Сонхару. Прикоснуться к свету

Он падал, как ему казалось, бесконечно долго. Ветер свистел в ушах и трепал волосы цвета снега прямо перед глазами. В конце концов ему надоело смотреть сквозь них на удаляющееся небо. Поэтому он просто закрыл глаза и полностью расслабился. Все равно сил осталось лишь на то, чтобы сжимать меч в руке. Он сейчас разобьется. Умрет. И все из-за своей наивности и упертости.

Тело небожителя поглотила тьма давно высохшего колодца. И надо же было сорваться с небес именно под ним? Раненый бог даже улыбнулся этой своей невезучести. Пролетел еще пару десятков метров и ударился о каменное дно. Ему казалось, что он расшибся в лепешку. Должен был. По крайней мере, боль была такой, какой он не испытывал ни при земной жизни, ни при божественной. Но тело осталось невредимым. Только сознание померкло. Он заставил его отключиться, чтобы ничего не чувствовать. Особенно того, как сила и жизнь покидают тело вместе с кровью. Ее солоноватый запах разлился по холодному пространству колодца. Дно было покрыто тонкой вуалью тумана, в котором послышался шорох будто от ветра. Но вот звякнуло толстое кольцо на вколоченных в камень штырях. И острый коготь прочертил по земле тонкую борозду.

Его не было видно, но он был там. Уже давно. Так давно, что ему самому казалось, что он прозябал в этом колодце уже целую вечность. И так и сгниет в нем.

Звериная лапа потянулась и зацепила когтем край светлого одеяния. В полной тишине послышался треск разрываемой ткани. Такой громкий, что вырвал несчастного небожителя из блаженного небытия. Он тихо застонал. Остатки сил говорили ему, что рядом кто-то есть. Но кто – понять уже не было возможности. Поэтому бог едва слышно прошептал, на всякий случай:

– Подожди пока я умру. Потом начнешь есть. Я выдержал достаточно боли. Больше не хочу.

В темноте зажглись два алых огонька. Разбуженное зло рассмотрело свою добычу и оскалилось зубастой улыбкой.

– Ты... не... смер-р-ртный, – сипло рыкнуло почти в полной темноте. Похоже, злу было трудно подбирать слова. Казалось, оно так обезумело, что уже позабыло всякую речь. – Ты... с небес?

Небожитель хотел было ответить, но задумался. Вряд ли простой хищник мог заговорить с ним. Но человеку здесь тоже нечего было делать. Стоило повернуть голову и открыть глаза, чтобы рассмотреть обитателя колодца, но шевелиться совсем не хотелось.

– А ты? – вместо ответа спросил он. – Ты дух этого места или тебя тоже откуда-то сбросили?

Похоже, зло рассуждало так же и выдавать себя не собиралось:

– Да... я тут давно. Можно сказать, местный дух, – хмыкнул красноглазый. – Так почему же вечный пал? Да еще и с такой раной.

В сиплом голосе звучала насмешка. Кажется, он видел, как тяжело юноше разговаривать, но это его нисколько не заботило. А может, даже доставляло удовольствие.

– Потому, что я глупец, – внезапно ответил тот честно и едва заметно улыбнулся. – Богам тоже не стоит доверять... Как и людям... Вокруг столько лжи... А я был слишком слеп, чтобы заметить это раньше.

Небожитель замолчал ненадолго. Прислушивался. Но его собеседник не торопился говорить.

– Знаешь, – нахмурился умирающий бог, – мне начинает казаться, что во всех трех мирах лучше всего... демоны.

– Правда? – все же отозвался его собеседник. Такой поворот его позабавил. – И почему же?

– Они хотя бы искренни в своих злодействах... – вздохнул небожитель. Кровь освобождала место холоду в его теле. Еще немного, и он просто уснет. Но ему хотелось выговориться напоследок. – От них никогда не будешь ждать бескорыстной помощи и доброты. Знаешь, что все улыбки фальшивы. В этом вся их суть... Они все – зло, как бы ни маскировались. С людьми и богами... никогда не поймешь. Поэтому они гораздо хуже... Ты так не думаешь?

– О, я знаю это не понаслышке. – Алые глаза согласно моргнули, на миг исчезая. – Ты им веришь и веришь в них, но оказывается, что они нисколько не лучше. Лишь притворяются, обвиняя демонов в своих грехах.

Красноглазый осекся, чувствуя, что мог переборщить, и продолжил мягче:

– Но ты... уже умираешь. Вряд ли ты успеешь отомстить за свое падение.

