Глава 9
Хаос разбудил Миру рано утром. Всю ночь он не выпускал ее из рук, потому, проснувшись, физически оба чувствовали себя ужасно – левые половины тел затекли. Тем не менее, начать день с объятий и сонных бормотаний о планах на грядущие несколько часов было приятно. Хаос что-то говорил о занятиях и полностью забитом дне, но Мира мало понимала его, только вслушивалась в хриплый после сна голос и наслаждалась близостью. Он, кажется, тоже мало соображал, что конкретно выдает ей, ведь все еще находился в полудреме.
Когда время вставать все же наступило, Хаос осмелился сделать это первым. Собрался, затем вновь рухнул на постель, заставляя девушку подняться при помощи щекотки и беглых поцелуев в шею.
- Давай, малышка, мне уже нужно уходить. Если хочешь, я могу просто оставить тебя здесь. Выспишься – уйдешь к себе.
- Нет, - протянула Мира. – Вдруг, кто-то увидит.
Он усмехнулся.
- И что? Или из-за моих вчерашних слов ты подумала, что я боюсь этого? Брось. Пусть они хоть под дверью стоят – их мнение я вертел на флагштоке любой башни замка.
Мира прыснула, не открыв глаз, и уткнулась лицом в подушку.
- Все равно. Не стоит им этого знать. Я поднимаюсь, сможешь подождать пару минут?
- Смогу.
Они вышли вместе, и, позволив друг другу проявить чувства, коротко поцеловались. Она легко коснулась его челюсти, он придержал ее за талию. И вот, их тела расходятся по разные края коридора, желая поскорее оказаться рядом.
Мира провела в своей комнате еще пару часов для прикрытия. Все, о чем могла думать – прошлый вечер, так широко раздвинувший грани дозволенного. Ей показалось, что после этого их с Хаосом отношения значительно продвинулись, они будто стали ближе, свободнее по отношению друг к другу. Пусть ничего кардинально нового не случилось, для нее – это большой шаг.
Чтобы занять время, Мира ушла к Мари, напомнив той об обещанных уроках колдовства. Ведьма, казалось, только этого и ждала – ее глаза горели энтузиазмом. Пока она носилась по спальне и своему кабинету, собирая необходимые материалы для вводной лекции, Мира сидела у окна и наблюдала за тренировкой Хаоса через стеклянную крышу оранжереи. Видно было не отчетливо, но и этого девушке оказалось вполне достаточно. Иногда она пугала сама себя.
- Так, так, так… Это тоже нужно, - разговаривала Мари где-то на фоне. – Ты когда-нибудь гербарий сушила? Мира?
- Да. Ромашки собирала, лепестки и листочки с цветов из сада в пансионе, - проговорила та механически. – А еще у меня в комнате стоит книга с лилией из первого букета, который мне подарили.
- Тебе дарили цветы? Кто? Когда успели?
- Дор.
- А-а-а-а, вот оно, что, - протянула ведьма деловито, после чего искренне улыбнулась такой сентиментальности.
Вдруг мечтательность Миры сдуло. Она дернулась, всматриваясь в силуэты, которыми наполнялась оранжерея. Вскоре почти все исчезли, оставив Хаоса наедине с золотоволосой красавицей Лорель. Ее узнать тоже было не сложно, в замке похожих демониц нет.
- Так, раз сушила, я про растения буду больше рассказывать. Ты же, кстати, в пансионе много за цветами ухаживала. Точно надо тебя больше по травничеству натаскивать. Что думаешь? Тебя больше базовая магия интересует или продвинутое травничество?
Мира молчала. Изящная ручка Лорель коснулась плеча Хаоса в каком-то слишком уверенном жесте. Ответной реакции не последовало.
- «Хотя с такого расстояния я его реакцию смогла бы разглядеть, только если бы он на нее набросился!», - возмущенно протянула девушка, во все глаза пытаясь высмотреть, что же такого они делают. По тому, как двигалась Лорель, стало ясно – она не прекращая что-то щебетала и смеялась с каждого его слова. – «Он не так много и смешно шутит, чтобы настолько часто хохотать», - едко добавила Мира. – «Он забавный, хорошо. Но все же!».
