1
Это остров Эйвандейр.
Расположен он где-то между последним вздохом зимы и первым плачем северного ветра. Если от Олуха лететь строго на восток, пока не начнёт трещать лёд под зубами дракона — значит, почти долетел. Почти.
Здесь не растёт ничего, что нельзя есть всухомятку или с морской солью.
Здесь ветер лупит так, что уши становятся частью затылка, а снег сыплет не сверху, а сбоку.
Это место не отмечено на картах. И не потому, что его забыли — а потому что никто не вернулся, чтобы его запомнить.
Когда-то здесь были деревни, костры, смех и драконы. Люди ходили с ветром, а не против него, и драконы летали не под уздой, а по зову сердца.
Теперь — тишина. Ну, почти.
Потому что я всё ещё здесь.
Зовут меня Лив. Я — всадница дневной фурии. Последняя с Эйвандейра.
А это — Снежик. Он не разговаривает. Но если бы мог, он бы сказал: "Опять ты лезешь в неприятности".
И он бы был чертовски прав.
Обычное утро на Эйвандейре начинается с ветра.
Но если ты всадница дневной фурии — и по совместительству вождь единственного оставшегося клана — вставать приходится раньше, чем ветер успеет испортить тебе настроение.
Так что я бегу.
Сапоги громко стучат по каменным плитам, обвязанная мехом броня скрипит на сгибах, а за спиной уже слышен лай и приветствия.
— Утро, Лив!
— Путь будет светлым, всадница!
— Хочешь ещё чаю? Остатки со вчерашнего — почти не ледяной!
Люди здесь привыкли к моим побегам в рассвет. Они думают, что я патрулирую.
На самом деле — я сбегаю.
Слишком много глаз, слишком много слов, слишком много... ожиданий.
Я не герой. Я просто не умерла раньше времени.
Снежик ждёт меня у стойла, хотя никакое это не стойло — просто покрытая чешуёй платформа, сплетённая из кости и обрывков парусов. Он уже поднялся на лапы, и его яркие голубые глаза сверкают.
Он молчит, как всегда. Но головой слегка толкает меня в плечо.
— Ну да, опаздываю.
Я закидываю ногу через седло, оно почти сливается с чешуёй — маскировка, идеально подогнанная под изгибы его спины. Броня на мне точно отражает его расцветку: серебристо-белая, с почти невидимыми полосами.
Когда мы в полёте — нас не видно.
— Полетели, патрульный день никто не отменял.
Снежик срывается с места — резким толчком, от которого мир превращается в поток воздуха. Камни под нами мелькают, как струны, ветер лупит в лицо, а сердце — стучит, но уже не от бега, а от свободы.
Мы проносимся над побережьем, над гнёздами, над утёсами, где всё ещё живут полудикие драконы. Один из них — тучный громоклык — даже машет нам крылом. Или зевает. Не уверена.
Остров жив, хоть и молчит.
А мы — его глаза.
Я замечаю, что Снежик вдруг напрягается. Его крылья чуть подрагивают, а нос уводит нас чуть в сторону, к восточной оконечности скал.
— Что-то увидел?
Он не отвечает, но замедляется, скользя на ветре. Я тоже щурюсь. Сначала — ничего. Только белизна облаков и обрывистые пики.
А потом — пятно. Нет, трое. Нет... пятеро.
Драконы. Чужие. И... люди.
Один из них на чёрном драконе. Да-да, чёрном. Не просто чёрном — знакомом.
— Беззубик?..
Мой голос срывается. Я не произносила это имя уже лет пять.
Снежик тихо рычит, гортанно. Он узнал его тоже.
На другой драконье спине — девушка с длинной косой, рядом — два рыжих шума, и один огромный блондин.
Команда Иккинга.
— Что, чёрт побери, вы тут забыли? — шепчу я, прижимаясь к шее Снежика.
Он подаёт вперёд, и мы срываемся вниз — тенью, которой не должно быть в этом небе.
Если это шпионы — они зря сюда прилетели.
Если это друзья...
...тогда им ещё предстоит меня в этом убедить.
— Взлетаем ближе.
Снежик сжимает крылья, и мы скользим к ним по воздуху — как белая молния, почти невидимая на фоне снега. Они не видят нас. Даже Беззубик не подаёт признаков — слишком доверчивый, как всегда.
Подлетаем на расстояние выстрела.
— Раз — пшш!
Я нажимаю на спуск — из-за седла вылетает свистящая дымовая стрела, прорезая воздух прямо перед рыжим парнем на громмеле. Тот дёргается, чуть не падает.
— Два — бззж-жж!
Ещё одна — уходит чуть выше, под самый хвост Беззубика. Он тут же резко уходит в сторону, захлопывая крылья, как будто вспомнил, что на него кто-то охотится.
И только тогда они меня замечают.
— ЛИВ! ЧТО ДЕЛАЕШЬ?! — мысленно рычит Снежик, но я его игнорирую.
Компания резко сбивается с курса, начинается паника — кто-то из них кричит:
— Засада! Прячемся в лес!
Они уводят своих драконов вниз, в густую чащу соснового леса, покрытую снегом и инеем.