– Я... Не хочу мстить, – прошептал бог. – Это слишком малая и милосердная плата за содеянное... Небесный суд. Вот чего бы я хотел для преступника.

Звуки становились все тише, тьма превращалась в мягкую перину без боли. Только вот небожителю сегодня совершенно не везло. По несчастливому совпадению на севере столицы скоро должен был проходить экзамен для будущих чиновников. И именно сейчас толпы юношей спешили в храм молиться Богу Талантов. Ему, умирающему на дне колодца. Сила начала наполнять его меридианы, но не излечивала. Вовсе нет. Она мгновенно вернула ему всю боль в тысячекратном размере. Небожитель дернулся и закричал.

Обитатель колодца тоже занервничал. Хотя, вряд ли его волновали проблемы молодого бога.

– Эй-ей! Что с тобой?! Стало хуже? – в сиплом голосе мелькнуло участие. – Хочешь, я помогу? Ты отдашь мне свое тело, а взамен я обещаю привести твоего врага на суд. Согласен?

Колодец залил новый крик боли, но вскоре утих, сменившись рваным дыханием.

– С-с-свое тело? – переспросил юноша, пытаясь собраться с мыслями. Он пошевелился, вытянув руку в сторону собеседника.

Незваный помощник с сомнением посмотрел на бледную ладонь и нерешительно подался вперед. Снова звякнуло железное кольцо, и послышался звон тяжелой цепи. Конечно он не доверял светлому божеству, но тот не выглядел способным навредить. Из темноты показалась лапа, но изящных тонких пальцев коснулась уже человеческая ладонь. Смуглая, горячая, с темными отросшими от времени когтями.

И вдруг слабый юноша схватил запястье незнакомца, дернул на себя и уставился глазами цвета грозовых туч на два красных огонька во тьме.

– Я хоть и глупец, но не дурак, демон. Думаешь, я не знаю, что духи не прикованы цепями к тому месту, где обитают? И уж тем более не просят занять тело того, кому собираются помочь.

Боль, ну очень не вовремя, снова прожгла тело небожителя. Он впился ногтями в смуглую кожу с такой силой, что на ней выступили капельки крови. Несмотря на страдания, юноша понимал, что смешение его крови с демонской допустить нельзя. Хотел отстраниться, но пленник колодца, звеня цепями, перехватил его руку. Когти царапнули по тонкому запястью, пуская небожителю кровь.

– Нет!

– Почему, нет? – оскалился красноглазый. – Сам сказал, что демоны лучше. Если я попаду в твое тело, то ты сразу станешь совершеннее.

Рассеянные лучи осветили вполне человеческое лицо с клыкастой улыбкой. Алые зрачки наблюдали, как темные капли крови падали на фарфоровую кожу. Кровь смешивалась, преображаясь и начиная светиться. Небожитель сжал рукоять меча и замахнулся, чтобы прервать слияние своей сущности с демонической. Но хитрый пленник выпустил его запястье и остановил клинок, зажав его в ладони. Когти царапнули сталь, рождая искры, а из раны, разрезанной мечом, побежала тонкая темная струйка. Крови стало больше, и процесс было уже не остановить. Душа демона покидала его прошлое тело, перетекая в новое, божественное. Обоих юношей окутала красно-черная дымка с белыми искрами и осветила дно колодца. Небожитель все еще боролся, что-то кричал, а демон вздохнул облегченно и расхохотался.

Вскоре смех срывался уже с губ бывшего бога. Его светлая сила уступала место темной. Облик менялся. Белые волосы потемнели и стали цвета пепла, серые глаза превратились в красно-карие, язык порезался о клыки, которых раньше и в помине не было. Бог в какой-то момент потерялся в магии демона. Он уже не чувствовал ничего. Ни боли, ни того, что тело принадлежит ему. Его сила сжалась в комок, и ее заволокло черной пеленой. Последним, что он слышал, был звук упавших цепей, больше не удерживающих томящееся здесь долгие годы зло.

Демон посмотрел на кандалы. Шея, которую они обвивали больше двух сотен лет, распадалась пеплом. Он забрал из прошлого тела всю жизнь, оставив только рассыпающиеся прахом останки.

Когтистая ладонь поднялась на уровень глаз. Его забавляло разглядывать это новое тело. По сравнению с прошлым, закаленным в тяжелой работе, это казалось хрупче и изящнее.

– Что ж, он красив. Это неплохое подспорье для начала.

Узкие губы скривила довольная ухмылка, и в закатном свете, падавшем на поляну и колодец посреди нее, послышался коварный смех.

