Глава первая
В пятнадцатый день свитка ЛуминасСоответствует январю небо над АльционойСтолица королевства, названа в честь центральной Плеяды было пронзительно-голубым, а солнце светило удивительно ярко. На тепло в разгар холодного сезона от него рассчитывать не приходилось, зато оно расщедрилось на иной дар. Разливая по вымощенным камнем улицам свет, солнце превращало столицу в ярко сияющую жемчужину. По стенам и крышам, широким улицам и площадям, устремляясь к центру Альционы — туда, где над городом возвышался королевский дворец. По расположенным у дворца фонтанам и дорожкам, сквозь окна из лазурного стекла они прокладывали себе путь к Залу Созвездий, в котором должен был пройти первый после Зимнего Сшивания королевский совет.
Его начала ждали несколько десятков людей, стоя в тишине, которую не нарушал даже редкий шепот. Новости, что в последнее время всколыхнули столицу, принесли смятение и хаос в сердца придворных. Кто-то из них внутренне ликовал, кто-то отныне опасался за собственную жизнь и не мог сказать наверняка, что в следующий раз кара не коснется его самого. Были и те, кто строил сложные догадки об истинных мотивах чужих поступков. В воздухе витало напряжение, которого почти можно было коснуться, и оно едва уловимой дрожью откликалось в сердцах.
Всех, кроме нескольких людей.
В самом близком к трону ряду неподвижно Верховный Ткач. Его спокойный взгляд был устремлен прямо, на губах играла снисходительно-мудрая полуулыбка. Всем видом он демонстрировал спокойное равнодушие, свойственное людям, познавшим и прекрасное, и уродливое многообразие жизни.
Наследный принц нетерпеливо озирался по сторонам. Он хмурился, поджимал губы и косился на Звездного Опекуна, в чьи обязанности входило пресекать такое поведение и напоминать подопечному о необходимости сдерживаться. Но сегодня мысли Звездного опекуна витали далеко и отреагировал он далеко не сразу — только после того, как услышал пятый кряду протяжный вздох, его чувство долга и ответственности побороли оцепенение. Он повернулся к наследному принцу и тихо, но строго проговорил:
— Ваше Высочество, прошу вас. Я понимаю ваше нетерпение. Но вы будущий правитель и должны быть образцом достойного поведения.
— Наставник, но...
— Ваше Высочество.
Наследный принц негромко фыркнул, но все возмущенные возражения оставил при себе. Ему не доставляло удовольствия топтаться в ожидании, но повлиять на это — пока, — он совершенно не мог. Недовольство все сильнее поднималось в душе Его Высочества. К тому мигу, когда оно достигло предела, распахнулись массивные двери Зала Созвездий и по залу прокатилось:
— Великий Устроитель Судеб и Его Сиятельство Покровитель Нитей прибыли!
— Да хранят их Мойры! — ответил хор голосов, и придворные склонились в знак приветствия. Конечно, не заметив, как один из провозглашенных титулов заставил наследного принца чуть скривиться от презрения.
В Зал Созвездий вошли двое. Солнце, словно стремясь не отставать от остальных и выразить вошедшим почтение, засветило ярче. Оно озарило лепные узоры на высоком белом потолке с мерцающими голубыми вставками, застелило сбой мраморный пол, украшенный золотыми изображениями звезд, и окутало сияющим ореолом Великого Устроителя Судеб и Покровителя Нитей. Они с достоинством направлялись прямо к трону — и лишь когда Покровитель Нитей занял его, а Устроитель Судеб встал позади, все подняли головы.
Отовсюду к Покровителю Нитей устремились взоры — и лишь Звездный опекун, чуть повернув голову, смотрел прямо на Великого Устроителя Судеб. Он обернулся на болезненно короткий миг, и Звездному Опекуну показалось, что в знакомых глазах мелькнула тень тоски и сожаления — но то была иллюзия. На самом же деле серые глаза смотрели холодно, а на лице Устроителя Судеб не отразилось и тени эмоций, которые так жаждал увидеть Звездный Опекун.
Звездному опекуну вспомнилась народная песня. Ее сочинил один странствующий бард, которому посчастливилось однажды издалека увидеть Устроителя Судеб. Певцу этого хватило, чтобы оказаться в числе плененных и очарованных чужой красотой. Говорят, в тот же самый день бард сложил песню, которая вскоре разнеслась по всей стране. "На висках его иней чужих ветров", — пели уличные артисты, грезя о том, как их заметят и пригласят выступать при дворе. "Его очи, как северный шепот волн", — пели молодые девушки, собираясь за закрытыми дверьми.
