Одноглазый Принц

— Куда ты идешь?

Эймира повернулась, натягивая кожаные перчатки, и посмотрела в лицо своей двоюродной бабушке Рейнис.

— Разве это не очевидно?-Проницательно ответила Эймира, указывая на кожаную одежду для верховой езды на драконах, которую она позаимствовала из гардероба своей матери, и на свои волосы, которые она заплела сзади в строгую косу.

Рейнис улыбнулась одними глазами, сохраняя при этом остальную часть лица совершенно неподвижной.

— Ты уходишь, чтобы попытаться завладеть драконом.- Заявила она.

Эймира улыбнулась в ответ.
— Я ничего не предпринимаю. Я ухожу, чтобы забрать дракона. Я вернусь с драконом.

Рейнис шла в ногу с ней, когда она вышла из башни на соленый воздух.

— Кого из них ты ищешь? - тихо спросила Рейнис, ее каблуки стучали по камню.

Эймира вздохнула, задумчиво глядя на тяжелое серое небо.

— Мой отец хочет, чтобы я предъявила права на Вермитор.

Рейнис, казалось, ожидала этого.

— Конечно, он знает.

— Что это должно означать?

— Твой отец хочет, чтобы ты предъявил права на Вермитора, потому что он самый большой дракон в этом мире, за исключением самой Вхагар. Привлечение Вермитора на нашу сторону укрепило бы нашу оборону и дало бы нам семь драконов боевого размера против четырех у Эйгона.

Эймира обдумала это.
— Да, но у них все еще есть Вхагар.

Рейнис положила руку ей на плечо.
— Мы оба знаем, что размер не является показателем силы. Есть и другие способы выигрывать сражения – мудрость, стратегия, хитрость. Ты не должна просто искать самого большого дракона и претендовать на него, потому что ты можешь. Ты должна искать дракона, который взывает к твоему сердцу и говорит с твоей душой.

— Это то, чем Мелис была для тебя? - тихо спросила Эймира.

Рейнис позволила себе легкую, скрытную улыбку.
— Это то, чем она все еще является для меня.

Эймира притворилась, что поняла.

Глядя на грозные стены Драконьего камня и отвесные черные утесы Драконьей горы за ними, она думала о грандиозности стоящей перед ней задачи.

Она выросла с родителями- всадниками дракона, братьями и сестрами - всадниками дракона. Она годами наблюдала, как они летают вокруг Драконьего камня. Сиракс с ее золотой чешуей, Караксес с его грозной красной шкурой. Даже Джейкерис и Люцерис на Арраксе и Вермаксе.

Она давно мечтала завести собственного дракона, и все же никогда по-настоящему не задумывалась о том, чтобы заявить на него права.

— Ты боишься? - спросила Рейнис.

Эймира оторвала взгляд от склонов Драконьей горы, где, как она знала, несколько невостребованных драконов свили свои гнезда, и посмотрела на свою двоюродную бабушку. Она подумала о том, чтобы солгать, но что-то в лице Рейнис говорило против этого.

— Да.- Она ответила.

— Хорошо. - ответила Рейнис. -Ты вот-вот окажешься буквально в логове дракона. Страх полезен. Это значит, что тебе есть что терять.

Рейнис проводила ее до задней лестницы замка, к маленькой толстой металлической двери, которую охранники принялись открывать.

— Дракон выбирает тебя. А не наоборот.- Рейнис вздохнула, когда дверь распахнулась, открывая неровную тропинку, которая вела в гору. -Кто бы это ни был, твой отец будет гордиться тобой.

Протянув руку, Эймира благодарно сжала руку Рейнис и подавила желание спросить, пыталась ли Мелис когда-нибудь откусить от нее. Она не была уверена, что хочет услышать ответ.

Прочитав себе внутреннюю лекцию, она перекинула свою длинную косу через плечо и отправилась в горы.

Дверь с лязгом захлопнулась за ней окончательно, и она осталась на дорожке одна, только с мешком для воды и яблоком. Оружие было бы бесполезно против драконов, и поэтому она не потрудилась взять его с собой.

Поднимаясь к подножию небольших склонов, которые вели к Драконьей горе, она сосредоточилась на том, чтобы ставить одну ногу перед другой, сдерживая свой страх, рассказывая все, что она знала о драконах, которые там жили.

