Алиса в Зазеркалье

Разговор шел плавно, тягуче, немного лениво и будто бы родился из ниоткуда. Чишия не помнила, как они оказались на крыше, как персиковые отблески солнца поглотили облака, сияя вокруг ярким нимбом. В голове не выстраивались отрывки бесконечного самоанализа, который за последнее время из ровных целостных мыслей превратился в хаотичный шум, вызывающий лишь головную боль. Отчего-то все вокруг казалось непривычным, эфемерным, прячущим реальность за патокой стереотипной кинематографичности.

— Будь ты Джокером, какой тактики придерживалась бы? — не обвинение, даже не грубая попытка подловить ее на лжи и выудить информацию, лишь искреннее любопытство.

— Как я уже говорила, у многих игроков не одна сильная масть, это их совокупность, — слова вырывались из ее рта сами, будто неподконтрольны ее мыслительным процессам. Слишком легко, без сомнений и промедления.

— Итак, — прохладно предложил продолжить мысль он.

— И если мы говорим о Джокере, то лично я считаю, что он должен быть...подкован во всех мастях, абсолютно исключительный игрок, возглавляющий фигурные карты... Нет, всю колоду.

— Хм, любопытно. Однако, я спросил другое, — он сделал небольшую паузу, наблюдая как закат отражается оранжевыми всполохами в ее карих глазах, — я спросил, что было бы, если бы Джокером была ты? Какую выбрала бы тактику, опираясь на свои сильные масти? Если мне не изменяет память, это бубны и черви.

— С чего взял, что черви тоже моя масть?

— Ты сама говорила, что если основная масть бубны, то сопутствующей будут черви. Ты ведь должна была на чем-то основываться, делая этот вывод. Очевидно, что в первую очередь ты смотрела на себя.

— А ты так не думаешь?

— Когда мы это обсуждали в прошлый раз, я сказал тебе, что это не всегда так. Более того, я не называл тебе своей сопутствующей масти, — было трудно игнорировать, как довольная ухмылка украшает его губы.

— И какая она у тебя?

— Ну уж нет, отвечаем на вопросы по порядку, — да уж, несмотря на то, что Чишия был хирургом в реальном мире, Шунтаро не сомневалась, c ролью помощника прокурора он бы справился не хуже нее. А может быть, к ее возрасту и вовсе уже был бы самим прокурором, а дальше и судьей.

— Что ж, — Шунтаро усмехается, будучи пойманной на уходе от ответа, впрочем смысла сбегать от него не было, ей просто нравилось продолжать эту игру, — на самом деле это очевидно, но я бы воздействовала на эмоции с помощью неочевидных тактик. Возможно...хм, нет, даже скорее всего...это была бы игра вдолгую. Игры с определенными правилами, преследующие на самом деле иные цели...что-то, что сближало бы игроков, медленно, аккуратно и неизбежно вело бы их к союзу, прочному и, на первый взгляд, нерушимому, дающему чувство безопасности в этом стабильном мире.

Чишия ничего не отвечает, но не сводит с нее внимательного лисьего взгляда. Он заинтересован в каждом слове, и это не может не ласкать самолюбие блондинки. Как дать гурману будоражащее все его вкусовые рецепторы блюдо после затянувшейся жесткой диеты.

— Это дало бы мощный рычаг давления, задел на финальные, жестокие игры. Игры, которые всегда стоит оставлять на финал — игры червей.

— Хех, то есть долгая, выверенная стратегия под эгидой бубен, чтобы закончить настоящую игру под знаменем червей?

— Именно.

— Звучит сокрушительно.

Казалось бы, время в этом пространстве текло иначе, ведь всего за двадцать минут их беседы, небо поглотила темнота, убаюкивающая лениво текущие по нему облака ярким светом полумесяца, будто ночником.

Внезапно тема сменилась, но контраста в этом отчего-то не ощущалось, как если бы весь сюжет их сегодняшнего вечера рождался сам собой. Будто они лишь наблюдали.

— Многие люди попали сюда семьей или парами, что думаешь об этом? Дополнительные шансы на выживание или неминуемая трагедия?

— Ммм, сложно судить.

— У тебя нет любимых людей?

— Есть семья, а если ты о другом, то нет.

— Нет? — зачем-то переспросил он с сомнением во взгляде.

— Я не думаю, что я когда-то по-настоящему любила, скорее, это была попытка заполнить пустоту видимостью отношений, наличием кого-то. Пока ты студент, кажется, что ты можешь спутать с этим чувством что угодно, удачно подменить понятия. Но только на какое-то время.

Чишия в ответ молчит, а она продолжает.

— Что удивительно, но не обязательно чувствовать это, чтобы знать, какая должна быть настоящая любовь, мы ориентируемся на фильмы, сериалы, а потом убеждаемся, что она есть. Где-то у знакомых, друзей, дальней бабушки и дедушки...но потом...– ветер, треплющий ее волосы, съедает паузу, делая ее незаметной, гармоничным дополнением диалога, — потом ты понимаешь, что ты слишком сложен для этой любви, слишком умен, чтобы не казаться странным. В тебе слишком много граней, а когда это так, они тяжелее стыкуются с чужим восприятием мира. Болезненно впиваются в характер и личность другого человека, вредят, а не дополняют. И тут либо ты уходишь, понимая, что калечишь его, либо уходит он.