Откуда этим созданиям было знать, что эти глаза вовсе не "воды туманной реки", а ледяные волны северных морей. Они не таят в себе нежность, а прячут монстров, что до поры до времени сидят на цепях и ждут часа, когда их наконец выпустят на волю. Длинные волосы необычного для жителей Атластиона цвета — не "иней". Это бесконечный холод, поднявшийся из самых глубин сердца, просочившийся сквозь кожу. Великий Устроитель Судеб не был мифическим созданием, вышедшим на берег из пучины волшебной реки, как говорили люди. Он был демоном, воплотившимся в кровь и плоть.
Его утонченная внешность, изысканные манеры и видимая хрупкость не имели ничего общего с истинной натурой. Они шли вразрез с жестокостью, которую он проявлял, и той правдой, что он был одним из тех, кому на самом деле принадлежала власть в Атластионе. Подобных людей в стране было двое — и ни один из них сейчас не сидел на троне.
Чтобы достичь этой власти Великому Устроителю Судеб понадобилось всего три орба, два из которых он находился подле нынешнего правителя Атластиона, и в стране почти не осталось уголков, где не ощущалось бы его влияние.
Звездному опекуну на ум пришла еще строчка, куда больше похожая на правду. "Кто взглянет — уже не вернется в дом". Косого взгляда на Устроителя судеб действительно было достаточно, чтобы человек пропал навсегда — и часто люди исчезали в прямом смысле этого слова. Великий Устроитель Судеб не проявлял милосердия к противникам, действовал решительно, и не было случая, чтобы Повелитель Нитей оспаривал его выбор.
Даже имя Устроителя Судеб — ЭльтанинВ ночь рождения Устроителя Судеб в зените находилась звезда Эльтанин, "Звезда змея" из созвездия Дракона. Мать назвала его в честь звезды, но у имени есть второе значение - "Яд в словах"
, — своим звучанием вызывало горечь из-за заключенного в нем яда.
И он был тем, кто привел отдал распоряжение о казни Фебриана Сириата — отца Звездного Опекуна.
Лорд Сириат был не единственным представителем знатных семей страны, чья голова слетела с плеч по высшему повелению. "Обвинение в предательстве и прямой угрозе укладу, вере и заведенному порядку" было предъявлено еще четырем главам знаменитых родов. Донесли на них незадолго до Зимнего сшивания нити, и решить судьбу мятежников хотели после праздничных гуляний. Они были в разгаре, когда пленников неожиданно забрали из Сумеречной тюрьмы — а затем придворные узнали о том, что все до единого преступники казнены. Их семьи не осаждали Дом ТайгетыВ Атластионе отвечает за внутренние дела и правопорядок. Как и столица, этот Дом назван именем одной из Плеяд., не требовали объяснений, не просили отдать тела, чтобы иметь возможность проводить со всеми почестями. Они приняли указ королевского двора, не смея роптать.
Но был и Верховный Ткач Атластиона, Глас Мойр который заговорил сразу же, как только Покровитель Нитей дал придворным дозволение высказать свои беспокойства.
— Ваше Сиятельство, — Верховный Ткач сделал шаг вперед. — Я возьму на себя смелость сказать от лица многих, особенно тех, кто робеет высказать сомнения. Но мы, как верные подданные Атластиона, имеем право услышать определенные объяснения. Ваше Сиятельство, не сердитесь на этого подданного за вопрос, он всего лишь хочет знать, почему казнь столь видных преступников оказалась невероятно поспешной и секретной?
Покровитель Нитей, брат Ее Величества вдовствующей королевы Мизар Седантир не торопился с ответом. Откинувшись на обитую тяжелой парчой спинку трона, Покровитель Нитей закинул ногу на ногу. Спустя несколько люменАналог минуты, от "свет", "сияние" он медленно проговорил:
— Таково было мое решение. Принятое ради Атластиона. Вы хотите его оспорить?
— Нет, ваше Сиятельство. Но насколько мне известно, совершенные этими людьми злодеяния касались в большей мере Учения Ткани. Его чистоте и крепкой вере жителей Атластиона в мудрость Мойр они пытались нанести вред. Из этого выходит, что преступников должны были судить в Храме Трех Сфер с соответствующим тяжести проступка наказанием.
