Безжалостный принц

Я никогда в жизни так не нервничала.

В то же время я никогда не чувствовала себя такой сильной. В ту минуту, когда Массимо потянулся к моей руке, в атмосфере произошел сдвиг. Напряжение почти испарилось, хотя любопытство все еще оставалось.

Я наблюдала, как его отец дал ему семейное кольцо. Он выглядел по-другому для меня. Он был главным раньше и имел эту власть. Но когда он надел кольцо, он стал больше похож на лидера.

Я до сих пор не могу смириться с тем, как сильно он похож на своего отца, и все его братья тоже похожи на него. У них такие же высокие, темные и красивые черты лица и глаза, которые так поразительны, что хочется смотреть на них. Андреас демонстрирует единственное отличие. Его глаза ярко-голубые, а не бурные, как у остальных трех братьев. Как будто Бог решил все изменить или просто сделать его другим. Он старший. Я поражена, что он не босс. Моя семья нетрадиционная, и для меня все было бы по-другому, потому что я женщина. Однако я знаю, что в большинстве итальянских семей старший сын берет на себя инициативу. Думаю, здесь должно быть по-другому. Это определенно не то, что я буду подвергать сомнению. Андреас выглядит более безжалостным, чем Массимо.

Мы съели замечательную еду, которой я действительно смогла насладиться, и я застряла, разговаривая с несколькими женами, которые хотели представиться мне. Они увели меня от мужчин и собрались в гостиной, чтобы поговорить. Теперь они говорят об отпуске. Я не могу присоединиться, потому что прямо сейчас это отпуск для меня. Они были милы, хотя я могу себе представить, что это должно быть трудно. Они знают, кто я.

Они знают, кто я, но они пытаются заставить меня почувствовать себя желанным гостем. И снова это заставляет меня задаться вопросом, кто эти монстры.

Когда Аврора, младшая жена, начинает говорить о детях, остальные начинают суетиться вокруг нее. Я не знаю, что, черт возьми, я должна сказать, поэтому я молчу.

— Массимо нуждается в тебе, — раздается голос позади меня. Я оборачиваюсь и вижу Андреаса.

— О, спасибо, — отвечаю я, нервничая из-за разговора с ним. Женщины замолкают в его присутствии. Я заметила, какое уважение все проявляют к братьям.

— Сюда, — говорит он, жестом приглашая меня следовать за ним.

Я так и делаю, и он выводит меня в коридор. Массимо там нет.

— Где Массимо? — спрашиваю я.

— Расслабься, похоже, тебя нужно было спасать, когда они заговорили о детях, если я не ошибаюсь? — Он приподнимает бровь, и я нервничаю.

— Нет. И, о... спасибо. Ты прав, — соглашаюсь я.

— О, хорошо, мне бы не хотелось ошибиться.

Я улыбаюсь, но мои нервы все еще на пределе. Я не знаю, что в нем такого, но я чувствую себя более неловко в его присутствии. Может быть, это потому, что он старше и, вероятно, лучше помнил бы жестокую руку моего отца, чем Массимо.

Или, может быть, это потому, что я знаю, что я была бы с ним, если бы он был боссом. Что бы тогда со мной случилось? Я действительно сомневаюсь, что меня постигла бы та же участь, что и с Массимо. Это о чем-то говорит, поскольку я точно не знаю, где я нахожусь с ним, кроме того, что я должна подчиняться и вести себя хорошо.

Он изучает меня. Я не уверена, о чем он думает, поэтому не поддерживаю разговор, чтобы не сказать что-то не то.

— Надеюсь, мой брат хорошо к тебе относится, — заявляет он.

— Да, — отвечаю я. Единственный ответ на этот вопрос — да.

— Ну, вы двое хорошо смотритесь вместе, — бормочет он. Его глаза пронзают меня. — Надеюсь, он продолжит хорошо к тебе относиться.

Кто-то прочищает горло. Это Массимо. Я смотрю на него и удивляюсь, что у него такой же собственнический вид, как и в тот день, когда я разговаривала с Мэнни на пляже. Я не думала, что он будет таким со своим братом.

— Просто спасаю твою девочку от разговоров о детях, — объясняет Андреас. Он назвал меня девочкой Массимо.

Весь день я думала о том, как Массимо сказал это сегодня утром. Хотя я была расстроена из-за того, что он не позволил мне поговорить с Джейкобом, мне понравилось, что он меня так назвал.

— Надеюсь, это все, что ты делаешь, — заявляет Массимо. Андреас прищуривается.

Андреас подходит к нему и кладет ему на плечо тяжелую руку.

— Расслабься, малыш, — говорит он и берет руку Массимо с кольцом. — Кольцо тебе очень идет. Горжусь тобой, как всегда.

У меня не так много друзей. Конечно, мой отец держал меня на поводке, но у меня не было много друзей, потому что во многих школах, в которых я училась, были снобы, которые завидовали тому, что у меня было. Если я что-то и могу заметить, так это фальшивый комплимент.