— Хм. Забавно, — Чишия обдумывает следующие слова, а после произносит с легкой ухмылкой на губах: — Что же будет, если столкнутся два многогранника? Геометрический апокалипсис?

Она рассмеялась, и резко подул ветер, унося эхо девичьего смеха куда-то вдаль, рассыпая его отголоски по пустынным улицам Токио.

— Что-то в этом духе, — посмеивается она: — но обычно такого не происходит.

— А если происходит?

— Не знаю... Со мной такого не случалось...–

Пока.

Она хотела добавить «пока», но слово растаяло на ее языке до того, как успело обрести форму.

— И даже нет догадок? Хотелось бы увидеть варианты.

— У меня их нет, — Чишия демонстративно разводит руками, и этот легкомысленный жест подчеркивает ее внутреннее спокойствие. Она чувствовала едва уловимые изменения внутри нее, происходящие с самого начала этого разговора, а может и задолго до — будто постепенно она ослабляла крепкие узлы собственного выдрессированного в необходимый фоновый процесс контроля. Сейчас ей не хотелось контролировать, не хотелось знать ответы на все вопросы, как это было всегда. Хотелось вдохнуть полной грудью прохладный ночной воздух, позволить ему проскользнуть в легкие освобождающей мантрой, и отдать поводья кому-то другому. Кому? Очевидно, ее Отражению. Впервые эта мысль не вызывала страха.

И вопреки стремлению довести дело до его логического завершения, вынести вердикт, сейчас Шунтаро просто наслаждалась балансированием на тонкой грани тающей с каждым мигом неопределенности. Все больше факторов указывали на то, что между ними формируется связь. Все сложнее было играть в дураков им обоим, ведь их сексуальное, да и не только, напряжение росло в геометрической прогрессии. А когда две гения игнорируют такие очевидные вещи...что ж, вероятнее всего, испытываемые чувства взаимны.

«Да ведь?» — спрашивает она саму себя, но мысль быстро обрывается, тонет в ватной неге расслабленного сознания.

— Наши разговоры зачастую напоминают мне судебный процесс. Будто мы прокурор и адвокат, умело ведущие игру в долгую, не желая выдавать все козыри сразу. Я пару раз наблюдала за такими делами, они могли длиться годами, а прения защиты и обвинения выглядели, как танец...изысканно, красиво и...довольно опасно моментами.

Чишия хохотнул такому сравнению.

— Забавно, но мне это тоже кое-что напоминает.

— Что?

— Хирургическую операцию. Со временем ты привыкаешь к методичным, однообразным движениям, делаешь все четко и быстро, однако...встречаются и сложные случаи. Тогда ты воспринимаешь это, как своеобразный вызов. Тут неуместен грубый подход, ведь он оставляет за собой доказательства на всю жизнь — неаккуратные рубцы на теле пациентов. Нужна ювелирная работа, аккуратные, маленькие швы, накладывающиеся один за одним, прямо как наши реплики, адресованные друг другу. Мы могли бы озвучивать мысли прямо и грубо, в том же виде, в котором они приходят нам в голову. Но это было бы...непрофессионально и вряд ли интересно.

Шунтаро ненадолго прикрывает глаза, снова теряя счет времени. Что-то во всем происходящим кажется странным, не стыкующимся, как будто они не могли сейчас здесь находиться. Но почему? Мысль снова тает на задворках сознания, оставаясь незаконченной.

Тем временем она не успевает осознать, как они оказываются у стены возле двери, ведущей на лестницу. Шунтаро откидывает голову назад, чтобы лучше видеть в темноте, а Чишия облокачивается обеими руками о холодный бетон, по классике приторно-романтических сценариев почти касаясь пальцами ее плеч. Впрочем, иногда людям хочется абсолютно несвойственных для них вещей — съесть целую тонну шоколада после тяжелого дня или...или приторных касаний везде, где это приемлемо. А в особенности там — где нет.

Он медленно наклоняется чуть ближе, касаясь челкой ее щеки. В карих, практически таких же, как у нее, только чуть темнее, глазах она узнает какую-то особенно интимную искру провокации. В последнее время он стал особенно часто смотреть на нее так.

Будто видел насквозь, знал больше, чем она говорит. А она сквозь темноту зрачков, поглощающих его радужку, всякий раз, стоило им удерживать зрительный контакт слишком долго, выведывала уже его секреты. Такие вот своеобразные коды шифрования, основанные лишь на интуиции и внутренних импульсах, подгоняющих кровь.

Чишия проводит холодными пальцами правой руки по ее волосам, заправляя прядь Шунтаро за ухо, будто бы случайно касаясь кожи. Он не отводит взгляд, ведомый собственный любопытством к ее реакциям. Чишия в ответ шумно выдыхает, пытаясь привести свой организм в состояние Дзен. Блондин на это лишь коротко усмехается, проводя по линии ее подбородка, слегка надавливая на него и приподнимая.

Внезапно он спрашивает ее: — Катастрофа или освобождение?

— А? — непонимающе уточняет Шунтаро, чувствуя как он проводит большим пальцем по ее нижней губе.