— Ваше Сиятельство, — раздался негромкий, похожий на чистый, звенящий в потоках ветра горный ручей голос Великого Устроителя Судеб. Он никогда не кричал, не говорил грубо. Но тем не менее, стоило лишь одному слову слететь с его губ, все тут же замолкали и прислушивались. В этом они с Гласом Мойр были невероятно похожи, — Позвольте вмешаться и напомнить Верховному Ткачу кое о чем.
— Прошу вас.
— Благодарю, — Эльтанин почтительно кивнул и сделал шаг вперед, вставая рядом с троном. — Я понимаю переживания Верховного Ткача. Но какой бы урон не был нанесен Учению Ткани, в Атластионе все еще главенствует королевская власть, которая принадлежит семье Аргейд и Венценосной Вдове, вышедшей из Рода Седантир. По ее указу последнее слово в вынесении приговоров остается за Покровителем нитей. Вы хотите поспорить с этим порядком? Если так, то чьим решением на самом деле недоволен Верховный Ткач? Покровителя Нитей или Ее Величества?
— Я не посмел бы поставить их волю под сомнения. Но все, что касается Учения Ткани, имеет отношение ко мне. Все мы — дети Мойр, а значит, я несу за всех нас ответ. За успехи и провинности.
— Также мы дети Атластиона, — отчеканил Покровитель Нитей. — Если проступок был совершен против страны, то и наказывать надлежит тому, кто стоит во главе королевства. Приговор уже приведен в исполнение. Всем, кто сомневается в его справедливости, я советую не забывать об оказанной со стороны короны милости. Ее Величество лично удостоверилась в том, что никто из семей осужденных не был осведомлен об их тайных намерениях и дала им шанс искупить совершенное родными зло, со всей отдачей служа Атластиону.
Невольно многие повернулись в сторону Звездного опекуна. Его лицо не выражало никаких эмоций, и даже самый проницательный мудрец не смог бы увидеть на нем отражения боли, раздирающей его изнутри. Он тоже был одним из тех, с кем лично беседовала Вдовствующая Королева. С ним — дольше, чем остальными, что объяснялось его близостью к Наследному Принцу и положением при дворе. Венценосная Вдова позволила ему покинуть Альциону и сопровождать матушку, если он того пожелает и поймет, что служить при дворе больше не намерен. Но чувство долга Антара вновь взяло верх над всеми остальными. Он заявил, что не собирается противиться воле Мойр, распорядившихся направить его по пути обучения Его Высочества, и будет по нему следовать, пока наследный принц нуждается в наставнике.
Антар пожалел о принятом решении на один короткий вдох. Когда перед самой казнью смог в последний раз увидеть отца. Протянув руку через решетку, Фебриан Сириат взлохматил волосы сына — как делал в его далеком детстве, — и, улыбнувшись, бодро сказал:
— Сын, все будет хорошо. Вот увидишь. Сын, ты мой воин. Считай это своим первым настоящим сражением.
"Это ты называешь хорошо, папа?", — хотелось тогда закричать Антару. "А что, если я не хочу сражаться? Я хочу только того, чтобы ты продолжал жить".
Но Звездный опекун лишь положил руку на огромную ладонь отца и промолчал. То был последний раз, когда Антар увидел родителя — казнь состоялась со следующим пульсом зари.
Антару пришлось принять то, что преподнесла ему судьба. Хотя ирония скрывалась в том, что очередное испытание было даровано ему не волей Мойр, а создано руками Устроителя Судеб. Хранившего абсолютное спокойствие, как и у Покровителя Нитей, который оглядел всех стоящих перед ним и с прежней интонацией произнес:
— Я предлагаю закончить это обсуждение. Минувшее не вернуть, а наших сил требует будущее. Лучше сосредоточиться на нем, чем тратить слова на тех, кого уже приняла Атропос.
Придворные молчали. Выждав немного, Покровитель Нитей кивнул и обратился к Устроителю Судеб:
— Лорд Тэйгас, прошу вас. Доложите о последних новостях с границ.
— Пока Атластион был погружен в праздничные приготовления к Зимнему сшиванию, границы королевства вновь были атакованы ялдарами. Это второе нападение с прошлого Поворота ТумановСоответствует периоду с августа по октябрь, в Атластионе это свитки Авралис, Небулан и Геминиан. Очень странно, что во время обряда Ночной нити в Храме трех сфер не удалось разглядеть такое плетение жизненного полотна.
