Глава 13
Стина замерла у больничной палаты, поправляя форму. Сердце стучало в груди; несмотря на все её попытки успокоиться, ей казалось, что дежурящие здесь охранники слышат каждый его удар.
Почти целый час до прихода сюда она кружила по утренним улицам города, пытаясь унять внутренний хаос. Чувства эмпата слишком легко проникают в других, а следствию нужен точный скан. Она сделала два глубоких вдоха. Запах больничного спирта защекотал ноздри. Надо же, а она ведь была уверена, что уже пришла в норму, но у этой двери её сердце снова пустилось вскачь.
Пилота злополучного истребителя держали под стражей — не потому, что верили, что прикованный к постели подозреваемый сможет сбежать. Власти опасались возмездия. Вооруженные мужчины придирчиво оглядели форму Стины, потом удостоверение, прошлись вдоль её тела металлодетектором и знаком разрешили войти. Когда дверь за ней закрылась, её сердце снова ухнуло вниз, будто она сделала шаг в пропасть.
В палате царила стерильность и чистота. Тишину нарушал лишь слабый писк датчиков. Свет пробивался сквозь окно, тускло освещая молодого мужчину на больничной койке, закованного в гипс. Волос не видно под повязкой, профиль резкий, четкий, словно высеченный из камня.
И этот взгляд. Что-то в темных глазах Даррена Морригана поразило девушку и заставило внутренне содрогнуться. В этом взгляде было глухое смирение. Затишье после шторма, когда больше нечего разрушать.
Его тихий голос нарушил тишину.
— Лоцман? Значит, вы здесь, чтобы копаться в моём разуме. Надеетесь выловить то, чего не знаю я сам?
Стина почувствовала, как по её спине пробежал холод.
— Но я знаю всё. Поверьте мне, я заслуживаю самого сурового наказания.
Стина сделала шаг к нему, ища глазами стул или хотя бы табурет.
— Почему вы так говорите? — спросила она.
— Потому что я виновен, — спокойно ответил Морриган.
Проклятье! Пальцы Стины инстинктивно сжались. Почему никто не предупредил её, что этот человек на грани? Конечно, никто и не мог предупредить — именно ей выпало первой его сканировать.
Она посмотрела в глаза раненого пилота, лишь слегка касаясь его чувств, и чуть не провалилась в омут...нет, даже не отчаяния. Тотальной безнадежности и отрешенности. Там была тьма, глубокая, тягучая тьма — больше всего сейчас этот мужчина желал смерти.
И тут Даррен Морриган улыбнулся. Улыбка так и не достигла глаз, и выглядела совершенно не к месту на его изможденном лице.
— Вы можете присесть сюда, на край кровати. Видите? — он поднял обе руки и Стина увидела запястья, скованные наручниками, — Я не причиню вам вреда. Просто не смогу.
— Вы ведь этого и не хотите, — робко произнесла девушка.
— Нет. Но как я убедился, я не могу верить самому себе.
— Что вы имеете в виду?
Он отвёл взгляд.
— В том полете я тоже не собирался направлять истребитель в толпу. И, тем не менее, сделал это. Возможно, сказалась моя кровь. Глубоко порочная натура. Я не верил в такие вещи, но, кажется, генетика берет своё.
— Вы о своих корнях? — Стина осмелела настолько, что приблизилась к койке.
— Я сын саорианской матери. Но даже половины раванской крови, видимо, достаточно, чтобы сеять разрушения и смерть.
Она покачала головой.
— Мы не верим, что вы виновны. Я была на месте трагедии и чувствовала ваши эмоции. Это не были чувства террориста. Это были чувства человека, который боролся до последнего, чтобы предотвратить...то, что случилось.
На мгновение на его лице появилась слабая улыбка.
— Ваши наблюдения лишь подтверждают то, что я уже сказал.... — он присмотрелся к именной плашке у нее на груди, — Стина? Так ваше имя? Даже не желая этого, я все равно это сделал.
— Если так, то зачем? Что вами руководило?
— Должно быть, глубинное презрение ко всему саорианскому, присущее моим предкам.
Стина вновь покачала головой и отступила на шаг.
— Вы его не испытываете. Посмотрите, я типичная саори, по крайней мере внешне. Что вы чувствуете, глядя на меня?
— Я вижу...
Девушка вдруг ощутила острую неловкость под его взглядом, и тут же поняла, что это чувство принадлежало и ему.