— Вот тебе мои варианты, — и не добавляя больше ничего к сказанному, он целует ее в щеку и исчезает в ночной прохладе, накинув капюшон на голову.

Идиллию рушит внезапная мысль, все-таки сумевшая пробраться сквозь ленивое сознание, купающееся в неге момента. Она чувствует едва уловимый запах гари, появившийся будто из ниоткуда.

«Пляж сгорел. Нас не может быть здесь.»

Она смотрит вслед уходящему Чишии и видит, как мир впереди начинает терять краски, растворяться.

Происходящее дальше болезненным толчком извлекает ее из размеренной, спокойной реальности, как будто ее резко достают из воды и она истошно кашляет, пытаясь вновь начать дышать, чувствуя возвращение к жизни от бешеных ударов сердца о грудную клетку. Это начинается с криков — мужского и женского. Громкие, но не сразу отчетливые голоса, роняют реплики в панике.

— Я не смогу...не смогу...только не еще раз!

— Нет!

— Я не буду больше в это играть, я сдаюсь, слышите?! Я сдаюсь!

«Что, черт возьми, происходит?» — думает Чишия за мгновение до того, как распахивает глаза и яркие солнечные лучи заставляют ее морщиться.

Они сидят в яркой белой тойоте, явно в спешке припаркованной посреди дороги. Постепенно к ней начинают возвращаться воспоминания — они нашли эту и еще одну машину у Пляжа, ехали на следующую игру, абсолютно вымотанные и нормально не спавшие уже более 20 часов. Не спавшие...точно, она уснула.

«Боже, это ведь был сон. Просто сон...»

Периферическим зрением она ловит быстрый взгляд Чишии на себе, но не придает этому значения. Чувствует как по щекам растекается жар, но не дает себе терять лицо, будто ничего не случилось. Только подумать, он теперь ей еще и снится.

Но размышления о происходящем быстро затихают во всеобщем хаосе. Она рассматривает всех остальных и понимает, что по какой-то причине оба Арису в самой настоящей истерике. Усаги, сидевший за рулем, пытается выяснить у них, что происходит. Чишия же абсолютно невозмутим, как и всегда.

Спустя пару минут к ним подбегают Куина, Куин, припарковавшие вторую машину неподалеку, за ними следует еще одна Усаги. Нираги остаются в машине по понятным причинам. Девчонке в таком состоянии двигаться лишний раз точно не стоит, а второй, руководствуясь своей загадочной логикой, остается рядом с ней. Откровенно говоря, логика не такая уж и таинственная, просто Шунтаро все еще тяжело признать, что Нираги действительно способен испытывать человеческие эмоции к кому бы то ни было.

— Что происходит? — спрашивает Куина, на ее лице удивление и искреннее сопереживание. Усаги молчаливо гладит Арису по плечу, пока тот судорожно озирается вокруг, все еще сбитый с толку.

— Я...не понимаю, ничего не понимаю...только что мы были в...в том саду, где Чота, Карубэ...мы были там, все было реально.

Каждое слово давалось ему с все большим трудом, слоги растворившись в прерывистом дыхании, будто он только что бежал марафон.

— Это был сон, тебе просто приснился страшный сон...– убаюкивающим голосом успокаивает его Усаги.

— Нет! — внезапно кричит его Отражение — вторая Арису. Ее волосы слегка растрепаны, а в глазах настоящая паника. Чишия даже не могла вспомнить, видела ли хоть раз Арису в таком состоянии до этого. Происходящее ей совсем не нравилось, и все-таки стоило дождаться более конкретных ответов.

— Про какой сад идет речь?

— Синдзюку Гёэн, — хором произносят Арису, переглядываясь друг с другом.

— Тебе тоже это приснилось? — когда их голоса вновь звучат синхронно, остальные чувствуют бегущие по телу мурашки.

После того, как Арису обмениваются подробностями того, что они видели и слышали, на какое-то время повисает тишина, нарушаемая лишь шумом ветра. Наконец, Куин озвучивает общую догадку.

— Получается, Отражения видят общие сны?

Прозвучавшая фраза удивляет всех, но в большей степени Чишию, которая находит себя в абсолютно недвижимом состоянии. Она намеренно избегает взгляда в сторону своего двойника, пытаясь оценивать происходящее лишь периферийным зрением. Но он тоже не двигается.

«Я не могу сказать остальным про свой сон, чтобы мы проверили эту гипотезу. Это будет слишком...просто слишком»

— Но если это правда...разве такое может быть? Один и тот же сон у двух людей? — неверяще спрашивает Усаги, поглаживающий свою девушку по плечу.

— С научной точки зрения нет, — отвечает Чишия, будто намеренно игнорирующий недвусмысленного слона в комнате. Или в его голове. В их головах.

— Но если это правда так...– задумалась Арису.

— То Отражения могут быть разными частями одной и той же личности...– закончил за нее двойник.

— Что это значит? — уточняет Усаги, непонимающе переглядывающаяся с другим Усаги, и находя в его глазах знакомое беспокойство.

Эти размышления были не новы ни для кого из присутствующих здесь, но большинство из них это отрицали. Слишком много дополнительных, отличающихся деталей опровергали эту теорию.