***

Чаши с лапшой и поджаристым мясом постепенно заливались душистым бульоном, и в кухне стоял великолепный запах. Юна сняла фартук и ленты с широких рукавов и, взяв в руки поднос, направилась в обеденную. Гости, сидевшие за столом, стоило ей появиться в дверях, закивали с удовлетворенными лицами.

– Какая невеста. И красива, и готовит, – с улыбкой нахваливал мужчина с сединой.

– А какая стройная, гляди, – поддакнула женщина рядом с ним, обвешанная драгоценностями.

Девушка вежливо улыбнулась, проглотив их оскорбительную манеру говорить о ней, как о товаре:

– Спасибо, дядюшка, тетушка.

– И она хорошо воспитана и образована, – добавила еще одна дама, сидящая за столом. Девушка была на нее похожа, так что в их родстве не оставалось сомнений. Как и в родстве с мужчиной напротив:

– Такой союз семей осталось лишь закрепить шумной свадьбой наших детей! – поднял чашу с вином хозяин дома, не замечая состояния дочери.

Юна, едва успев расставить блюда, с побледневшим лицом осела на стул. Хозяева и гости пили, шутили и поглядывали одобрительно на молча сидящую невесту. А она смотрела на все это действо глазами, полными слез.

В немом ужасе девушка просидела так весь вечер, упустив момент, когда ужин закончился и она осталась одна. Но вскоре в зал снова вошла матушка:

– Какая хорошая партия, Юна! Их сын уже открыл свою бумажную мастерскую и набирает работников. Их семья процветает, ты ни в чем не будешь нуждаться! Юна? – мать положила руку на ладонь дочери, но та отдернула ее:

– Это ты так убеждаешь меня, чтобы я не злилась, что вы меня продали?! – вскочила девушка, роняя с запястья браслет из нефритовых бусин. Шарики щелкали по полу, подпрыгивая и разлетаясь в разные стороны. Вслед за ними на пол падали соленые капли, смачивая дерево.

– Ну ты что, Юна? Мы с отцом лишь позаботились о твоем будущем, – увещевала матушка.

– Ты обещала! Обещала, что я сама выберу мужа! Как ты могла, мама?! – Юна осуждающе тыкала в нее пальцем. – Ты же сама говорила, как была несчастна, когда родители выдали тебя замуж против воли!

– Это другое, Юна, – тверже отозвалась мать и нахмурилась. – Наша семья жила спокойно и в достатке. Они вполне могли обеспечить нам с мужем поддержку. Но ты сама знаешь, сейчас мы терпим убытки. Время меняется, и простых портних заменяют швейные мастерские. Мы почти разорены!

– Ты обещала! – закричала девушка, содрогаясь от плача.

"Ну разве она не ужасна? Какая лицемерка, – шептал на ухо Юне голос. – Она была благородна и благодетельна, пока жила в роскоши. Но теперь готова продать собственную дочь, чтобы не менять своих привычек".

– Из-за их денег! Ты продала меня, чтобы и дальше вкусно есть и красиво одеваться!

Мать возмущенно вскинулась, но девушка ей не дала ответить, повторяя слова внутреннего шепота. Или не внутреннего?

– Ты! Ты! Родила меня только для этого, да? Мой брат был нужен, чтобы семья отца приняла тебя, а я – на случай, если отец обеднеет? Так?!

– Что ты такое говоришь, Юна?! Послушай меня!..

Но Юна устала слушать. Она зажала уши и мотала головой, пока мать пыталась донести ей свою мысль и хватала ее за руки. Юна посмотрела на нее глазами, полными ярости и бешенства.

– Ты расплатишься за это, – не своим голосом зарычала девушка и бросилась на женщину.

С непривычной для себя силой, она придавила женщину к полу и стала душить. Пальцы на шее сжимались и сжимались. Сиплые вздохи и попытки произнести хоть слово превратились в хрипы, и вскоре, царапающие девушку старые руки упали безжизненными плетьми на пол.

Юна тяжело дышала, разглядывая тело матери невменяемым взглядом. Затем встала, взяв с неубранного стола нож и спокойным шагом направилась к кабинету отца. Через двадцать минут все было кончено. Девушка вышла на улицу и села под дождем на край веранды. Струи смывали с одежды кровь и слезы. Опустошенное лицо не выражало ничего, но Юна продолжала слушать:

– Они не достойны твоих слез. Они предатели. Хотели использовать тебя. Ты была примерной дочерью и выросла красавицей, а они отплатили тебе так.