— Великий устроитель судеб заблуждается, — прервал его Верховный Ткач. — Если бы он снизошел до посещения церемонии обряда, то до его требовательного слуха донеслось бы, как чтецы произносят "Земля раскроет уста, чтобы вкусить железо клинков и пепел костров". Что это, как не указание на новое нападение варваров?
— Хм. Глас Мойр, поведайте этому подданному, в какой из Поворотов, согласно предсказанию, это должно было произойти?
— В Поворот ПламениСоответствует периоду с мая по июль, в Атластионе это свитки Лирас, Тельмус и Цефеус. Но мы должны всегда помнить, что милость Мойр и их знания предназначены лишь для Атластиона. Дикость и непредсказуемость варваров переходит все пределы, и подчас даже Мойрам не под силу прочитать их грядущие поступки.
— Жаль, — Эльтанин усмехнулся. — Что прорицание так сильно разошлось с реальностью.
— К счастью, — снова взял слова Покровитель Нитей. — Астрег Вегаирд уже долгое время защищает от ялдаров Атластион и всегда готов дать отпор врагу. Он успешно справляется и не просит наград. Однако, нам следует его поощрить. Доставить в Легионы звездного щита новое снаряжение, а астрега Вегаирда наградить титулом.
Шаг вперед сделал высокий статный мужчина и сложил ладони в почтительном жесте.
— От лица Дома АстеропыОтвечает за подготовку и обеспечение сухопутных и морских войск. Назван в честь Плеяды, известной как возлюбленной бога войны Ареса обязуюсь исполнить высшее повеление высшего повеления. Астрег Вегаирд и его доблестные воины достойны высших почестей.
— Со спокойной душой вверяю это вам, — величественно произнес Мизар Седантир. — Лорд Тэйгас, не будем медлить, что у нас дальше?
— Вступление в должность нового Хранителя семи наук. Оно должно состояться в День прядения имен. В Академии уже началась подготовка, а сам Хранитель со дня на день должен прибыть в Альциону.
Церемония назначения, встреча глав торговых гильдий в Майране, начало сезона морской торговли и добыча лунного серебра, завершение строительства и открытие Храма Теней и Зари: новый орбПолный цикл из двенадцати свитков готовил множество событий, и по сравнению с ними гибель нескольких людей казалась мелочью. Для обладающих истинной властью чья-то огромная трагедия ощущалась не серьезнее, чем мимолетная жизнь насекомых. Стоит ли удивляться, что ни слова сочувствия не раздалось во время Совета? И не могло этого случиться: не было смысла горевать о прошлом, когда нужно было строить будущее.
Когда обсуждение было закончено, Мизар Седантир взмахом руки дал понять, что участники Совета могут расходиться. Слаженно, будто строй солдат, они покидали Зал Созвездий, а последними к выходу направились Верховный ткач, Его Высочество и Звездный опекун. Напоследок Звездный Опекун еще раз бросил короткий взгляд на Эльтанина, но веки Устроителя Судеб были прикрыты, и ответным взглядом Антара он не удостоил. Сердце Антара резанула острая боль, но выдержка взяла свое — и он покинул Зал вслед за своим подопечным.
Когда последние шаги стихли, Мизар отпустил стражу и вышел через боковую дверь вместе с Устроителем судеб. В обоюдном молчании они шли по длинному коридору, который вел к тому крылу, где располагались жилые покои Ее Величества. Лишь когда они дошли до развилки, Мизар повернулся к Эльтанину и прямо спросил:
— Я знаю, что ты привык к чужой ненависти. Но ты не боишься, что на этот раз тебя накроет волной, перед напором которой не устоять?
— Какая разница, — все тем же певучим и мягким голосом ответил Эльтанин. — Кто и какие чувства ко мне испытывает, пока в моем сердце живет искренняя любовь к Атластиону?
— Неужели в нем нет места для любви еще к кому-то?
Эльтанин едва заметно пожал плечами.
— Мой ответ будет тем же.
— Что ж, не возьмусь судить или давать тебе совет. Только ты знаешь, что для тебя будет верным. Теперь же вынужден тебя оставить, Ее Величество ждет. Ступай и да хранят тебя Мойры.