— Что все отражения являются друг другом...не двумя отдельными людьми, а одним человеком. Игры разума...сумасшествие, распад личностей...– Чишия все-таки сказал то, о чем думала Шунтаро, вслух. И отчего-то облаченная в слова и озвученная при всех мысль стала пугать ее еще больше, чем когда она не оформившимся шлейфом смутной догадки скользила в ее голове.

— Или мы являемся версиями друг друга в параллельной вселенной, — внезапно вклинился в разговор подошедший Нираги.

— Чего? — уточнил Куин, очевидно, считающий бредом как первое предположение, так и только что озвученное.

— Ну есть теория...звучит бредово, конечно, но не так, как то, что мы все являемся одним человеком. Я читал статьи про испытания адронного коллайдера, его запускали в 2008 году... Принцип его работы в том, что он разгоняет частицы до скорости света с помощью электромагнитных полей... Ладно, если ближе к сути, то многие считали, что такие эксперименты способны привести к расщеплению миров и их частичному пересечению или даже объединению, версии разные.

Повисла тишина, которую нарушил Чишия, скрестив руки на груди и разглядывая Нираги так, будто он только что трансформировался в динозавра.

— Почему ты не создаешь впечатления человека, интересующегося наукой?

Нираги в ответ лишь закатывает глаза и громко выдыхает, будто последнее, что он планировал — это раскрывать этот аспект своей личности. Впрочем, так оно и было. В Пограничье было мало толку от теорий заговора, все были слишком заняты выживанием и более примитивными методами демонстрации собственного превосходства — силы.

— Знаешь, блондиночка, — он протянул это ехидно и немного высокомерно, но без обычной злобы, — ты слишком категоричен, поэтому упускаешь многие вещи. Может быть, ты не так умен и наблюдателен, как думаешь?

Нираги широко улыбался — ему, очевидно, нравилось, как все реагировали на его внезапно обнаруженную, выбивающуюся из его образа многогранность. Теперь он понимал, почему Чишия так наслаждался победами в интеллектуальных поединках.

Чишия в ответ издал смешок, пряча его в легкой полуулыбке.

— Так и что там с коллайдером? — вернула диалог в прежнее русло Шунтаро, явно намереваясь получить больше вводных данных как можно скорее.

— Если простыми словами, то его запуск, опять же, по теории некоторых людей, мог привести к тому, что разные параллельные вселенные объединились бы в одну. Или...ну скажем, создать новый виток — новую вселенную.

— То есть, Зазеркалье? — подвела итог блондинка, скрещивая руки на груди, как и несколько минут назад ее Отражение, после чего отдернула себя и положила руки в карманы. Отчего-то их похожесть сейчас заставляла ее испытывать небольшой протест внутри. Или, что более вероятно, она просто злилась на него из-за того, что он едва ли смотрел в ее сторону после их...возможно-общего-сна.

Она даже не могла судить наверняка, был ли он общим, но игнорирование заставляло ее кровь закипать, пусть внешне это и не показывалось.

— Именно, — подтвердил Нираги, — эта теория объяснила бы, почему мы все здесь и почему...нас по двое.

— Занятно, — коротко прокомментировал Чишия, продолжая поддерживать зрительный контакт с кем угодно, кроме себя под номером два.

— В любом случае, — Арису нашел силы взять себя в руки, пусть отчетливые картины из его недавнего сна все еще стояли перед глазами, — сейчас нам нужно доехать до следующей игры. Надеюсь, там мы получим свои ответы.

— Если верить сказанному нам ранее, осталась последняя игра второго этапа, — озвучила вторая Арису, поправляя волосы, в чем не было необходимости, лишь желание привычными мелкими действиями вернуть свое самообладание.

— Будем надеяться, что мы скоро со всем этим закончим, — раздраженно протянул Нираги, возвращающийся во вторую машину с остальными игроками.

Добравшись до района Ванган, ребята вышли рядом с их местом назначения, заданным в навигаторе — полицейским участком. Массивное серо-белое здание возвышалось над ними, отражая солнечные лучи синими буквами вывески «Tokyo Wangan». Темные окна, будто пустые глазницы, наблюдающие за ними, внушали дискомфорт. Внутри рождался страх, разливающийся по телу вместе с предвкушением. Это будоражащее чувство неизбежности всегда появлялось у игроков перед новой игрой, в которую они неизбежно должны были вступить, не имея ни малейшего понятия о том, какие правила их ждут. Арису коротко переглядывались друг с другом, беспокоящиеся об одном — лишь бы их сон был далек от реальности. Кто знает, на что способен гейм-мастер этих игр, учитывая, через что им приходилось пройти до этого?

Внезапно все браслеты издали короткий пиликающий звук, свидетельствующий о появлении нового уведомления. Арису нервно сглотнул, когда увидел его.

«Правило «Неразрывные близнецы» больше не действует. Если погибает одно Отражение, второе не пострадает.»

— Так и думал, что рано или поздно это произойдет, — равнодушно прокомментировал Чишия, наблюдая за темным входом в полицейский участок, — теперь стало еще интереснее, что нас ждет внутри.

«Точно ничего хорошего» — мрачно ответила ему Шунтаро в мыслях.

Оказавшись внутри, все сразу бросили взгляд на загоревшийся плазменный экран в вестибюле.