- Мира? – позвала Мари в который раз, уже приближаясь к подруге. – Да что ты там такое увидела?
В этот момент Лорель подошла к Хаосу ближе.
- Ого, - удивленно протянула ведьма из-за спины Миры. – Вот же стерва!
Сама Мира едва ли не буквально вспыхнула от ревности. Такое с ней было впервые. Никогда она не испытывала к кому-то ненависти из-за мужчины, но теперь, только подумав о том, что, возможно, Хаос смотрит на демоницу так же, как на нее, физически ощущала закручивающийся в груди вихрь из злобы, обиды и… зависти? Гадкое чувство клокотало под ребрами.
Он мог прикасаться к ней так же. Называть каким-то ласковым прозвищем. Говорить с ней таким же голосом. Собрать волосы, прежде чем поднять юбку ее дорогущего платья.
Мари насильно потянула ее от окна и усадила за стол.
- Крошка, сосредоточься на учебе. Давай, Хаос – не идиот, все под контролем, а с ней мы справимся. Давай, выдыхаем. Готова?
Мира кивнула, сложив руки перед собой. Она была склонна верить ведьме, потому насильно задвинула иррациональные позывы спуститься в оранжерею и нарушить идущую там беседу. Удивление от собственных громких порывов тоже значительно притупило пронзившее девушку чувство.
Она вспомнила об Ире.
- «Если она испытывала что-то подобное в отношении меня и Константина, то теперь я могу ее понять. Кое-что общее в характерах у нас есть, но в целом мы очень разные. Она была несдержанной, грубоватой, по сравнению с остальными, потому, вероятно, дала реакцию своей ревности. Я так не поступлю. Я буду мудрее и пока не увижу взаимность к Лорель от самого Хаоса – не стану говорить об этом», - поставив точку в собственном монологе, вдруг зарделась. – «А я вообще имею право говорить ему что-то? Кажется, никаких заявлений о том, что он хочет быть со мной в паре, не прозвучало. Если он все-таки захочет Лорель? Это было бы логично… А вдруг ночью он остановился из-за нее? Тогда многое становится понятно».
Развития этой мысли Мира не дала. Смахнула давящую тревогу и вслушалась в рассказ Мари.
- Так, первое, с чего нужно начать – с объяснения самого феномена магии в Новом мире. Смотри. Издавна известно, что колдовство появилось благодаря Смерти. Она, как прародительница всех архи, принесла на этот свет магическую материю в доступном виде, то есть, взяла свои способности и, переработав их, сделала подвластными для более низкоранговых существ. В первую очередь, для вышеупомянутых архи. Всего их шестеро, все они – непосредственные дети Смерти в плане того, что сделаны из ее материи и человеческих душ. Помнишь, я говорила, что Мор и Хаос получили силы от ее глаз? Так вот, архи Смерть создала из своей руки: пятерых их пальцев, а шестого – из основания ладони. Рука была левой, потому большая часть магии у архи и, соответственно, всех остальных колдунов, протекает в левой руке. Чем лучше состояние рук – тем лучше проходимость магии. Если ранить кисть, колдуна можно лишить возможности пользоваться своими сверхъестественными навыками на долгое время, а архи даже убить, потому что в их руках не только магические способности, но и жизненная сила. По этой причине все архи обязательно носят плотные перчатки. Маги тоже могут, но по желанию. Пока все ясно?
- Да, в целом, - Мира задумалась. – А кто входит в число архи?
- В нашем замке их трое, и трое у водных. У нас: Альб, Теотерон и Риэль. У водных: Сецейя, Бириим и еще какой-то хрен, имя которого я всегда забывала. Не важно, тебе это пока незачем. Из интересного - из основания ладони Смерть создала именно Альба, потому, наверное, он такой надежный. Еще, кстати, Смерть создала некое существо по имени Цох из своего уха, но о нем я тебе потом расскажу.
- Значит, Теотерон и Риэль – тоже родственники пастырей? – Мира принялась выстраивать генеалогическое древо первородных существ. – «Если Смерть и Хаос – брат и сестра, то дети Смерти будут ему племянниками, а дети их детей – кажется, двоюродными племянниками. Так? Странно тогда, что Альб им – дядя, а Риэль и Теотерон будто никто, просто библиотекарь и Советник. Получается, и водные, находящиеся на той стороне, тоже их родственники? Хаос будет наступать на собственную семью? Моя голова сейчас лопнет».
