Глава 6. Прошлое, что причиняло боль
Хару, мирно дремавший внутри, едва они попали в город, оживился и начал давать ценные указания:
"Ты серьезно намерен спать в этом клоповнике? У тебя нежная кожа и волосы по самый зад. Хорошо, если с девицей не спутают и не уволокут, а так еще и вшей нахватаешь".
А про себя демон думал: "Интересно, я смогу его разозлить?"
Но Сонхо только улыбнулся:
– Да брось. Не так уж и плохо. Все равно на лучшее денег у меня нет.
"Ну как знаешь... Хотя, ты же любишь вычесывать..."
Пес с интересом наблюдал за тем, как юный бог снимает комнату и поднимается вслед за хозяином. Почему-то он был уверен, что Сонхо обкрадут или облапошат.
Крепкого вида усатый мужчина в простой одежде хоть и принял деньги из рук юноши, но кровь заметил. И теперь, ведя его к комнате, недоверчиво оборачивался.
– С Вами что-то произошло? – наконец не выдержал он. Он слышал, что неподалеку от города промышляли разбойники, а новый постоялец был уж очень подозрительным. Одежда дорогая, сам красив, но чумазый словно бездомный попрошайка, да и в крови. А вдруг это разбойник и есть? Напал на почтенного господина, ехавшего в город, убил и украл его вещи и кошель. Впрочем, денег у него было немного. Благородные господа носят при себе гораздо больше.
– Да... Разбойники напали, – с совершенно честным выражением лица ответил Сонхо. – Я внучатый племянник госпожи Им Нури, жены губернатора в городе Чаян. Вам знакома такая?
Хозяин отрицательно покачал головой.
– Оно и понятно. Это же не Чаян, – вздохнул юноша. – Я отправился с одной повозкой и без охраны. Хотя тетушка предупреждала, что на дорогах опасно. Мы остановились около опушки и я... Ну, в общем, по нужде отлучился. А когда вернулся, ни лошади, ни повозки. Только слуга раненый лежит.
У юноши заслезились глаза.
– Я хотел его на себе понести, но он попросил оставить его и бежать. Вдруг разбойники вернутся, тогда и меня убьют. Тетушка в этом случае его бы и на том свете отыскала да поколотила. Он даже отдал мне несколько монет, что успел в траву кинуть, а потом уже раненым и раздетым собрать. Я... - всхлипнул Сонхо, - Никогда мне не отплатить ему за такой поступок! Мой бедный Цин!
"Вот это театр... – пробормотал Хару, смотря глазами бога. – Я тут и рядом не стоял".
А про себя подумал: "А вдруг, он и меня все это время обманывал, чтобы я ему поверил? А теперь возьмет и не выпустит меня никогда. Или вовсе поглотит сам?"
Сонхо заплакал. Да так горько, что хозяин чуть не разрыдался с ним на пару. И как он мог подумать, что господин – разбойник? Такой красивый, воспитанный, видно, что благородный. А какой добрый! Так за какого-то слугу переживает!
– Ох, господин! Как же Вы натерпелись! Вот что, я Вам самую лучшую комнату приготовлю.
– Ну что Вы, разве можно?!
– Ничего. У меня всегда много посетителей. Не разорюсь. Зато помогу хорошему человеку.
– Вы такой великодушный! – восклицал сквозь слезы Сонхо, кланяясь и чуть не падая от усталости. – Я обязательно расскажу тетушке о Вашей доброте! Она непременно отплатит Вам!
– И воды сейчас нагрею, и ужин прямо в покои принесу, – продолжил мужчина. Ведь видел, одежда на юноше очень недешево стоит, а, значит, и тетушка – госпожа богатая и влиятельная, раз даже на том свете может достать.
Как только хозяин оставил бедного пострадавшего одного, закрыв за собой дверь, Сонхо выпрямился и стер с лица слезы, заменив их улыбкой.
– Ну вот. Скоро как следует приведем себя в порядок и поедим. Теперь ты доволен?
"Вполне. А ты и в самом деле Бог Талантов. Выходит, у тебя тоже много их? Талантов. Или ты способный вообще во всем?"
Сонхо тут же поник.
– ... Во всем... Но не часто пользуюсь этим... Дал себе слово прибегать к умениям только в крайнем случае.
Хару наблюдал за богом исподтишка. Как тот моется, натирая нежную кожу до красноты, изящно ест, аккуратно заплетает волосы. Сам демон ни при жизни, ни после смерти не заботился о себе и своем внешнем виде. Да и в целом мало, что знал об этом. Он понимал, что внешность Сонхо хоть и дана была природой, но отчасти сохранилась, благодаря уходу и божественной силе. И все же он завидовал и, одновременно, восхищался им. А еще... Почему-то с нетерпением ждал, когда бог заснет и провалится в их общее подсознание. Сидел ровно, как послушная домашняя собака, виляя хвостом.