«До начала следующей игры 1 час. Ее правила и участники будут объявлены перед началом. А пока вы можете пообедать в буфете. Любые закуски в вашем распоряжении.»

— Как щедро, — ядовито усмехнулся Нираги, покачивающий автомат, который он забрал с тела одного из якудз.

Зайдя в буфет, ребята обнаружили большое количество крекеров, протеиновых батончиков, газировки, холодный чай в бутылках и небольшие компактные ланч-боксы с, что удивительно, не испортившейся едой. Это напомнило об игре червового валета, вызвав усмешку на губах Чишии. Он взял две пачки крекеров, ланчбокс и холодный чай, после чего, ни говоря ни слова, покинул буфет.

Шунтаро же, предпочитая отвечать на полное игнорирование абсолютно теми же средствами, выдала эмоции лишь вздернутой на долю секунды бровью и направилась к пустующему столу. К ней присоединилась Куина, а Куин, что ее удивило, тоже вышел. Его примеру последовали и остальные, отчего она почувствовала отчетливо сквозящее между всеми напряжение. Отмененное правило о взаимозависимости их жизней явно повлияло на всех больше, чем могло показаться на первый взгляд. И пребывая в неизвестности, все разошлись по разным комнатам, желая провести этот час с теми, кому доверяли больше всего.

В контексте всего этого Шунтаро удивила Куина, зачем-то решившая остаться с ней. Сейчас она безмятежно распаковывала ланч-бокс. Она широко улыбнулась обнаружив там свежие овощи, рис и мелко порезанные кусочки филе лосося.

— Боже, я не ела нормальной еды целую вечность, — она тут же принялась за трапезу, не замечая или делая вид, что не видит реакции блондинки.

Та удивленно наблюдала за Хикари, поправляющей дреды, сваливающиеся ей на плечи, и уплетающей неожиданный, но долгожданный обед. В конце концов, решив тоже сделать паузу в своих размышлениях, Чишия последовала ее примеру. В ее ланч-боксе был рис, кусочки курицы в соусе терияки, баклажаны, огурцы и маленькие кусочки моркови. Она попробовала мясо и осознав, что на вкус оно также хорошо, как выглядит, приступила к еде.

— Ой, а у тебя другое совсем, боги, эти баклажаны такие аппетитные, могу я взять один?

Несмотря на полностью обезоруживающе беззаботное поведение Куины, Шунтаро почти сразу кивает.

— Да, бери.

Улыбка Куины становится еще шире, отчего в груди блондинки растекается тепло. Ей сложно признавать это вслух, но нахождение в такой компании сейчас расслабляло и позволяло найти успокоение вне поля атакующих предположений о грядущей игре.

— И впрямь, безумно вкусные. Эй, Чишия, ты чего? Возьми у меня тоже что-нибудь попробовать.

— Да я не особо...

Но Куина не слушала ее, молча перекладывая в бенто Шунтаро несколько кусочков сочного лосося, листья салата и два маленьких помидора черри.

Чишия улыбается в ответ, пробуя их на вкус.

— Спасибо.

Они быстро расправляются со своим обедом и между девушка повисает недолгая пауза. Чишия не знает, стоит ли заводить диалог. Несмотря на то, что по какой-то причине Хикари к ней была расположена, у нее не было ни малейшей догадки о причинах их текущего соседства за ланчем.

Куина отходит к холодильнику, достает оттуда колу без сахара и безалкогольный мохито, и возвращается за стол. Вторую баночку она ставит прямо перед Чишией.

— Если я верно поняла, ты его любишь. Или тебе взять что-то другое?

— Это сойдет, люблю да, спасибо.

Вопрос о мотивации Куины отпал сам собой, когда та вновь заговорила, щелкая язычком металлической банки.

— Ну и что происходит?

— А что происходит?

— Между вами двумя.

В ответ Чишия лишь выгибает бровь, ожидая продолжения, хотя обе прекрасно понимают, о чем идет речь.

— Ой, давай это опустим, ты понимаешь, о ком я говорю. Ты и Чишия. Что у вас случилось?

— А с чего ты взяла, что что-то случилось?

— Ну...вы оба те еще упрямцы, которые до последнего будут отрицать все, что угодно, что хотя бы как-то указывает на то, что вам не чужды человеческие эмоции, но всем остальным среди нас давно очевидно — между вами что-то происходит.

— Я правда не понимаю...

— С самого утра вы очень отстраненно ведете себя друг с другом. И я бы не лезла в ваши отношения, если бы не понимала, что это может сказаться на игре. Как мы уже знаем, гейм-мастеры никогда не упускают возможности манипулировать царящим внутри хаосом в свою пользу. А учитывая отмененное правило...– Куина устало вздыхает — Шунтаро, я беспокоюсь. За тебя и за него.

От того, что Куина называет ее по имени, блондинка испытывает неоднозначные эмоции. Это сбивает ее с толку, возвращая в отголоски ее прошлой жизни. Еще до того, как она стала замкнутой и странной...больше, чем обычно. К периоду, когда у нее были близкие подруги. И эта растерянность заставляет ее открыться больше, чем она сама ожидает.

— Если честно, я сама уже ничего не понимаю. Я не думала, что все так обернется, усложнится, что я...

— Сблизишься с кем-то?