То, что Андреас сказал о кольце, было неправдой. Я не думаю, что он в порядке с тем, что его не выбрали боссом, и я не думаю, что он так гордится Массимо, как он говорит. Массимо тоже это заметил? Для меня это было очевидно.

— Спасибо, брат, — отвечает Массимо, обнимая его за плечо.

— Увидимся утром.

— Будь в безопасности.

— Всегда. И ты тоже. — Андреас снова похлопывает его по плечу и неторопливо уходит.

Массимо снова обращает на меня внимание и подходит ближе. — Готова идти?

— Да, — отвечаю я. — Ты всегда будешь так себя вести, когда мужчины будут со мной разговаривать?

— Да.

— Но это же твой брат, и он был милым, — возражаю я. Я не знаю, что к них за история. Я остаюсь в неведении, но я дам Андреасу шанс. Должно быть, тяжело быть старшим и не быть избранным главой семьи.

— Мои братья, как акулы, Эмелия. В их глазах, пока мы не скажем да, ты все еще на рынке. — Он говорит серьезно.

— О... ну, тогда я готова идти.

Положив руку мне на поясницу, он выводит меня. Я чувствую, что должна была попрощаться с дамами, но ничего.

Джакомо не заговорил со мной. Я и не ожидала, что он заговорит. Думаю, я бы не знала, что сказать.

Мы садимся в машину и едем обратно в то место, которое я теперь называю домом. Когда мы проезжаем мимо закусочной, мое сердце сжимается, и я думаю о Джейкобе. Я не могла лгать Массимо раньше. Я хотела лгать, потому что, честно говоря, Джейкоб никогда не говорил мне, что он чувствует ко мне. Было бы легко солгать и сказать, что я не знала, что он хочет быть больше, чем друзьями. Но я не могла этого сделать. И я думаю, Массимо бы видел меня насквозь.

Когда мы уже на полпути к дому, тишина достаёт меня. Я хочу хотя бы иметь представление о том, что обо мне думает его отец. Ребята долго болтали. Ужасно, когда знаешь, что люди говорят о тебе. Хотя я не хочу быть эгоистичной, думая, что они всё время говорили обо мне, я уверена, что меня обсуждали. Это само собой разумеется.

Я поворачиваюсь к Массимо и вбираю в себя очертания его резких черт на фоне смеси лунного света и мягкого янтарного свечения от фар внутри машины. Иногда я ловлю себя на том, что смотрю на него, потому что его черты настолько поразительны. В другие моменты я смотрю на него, потому что он загадка и чудо. Человек, который может меняться как ветер по темпераменту, но также и с секретами. Множеством секретов.

— Что? — спрашивает он. Глубокий баритон его голоса пронзает покров тишины, окутавший машину.

— Я просто думала, — начинаю я. — Думала о том, что твой отец думает обо мне.

— Он ничего не сказал, — говорит Массимо. Я не совсем уверена, как мне это понимать. Это хорошо или плохо? Это не может быть хорошо, определенно. — Не придавай этому слишком большого значения, Princesca. Такой уж он есть.

Я на мгновение задумалась об этом и вспомнила, как мы впервые приехали в дом. У Джакомо не было той злобной атмосферы, которую я наблюдала в офисе отца. Я бы сказала, что сегодня вечером было такое чувство, будто мы с Массимо могли бы просто пойти на семейный ужин.

— Было мило с его стороны представить меня, — заявляю я. Это правда. Ему не обязательно было это делать, и я могу сказать, что это задало направление тому, как все остальные должны были со мной обращаться.

— Так и есть.

Начинается дождь. Массимо тянется к богато украшенной приборной панели своего автомобиля, чтобы включить радио. Он находит джазовый канал и довольствуется им.

Я обращаю внимание на такие мелочи, потому что этот человек — определение закрытой книги. Я была удивлена несколько дней назад, когда он так много рассказывал о своей матери. Теперь я знаю, что ему нравится джаз.

— Тебе нравится джаз, — говорю я и чувствую себя лучше, когда уголки его губ изгибаются в чувственной улыбке.

— Да. Это успокаивает душу. Так же, как моя машина.

Я усмехаюсь. Он полностью поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Я замечаю, что всякий раз, когда я улыбаюсь или смеюсь, он всегда смотрит на меня с восхищением.

— Твоя машина успокаивает твою душу? — спрашиваю я, стараясь не рассмеяться.

Глубокий смех грохочет в его груди. Я наслаждаюсь этим звуком, потому что я заставила его смеяться.

— Моя машина успокаивает мою душу.

— Как? Я понимаю, что Джаз делает это. Мне нравится джаз, но как, черт возьми, твоя машина может делать то же самое?

— Просто, Princesca.

— Это как-то связано с тем, что это большой старый Bugatti? Верный признак богатства?

Он ухмыляется. — Мне на это плевать. Если у тебя это есть, выставляй это напоказ. Мне нравятся красивые вещи. У меня не всегда было богатство, так что, полагаю, я балую себя, когда хочу.