- Для Хаоса – только номинально. Из всей шестерки семьей он считает только Альба, что объяснимо. Дальше…
- А браки между родственниками в Новом мире разрешены?
- Да, сказать честно, не задавалась таким вопросом, - усмехнулась ведьма, и быстрее, чем она успела подшутить, Мира продолжила:
- Другой вопрос. Ты сказала, что архи носят перчатки, чтобы защитить руки, там жизненная сила и магия. Если повредить руки сильно, их можно убить. А… значит ли это, что пастырей можно убить, если…
Договорить не осмелилась. Мари поняла ее и без слов.
- Так умер мой муж, - она рвано закивала. Мира видела, как дрогнули ее губы, прежде чем едва заметно напрячься. Простыми жестами ведьма в который раз напоминала себе, что его нет. Бездумно дергала головой, в попытке занять себя хоть каким-то действием, иначе рассказывать было невозможно. Могла бы промолчать, но упрямо выдавливала букву за буквой. – Ему отрубили руки, а когда он был совсем слаб…
Мари зажмурилась. Урок пришлось прервать, а наступившую паузу заполнить поддерживающими объятиями. Сложно было даже представить, что испытывала вдова, супруг которой скончался таким мучительным образом, но Мира попыталась выказать все сочувствие, на которое была способна.
Поглаживая подругу по плечам, она не могла отделаться от гнетущего предположения: если Мор остался без глаз, а это, если проводить аналогию, что для человека остаться без сердца и души, можно ли его вернуть? Возможно ли это хотя бы в теории?
Это заставляло ее прижимать Мари крепче.
- «Если бы Дор… Нет, о, Творец…».
Ужасная смерть.
Ведьма сжала кисти подруги, выражая признательность, и отстранилась.
- Давай продолжим, крошка, мы же только историческую справку прошли, - она поднялась, встав к Мире спиной, а та не стала мешать. – Так… Сосредоточимся на травничестве, я решила за тебя. По пути все-таки впихну в твою голову что-то, касаемо базовой магии, но это ради развития. Посмотрим, вдруг у тебя что выйдет.
Девушки вышли на террасу. Там, под крышей, спрятанные от снега и холода, столпились горшки с растениями. Без колдовства не обошлось – слишком уж свежими они были для такой погоды. Мари принялась рассказывать, по какому принципу они отделены друг от друга, как отличить пригодное для работы растение и в чем специфика каждой группы. Погружаясь в тему, которая была от и до ею изучена, ведьма отвлекалась от всего остального. Тоска по Мору не отпускала ее даже в такие моменты, но делясь его знаниями, она чувствовала, будто дает ему жить. Говорит его словами, объясняет его фразами, указывает его жестами. Не важно, насколько он далеко и как много времени прошло. Частички его личности, выстроенные веками жизни, полученный опыт, мудрость, накопленная любовь – все это она трепетно несла в себе, ожидая, когда он вернется. Тогда, увидев мужа живым, Мари вернула бы ему все, что сохранила.
В своем кабинете ведьма смешала весьма сомнительную мазь. Напоила себя и подругу очередной порцией настойки из червей и травы, после чего принялась покрывать этой мазью все раны и шрамы на ее теле.
От запаха у Миры начали слезиться глаза. Сквозь смех, она отводила голову и учащенно моргала. Мари сама с трудом видела из-за влаги.
- Ты бы слышала, как я кричала, когда Мор учил меня ее готовить. Вонь стояла на весь замок, Хаос даже поднялся к нам, потому что был, мягко скажем, недоволен. Правда, ушел еще быстрее, чем пришел, и я его за это не осуждаю.
- Он хороший учитель, да? – Мире стало легче, когда она заметила теплую улыбку на красивом лице.
- Очень. У него порой дикий характер, понять его просто, а вот привыкнуть или совладать – та еще задачка. Я – единственная, у кого получилось. Думаю, отчасти именно из-за его желания меня обучать, это очень нас сблизило.
- Хотела бы познакомиться с ним, - сказав, Мира покосилась на шкаф, в котором прятался пугающий плащ.