— Вроде того.

— И тем не менее, что-то случилось.

— На самом деле, случилось то, что так или иначе должно было произойти. Он был прав, когда сказал, что это правило рано или поздно отменят. Пока все наши жизни были связаны между собой, необходимость в недоверии на время отпала, однако...не стоит забывать, что Джокер может быть среди нас, а в таких условиях...тебя могут убить в любую минуту, когда его ничего не сдерживает.

Куина хихикает: — Ты думаешь Чишия — Джокер?

— Он вполне может им быть, он...лучше всего подходит на эту роль.

— Как и ты, — подмечает Куина, делая глоток.

— Да, я понимаю, почему ты так считаешь, но я-то знаю, что им не являюсь, а значит, тот кого мне стоит опасаться больше всего — он.

— Почему не думаешь, что Джокером может быть кто-то еще? Арису, Усаги...ммм, Нираги, к слову, тоже сегодня всех удивил, на самом деле, он довольно умен и, как истинный Джокер, правильно делал, что не открывал свои козыри до конца. Мы многого о нем можем еще не знать. Кстати, ваша Нираги тоже довольно подозрительна, но не исключаем из списка Куина...а также меня.

Все это взрывает голову огромным количеством разных вероятностей и полного отсутствия понимания того, как строить свою стратегию дальше. Все они снова идут в полную неизвестность в темноте.

— Ладно, выдохни, будем решать проблемы по мере их поступления. А что касается Чишии...знаешь, вряд ли бы Джокер стал спасать твою жизнь в той игре — «Правда или действие» — не думаешь?

Чишия непонимающе смотрит на нее.

— Что?

— Он сделал это из-за правила.

— О, ты серьезно? — Куина ухмыльнулась, смотря на Чишию так, будто та маленький ребенок, не понимающий общепринятых истин, — он не знал о правиле, когда убивал того парня.

— Но он сказал...

— Шунтаро, я точно тебе говорю, когда пришло уведомление он уже бежал к тебе, он не мог успеть его увидеть.

Все сказанное Куиной вспыхнуло в голове Чишии шоком. Она уже давно объяснила себе его действия очевидной логикой — появившимся правилом неразрывных близнецов, и сейчас новые факты взрывали ее мозг гигантским вопросом «Зачем?». Ее сердце колотилось как бешеное, вступая в полный симбиоз непонимания с ее разумом. Будто прочный, тщательно выстроенный фундамент рухнул прямо под ее ногами и ей срочно приходилось искать ближайшую точку опоры.

— Видимо, ты этого не знала. Что ж, вот тебе и новые факты.

— Но я не понимаю, зачем тогда он...

— Хм, интуиция? Хотя на самом деле, думаю, тут все намного проще — ты слишком интересна ему, чтобы дать тебе так легко погибнуть.

— Но обычно люди так не делают.

— Вы с ним и не обычные люди. Ты ведь тоже помогала ему.

— Из-за правила.

— Уж мне-то можешь не врать. Знаешь, у нас слишком мало времени, чтобы обманывать самих себя. Мы можем умереть в любой момент. Ты довольно умна, возможно, в чем-то даже умнее Чишии. Так найди в себе достаточно смелости, чтобы не потерять...ценного союзника, — на последней фразе Куина делает акцент, хитро поигрывая бровями.

Шунтаро усмехается, отпивая мохито.

Куина встает из-за стола, разминая плечи.

— Я пройдусь по участку, хочу осмотреть комнаты перед игрой.

—

Шунтаро остается одна в комнате, и этот тет-а-тет с собственными мыслями ее совершенно не устраивает. Не желая тратить еще больше времени она тоже направляется к выходу.

Зайдя в одно из помещений, она обнаруживает себя в кабинете комиссара. Интерьер ничуть не поменялся с ее последнего пребывания здесь. Она с прокурором пару раз бывала здесь, когда те обсуждали важные уголовные дела. Чишия присутствовала, чтобы набираться опыта, как потенциально важный кандидат на повышение. Тогда ее глаза горели энтузиазмом, сейчас же она не испытывала ничего, даже отдаленно похожего. Только болезненную ностальгию, скребущую где-то внутри.

Она откинулась на кожаный диван напротив массивного стола, прикрывая глаза и потирая их пальцами. Этот день только начался, но уже чувствовался бесконечным.

Скрип двери заставляет ее напрячься, но открывать глаза она не спешит. Вряд ли кто-то нанесет ей вред еще до начала игры. А еще она сразу узнает эти шаги, что вызывает внутренний протест тем фактом, насколько легко ей это дается.

Прохладный голос заполняет пространство, вновь возвращая ее к назревшему вопросу, который поселила в ее голове Куина новой информацией.

— А ты проводишь время с пользой.

— Я думала, ты со мной не разговариваешь, — Чишия готова ударить себя за то, как по-детски обиженно сейчас звучит ее голос, но продолжает держать на своем лице невозмутимую маску. Пусть думает о ней что хочет, он и сам-то не особо логичен в своих действиях.

Чишия в ответ издает смешок.

— Мы что, в детском саду? С чего бы мне тебя игнорировать?

Шунтаро приоткрывает глаза, слыша как он садится в кресло за столом.

— Не знаю, мне так показалось.

