Только моя

Я металась по комнате, пытаясь одновременно застегнуть браслет, поправить волосы и найти куда-то пропавший телефон. Сегодня был день  возвращение Хёри и Тэхёна. Казалось бы, обычная встреча друзей в аэропорту. Но внутри меня всё кипело от предвкушения, как будто мы собирались не просто встретить их рейс, а отправиться на ещё одно приключение.

Телефон завибрировал на столике.

— Я уже здесь, — короткое сообщение от Чонгука.

Я едва не выронила серьги, застегивая их на бегу. Конечно, он всегда приезжал вовремя. А я всегда в последний момент пыталась всё успеть.

Спустившись вниз, я увидела его машину у обочины. Чонгук высунулся из окна, сложив ладони рупором:

— Если мы опоздаем, я всё спишу на тебя!

— Мы не опоздаем! — крикнула я в ответ и буквально запрыгнула на сиденье. — Ты же гонишь как сумасшедший.

— Это правда, — он ухмыльнулся, включая поворотник. — Но мне нравится, когда ты паникуешь, это мило.

— Очень смешно, — фыркнула я, хотя в груди уже разгоралось то самое тепло, которое я всегда чувствовала рядом с ним.

Мы рванули по улицам, и я, уткнувшись в экран, проверяла сообщения в общем чате. Намджун писал капслоком: "ВСЕ СРОЧНО ЕЗЖАЙТЕ, ИНАЧЕ ПРОПУСТИМ!!!"
Джин отвечал: "Я взял закуски, если они застрянут на паспортном контроле, мы хотя бы не умрём с голоду."
Хосок добавил кучу смайлов с сердечками, а Юнги сухо написал: "Я уже там."

— Они думают, что мы опоздаем, — сказала я, хихикая.

— А мы действительно можем опоздать, если ты сейчас не перестанешь смеяться и не подскажешь дорогу, — заметил Чонгук.

— Хорошо, хорошо! — я ткнула пальцем в карту. — Прямо и направо. Потом парковка.

Мы ворвались на стоянку аэропорта буквально на последней минуте, и я, не дождавшись пока Чонгук заглушит двигатель, выскочила первой. Воздух пах керосином и кофе из круглосуточных кафе, а сама атмосфера — сплошная спешка, чемоданы на колёсиках, объявления диктора и слёзы воссоединений.

— Хаён, подожди! — Чонгук догнал меня, перехватив за руку. — Ты как будто на Олимпиаду бежишь.

— Это и есть Олимпиада! — выдохнула я. — Олимпиада дружбы!

Когда мы нашли остальных, у меня вырвался смех. Все держали самодельные плакаты: у Намджуна был аккуратный ватман с надписью "Добро пожаловать, романтики года!", у Джина — что-то вроде "Я жду сувенир!", у Хосока — яркая радуга с сердцами и подписью "Самая красивая пара вселенной!", а Юнги вообще ограничился картонкой с маркером: "Ну наконец-то."

— Я не смог красиво нарисовать, — пожал он плечами, когда я взглянула на него. — Но зато честно.

Мы выстроились в ряд прямо перед выходом из зоны прилёта. Люди оглядывались, кто-то фотографировал нас — и правда, выглядели мы, наверное, как сумасшедшие фанаты какой-то знаменитости.

— Они идут! — воскликнул Хосок, подпрыгивая.

Я почувствовала, как сердце затрепетало. Две знакомые фигуры показались из-за стеклянных дверей: Тэхён с чемоданом в одной руке и рукой, обнявшей Хёри за плечи. Она сияла так, что даже самые яркие лампы аэропорта меркли рядом.

Мы закричали хором, подняв плакаты, и кинулись навстречу. Толпа раступилась, и через миг мы уже обнимали их, смеялись, перебивали друг друга вопросами.

— Вы загорели! — заметил Джин.

— Вы принесли подарки? — почти одновременно сказал Юнги.

— Как было? Рассказывайте всё! — Хосок буквально светился.