- Познакомишься, крошка. Обязательно. Так, теперь это все нужно запечатать. Сейчас я буду тебя заматывать.
Покрыв тело девушки полосками плотной ткани, Мари приступила к себе. Поднималась от ног выше, пока не дошла до шеи.
- Чувствую, нам сегодня нужно переночевать вдвоем, в плотно запертой комнате, иначе Хаос выставит нас на ночь во двор, - с сарказмом отметила она. Мира безмолвно выразила свою полную солидарность. – Так, я готова.
- А лоб?
Выжженный крест все еще горел, уходя длинным кончиком ровно меж ее бровей.
- Оставлю. Символично же, пусть будет на память.
- Странные у тебя представления о вещах, которые можно оставить «на память», - отметила Мира.
- Кто-то цветы в книгах хранит, а кто-то шрамы коллекционирует, каждому – свое.
Наведя порядок в кабинете, девушки вытащили стол на террасу, взяли два стула и решили какое-то время провести на свежем воздухе. Тем более, вид выходил прямо на закат. Снег, покрытый сине-оранжевой дымкой, стал отличным фоном для краснеющего светила.
Ожидая Мари за столиком, Мира куталась в чью-то шкуру и смотрела вдаль. Ни единого дерева, никаких границ, никакой темноты – бескрайняя пустота служила домом для огромного солнца, кровавой луны и драгоценных звезд. С Хаосом и его подданными они были соседями. В этом ощущалась свобода.
Занимая место в замке, Мира находила нечто новое в себе. Атмосфера «змеиного гнезда» меняла и ее тоже.
Мари приземлилась рядом, за ней, между девушками, появилась бутылка вина и два пузатых фужера.
- Ты обязана начать свое знакомство с алкоголем вот с этого, иначе быть не может, - уверенно отрезала она, откупоривая напиток. – Красное вино. Настоящее, виноград с Иоландских земель – слов нет, даже близко. Просто попробуй.
Мира наблюдала, как красно-фиолетовая жидкость наливается в стеклянное брюхо. Когда ведьма с наслаждением сделала глоток, всем своим видом показывая, как ей нравится, девушка решилась попробовать.
Знакомство с алкоголем удалось. Вкус винограда занял податливые рецепторы, осушил язык. Мира пару раз повела челюстью, будто жевала, прежде чем выдать свой вердикт.
- Это… интересно. Мне нравится.
- Я и не сомневалась, - деловито проговорила Мари, протягивая свой фужер для ответного маневра. Стекло звонко цокнуло, встретившись в легком ударе. Ведьма устремила довольный взгляд на солнце. – Погода потрясная. Не представляешь, как я настрадалась, когда тут все время дуло. Про постоянный день вообще молчу, свихнуться можно.
- Представляю, мне хватило пары дней, - предрекая меланхоличную паузу, в которую ведьма с высокой вероятностью откинулась бы к спинке стула, отключившись от реальности, решилась спросить. – Есть одна тема, которую я хочу обсудить. Можешь ответить на пару вопросов?
Мари все равно расслабилась и уже смотрела на подругу одним глазом, второй прикрыв из-за закатной яркости.
- Валяй, мне даже интересно.
- Какие отношения между Хаосом и Лорель? Она рассказала, что проводила с ним много времени в детстве, считает его своим старшим братом, но…
- Но старших братьев по плечам так не гладят, да? – усмехнулась Королева и, сделав довольно большой глоток, с трудом спустила его в желудок. – История максимально банальна: Тамилия планировала выдать свою бедную дочурку за Мора, но Мор женился на мне, из-за чего под раздачу закономерно попал Хаос. Я не знаю деталей, но когда Лора была маленькой, Хаос часто проводил с ней время. Ей было одиноко, а ему – попросту скучно. Дети непосредственные, от них идет много эмоций, а эмоции, я уже говорила, ему очень нужны. Думаю, когда Мор объявил о нашей свадьбе, девчушка с облегчением выдохнула.
- Он привязал к себе ребенка ради этого? – Мира была совсем недовольна такими новостями. Даже знание, что этим ребенком была Лорель, еще недавно разлившая ее до сжатых кулаков, теперь не умаляло негативной реакции.