Она давит в себе порыв спросить про сон. Она знает, что это откроет ящик Пандоры, и тогда избежать откровений и в других волнующих ее вопросов не удастся. Едва ли у них хватит времени и психологической устойчивости решить все возникшие между ними противоречия за оставшиеся 20 минут.

— Не то чтобы мы в целом много с тобой говорили.

Поспорить с этим фактом было легко, но она точно не собиралась этим заниматься. Пусть оправдывает свое поведение как угодно, она не имела ни малейшего желания делать себя еще более уязвимой перед ним, пытаясь это опровергнуть.

— Пусть так.

— Есть догадки, какой будет следующая игра? — он спрашивает это с привычным спокойствием, но в голосе прячутся иные нотки. Вероятно, маска стойкости в этом сезоне была популярным украшением, раз он пытался сохранять видимость хладнокровия также, как она сама. Даже, когда видеть друг друга могли только они — по сути Отражения друг друга, знающие собственную натуру лучше всех.

— Ни малейшей.

— Плохо. У меня тоже.

— Тебя не беспокоит новое правило?

— А тебя?

Игра в кошки-мышки сейчас не доставляла ей больше никакого удовольствия, сейчас это чувствовалось лишь издевательством над собственными чувствами, которых у нее вообще не должно было быть. Они оба вальсировали на тонком, стремительно тающем льду, не решаясь уйти с такой нестабильной поверхности уже просто из привычки кому-то противостоять. Кого-то побеждать. Абсурдная глупость, которая может стоить им жизни через каких-то 10 минут.

— Ты ведь тоже об этом думал? — внезапно решается хотя бы на толику откровенности Шунтаро, вспоминая слова Куины о том, что в каких-то вопросах она точно умнее своего зеркального отражения. Или, как минимум смелее.

Ей кажется, что он спросит ее, о чем она говорит, но на удивление, он этого не делает. Лишь уточняет.

— Что кому-то из нас придется убить в этой игре другого?

— Да.

— Думал, — Чишия встает, отчего стул издает легкий, пружинящий звук. Шунтаро слышит, как он приближается к ней.

— И как поступишь?

Внезапно он наклоняется и она видит его глаза так четко, будто помещение не погружено в сумрак. Его радужки немного поблескивают, а зрачок вновь становится шире. Она чувствует как его волосы касаются ее щеки, когда тот говорит ей в самое ухо.

— Убью тебя, — пауза, которую он делает, перед тем, как закончить фразу, длится целую вечность, — если ты Джокер.

Она не успевает ничего ответить, видя как его спина исчезает в темноте дверного проема.

—

Остается всего 5 минут до начала игры, когда все вновь собираются в вестибюле. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь стеклянные двери и окна, контрастировали с темными помещениями, к которым привыкли их глаза.

Экран вновь загорелся, оповещая о начале игры.

«Добро пожаловать на третью игру второго этапа!

Игра «Детектор лжи»

Правила игры:

1. Игроки задают друг другу три вопроса. У каждого будет 2 минуты на ответ.

2. К каждому игроку подключен полиграф, считывающий все реакции.

3. Если вы солжете, лампочка на детекторе лжи загорится красным, а игрок будет убит. Второе Отражение при этом не пострадает.

4. При правильном ответе лампочка загорается зеленым и игра продолжается.

5. Запрещены любые вопросы, касающиеся личности Джокера или следующей игры.

6. Любые другие вопросы допустимы.

7. Другие игроки, не являющиеся участниками в данном случае, могут выступать наблюдателями в любых комнатах.»

Чишия размышлял о 5 правиле, осознавая, насколько это умно со стороны гейм-мастера. Никто не сможет напрямую спросить другого о том, является ли тот Джокером, что оставит эту тайну сокрытой до самого финала. Это удобно, как с точки сокрытия личности главной фигурной карты, так и в качестве способа оставить зерно недоверия между всеми — не позволить им объединиться против общего врага, если он за пределами их компании.

«Участники игры были выбраны заранее и сейчас будут озвучены вместе с номерами комнат для допроса.

«1 комната — Усаги Юзуха и Усаги Юзуха»

Чишия смотрит в сторону этих двоих, предполагая, что их выбрали, так как те не участвовали в играх до этого. Впрочем, пока судить о логике подбора участников было рано.

«2 комната — Арису Рёхей и Арису Рёхей»

Логично, как с точки зрения новых игроков, не участвовавших в Правде или действии, так и исходя из того, что у этих двоих, очевидно, есть важные для дальнейшего прохождения секреты. Поведение девушки Арису вызывало у него много вопросов и понаблюдать за ними было бы интересно. Разумеется, если Рёхей задаст ей правильные вопросы. Он нередко неплохо показывал себя в играх бубен, а значит, надежда была.

«3 комната — Чишия Шунтаро и Чишия Шунтаро»

«Слишком наивно было полагать, что я смогу остаться просто наблюдателем. Что ж...видимо логика подбора в нераскрытых секретах.»

Шунтаро переглянулась с блондином, пытаясь разгадать, что у него на уме. Эта игра была прекрасной возможностью копнуть глубже, но правило про Джокера лишало ее ответа на ключевой вопрос. Гейм-мастер хорошо подготовился. Впрочем, чего еще ожидать от главной фигурной карты.