— Не меня им беречь, Ваше Сиятельство.
Он вежливо поклонился и пошел прочь, а Мизар проследовал в конец этого крыла дворца, подождал, пока о нем доложат, и зашел в покои Ее Величества вдовствующей королевы Гесперии Аргейд.
Они были залиты ярким светом. Тяжелые шторы из бордового бархата были распахнуты, в воздухе витал нежный аромат роз. Венценосная вдова ожидала своего гостя, расположившись в кресле и читая книгу. Когда дверь открылась, она отложила книгу в сторону и подняла взгляд, а Мизар в очередной раз залюбовался сестрой. Время будто робело перед ее природной красотой и свои следы оставляло на ее коже аккуратно и бережно, а волосы и не трогало вовсе: густые локоны, как и два десятка орбов назад, по-прежнему сияли иссиня-черным оттенком, а глаза, похожие на штормовые тучи, хранили живость молодости. Ничто не выдавало ни ее истинный возраст, ни давнюю серьезную болезнь, полученную во вторых родах.
При виде брата ее лицо озарила улыбка, отчего в покоях будто стало светлее.
— Сестра, — поприветствовал ее Мизар и прижал ладонь к груди. — Как прошла твоя ночь? Ты хорошо спала?
— Терпимо, — уклончиво ответила Гесперия и указала Мизару на соседнее кресло. — Располагайся и поскорее расскажи мне, как прошел Совет.
Подробно и обстоятельно Мизар изложил сестре все события, вспомнил все сказанные слова и озвучил все принятые решения. Ее Величество слушала вдумчиво, внимательно и не перебивая. Дождавшись, когда Мизар закончит, она вздохнула.
— Тэйгас, этот мальчишка... Он всегда таким был. Плевал на правила, нарушал их так, словно для него это было обычным развлечением. Но раньше его умение ломать устои было чревато лишь выговором от отца или наказанием от наставников в Академии. А сейчас любая ошибка может обречь его на смерть.
— Ты переживаешь о нем?
— А ты как думаешь? — задала Гесперия встречный вопрос. — Если все чаще кажется, что он мне ближе родного сына.
— Кстати, о сыне... До тебя уже наверняка дошли слухи, заполнившие столицу. Что ты об этом думаешь?
— Ты о том, что Эльтанин якобы внебрачный сын покойного короля и только поэтому смог занять свое место при дворе? Что я могу я думать, если их распускают по моей указке?
— Зачем тебе это понадобилось?
— Чем больше о нем говорят, тем больше он находится на виду. Чем больше внимания к нему приковано, тем проще ему расставлять свои фигуры в тени, откуда им удобно действовать.
— Я уже спрашивал тебя, но хочу спросить еще раз. По-твоему, он справится? Ты думаешь, что сделала верную ставку?
— Мой покойный муж не зря обратил на него свой взор, когда Эльтанин был совсем юным. Почившему королю хватало проницательности, чтобы не ошибаться в своих предположениях. Он давно рассматривал Эльтанина, как своего будущего преемника и верного советника. Титул Устроителя судеб Его Величество прочил Тэйгасу, когда был еще на втором орбе обучения в Академии. И я согласна с мужем. Я вижу в Устроителе тот свет, который позволит ему изменить Атластион. Продолжить то, что начал мой супруг. Если кому-то это и под силу, то ему. Поэтому наша задача беречь его до тех пор, пока он готов служить стране и верен своим убеждениям.
— Свет? — Мизар усмехнулся. — Ты почти единственная, кто видит в нем что-то, кроме тьмы.
— Нет. Я не единственный мудрый человек в Атластионе. А если кто-то другой не может рассмотреть его сияние, то вряд ли меня это должно беспокоить.
— Ты в него так веришь, сестра. Не боишься, что однажды он станет тем оружием, что обернется не только против старых устоев? Но и против тебя, лично давшей ему в руки столько власти?
— Как сказал бы один наш общий знакомый — только Нить знает, как правильно. Если так произойдет, то я приму это. Хотя и сделаю все, чтобы этого не случилось. Ну а как будет на самом деле, мы все вскоре узнаем.
Мизар промолчал. Ему нечего было ни возразить, ни добавить. Все они преследовали одну цель, и если Ее Величество доверила достижение молодому лорду Тэйгасу, то Покровителю Нитей оставалось только поддержать сестру.