- Я же говорила, что Хаос много дров наломал. Это ты еще о вашей истории не слышала, - многообещающий тон ведьмы подсказал – слушать там есть, о чем. – Странно, что Хаос сам не рассказал. Хотя, нет, не странно, я бы тоже таким делиться не стала.
- Мари, я хочу знать. Это ведь меня тоже касается.
- Не надо упрашивать, крошка, я тебе и так все выложу. А Хаос впредь будет честнее с теми, кого рядом держит, валенок бесчувственный, - налив еще вина, она забросила его в себя за пару размашистых глотков, обновила, и только после этого подсела поближе, - Хаос, будучи молодым и никак не мудреющим, имел привычку влюблять в себя людей, чтобы подпитываться их одержимостью. Ты не представляешь, сколько их было. И женщины, и мужчины – без разницы, Хаос тогда еще был бестелесным и особой тяги к определенному полу не имел. Выбирал жертву, изучал и потом изводил, выкачивал чувства, пока та с собой что-то не делала, либо пока не надоедало. Такое было редко, чаще всего, доводил до конца. А Смерть, она, знаешь, людей очень любила, беспричинно их мучить запрещала. Когда узнала, чем братишка занимается, решила наказать. Выяснила, кого он выбрал очередной мишенью, и засунула его дух в ее тело в качестве наказания. Ею и была ты.
В дверь очень не вовремя постучали. Мари вздохнула и поднялась, намереваясь ответить. По пути бурчала «Только вспомни… Зуб даю, услышал, зараза».
На пороге действительно оказался Хаос. Лицо его быстро исказилось гримасой отвращения.
- Смутно знакомый запах, - отметил он, отводя нос повыше. – Вернула старые духи?
- Закройся.
- Еще и вино. Не важно, проехали. Где Мира?
- У меня, но для тебя она сейчас недоступна, Правитель, - заметив, как на его лбу образовались несколько складок, начала закрывать дверь. - У нас первый шабаш, мы теперь ведьменский ковен, отвали.
Договаривала уже в маленькую щель. Хлопнула. Хаос даже не пытался влезть, он успел заметить, что Мира действительно сидела за стеклом, укутанная в меховую накидку. Этого было вполне достаточно. Да и, как бы они с Мари не относились друг к другу, некая форма доверия между ними все же была.
Ведьма, возвращаясь на место, воинственно изрекла мудрую мысль собственного сочинения:
- В случаях, когда мужчина позволяет себе больше, чем ему позволила ты – шли его нахрен, пока не поймет свою ошибку. Если никогда не поймет, значит, ума в нем с наперсток, и нечего держаться за такого уродца.
Мира покосилась на нее с сомнением.
- Ну, он ведь ничего такого не сделал.
- Крошка, это просто напоминание на будущее: идеальных людей, как и пастырей, не бывает. Когда-нибудь Хаос проколется, и ты будешь знать, как реагировать. Не позволяй ему тебя прогибать, - сказав это, Мари поджала губы, - иногда можно, но пока мы этот разговор опустим.
- Мору ты тоже такие рамки ставила? – Мира улыбнулась, прикрыв рот краем фужера.
- Конечно! Хочешь, расскажу, как мы познакомились?
- Хочу.
Девушка тут же воодушевилась. Ее хитрое лицо, полное готовности выложить самую потрясающую историю во вселенной, едва ли не трескалось от улыбки. Мира хотела захохотать, но с полным ртом вина выполнить такой маневр оказалось сложновато.
- Одна тысяча шестьсот девяносто третий год, Салем. Две девчушки, я их хорошо знала, они были детьми людей, живших со мной на одной улице, решили поиграть в колдовство. Тогда ведьм искали по всей Англии, всюду рыскали охотники за головами, местные власти по чем зря истребляли людей, чтобы забрать себе их земли и имущество, в общем, полная вакханалия. Был период, когда никого из магов не трогали, они жили спокойно, но потом… - Мари замолчала. Она раздумывала, стоит ли рассказывать правду о первопричине Охоты на ведьм. Решила, что эта информация будет лишней. – Потом все изменилось. Эти девочки стали жертвами жадных политиков, которые позволяли им обвинять в колдовстве всех, кого хочется. Вот я на суде, а потом на главной площади, привязанная к столбу. Подо мной – хворост. Толстый мэр язвительно приговаривает что-то о своем сыне, которого мне пришлось послать поискать свое счастье у трактирных проституток пару дней назад, а я обещаю вернуться с того света и сделать так, чтобы даже они не связались с его заморышем…
Темнело. Преддождевое небо, покрытое свинцовыми тучами, грозно синело над Салемом. На главной площади собрался весь город, наблюдая приготовления к очередной казни. В этот раз жертвой была совсем молодая местная сирота. Многие из толпы смиренно прятали грустные лица – она лечила людей, помогала по мере возможности, если к ней обращались, и никто до сих пор не смел выдать ее тайны. Настоящая ведьма или нет, но необычные силы в ней точно были.