Игроки разошлись по назначенным им допросным, где уже были подготовлены детекторы лжи.

Порядок для выборов первого на очереди был произвольным, они могли сами выбрать. На удивление Чишия первым сел в кресло, позволив Шунтаро подключить его к аппарату. Она старалась не обращать внимание на близкий контакт с ним и игнорировать мятно-цитрусовый запах, заполняющий ее легкие, когда фиксировала на нем датчики.

Спустя несколько минут приготовления были закончены, а на экране неподалеку выводился ровный пульс.

Чишия села напротив него, и теперь их отделял только широкий, поблескивающий металлом стол. Она очистила собственный разум, прикидывая в голове, какой вопрос задать первым.

В процессе сразу же поняла, почему он пошел первым. Это давало ему время придумать вопросы для нее, а еще понаблюдать за ее поведением в такой ситуации. Отследить реакции на ее ответы, определить слабые места. Что ж, в эту игру все еще можно успешно играть вдвоем. Несмотря на то, что сейчас все осложнялось чувственной бурей внутри нее, она не позволит этому так легко затуманить ее разум. Вопреки всему она оставалась сильным игроком, которого не так просто сбросить со счетов.

К счастью, другие игроки распределились по двум другим комнатам, что лишало процесс дополнительного дискомфорта. Или только добавляло его? Ведь когда если не сейчас, они могли быть по-настоящему открытыми перед друг другом. Когда любая ложь равна неминуемой смерти, отходных путей не остается.

Прочистив горло, она задала первый вопрос.

— Можно ли тебе доверять?

Бездарно потраченный вопрос или изящная попытка избежать нарушения правил про Джокера? Что ж, она была готова рискнуть первым вопросом, лишь бы получить хотя бы толику надежды на то, что в конце он не убьет ее голыми руками, мучительно протаскивая по ковровой дорожке из осколков собственного сердца. Много ли это было? Безусловно. Дал бы он ей эту надежду? Шансы стремились к нулю.

Холодный женский голос уведомил:

«Вопрос зарегистрирован. Чишия, можно ли тебе доверять?»

Чишия коротко снисходительно ухмыльнулся, и Шунтаро в тот же момент поняла, что наивнее ее хрупкой надежды на доверие между ними только желание маленьких детей всю жизнь жить в мире сахарной ваты и волшебных пони.

— Скорее нет, чем да. Никто здесь не может довериться никому на сто процентов, пока мы можем умереть в любую секунду. И я — последний человек, которому тебе стоит верить.

Лампочка на детекторе загорается зеленым.

Внутри отозвался глухой, болезненный удар сердца о ребра. Она чувствовала себя так, будто с каждым его словом рядом образовывалась темная, плотоядная воронка, засасывающая туда ее душу. Терзающая голодным зверем только сформировавшуюся связь между ними. А была ли она на самом деле или ей просто хотелось так думать?

—

Тем временем в другой комнате Арису смотрел на постукивающие по столу тонкие пальцы, обернутые напульсниками. Его Отражение явно нервничало, что вызывало еще больше беспокойства. Незаданные или оставшиеся без ответа вопросы сливались в голове Рёхея в громкий гул, мешающий сосретодочиться.

Он повернулся направо, встречаясь глазами с Куиной и Куином, облокотившимися о светлую стену. Они почти синхронно коротко кивнули ему, подбадривая.

Он не знал, сколько уже молчал и есть ли у них ограничение по времени на эту игру, за исключением времени ответа на вопросы, но испытывать судьбу не хотел. В нем все еще теплилось сопереживание к ней после того, как они узнали, что видели один и тот же сон. По ее реакции было понятно, что их ситуация в игре семерки черви была похожа. Интересно, она оставила в ее судьбе такой же яркий отпечаток, как и в его? Были ли у нее свои Карубэ и Чота? Или это были другие люди? Так или иначе, смерть близких способна изменить человека до неузнаваемости, разрушить личность до основания. Редко кто-то выходит из таких потрясений собой, и если бы не Усаги, он даже не мог представить, что бы с ним стало. Он бы окончательно сдался? Или его сожрал бы гнев, жажда отмщения? Такие сильные эмоции способны деформировать личность до неузнаваемости, перевернуть все ценности и даже превратить в...

Стоп. Пазлы в голове Арису в один момент сложились в единую картину. Пока эфемерную, лишь образ, давящее предположение. И сейчас была идеальная возможность, чтобы убедиться, что чудовищная теория, пришедшая в его голову, была лишь ошибкой в цепочке сделанных им выводов. Ведь если он не ошибся...он бы больше не смог ей никогда доверять. Он бы не смог доверять никому из Отражений.

Арису произносит вопрос, слыша себя будто со стороны, ощущая, как дрожит голос.

— Кто был дамой червей в вашем мире?

«Вопрос зарегистрирован. Арису, кто был дамой червей в вашем мире?»

Часы, подвешенные над односторонним стеклом, громко тикали, отбивая каждую секунду. Этот звук поглотил все пространство вокруг, сузив весь мир до единственного момента — двух минут, отведенных на ответ.

Рёхей увидел истину в ее отражающих смятение зрачках за секунду до того, как услышал. До того, как сумел осознать.

— Дамой червей была я.