Хёри прыгнула ко мне, сжала в объятиях так, что я задыхалась от счастья.

— Я скучала до невозможности, — прошептала она.

— Я тоже, — ответила я, глотая ком в горле.

А потом, когда шум утих, мы пошли к выходу, таща чемоданы и болтая наперебой. Я краем глаза заметила: на безымянном пальце Хёри кольца нет. Сердце ёкнуло.

Я незаметно остановила Тэхёна, коснувшись его рукава.

— Эй… — прошептала я, дождавшись, пока остальные немного отойдут вперёд. — Ты что, ещё не сделал ей предложение?

Он смущённо отвёл взгляд.

— Я… хотел. Но… — он провёл рукой по волосам. — Слишком сильно волновался. Там, за границей, всё казалось не тем местом. Я не смог.

— Не смог? — я уставилась на него. — Ты серьёзно?

— Да. Но я сделаю это здесь. Сегодня. — Его глаза вспыхнули решимостью. — Потому что Корея — наш дом. Здесь началась наша история. И я хочу, чтобы всё было правильно.

— Подожди… ты серьёзно? Сегодня? — я выдохнула, и слова вышли слишком громко, так что ребята, стоявшие чуть поодаль, обернулись на нас. Я тут же понизила голос, наклонившись к нему: — Тэхён, ты же говорил про Париж, Эйфелева башня, романтика и всё такое…

Он отвёл взгляд, по-мальчишески смущённо почесав затылок.

— Я хотел. Правда хотел. Но, Хаён… я просто не смог. Встал на колено — и будто язык отнялся. Она смотрела на меня своими глазами, и я понял, что если прямо сейчас не скажу ничего, то сорву всё. Я слишком волновался.

Я замерла, ошеломлённая его признанием. Он — всегда такой уверенный, с хрипловатым смехом, человек, который легко заводит разговор даже с официантом в Италии на ломаном английском, вдруг… струсил?

— Ты не представляешь, как сердце колотилось, — продолжал он, чуть улыбаясь, но с заметным оттенком смущения. — Я же её знаю — она догадалась бы в тот же миг. А я хочу, чтобы это стало неожиданностью, настоящим сюрпризом. Вот… решил: Там, где всё началось.

Моё сердце трепетнуло. Честно говоря, в этом был смысл. Что может быть символичнее? Школа, где они впервые признались друг другу, где зародилось их «мы».

— Я уже договорился с директором, — добавил он быстро, словно боялся, что я начну его отговаривать. — Сейчас каникулы, детей нет. Двор свободен, и класс, тот самый, тоже открыт. Но, Хаён, я в цветах полный профан. Да и в декоре тоже. Мне нужен кто-то, кто… ну, всё это сделает красиво.

Я прикусила губу, осознавая, как он осторожно подводил меня к мысли.

— То есть ты хочешь, чтобы я.

— Да, — без колебаний кивнул он. — Ты знаешь её лучше всех. Ты поможешь, правда?

Я смотрела на него, чувствуя, как между восторгом и паникой во мне завязывается узел. Подруга детства, сестра по духу, единственный человек, с которым я прошла огонь и воду… конечно, я хотела, чтобы её предложение было волшебным. Но почему всё на мне? Почему прямо сегодня?

— Тэхён… я не знаю, смогу ли… — я почти зашептала, в голове уже мелькали картинки: уродливо расставленные букеты, криво повешенные гирлянды, и Хёри, поднимающая на меня бровь в стиле «ну что это за безвкусица?»

Он улыбнулся — настоящей, счастливой улыбкой.

Я замерла, ошарашенная. Волнение и радость смешались внутри в такой вихрь, что я не сразу нашла слова.

— Ты понимаешь, что это… это огромная ответственность?

— Знаю, — серьёзно кивнул он. — И потому я доверяю это тебе.

Я сглотнула, чувствуя, как в груди поднимается волнение.

— Хорошо. Но только если ты обещаешь: всё будет идеально.