Пока толпа обеспокоенно гудела, на крыше часовни стоял мужчина, опершись плечом о каменную башенку. Худощавый, до жути болезненный, он выкуривал уже восьмую по счету сигарету. Слабый свет падал на его плащ, подчеркивая структуру странной ткани. Крупные стежки сшили лоскуты. Неаккуратная одежда только добавляла небрежности странному наблюдателю.
Вновь затянувшись, он сощурил черные глаза.
- Сдался тебе этот Салем, нашел бы город покрупнее, здесь душ-то, раз-два, и обчелся, - чуть развернулся, обращаясь к кому-то за своей спиной. В тени, отброшенной им самим, раскрылись два белых глаза. Тьма зашевелилась, завитые языки ее заплясали, переползая ближе.
Мужчина молчал, слушая немой ответ. Сухие губы обняли фильтр сигареты, большой палец с массивным перстнем потер колючий подбородок.
- И что? Ты устраивал вещи и покруче, чем массовое помешательство на истреблении ведьм, - он вдруг протяжно прыснул. – Ага, Риэль обрадуется. Как? А. Почему? Нет, почему «Молот»? Ну, «Молот ведьм», я же и спрашиваю, почему. Ладно, поинтересуюсь у того, кто эту чушь написал. О, да брось.
Тень только едва различимо шипела и перемещала глаза по площади. Поток воздуха потянул за собой тонкие ленты из тьмы – длинные волосы.
- Смерть в огне. Не слишком? – бросив окурок под ноги, мужчина залез во внутренний карман и достал оттуда новую сигарету. Сжав ее кончик двумя пальцами, заставил его загореться. Вновь закурил. - Думаешь? Лучше утопиться. И что? Мне надо ее сжечь? По-моему, они и сами неплохо справятся. А, вот оно, что. Умно. Как скажешь, буду рад помочь младшему братишке.
Он низко, хрипло расхохотался, вытянул руку, готовый поднять из костра пламя до самого неба.
- Ага, типичная ведьма, - черные глаза сощурились, вглядываясь в стройный силуэт девушки, привязанной к столбу. Острое зрение разглядело даже черты ее лица. – Ты подумай, она вообще не боится. Смотрит на этого жирного ублюдка, как на дерьмо.
Рука опустилась. Он сел на корточки, будто так оказывался ближе к пленнице, и вгляделся еще пристальнее. На губах появилась заинтересованная, от чего-то игривая улыбка. Очередная порция дыма покинула его легкие через нос.
- Какие волосы, ты глянь. Не будь уродом, братишка, посмотри. Ты видел когда-нибудь такую талию? Жалко сжигать, давай оставим? – услышав полный презрения ответ, возвел зрачки к небу, но улыбку не спустил. – Ты в лицо ее посмотри, там же столько упрямства, что захлебнуться можно. Хочу ее себе. Хаос, твою мать, сожги другую девку, их тут целая деревня!
Только начатая сигарета уперлась в черепицу. Мужчина поднялся, повернулся к тени лицом. За его спиной раздался визг мэра, оповещающий, что он вот-вот опустит зажженный факел в хворост. Костлявые кисти блондина раскинулись в стороны, говоря: «Прости, братишка, но я поступлю по-своему». Полы лоскутного плаща подхватил ветер, когда его тело полетело с крыши вниз.
Белые глаза тени на мгновение прикрылись. Скомканной дымкой он устремился на площадь, приземлившись ровно в секунду с братом.