Я думаю об этом, о том, что у него не всегда было богатство, и пытаюсь представить, каково ему было. Не у всех есть привилегия жить так же роскошно, как у меня всю жизнь. Я думаю, было бы трудно перейти от всего к ничему, а потом перестраиваться.

— Bugatti - хорошая марка, — утверждает он. — Я смотрю на нее и вспоминаю, какой путь я прошел. Это надежная машина.

Он собирается сказать что-то еще, когда машина глохнет и дергается. Раздается визжащий звук, а затем машина замедляется. Массимо направляет ее на обочину, где она останавливается.

— Блядь, что это за чертовщина? — рявкает он и пытается снова завести машину. Не получается. Включаются аварийные огни, но это все. Я не очень разбираюсь в машинах, но могу предположить, что эта машина сегодня никуда не поедет. Электроника, похоже, сломалась, а значит, ее нужно отдать механику.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Не знаю. Я собираюсь проверить. — Он выходит. Дождь хлещет внутрь, обдавая меня, пока дверь не закрывается.

Я наблюдаю, как он возится, поднимает капот машины и делает всякие другие вещи, пока не возвращается ко мне и не кладет мокрую голову на край двери.

— Машина сломалась. — Грозовая синева его глаз сочетается с темно-синим небом. — Блядь, я регулярно меняю машины, чтобы избежать такого дерьма.

— Как долго у тебя эта машина? — спрашиваю я. Когда я водила, машина у меня была три года, и я не планировала ее менять.

— Два месяца.

Я сжимаю губы и пытаюсь не рассмеяться, но через две секунды у меня это не получается.

— Почему ты смеешься, Эмелия?

— Потому что это смешно. Разве не ты сказал, какая это замечательная машина, какая надежная и хорошо сделанна?

Он смотрит на меня сурово, а потом тоже смеется. — Это не смешно. Так и должно быть.

Решив выйти и присоединиться к нему, я открываю дверь и выхожу. Дождь уже не такой сильный, хотя и моросит. Мне это нравится, чувствовать дождь на коже. Особенно когда погода жаркая, как сейчас.

Он внимательно наблюдает за мной, пока я подхожу к нему.

— С моей Miata такого никогда не было, а она у меня уже три года.

— Куколка, — говорит он, прислонившись к дверце машины. — Ты можешь представить меня за рулем Miata?

— По крайней мере, она не сломается так, как эта машина. Miata - надежные машины.

Он смотрит на меня и изучает мое лицо.

— Иди сюда, — говорит он, наклоняя голову набок.

Я придвигаюсь к нему ближе. Он тянется к моей талии, притягивая меня к себе, чтобы сократить расстояние между нами. Его губы находят мои, и мы целуемся.

Каждый раз, когда этот мужчина целует меня, я обнаруживаю, что забываю обо всем. Каждый раз, когда мы вместе в какой-то интимной обстановке, все, что существует в моем мире это он и то, кем мы являемся в эти моменты.

Мне опасно так думать. Весь этот день был для меня большим напоминанием и предупреждением, что я не могу позволить себе влюбиться в него. Просто тяжело, когда он целует меня так, будто хочет поглотить.

Оторвавшись от моих губ, он ловит мое лицо и оглядывает меня.

— Умный рот.

— Это правда. Miata - надежные машины. — Я провожу пальцами по его груди. Его глаза блуждают по моему телу.

— Мы примерно в миле от дома. Давай я вызову такси. Я хочу тебя, а дорога слишком открыта, чтобы я мог раздеть тебя догола прямо здесь и трахнуть на капоте этой машины.

Мои щеки горят, когда я представляю, как он делает со мной именно это.

— А что, если мы пойдем пешком? Такси придется ждать некоторое время. Мы могли бы просто прогуляться вместе.

Его глаза сужаются.

— Хочешь прогуляться?

— Да.

— В этих туфлях? — Он смотрит на мои каблуки. Он прав. В них было бы кошмаром ходить дольше десяти минут. Сегодня вечером я была благодарна, что мне не пришлось слишком много двигаться в них.

— Я справлюсь, — говорю я, потому что было бы неплохо просто пройтись. — А потом мы могли бы поговорить о том, что нам нравится.

Он смотрит на меня так, будто эта идея странная, но затем кивает.

— У меня есть идея получше, — говорит он. Я ахаю, когда он внезапно подхватывает меня, чтобы понести.

Я смеюсь, и он тоже.

— Ты отнесешь меня домой?

— Да, Princesca.

Я обнимаю его за шею, и он улыбается мне.

— Мне нравятся Bugatti, хотя в этой машине я выглядел дураком, — говорит он, захлопывая дверь ногой.

— Мне нравятся Miata. Это надежные машины, — повторяю я.

Он идет по дороге. — Я езжу на мотоцикле.

— Действительно?

— Угу, — отвечает он и начинает рассказывать о своем Ninja X2.

Он на самом деле разговаривает со мной, и менятак захватывают его слова и то, как светлеет его лицо, когда он говорит, что япочти не говорю о себе.