Тэхён улыбнулся — настоящей, счастливой улыбкой.

— Обещаю.

И в этот миг я поняла — сегодня станет днём, который изменит всё.

— Так вот, — продолжил он, уже с лёгким сердцем от того что я согласилась — я весь день её отвлеку, чтобы она не захотела встретиться с тобой до часа Х, а остальное я доверяю тебе.

Я даже не сразу поняла смысл его слов.

— Что значит… отвлечёшь её весь день? — переспросила я, моргая так часто, будто ресницы могли помочь уложить всё в голове.

Тэхён улыбнулся, как заговорщик, слегка приподняв уголок губ:

— Ровно то, что сказал. Я возьму её на прогулки, в рестораны, в музей… куда угодно, лишь бы она не заподозрила. А ты… — он посмотрел прямо в глаза, и я почувствовала тяжесть миссии, которую он мне доверял, — подготовь всё в школе. Сегодня вечером всё решится.

— Ты сумасшедший, — выдохнула я, но внутри уже зажглась искра. Это было так… по-настоящему. И так по-тэхёновски.

Он кивнул, словно соглашаясь:

— Может быть. Но я не хочу ждать ни дня дольше.

Мы быстро распрощались у выхода из аэропорта. Ребята разъехались кто куда: Тэхён и Хёри — домой отдохнуть после перелёта, остальные — по делам. Только я стояла, словно прибитая к земле, пока Чонгук легонько не коснулся моего плеча.

— Ну что, генерал, какие приказы? — его глаза улыбались, а уголки губ дрогнули. Он явно подслушал половину разговора и прекрасно знал, что теперь всё ложится на мои плечи.

— О, боже… — я выдохнула, зажимая лицо ладонями. — Чонгук, я не справлюсь. Это катастрофа. У меня нет вкуса, у меня руки кривые, у меня вообще всё кривое!

— У тебя только паника прямая, — невозмутимо сказал он, обнимая меня за плечи и ведя к машине. — Справишься. Мы справимся. Вместе.

Я подняла на него глаза.

— Ты серьёзно думаешь, что у нас получится?

Он улыбнулся своей спокойной, уверенной улыбкой, от которой у меня внутри всегда всё становилось теплее.

— Хаён, ты компанию в топ вывела. Украсить школьный класс? Пф. Лёгкая разминка.

Я невольно рассмеялась — коротко, нервно, но искренне.

— Ладно. Но сначала нам нужны цветы. Много цветов.

— Тогда едем в цветочный, — решительно кивнул он и открыл передо мной дверь машины. — Генерал, пристегнитесь, операция начинается.

В этот момент пришло уведомление. Тэхён сбросил в общий чат сообщение:
«Ребята, я подумал… а давайте сегодня сходим в школу? Вспомним свои беззаботные деньки, полазим по коридорам, может, даже в столовой сделаем фото на память. Как вам идея?»

Чат взорвался смайликами, сердечками и восклицательными знаками. Все, как один, согласились. Никто, конечно, не догадался о настоящей причине.

— Нет, всё-таки, ты понимаешь, что это катастрофа? — чуть ли не вцепилась я в руку Чонгука

Чонгук улыбнулся своей спокойной, чуть ленивой улыбкой, но я заметила, как мягко он коснулся моей ладони, будто передавал часть своего спокойствия.

— Ради Хёри и Тэхёна мы все сделаем идеально — он посмотрел на дорогу, а потом снова на меня.  — не волнуйся.

Я уставилась на него, и губы сами дрогнули в улыбке. Он умел — чёрт возьми, умел — гасить во мне любую панику.

— Ладно, — вздохнула я.

Мы заехали в огромный салон, где пахло свежестью и чем-то сладким, почти медовым. Букеты стояли рядами, словно солдаты на параде, — розы, тюльпаны, подсолнухи, пионы, хризантемы, лилии. Глаза разбегались.

— Ну, выбирай, — сказал Чонгук, вставая за моей спиной. Я почувствовала его дыхание на щеке.

