на подарок им вручённый,
Не приняли б его.
Всё, что осталось от Ингвара в тот миг — душа, тень или нечто промежуточное, — замерло, будто в паузе между вдохом и выдохом божества.
"Хавамал..." — сказал он громко. — "Но почему именно эта строфа? Какую тайну ты стремишься открыть мне, Отец?"
Через секунду всё изменилось.