И вот Сонхо, наконец, появился, но отчего-то не обращал на Хару внимания. Юноша, в одеждах предрассветного неба и волосами, напоминающими свет утренней луны, шел к двери, что образовалась по другую сторону пространства. Обрадовавшийся пес слетел с кровати смерчем, но бог, не замечая его, распахнул двери настежь и оказался в огромном светлом зале. Пройдя до ступеней, Сонхо опустился на колени. Пес послушно сел рядом и огляделся. Наверху зашевелилась сидящая на троне тень.
– Ты знаешь, зачем я тебя позвал? – раздался властный голос.
– Очевидно, я в чем-то провинился, – склонил ниже голову Бог Талантов.
– Сонхо, твоя сила вредит людям. Знаю, ты отзываешься на молитвы и помогаешь из добрых побуждений, но смертные не способны этого понять. Что случилось с тем юношей, что играл на флейте и просил благословить его, чтобы стать великим мастером?
Сонхо сжал губы на мгновенье, но все же ответил:
– Его игра стала настолько великолепной, что люди впадали в транс, услышав его мелодию, а его сообщники... обворовывали их.
Хару удивленно повернул голову и воюще заворчал:
"Да не слушай ты его. В этом нет твоей вины!".
Но, похоже, юный бог не видел и не слышал его, полностью поглощенный прошлым. Перед ним появился труп юноши с флейтой в руке.
– В итоге его поймали недавно и казнили, - продолжил голос.
Рядом появилось еще одно тело, на этот раз женское.
– Что скажешь об этой госпоже?
– Она мечтала танцевать.
– И она поистине добилась признания. Стала невероятной танцовщицей. Но что получила?
Сонхо закрыл глаза.
– Ее отравила лучшая подруга, позавидовав таланту.
Тела появлялись снова и снова. Писатели, кузнечных дел мастера, портные, чиновники... Самое главное божество, а это был именно он, там на троне, все спрашивал. Сонхо послушно отвечал, и, пока говорил, на его руки все больше покрывались кровавыми пятнами.
– Сонхо, я понимаю, что ты хотел помочь этим людям, но взгляни – многие из них слишком невежественны и думают лишь о том, как набить свой желудок и карман. Посмотри на них. Они закончили плохо. Кто-то погубил себя сам, кого-то убили завистники... Твоя сила... порождает в Поднебесной злость, и ненависть.
Бог Талантов сжал кулаки и покорно ответил:
– Какое наказание Его Величество мне назначит?
Пес рядом заскулил.
– Я не хочу тебя наказывать. Ведь на самом деле у тебя доброе сердце, и ты не желаешь зла людям. Но... ты опасен. Поэтому я запрещаю тебе помогать смертным.
Рядом с Сонхо возникла еще одна тень.
– Ваше Величество, – раздался звонкий голос, показавшийся Хару знакомым.
Демон зарычал, хоть и понимал, что это лишь иллюзия. А тень продолжила:
– Если Бог Талантов не будет отзываться на молитвы, то у него не останется верующих. О нем забудут и он исчезнет.
– Необязательно. Сонхо будет показывать, что слышит молитвы, но не касаться смертных. Пусть верят в него и дальше, но делают и добиваются всего сами. Сонхо, ты меня понял? Больше не смей их благословлять.
– Да, Ваше Величество...
Бог Талантов поднялся и направился ко второй двери, появившейся из ниоткуда. За ним послушно топал четвероногий.
Теперь они были в храме. Сонхо подошел к статуе, изображавшей его самого, и коснулся рукой. Статуя засияла, а люди, увидев это, стали молиться с большим благоговением.
– Бог Талантов здесь! Он услышал нас!
Рядом снова появилась тень, и другой насмешливый резкий голос произнес:
– Только поглядите. Ты ничего не делаешь. Просто касаешься своих изваяний, а эти дураки верят, что ты благословил лично каждого из них.
Хару не видел говорящего, но смутная ассоциация вновь заставила его злобно зарычать, показывая клыки, и даже пару раз рявкнуть. Но, как и до этого, его никто не услышал.
– Разве это плохо? – смотрел ранимо на тень Бог Талантов.
– Для тебя, конечно, нет. Они делают все сами. Развивают свой талант, трудятся и все равно верят в тебя и молятся. Твоя сила стала даже больше, чем была. Бог Талантов, ты неподражаем! Самый лживый из всех, кого я когда-либо встречал! Я в восхищении, ахах...
Тень растворилась. Люди перед статуей тоже. Все, кроме одного.
– Прошу, помоги мне спасти жителей моей деревни. Наш лекарь тоже болен, а у меня недостаточно таланта, я простой его помощник, – молился молодой человек, отбивая статуе поклоны.
Сонхо сделал к нему шаг и прошептал:
– Лечить людей – благое дело. Он может спасти множество жизней.
Было видно, что внутри бога шла внутренняя борьба. Но, все же решившись, он коснулся юноши, нарушив приказ главного из богов...
И тут же вновь оказался в зале Его Величества.
– Что ты наделал?! Тебе было велено не использовать свою силу! Ты коснулся юноши лишь раз, но знаешь ли ты скольких людей ты этим погубил!