— Черт возьми, вы же все понимаете! Я вижу перед собой до боли красивую женщину, которая искренне считает меня лучше, чем я есть.
Смущение, острое чувство вины, замешательство...надежда? Должно быть лоцманская форма внушила ему доверие к тому, что Стина может знать о нем то, чего не знает он сам.
— Воспоминания могут быть ложными, — мягко сказала она, — Злоумышленники могли повлиять на вашу память, чтобы запутать расследование. Такие техники запрещены, но террористы их все равно применяют.
Она тут же ощутила, как надежда, которая едва шевельнулась в нём, потухла и вновь скрылась под пеленой безразличия и апатии.
— Даже если допустить это...погибших уже не вернуть.
Теперь уже Стина глубже сканировала его психику. Как же она сразу не поняла — этим человеком всегда руководил один главный мотив. И если не получается опереться на его волю к жизни...
— Сканирование позволит раскрыть преступление и предотвратить следующие катастрофы, — твердо сказала она, — Это ваш долг, Даррен, долг перед нашей родиной.
Морриган не изменился в лице, но в его чувствах Стина уловила нужный ей проблеск.
— Разве вам нужно моё согласие? — наконец, сказал он, — Такие, как я перед вами, как на ладони.
— Не нужно, — призналась она, — Но это все упростит. Просто доверьтесь мне. Представьте, что я веду вас в Переходе.
Он отвел взгляд. Стина привыкла вызывать доверие у своих подопечных, но этот разум был закрыт от неё, как неприступный бастион.
— Я знаю, вам этого не хочется. Но постарайтесь, Даррен! Вспомните ваш полет, до того, как вы катапультировались.
— Я не помню, как катапультировался. Должно быть, возобладало желание выжить. Этот малодушный инстинкт.
Она поморщилась, но смолчала. Пусть так. Если он не хочет жить, словами его не переубедить.
— Хорошо, — наконец, произнес он, — Я помогу.
Так и не найдя ни табуретки, ни стула, она присела на край кровати. Потом вновь встретила взгляд Даррена Морригана, и погрузилась в его воспоминания.
...Машина рассекает небо, заходя на новый виток. Сквозь шумопоглотители слышен свист и гул — это фюзеляж обтекают воздушные потоки. Экран шлема перед глазами выводит основные индикаторы: горизонт, высота, скорость, курс...Боевой режим отключен. В этом полете он сам — боеголовка.
Его руки в перчатках уверенно выжимают штурвал. Искусственный горизонт скачет вверх, предупреждающая система ревет оглушительным ревом. Экран шлема озаряется мигающим сигналом. Внизу безликая толпа глазеет, разинув рты, на несущуюся на них сверху смерть...Цифры скачут перед глазами, система ревет, требуя от него сменить курс, пока звук окончательно не оглушает его...
Дальше — тишина.
Стина вынырнула из сознания пилота и отдышалась. В темных глазах Морригана читалась неподдельная боль. А ведь ещё четверо её коллег и сам Фейер придут сюда после неё, так что ему придется перепроживать все это ещё, как минимум, пять раз. Ещё раз. И ещё раз.
— Вы получили все, что вам нужно?
Она покачала головой. Содержимое его памяти вызывало у неё слишком много вопросов. Ничего общего с тем эмоциональным фоном, который она и Кира считали на набережной. Чувства...что ж, тот, кому принадлежали воспоминания, пытался их избежать. Он был собран и в фокусе. Как Лоцман.
— Не всё, — сказала Стина, внезапно ощутив непреодолимое желание расспрашивать Даррена, — Мне нужно ваше мнение. Вы сами — не заметили ничего странного?
— Например? — так же безжизненно проговорил пилот.
— Я ни разу не сидела в кабине истребителя. Но даже при прибытии межпространственных шаттлов мы ощущаем перегрузки, целый спектр телесных ощущений...не самых приятных. В вашей памяти их почти не было. Либо же они были слабые, как в стимуляторе. Это вас не смущает?
Впервые в глазах молодого мужчины мелькнуло оживление и даже интерес. Потом его взгляд ушел в сторону. Морриган копался в памяти, в поисках воспоминаний о других своих полетах.
— Точное наблюдение. Но разве память о телесных ощущениях не гаснет со временем? Разве не у всех так? Если бы можно было заново пережить это и сравнить...
Он умолк, задумчиво уставясь в потолок.
— У вас есть идея, как это можно сделать?