Глупо. Они думают, что там безопаснее.
Мы с Снежиком пикируем следом, но бесшумно. Приземляемся на дальнем склоне, в тени. Он складывает крылья, и теперь мы — просто тень среди деревьев.
Я спрыгиваю, вытаскиваю клинки — два двусторонних лезвия, выгнутые, как крылья дракона. Их металл отливает светом фурии — будто застывший лунный свет.
Бесшумно, шаг за шагом, я пробираюсь между деревьями.
Команда Иккинга что-то бормочет, двигается хаотично, но слаженно.
— Они нас преследуют...
— Это кто вообще такая была?!
— Я видел, она летела на дневной фурии... Это невозможно!
— Может, она одна из охотников?
Охотник? Вот сейчас будет весело.
Я выхожу из-за деревьев, будто выросла из самого снега. Стою — прямо перед ними.
Они замирают, не веря, как она появилась так тихо.
Снежик остаётся позади, как тень в тумане. Только глаза светятся в глубине.
Я не говорю "привет". Я не улыбаюсь. Я поднимаю оба клинка, ставлю ноги в стойку.
— Кто вы такие и что, чёрт вас дери, делаете на Эйвандейре? — рычу я, не двигаясь.
Снежик молчит за спиной, но я чувствую, как у него дёргается лапа. Он тоже напряжён. Он тоже готов.
Ответа нет. Они переглядываются, будто ждут, что кто-то скажет первый.
Наконец, с шаг вперёд выходит он — белокурый, с ухмылкой, чуть нагловатый.
— Ну, ты явно из тех, кто пропустил пару уроков хороших манер.
Он щёлкает пальцами по ремню, как будто совсем не боится.
— Или это у вас тут такая мода — встречать гостей с ножами и угрозами?
Я не двигаюсь. Просто смотрю на него. Сердце грохочет, как шторм в грудной клетке.
— Задирака... — тихо шипит Астрид сзади.
— Чего? — он пожимает плечами. — Я просто говорю, как есть.
Смотрит прямо на меня. — Да и вообще... Неудивительно, что у тебя тут никого не осталось, если ты с каждым так «приветствуешься».
Я снова поднимаю взгляд.
— Это не место для ваших глупых экспедиций. Разворачивайтесь — и летите обратно, пока вам ещё есть куда.
Я разворачиваюсь. Сердце всё ещё грохочет, как барабан на охоте. Снежик идёт за мной, шаг в шаг.
— Ну у неё явно гостеприимство на нуле, — раздаётся сзади лениво-ехидный голос.
Он блондин, с дерзкой ухмылкой и чуть раздражающе самодовольной походкой. — Или просто паранойя — эффект местности. Видимо, тут у всех вместо чая — градус яда в крови.
Я замираю.
Снежик рыкнул. Я не остановилась — я повернулась на месте.
— Что ты сказал? — мой голос ровный, как натянутый лук.
— Только то, что думаю, — отвечает он и делает шаг ближе. — Если ты охраняешь это место одна, может, тебе просто скучно? Или...
Он не успевает закончить.
Я бросаюсь.
Два клинка сверкают в воздухе, как вспышка молнии.
Но Астрид влетает между нами — сикира наперевес. Металл сталкивается с металлом. Искры сыпятся на снег. Мы стоим лицом к лицу, замерев в напряжении.
— Хватит! — голос Астрид твёрдый, как лёд. — Мы не пришли сражаться.
— Тогда не лезьте, — шиплю ей в лицо. — Потому что я защищаю не вас. Я защищаю свой дом.
Снежик медленно приближается. Его глаза — светлые щели ярости.
Беззубик делает шаг вперёд, зарыв когти в снег, затаившись, как перед прыжком.
— Тихо-тихо, спокойно! — кто-то вставляет сбоку — Сморкала, большой, добродушный, но сейчас выглядящий как мешок нервов. — Мы вообще не знаем, кто ты. Мы просто исследовали острова, и вдруг — ты! С фурией! Это же... это легендарно!
— Я — не легенда. Я — угроза. — говорю жёстко. — И вы вторглись.
— Мы не знали! — добавляет Иккинг. Он говорит спокойно, не громко, но уверенно. — Мы не искали тебя. Мы даже не знали, что кто-то здесь есть. Мы просто...
Я поднимаю ладонь, останавливая его.
— Вас пятеро. Вы на драконах. Вооружены. Слажены. Вы не похожи на заблудших туристов.
Смотрю на Иккинга.
— У вас флаг? Карта? Миссия? Или, может, вы просто так залетели на остров, который никто не должен был найти?
Он открывает рот, но я не даю вставить ни слова:
— У меня уже был один случай, когда кто-то "не знал, что здесь кто-то живёт".
Смотрю на них всех, по очереди.
— После этого мой клан погиб. Драконы ушли. А я осталась — считать кости.
Мой голос дрожит. Не от страха — от ярости.
Сморкала пытается что-то сказать, но я обрываю его:
— Вы хотите, чтобы я поверила? Тогда докажите.
Пауза.
— Или... убирайтесь. Сейчас. Пока я не передумала.