Вермитор был бронзовым зверем, оставшимся без всадника после смерти короля Джейхейриса. Возможно, ее отец был прав и что он был для нее хорошей партией. Не считая его огромных размеров, он был драконом заметной свирепости, и ему было почти сто лет. Из того, что она слышала, как из мимолетных слухов, так и из рева дракона, донесенного ветром до ее комнаты в замке, Вермитор свил свое гнездо в одной из дымящихся пещер на склоне горы.

Затем был Среброкрылый, дракон, по слухам, часто спаривавшийся с Вермитором. Королева Алисанна была ее наездницей.

Эймира обнаружила, что повторение их историй про себя, пока она поднималась, успокаивало ее разум.

Среброкрылый был потенциально самым путешествовавшим драконом, пролетев весь Вестерос с королевой Алисанной. Но Среброкрыл был без всадника даже дольше, чем Вермитор, гнездясь рядом с ним в пещерах Драконьей горы после смерти Алисанны.

Затем Эймира подумала об отце своих братьев. Лейнор Веларион. Его дракон, Морской Дым, тоже отдыхал в этих горах. Ну, ходили слухи, что он гнездится здесь. Никто не видел его в течение пяти лет после смерти бывшего мужа ее матери. Конечно, он был намного моложе дракона, чем Среброкрылый или Вермитор, но Эймира была уверена, что из-за этого он не станет менее свирепым.

Тропа перед ней теперь стала круче, и она направилась к восточной стороне Драконьей горы. Из историй было очевидно, что ей нужно будет исследовать пещеры, если она вообще надеется найти какого-нибудь дракона.

Начав использовать не только ноги, но и руки, чтобы карабкаться по склону горы, она начала потеть от напряжения, несмотря на прохладный воздух.

Она знала, что в этих краях есть и другие драконы. А именно Серый Призрак, Похититель овец и Каннибал.

Дрожь при мысли об этом последнем и его порочной репутации, не говоря уже о том факте, что он, вероятно, был даже больше, чем сама Вхагар. Была причина, по которой ее отец не упоминал о нем. Только дурак потревожил бы его или кто-то, желающий смерти.

Вглядываясь сквозь туман, окутавший эти части горы, Эймира молилась, чтобы она случайно не сделала именно этого. Другие драконы были достаточно пугающими перспективами, Каннибал был смертным приговором для всех и вся.

Остановившись, чтобы сделать глоток из своего бурдюка с водой, она огляделась, чтобы сориентироваться. Должно быть, она карабкалась уже несколько часов, и ее ноги дрожали от напряжения, но ее кровь была разгорячена. Предвкушение осознания того, что она не покинет эту гору без дракона в качестве своего скакуна, было волнующим.

И ужасающий.

Заметив небольшую тропинку, которая петляла вниз и вокруг горы, она рискнула и пошла по ней.

Ее ноги устали, и она позволила себе погрузиться в ложное чувство безопасности, окутанное тишиной горы. Пока она не услышала грохот впереди.

Застыв на месте, она сосредоточила свои чувства на окружающей обстановке и попыталась определить, где находится дракон.

Туман был густым, и она едва могла видеть в нескольких метрах перед собой, но когда она повернула голову вверх, облака, казалось, закружились, когда что-то двигалось.

Прямо перед ней, и выше, чем она когда-либо могла надеяться взобраться, сидел бронзовый дракон. Ошеломленная грандиозностью своей задачи, Эймира уставилась на него и попыталась вспомнить, что сказала ей принцесса Рейнис.

Дракон выбирает тебя.

Истолковав эти слова так, как ей хотелось, она поняла, что они означают, что у нее есть разрешение оставаться именно там, где она была. Вермитор не был похож ни на Сиракса, ни на Арракса, ни на любого другого дракона, которого она видела вблизи.

Вермитор сориентировался на склоне утеса, камни осыпались там, где его когти оставили глубокие борозды на черном камне. Он выровнялся, поджав крылья, а затем с сильным толчком, который, казалось, заставил содрогнуться всю гору, он бросился в туман и исчез в небе.

Эймира прерывисто вздохнула.

Вермитор не собирался выбирать ее. И она, конечно же, тоже не собиралась выбирать его.

Заставив себя идти вперед, она напомнила себе, зачем она это делает. Она вызвала образ своей матери, изо всех сил пытающейся произвести на свет свою мертвую младшую сестру. Гнев на лице Алисенты Хайтауэр, когда она узнала о существовании Эймиры. Затем, наконец, Эймира полезла в карман, чтобы погладить гладкий сапфир, который она носила с собой повсюду, куда бы ни пошла. Напоминание о том, против кого именно она сражалась.