Я подошла к витринам, трогала лепестки, проводила пальцами по бархатным розам.

— Она любит яркое, жизнерадостное… но при этом нежное, — бормотала я вслух. — Пионы? Да. И ромашки. И розовые розы. И лилии.

— То есть всё, — резюмировал Чонгук, чуть усмехнувшись.

— Всё, — подтвердила я с тяжёлым вздохом и обернулась к продавщице. — Сможете составить много букетов из этих цветов? Чтобы смотрелось празднично, но не как хаос.

Женщина улыбнулась и кивнула.

— Конечно. Сделаем композицию. Дадите нам немного времени?

Мы остались ждать. Чонгук предложил:

— Здесь рядом кафешка. Пока всё оформляют — пойдём?

Я согласилась.

Кафе оказалось маленьким, уютным, с деревянными столиками и светлыми занавесками. За стеклом лениво текла жизнь улицы, а внутри пахло кофе и ванилью. Мы заняли столик у окна.

— Что будешь? — спросил он, листая меню.

— Латте на овсяном молоке, — ответила я без колебаний.

— Капучино, — сказал он официантке и посмотрел на меня. — Ты всегда выбираешь овсяное, даже если в меню двадцать вариантов.

— А ты — капучино, даже если в меню только какао и чай, — усмехнулась я.

Он рассмеялся. И от этого звука мне стало так тепло, будто мы снова подростки, и вокруг нет никаких деловых переговоров, никакой прессы, никакой взрослой ответственности.

Я обхватила чашку, когда её принесли, и вдохнула запах кофе.

— Помн.… как мы с Хёри познакомились — вдруг заговорила я.

Чонгук откинулся на спинку стула, его глаза стали мягкими.

— Я сидела одна, писала конспект. Она подскочила и сказала: «Дай ручку». Даже не спросила, просто сказала.

Я засмеялась, вспоминая.

— А потом я подумала: «Какая наглая девчонка!» Но уже через день мы сидели вместе на обеде.

— Она умеет так… ворваться в жизнь и остаться, — кивнул Чонгук. — Я рад, что она рядом с тобой.

Я опустила взгляд в чашку, сердце дрогнуло.

— Я тоже. Она заслуживает всё самое лучшее. И если сегодня всё получится… — я подняла глаза на него. — Это будет идеально.

— Получится, — уверенно сказал он. — Мы справимся.

Я кивнула, но в груди всё равно жила тревога. Сколько бы раз я ни делала проекты и выступала перед сотнями людей, сейчас я боялась, что не смогу украсить всё так, чтобы сердце Хёри дрогнуло.

— Если вдруг что-то не выйдет, — продолжил Чонгук, наклоняясь ко мне ближе, — я всегда рядом. Помнишь? Мы команда.

Я улыбнулась сквозь волнение.

— Да. Команда.

Когда мы вышли из кафе, в руках у Чонгука уже был пакет с готовыми цветочными композициями. Я почувствовала лёгкий запах свежих роз и пионов — и волнение внутри сменилось предвкушением.

Впереди был целый день подготовки. И я знала: это будет один из самых важных дней в жизни моей лучшей подруги.

Несколько часов спустя...

Мы встретились после обеда, как и договорились, у старых ворот нашей школы.

Сердце стучало так сильно, будто я снова вернулась в тот первый день, когда переступила эту арку — только теперь я уже была не той растерянной школьницей, а взрослой девушкой, за спиной которой целая история.

И всё равно, воспоминания накатывали разом.

Ветер тронул листву, как когда-то давно, и я уловила запах пыли и свежескошенной травы. Всё вокруг будто застыло во времени. Даже старые таблички с названиями корпусов, облупившаяся краска на лавочках — всё было на месте.