– Отпла... тили... – хрипло повторила девушка. Глаза закрылись, и она упала на дощатый пол, теряя сознание.

В шуме дождя было почти не слышно шагов и скрипнувшей калитки. Только тень скользила по камням городского квартала. Люди разбегались под укрытия. В домах зажигали огни. И только необычный смуглый путник со светлыми волосами в белом ханьфу шагал по улице не боясь промокнуть.

– Хм... как-то мало я получил сил. Две души съел, одну истощил. Но голод не уменьшился. Будто энергия в никуда провалилась, – тихо рассуждал демон.

Карие глаза насмешливо наблюдали за суетливыми смертными. В голове вспыхнуло воспоминание. Так же разбегающиеся по улице люди. От него. Того, что шел с окровавленным мечом, чувствуя себя императором в этом хаосе. Ведь создал он его сам.

– Даже странно. Вроде в бога влез, а он будто и вовсе пустой был. Ох, как же есть хочется.

Но небожитель вовсе не был пустым. Слабым, да. Ведь у него отобрали почти все силы в поединке. Он и правда почти исчез. Но вдруг проснулся в кромешной тьме. Слышал где-то далеко голоса. Даже собственный. Вернее тот, который совсем недавно был его. А теперь этот голос произносил такие лживые речи, что волосы на затылке дыбом становились. Небожитель, как ни старался, не мог пробиться сквозь темноту. И единственное, что пришло ему на ум – успокоиться и помедитировать в этой тьме, ставшей ему тюрьмой. Сила текла к нему медленно, по крупицам. Он не мог пока призвать больше. Но энергия, без сомнения, копилась где-то глубоко внутри. Ждала подходящего момента.

Демон, тем временем, поднялся на холм и оглядел покинутый им город. Тот был слишком большим и мог привлечь внимание господ из столицы. Если б он был лишь чуть голодным, то просто съел бы пару одиноких душ. Никто бы этого и не заметил. Но пропажу человек эдак пятидесяти... Да и тут, наверняка, есть заклинатель злых духов, а может и мастер экзорцист и иже с ними. Поэтому демон развернулся и пошел по дороге прочь, пока дождь смывал его следы.

Удача улыбнулась ему лишь на пятые сутки. Первые два поселения оказались большими и близ дороги – заметными. А вот третье он едва увидел с пригорка. Почти заросшие бурьяном низенькие домики терялись среди деревьев чащи леса. Дойдя до окраины поселения, демон понял, что многие из домов еще и заброшены.

Запах сырости встретил его первым. Мох облепил и деревья, и поваленные заборы, и проваливающиеся под землю дома. Очевидно, подземная река сменила путь, и деревня медленно уплывала и гнила.

Вместе с ней неминуемо угасали и последние жители. Старики и старухи, вписавшись в местный антураж, легко терялись меж домов, тихо занимаясь своими делами.

Демон свернул к первой найденной старушке. Она отмывала корни лопуха от грязи. Не разгибающаяся поясница покачивалась от привычного труда. Под ногой демона хрустнула неудачно попавшаяся ветка, отчего бабка вздрогнула и медленно обернулась:

– Шиничи, это ты? – скрипнул старческий голос, и демон замер, разглядывая сморщенное лицо.

Белесые слепые глаза вряд ли могли дать ей ясный ответ, так что не раздумывая, демон метнулся вперед, впиваясь в горло бабушки когтями.

Она захрипела и забулькала, силясь сделать вдох. Ее и без того некрупное тело иссыхало на глазах, пока не рухнуло высушенной мумией в чан с грязной водой. В воздух взвилась яркая искра, устремляясь к небу, но ее перехватила жадная рука. Огонек жизни трепетал, зажатый темными когтями. Чернота расползалась по фаланге и дальше, будто демонская сущность пыталась переделать тело бога под себя. Сребровласый убийца закинул искру в рот и довольно промычал, как от лучшего лакомства. Прикрыв глаза, он смаковал съеденную душу, но потом обернулся с горящими глазами:

– Неплохо. Но нужно гораздо больше.

А в это время бог, которого, как думал демон, он поглотил без остатка, на задворках его сознания открыл глаза, выходя из медитативного состояния. Несмотря на то, что темная энергия давила со всех сторон, его сила тоже значительно возросла. Он не только слышал демона и распознал запах крови смертного, но даже на несколько секунд смог почувствовать свое тело, которое теперь приходилось делить с темным отродьем. Вероятно, где-то совсем недавно прошла большая служба, вот небожитель и стал сильнее. Но на самом деле, накануне ему молился всего один человек. А вернее, и не человек вовсе.