Тот на ходу оторвал от чьего-то прилавка деревянную перекладину и, подкинув, подхватил поудобнее. Все охнули, завизжали, когда свободный край этой перекладины с размаху въехал в лицо мэра. Шея его хрустнула, а туша упала на потертые камни.
Хаос следовал за ним по пятам, и все, через кого проходили черные руки, падали замертво.
Пламя разгоралось. Ведьма пыталась вырваться, перетереть веревки, которыми ее привязали. По взгляду на запитого незнакомца с растрепанной прической и жуткой одеждой, было понятно, что боится она вовсе не огня.
- Черт, черт, черт, - шипела, все активнее пытаясь освободиться. Костер уже кусал ее за голень, облизывал кожу, оставляя болезненные следы. Стоило посмотреть вниз – от слез все сливалось в сплошной ярко-желтый поток.
Мужчина расправился с солдатами и направился к ней. Мирные жители в это время разбегались кто куда, крича: «Мор! Хаос! Спасайтесь!». Странную пару они не интересовали.
Мор и рыжеволосая ведьма встретились глазами. Черный и голубой. Там, где ступала тяжелая нога пастыря, огонь гас - стихия подчинялась ему с легкостью, не требуя слов или действий. Он подошел и голыми руками разорвал жгут, сковывающий девушку, затем поймал, окутал собой, не давая пламени коснуться ни сантиметра. Только вот делал это неосознанно, внимание измученного существа сосредоточилось на глазах, полных слез и тупой боли, доводящей до отчаяния. Незнакомка, точно затравленный детеныш пантеры – инстинкты уже появились, знала, то надо защищаться, даже злиться научилась, но вот сил для атаки не доставало.
На лице пастыря отразилось неприкрытое любопытство. Черствое сердце кольнуло нечто… незнакомое.
- Не успела, - констатировал он, намекая на ее попытку сбежать. – Слух хороший, - объяснил. Услышав беззвучное обращение к себе, дернул головой. – Да, идем. Не будет она ругаться, Смерть любит людей, а я одну спас.
Закинув девушку на плечо, направился к выходу из города.
- Эй! Отпусти меня! – очнулась та. Возмущение вышло громким, но предательски дрожащим.
- И не подумаю. Не бойся меня, я буду тебя любить. По крайней мере, убивать не планирую, а связывать стану, если только сама попросишь.
Вспомнив такую странную историю знакомства, Мари рассмеялась.
- Я кричала, как сумасшедшая. Но он был таким очаровательным, а моя прежняя жизнь такой плохой, что я быстро привыкла. И полюбила его. Он обращался со мной, как с самой хрупкой птичкой, называл своей королевой.
- Ох. А «Змеиная» тогда почему?
- Змея – любимое животное Мора.
Мира смотрела на подругу, зачарованно улыбаясь. Погрузившись в воспоминания, та засветилась от счастья, щеки ее разрумянились, в чертах появилось нечто непередаваемо теплое, очень личное, но все еще приправленное легкой печалью. Видеть ее такой было радостью для Миры, не иначе. Теперь она знала о брате Хаоса немного больше, как и о нем самом.
И все же, хорошие мысли не могли перекрыть вопросов о собственном прошлом. Смерть свела их с Хаосом в наказание за издевательства над людьми. Он изводил их. Понятно, почему не признался, но сомнения такая новость все же вызвала.
- «У него были проблемы с контролем своих потребностей. И здесь все ясно, нет никаких серьезных пробелов… Нужны чувства, ты берешь их так, как можешь, даже столь критичными способами. Это неправильно, любой человек скажет, но они – не люди, и законы в Новом мире другие. Что бы рассказал он сам? И собирался ли вообще? Не знаю, могу ли даже допустить подобную мысль, но вопросы появились к самой Смерти. Ее фигура всегда где-то рядом, кажется, что она участвовала во всем и знала все. Приложила свою руку ко всем важным событиям. Это так пугающе и так… Интересно. Расскажет ли мне кто-то о ней больше, если спрошу?».
Миру вдруг прошиб озноб.
- «Такая реакция мне не свойственна. Раньше я бы не стала настолько холодно оценивать произошедшее. Как-то… неправильно. Будто не мои мысли. Так ощущается моральное взросление? Больно».