— Понятия не имею. Совершить полет, треннировочный и в симуляторе, и сравнить воспоминания? Но ни то, ни другое мне не доступно по понятным причинам, — он указал на свои закованные в гипс ноги.
Стина размышляла вслух:
— Если у вас сохранились записи ваших реальных полетов, то мы могли бы вновь просмотреть их. Это включило бы ваши телесные реакции, или хотя бы память о них. Мы могли бы их сравнить с тем, что осталось в вашей памяти.
На этот раз молчание Морригана было долгим. Настолько долгим, что Стина не выдержала.
— Они ведь у вас есть, правда? Проблема в том, где они хранятся?
— От вас ведь ничего не скроешь, — он тяжело вздохнул, — Вилла Рокк, Каменный Сад. Старое родовое гнездо моих раванских предков. Я давно не был там. И уже не вернусь. Но если вы хотите искать доказательства, идите туда. Найдите записи. Они, возможно, сохранились в библиотеке. Старый мажордом выжил из ума, но он сможет помочь.
Уходя, Стина пообещала себе не оборачиваться, но в дверях все равно обернулась.
— Спасибо, — в темных, раванских глазах Даррена Морригана она прочла искреннюю благодарность.
— За что? Я просто выполняю свой долг.
— Не просто, Стина. Вы делаете гораздо большее.
***
Вы пытаетесь вернуть меня к жизни. Именно это он так и не решился сказать. Когда за Стиной закрылась дверь больничной палаты, она с замиранием сердца зашагала по коридору прочь. Он прав, стучало в висках, пока охранники провожали её взглядами. Она делает больше, чем должна. Все эти раскопки и поиск записей не входят в её обязанности. Ей стоит просто отправиться домой и изложить все в рапорте. Ей стоит просто придерживаться протокола.
Это было бы взвешенно и правильно. Так поступил бы Янг, он всегда слушал голос разума. Так всегда поступал он, но не она. Стина слушала свои чувства, и сейчас они были всецело на стороне тихого темноглазого пилота, принявшего свою судьбу с такой отрешенностью...и таким достоинством.
Она вышла из здания больницы, дошла до стоянки городских шаттлов и, не дав себе времени на размышления, отправилась на одном из них прямо в Каменный Сад.
Вскоре её уже встречали его мощеные улицы и вычурные колониальные фасады. Дома нахохлились в ожидании холодов. В их монументальности было что-то вызывающе чуждое, словно они принадлежали совсем другой эпохе. Окна многих из них были захлопнуты наглухо, редкие полоски света виднелись сквозь тяжелые жалюзи.
Когда-то давно, во времена Империи, здесь обитали раванские элита. Сейчас многие старые виллы сменили хозяев, в некоторых разместились отели и конторы. Кое-где еще доживали свой век старые владельцы, а иные виллы уже носили следы запустения.
Стина остановилась у места, куда её привел путеводитель.
Вилла Рокк.
Высокие ступени внушительного дома вели к массивной входной двери. Вместо перил по обе стороны лестницы гордо восседали каменные грифоны. "Рокк Морриган" гласила потёртая табличка у лап одного из них.
Стина невольно замерла у подножия лестницы. Дом подавлял своей массивностью и безжизненностью. Её взгляд блуждал по трещинам на каменных плитах, облупившейся штукатурке фасада, тяжелым стальным жалюзи. Всё здесь дышало запустением и давним, забытым величием. В какой-то момент Стине захотелось повернуть назад, но она вспомнила благодарность во взгляде Даррена и решилась. Если идти, то до конца.
Она нажала кнопку звонка. Приглушенный звук раздался где-то за закрытой дверью и смолк. В недрах виллы вновь воцарилась вязкая тишина. Стина подождала ещё немного и вновь позвонила. Только тогда за дверью послышалось медленное шарканье.
Дверь открылась с дребезжащим скрипом. На пороге стоял древний старик. Его руки, дрожащие и покрытые старческими пятнами, опирались на трость с набалдашником в форме птичьей головы. Худое, почти высохшее лицо едва не исчезало за огромным носом. Ливрея на нём выглядела аккуратной, но изношенной.
Взгляд его мутных глаз сфокусировался на Стине. Секунду спустя он что-то произнес, но девушка не разобрала слов.
Она в растерянности уставилась на мажордома. Тот раздраженно повторил свой вопрос. И тут Стина поняла. Раванский! Он говорил на раванском! На Саоре сделали все, чтобы как можно надежнее забыть язык прежних имперских "хозяев", но время, похоже, остановилось здесь, на Вилле Рокк.