Мы стояли вшестером: я, Чонгук, Намджун, Чимин, Джин и Хосок. И ещё Юнги, чуть отставший, с телефоном в руке. Все они были одеты удивительно элегантно: рубашки, пиджаки, аккуратные туфли. Словно мы пришли не в школу, а на приём у мэра. Но никто из нас ни словом не обмолвился об этом. Мы будто заранее договорились — не подшучивать, не комментировать. Может, потому что каждый понимал, для чего мы здесь, даже если делал вид, что нет.

Тэхён и Хёри приехали последними. Они быстро со всеми поздоровались и попросили прощения за опоздание.

— Ктоо-то уснул и сильно не хотел просыпаться, —сказала Хёри многозначительно посмотрев на Тэхёна который пожимал руку парням.
Мы рассмеялись и начали нашу прогулку. Лёгкое платье Хёри колыхалось при каждом её шаге, волосы собраны в высокий хвост. Она светилась после поездки, и даже лёгкий загар делал её ещё ярче. Я ловила себя на том, что улыбаюсь, глядя на неё.

Мы двинулись внутрь, и первые шаги по двору отозвались в груди особым эхом.

Школьные стены, высокие окна, всё казалось меньше, чем раньше. Наверное, потому что мы выросли.

— Помните, как вон там, в спортзале, Хосок не смог остановиться на турнике и сделал полный оборот? — Чимин засмеялся, показывая рукой на знакомое здание.

Хосок закатил глаза:

— Я же говорил, что это был элемент акробатики!

— Элемент позора, — вставил Чонгук с такой серьёзной миной, что мы не выдержали и расхохотались.

Мы зашли в спортзал. Старая полированная древесина пола, баскетбольные кольца, скрипящие лавки на трибунах.

— Господи, как давно это было… — выдохнула я, и будто наваждение: вижу себя в школьной форме, с рюкзаком, вижу, как мы сидим на полу и едим чипсы после соревнований.

— Эй, а помните, как мяч отскочил и попал в окно? — Намджун хлопнул в ладоши. — И директор тогда…

— Чуть не лишился дара речи, — закончил Юнги, и снова все засмеялись.

Мы шли дальше, и в каждой локации нас ждали воспоминания. В столовой я почти услышала звон металлических подносов, наш вечный спор, кто возьмёт последний кусок пиццы. Во дворе — долгие разговоры на скамейках, когда казалось, что впереди вся жизнь.

И правда — впереди она и была.
Я чувствовала, как тепло расползается по груди.

— Я так благодарна судьбе, что встретила вас, — сказала я тихо, когда мы остановились на крыльце. — Если бы не вы… не знаю, какой была бы моя жизнь.

— Ты была бы всё такой же занудой, только без нас, — хмыкнул Чонгук, но сжал мою руку чуть крепче, чем обычно.

Я улыбнулась.

— А может, я была бы счастливой занудой без вас.

— Нет, — уверенно сказал Намджун. — Без нас это была бы другая история.

Мы переглянулись, и на секунду стало ясно: какие бы дороги мы ни выбирали, какими бы взрослыми ни становились, это — наше прошлое. Оно нас держит.

— Ой, — вдруг сказал Тэхён, — я кое-что забыл в машине. Сейчас вернусь.

Я знала, что это значит.

И сердце екнуло: всё начиналось.

Мы продолжили идти, и парни, как всегда, нашли повод дурачиться. Чонгук с Джином начали спорить, кто быстрее добежит до старого дерева у забора, Хосок подшучивал над ними. А я шла рядом с Хёри.

— Слушай, — сказала я осторожно, — а где именно… Тэхён признался тебе тогда? Я помню, мы оставили вас вдвоём на несколько минут а вернулись вы уже за ручку. — я не смогла спрятать ехидную улыбку.

Она вспыхнула, как школьница, и я чуть не рассмеялась от нежности к её реакции.

— Ну… это было в обычном классе. Он повёл меня туда когда я устала… и после нескольких колебаний и случайного милого момента из-за моей неосторожности, просто сказал. Мы даже никогда не проводили там уроки, думаю там учились младшеклассники. Но для меня этот класс стал самым дорогим местом.