Тот самый меч, который Хару оставил в колодце, со звоном упал перед ногами Сонхо.
– Иди! Посмотри своими глазами, что ты натворил! И исправь ошибку собственной рукой! Это твое наказание!
Теперь Сонхо брел по городу. Казалось, он был пуст, ведь здесь поселилась тишина. Тишина и смерть... Тела людей валялись повсюду. И пока Сонхо шел среди трупов, его руки становились все багрянее, с пальцев начала капать кровь, а по бледным щекам текли слезы. Хару скулил, инстинктивно сочувствуя юноше. Пытался лизнуть руку, но у него не выходило прикоснуться. Видимо, захваченный своей памятью, Сонхо оказался отделен от него.
Памятью, в которой началась война между странами. И генералы одной из них попросили талантливого лекаря изобрести яд, чтобы ослабить мощь другой. Он выполнил их просьбу. Вода во вражеских городах была отравлена за одну ночь, и сотни тысяч воинов и мирных жителей умерли в муках. Лекарь принес победу своему государству и погибель другому. И сейчас он стоял среди тел и улыбался.
– Я благодарю Вас. Если бы Вы не благословили меня, мое государство не победило бы в войне.
– Я наделил тебя даром, чтобы ты спасал людей, а не губил их, – горько произнес Сонхо. – Это все моя вина. Только я виноват в этих смертях.
Бог сжал в руках меч и вонзил в живот молодому лекарю. А затем рухнул на колени, разрыдавшись. Его плач разносился по округе, вокруг него растекалась алая кровь, пропитывая одежду, но он не поднимался, рыдая над телом того, на кого так надеялся и кого, в итоге, сам убил. Окровавленные руки бессильно лежали на коленях, блестя на ярком солнце.
– Я никогда больше... не использую свою силу... Никогда больше не поверю людям... Я так старался им помочь. Но я... Бесполезен... Бесполезен...
Солнце погасло, город вокруг бога и Хару пропал вместе с телами, сменившись на уже привычное черное пространство.
Пес завывал и лаял, разделяя отчаяние. Ему хотелось пожалеть и как-то утешить бога. Он мог быть жесток и коварен, мог ненавидеть. Но никогда не был равнодушен. Тем более к страданиям, что ломали прекрасное божество.
Сонхо медленно поднял руки перед залитым слезами лицом. Казалось, он очнулся от своих сожалений, что явились ему.
– Я – никчемный бог, да, Хару? – тихо обратился он к демону, наконец увидев его. – Все, к чему я прикасаюсь, или погибает или уничтожает других... А мне так хотелось помочь кому-то...
Между руками протиснулась здоровая морда, ломая болезненную картинку, все еще мучившую юношу, и лизнула его в лицо:
– Ты просто слишком чистосердечен, а люди злы. Я тому доказательство, – вперемешку с рычанием произнес демон.
Его взгляд стал куда равнодушнее, чем когда он видел сон небожителя. Показывать, что что-то изменилось в его отношении к нему, он был не намерен.
Сонхо мягко оттолкнул пса, заставляя отступить на пару шагов, и, так и оставшись сидеть, склонился перед ним в поклоне, до самого пола.
– Я прошу у тебя прощения. За всех, кто тебя обидел и... За себя. За то, что именно я, а не кто-то другой, угодил в твою тюрьму. За то, что из-за меня ты не смог стать свободным, и теперь тебе приходится быть со мной в одном теле... За то, что мне хочется помочь тебе, а это значит, что я, как и все они, рано или поздно сделаю тебе больно. Ведь чем больше я хочу помочь, тем хуже все оборачивается потом. Прости меня, Хару...
Инугами чувствовал себя неловко. От того, что Сонхо принял все на себя, от его открытости, и от того, что он, Хару, не мог ответить ему взаимностью. Не мог верить хоть кому-нибудь.
– Мне не за что тебя прощать, – головы небожителя едва коснулись пальцы человеческой руки, словно прося подняться. – Не надо принимать мою боль на себя, я тебе ее не отдам, – Хару выглядел спокойным и немного гордым. – Лучше живи для себя, Бог Талантов. Так мне будет проще и спокойнее.
"И понятнее, – добавил он мысленно. – А то я вконец запутаюсь".
Сонхо медленно поднялся, посмотрев в карие глаза демона, принявшего человеческий облик.
– Хорошо... Как только отыщем подходящую тебе оболочку, обещаю, я покину тебя и больше никогда не потревожу, – тихо, но твердо проговорил бог и растаял.
Хару наклонил голову, покусывая губу. Он пробовал слова небожителя на вкус. За жизнь он столько раз проглатывал злобу других, что теперь она казалась честнее такой призрачной доброты. Но отчего-то стало жаль бога:
"Наверное, он так страдает, пытаясь разделить все тяготы людей".
Но зачерствевшее сердце демона было сложно тронуть надолго, и он лег на спину, прикрывая глаза. Чтобы смотреть на мир чужими.