— Простите, меня прислал Даррен Морриган, — быстро выпалила Стина. Она плохо понимала раванский и совсем не говорила на нём, потому на всякий случай настроилась на телепатическую волну говорившего.
Старик поморщился.
— Что за невежество, — буркнул он себе под нос, — Совсем не умеют говорить на нормальном языке. А ведь это, дитя, не твоя вина. Это твоя беда.
Стина окаменела. Потом хотела было возмутиться, но вспомнила предупреждение Даррена. Этот древний старик все ещё жил прошлым. Его рассудок будто подернут мутной пеленой. Она вздохнула. Похоже, придется подыгрывать.
— Простите, я плохо говорю... — начала она.
—Ты не говоришь вообще. Но что ж, таковы все саори. Что тебе нужно?
— Я здесь по поручению Даррена.
На мгновение глаза старика оживились, но он тут же поморщился.
— Для тебя он господин Даррен, запомни раз и навсегда, — огрызнулся он, но тем не менее сделал шаг в сторону, пропуская её внутрь, — Заходи.
Она очутилась в мрачных прохладных стенах виллы. Потолки с лепниной и портреты в массивных рамах украшали холл первого этажа. Взгляд Стины остановился на одном из них: сухощавый мужчина с суровым лицом и шрамом вместо глаза. Второй, здоровый глаз смотрел пронзительно и испытывающе. Его военную форму увенчивали семиконечные раванские звезды и ордена. Рокк Морриган, догадалась Стина, и только сейчас её осенило. Это же историческая личность — Одноглазый генерал!
— Ты знаешь, кто это? — мажордом уловил направление её взгляда.
— Имперский генерал?
— Он ещё не был им, когда стал героем войны с Астаррогом, — в голосе старика слышалась неподдельная гордость, — Чин генерала ему пожаловало Внутреннее Ведомство Империи, когда прислало сюда. Наводить порядки на этой несчастной земле. Без него таких, как ты, давно бы не было. Вы обязаны ему защитой от жестоких захватчиков!
Вы ведь были ничем не лучше, подумала Стина, но сдержалась.
— Он воспитал Даррена, — продолжал старик, — И я тоже. Лично следил за тем, чтобы молодой господин рос достойным представителем рода.
Стина проглотила ком в горле. Вон оно что. Даррен не говорил о том, какой могущественной была когда-то его семья.
— А ты кто такая? Что тебе надо? Я ждал, что господин Даррен вернется, а он прислал служанку?
Он совсем не в курсе случившегося, догадалась девушка. Не читал газет, не смотрел новостных голограмм. Она украдкой сканировала сознание старика, но не нашла там ни сил, ни воли к принятию новой реальности.
— Господин Даррен, — сказала она, — просил меня найти и принести записи его треннировочных полетов. Они должны быть в библиотеке.
— Идем, — мажордом прошаркал по коридору и жестом позвал её за собой.
В библиотеке Стина с любопытством огляделась. На внушительных деревянных полках покоились старинные тома. В одном углу стояло тяжелое кресло, в другом — напольные часы с маятником. Какая напыщенность. Какая роскошь! Вот где вырос Даррен. В то время, как все, что знала Стина это безликие стены интерната лоцманской Школы и казенные ведомственные дома!
— Ищи на верхней полке, — буркнул старик, указывая тростью.
Стина привстала на носки, чтобы достать коробку, покрытую тонким слоем пыли. Внутри оказались аккуратно подписанные диски. Это его почерк?
— Вот они. Записи полётов ещё с его кадетских времён, — сказал мажордом.
— Я могу забрать все? — спросила Стина, — Он сам найдет то, что нужно. Я не пойму.
— Куда тебе, — согласился старик, — Передай господину Даррену, что его дом ждет его. Он сможет вернуться и вступить в свои права когда ему будет угодно.
Стина пулей вылетела из этого мрачного места, сжимая в руках коробку.
Как можно было вырасти здесь, в этих стенах, и не проникнуться их духом? Как мог внук Рокка Морригана не впитать в себя этого спесивого превосходства, остаться верным присяге, которую принес бывшим рабам?
Когда шаттл понёс её обратно в Башню, она всё ещё вспоминала шрам на лице генерала, презрение мажордома, и слова Даррена. "Глубоко порочная натура". Её сомнения крепли.
Неужели он был прав?