Эймонд заявил права на Вхагара, когда ему было всего десять лет. Конечно, он потерял из-за этого глаз, но зато обрел дракона.

Сжимая сапфир в кулаке, Эймира знала, что она должна быть такой же бесстрашной, чтобы претендовать на него для себя. Чтобы спасти свою семью, она с радостью заплатила бы эту цену.

Настолько погруженная в свои мотивационные мысли, она не заметила неуклюжую фигуру, окутанную туманом, пока не стало почти слишком поздно. То, что она приняла за камнепад, преграждающий путь, на самом деле было спящим драконом. Этот был бледен, как луна, с мерцающим серебром и бледно-голубыми перепончатыми крыльями.

Эймира затаила дыхание.

Слишком большой, чтобы быть морским дымом. Это, должно быть, Среброкрылый, дракон королевы Алисанны.

Возможно, это было потому, что она спала, или потому, что она была женщиной, но Эймира чувствовала себя по-другому по отношению к этому дракону.

Обещание возможности мерцало в воздухе.

Она подошла бесшумно, и дракон продолжал спать. Взобравшись на каменные стены, окаймлявшие тропу, Эймира смогла получше рассмотреть дракона, которого она надеялась назвать своим. Ее лицо было рифленым, обрамленным серебристо-голубыми шипами красивой формы. У Среброкрылой также были маленькие рожки цвета слоновой кости, которые изгибались назад от ее больших глаз.

Обойдя свою форму, Эймира снова спустилась на тропу и приблизилась к голове спящего дракона. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она выпрямилась во весь рост.

— Сереброкрылый! - крикнула она в неподвижный воздух.

Вместо того чтобы испугать, глаза дракона распахнулись, обнажив радужки из кружащейся ртути. Сереброкрылая подняла голову и развернула предплечья, чтобы вонзить когти в землю.

Тело Среброкрылой отличалось от тела дракона Сиракса Рейниры и дракона Каракса Деймона тем, что она использовала свои передние ноги, чтобы ходить по земле, в то время как ее крылья были отдельными придатками на спине. Эймира часто видела, как Сиракс карабкается вверх по подножию горы, а крючковатые когти в суставах ее крыльев использовались для ее продвижения.

Было странно видеть дракона с такой разной морфологией.

Когда Сереброкрылая спокойно наблюдала за Эмирой, она плотнее прижала крылья к спине, как будто ничего так не хотела, как вернуться в свой сон.

Эймира заговорила.
— Сереброкрылый, ты мне нужен.

Драконица прищурила глаза, и заинтересованное урчание вырвалось из глубины ее горла.

— Иксан Эймира, тала хен Рейнира, тала хен Визерс, треси хен Алисанна.

При упоминании имени королевы Алисанны Среброкрылая издала скорбный клич, который, как почувствовала Эймира, отозвался в ее сердце.

— Ты слишком долго была одна.

Прежде чем она смогла пересмотреть свое отношение к шагу навстречу огромному дракону, Эймира напомнила себе о валирийской крови, о которой она только что заявила, и взяла себя в руки.

Сереброкрылая позволила ей приблизиться, и когда Эймира проходила мимо ее большой головы, она повернула к ней нос и принюхалась. Эймира замерла, но оставалась невозмутимой, думая о сапфире в своем кармане и о том, что значит заявить права на дракона. Ей казалось, что Сереброкрылый действительно смотрит ей в лицо, в глаза. Нет, она смотрела мимо ее глаз в самую ее душу.

Рейнис была права.

Эймира протянула руку и положила ладонь на лицо Среброкрылой сбоку и почувствовала, как ее захлестнула волна радости с оттенком грусти.

Сереброкрылый ждал ее.

Не давая дракону времени усомниться в ее решении, Эймира поспешила к своей передней ноге, которую Серебрянокрылый протянул ей. Забравшись на сгиб локтя, а затем на плечевой сустав, слегка поскользнувшись на серебряных чешуйках, она ухватилась за шипы и подтянулась в пространство у основания длинной шеи Сереброкрылой.

Она предположила, что это было то место, где она должна была сидеть, учитывая, что все ее родственники ездили в удобных седлах, она должна была сделать обоснованное предположение. Глядя на шипы, которые теперь были прямо перед ее лицом, она крепко сжала их, надеясь, что случайно не насадится на один из них.

Она легонько похлопала дракона по шее в знак благодарности за то, что она не сбросила ее, когда она попыталась сесть верхом.

Заявлять о драконе - это одно. Полет на одном был совершенно другим.

Собравшись с духом, Эймира крикнула в затянутое паром небо: - Лети!

Тело Сереброкрылой наполнилось энергией, и Эймира вцепилась в него бедрами и руками, когда дракон выровнялся и расправил крылья.

Они были поистине огромны. Она никогда не видела Вхагара, но Среброкрылый был крупнее и Сиракса, и Караксеса, даже Мелея.

Ее желудок скрутило, и она вцепилась в шипы на шее Серебрянокрыла, когда ее дракон взмыл в небо над горой.

Массивные крылья били по обе стороны от нее, и после многих лет верховой езды она обнаружила, что ее страх упасть был иррациональным – в то время как Сереброкрылый, по крайней мере, оставался в вертикальном положении. Ее спина была такой широкой, а размах крыльев таким большим, что казалось, будто она плывет на самом гладком парусном корабле в мире.

Поднявшись в небо, они оставили позади туманные склоны Драконьей горы и заскользили над облаками.

Эймире захотелось заплакать, по какой причине, она не знала, кроме того факта, что теперь она наконец почувствовала себя полноценной. Она думала, что быть принятой своей семьей было чудесно. Но это было ничто по сравнению с тем, чтобы быть избранным драконом.

Она наклонилась вперед и погладила чешую Сереброкрыла, пока та не замурлыкала, вибрация прошла сквозь ее пальцы и согрела самое сердце.

Они постоянно летали вместе, изучая друг друга, приспосабливаясь к этому новому партнерству. Не было никаких битв воли, никаких смертельно опасных падений на поверхность океана, который лежал в миле под ними. Только тихое принятие с обеих сторон, а также негласное соглашение уважать друг друга.

Это были самые легкие и незамысловатые отношения, которые Эймира когда-либо испытывала.

Когда свет начал тускнеть, Эймира поняла, что ей придется прекратить полет и вернуться на Драконий камень, хотя бы по той причине, что ее мочевой пузырь вот-вот лопнет. Она наклонилась вперед и позвала дракона.

— Вниз к Драконьему камню.

Дракон нетерпеливо повернул на юг, ее крылья накренились влево так, что Эймире пришлось крепко ухватиться за них, опасаясь потерять равновесие, когда они летели к дому.

Она почувствовала, как ее волнение нарастает при мысли о возвращении к своей семье с Сереброкрылым, из всех драконов. Возможно, она не была тем драконом, которого хотел для нее отец, но она надеялась, что он будет счастлив, что она вернулась с драконом, который станет отличным дополнением к их делу.

Когда Драконий камень замаячил вдалеке, Эймира обнаружила, что ей все равно. Сереброкрылая могла бы быть самой маленькой и слабой из всех драконов в мире, и она все равно выбрала бы ее.

Без приказа Эймиры Сереброкрылый издал оглушительный рев, возвещая об их прибытии, и Эймира разразилась хохотом.

Ответный рев донесся из туннелей под замком у подножия горы, где спали драконы ее семьи.

Когда Среброкрылая взмахнула крыльями и опустила свое внушительное тело на крепостную стену перед внутренним двором, Эймира крепко держалась. Она никогда не услышит конца этому, если упадет со своего дракона в кучу на глазах у своих братьев.

Двери открылись, и первой вышла Рейнис, на ее лице появилось взволнованное выражение, когда она увидела, на каком драконе она ездит верхом. Следующими были Джейкерис и Люцерис, на их лицах было одинаковое выражение благоговения, которое заставило Эймиру задуматься, сказал ли им вообще ее отец, куда она ушла.

Она неуверенно высвободилась из шипов Сереброкрыла и соскользнула вниз по ноге, ступни коснулись земли с содроганием костей, а ее дракон расслабленно потряс шеей.

Эймира подошла к ее голове и снова положила руки на ее лицо, поглаживая ее так, что это уже казалось естественным.

— Спасибо тебе, Среброкрылый.

Подняв глаза, она увидела, как ее отец прислонился к дверному проему, довольный тем, что его многочисленные отпрыски и их двоюродные братья восклицают от благоговения перед ним. Когда дракон взлетел, обдав их всех нисходящим потоком, настолько сильным, что Эймира подумала, что у нее может быть хлыстовая травма, она увидела блеск гордости в глазах своего отца.

Возможно, она и не претендовала на Вермитора, но его дочь была всадницей на драконе.

И, судя по выражению его лица, он был просто рад, что она вернулась целой и невредимой.