Я улыбнулась.

— Значит, самое простое место может стать особенным, если там случается что-то важное?

— Именно, — кивнула она, и глаза её блеснули.

В этот момент парни громко сказали, что хотят пить, и свернули в сторону. Я поняла, что они специально оставляют нас двоих.

— А пойдём, — предложила я. — Покажешь мне то самое чудо-место?

Хёри засмеялась, но согласилась.

Мы пошли по пустым коридорам. Старые постеры фестивалей, пожелтевшие расписания на досках объявлений. Сердце билось всё чаще: мы приближались.

— Это тот? — я показала на дальний кабинет что был последним в ряду, за ним поворот в другой корпус.

— Да, — радостно воскликнула Хёри.

— Закрой глаза, — сказала я внезапно.

— Зачем? — удивилась она.

— Давай, просто доверься. — Я мягко взяла её за руку. — Хочу, чтобы для тебя это стало сюрпризом.

Она недовольно, но послушно прикрыла веки.

Я вела её осторожно, шаг за шагом, а внутри всё дрожало: скоро. Ещё чуть-чуть.

Мы остановились у знакомой двери. Я глубоко вдохнула, сама чуть не разрываясь от волнения.

— Готова?

— Я не знаю к чему, но да, — прошептала она.

Я толкнула дверь, и мягко сказала:

— Открывай.

Хёри распахнула глаза.

И застыла.

Класс был неузнаваемым.

Я даже на секунду перестала дышать, когда она вошла. Там, где раньше стояли скучные парты и висела старая доска с меловыми следами, теперь всё сияло, будто это был не  школьный кабинет, а какой-то сон.

По потолку струились гирлянды шаров — белые и розовые, в форме сердечек, они плавно покачивались, отражая свет от ламп и создавая иллюзию, будто над нами плывут облака. Столы отодвинули к стенам, а их поверхности украсили маленькие стеклянные баночки, наполненные цветами. На полу — белые лепестки, выложенные в узор, который вёл дорогу к центру класса, прямо к огромному сердцу, выложенному посреди зала. Вдоль дороги из лепестков, расставлены букеты из пионов, ромашек, роз и лилий.

Сердце из белых роз, такое идеальное, что казалось нарисованным.

А в самом его центре стоял Тэхён.

Белая рубашка — простая, но на нём она выглядела так, будто сшита специально для этого момента. На губах — мягкая улыбка, а в глазах… в глазах горел целый мир. Он смотрел прямо на Хёри, и я вдруг поняла: это не просто взгляд влюблённого человека. Это взгляд человека, для которого вся жизнь нашла свой смысл.

— Тэх… — Хёри едва выдохнула. Голос у неё дрогнул, и я почувствовала, как мурашки пробежали по спине. — Что… это?..

Он сделал шаг вперёд, прямо по лепесткам.

— Хёри. — Голос его был твёрдым и дрожал одновременно. — Я думал об этом моменте бесчисленное количество раз. Пытался выбрать идеальные слова, место, время… но чем больше я думал, тем яснее понимал: это всё не имеет значения. Потому что важно только одно — ты.

Она прикрыла ладонями рот. Её плечи задрожали.

— Когда я рядом с тобой, — продолжил он, — я забываю обо всём остальном. Ты — моя опора, моё вдохновение, моя радость. Ты можешь даже не улыбаться, просто молчать, и для меня это будет счастливейший день. Я хочу, чтобы все твои страхи, все твои слёзы заканчивались тем, что я держу тебя за руку. Я хочу быть тем человеком, к которому ты будешь возвращаться — всегда.

Он опустился на колено прямо в сердце из роз, достал маленькую бархатную коробочку и открыл её. Внутри — кольцо. Оно блеснуло, отражая свет шаров.

— Ты выйдешь за меня, Хёри? — спросил он. И голос его сорвался, будто это были самые важные слова в его жизни.

Я почувствовала, как глаза сами наполняются слезами. Хёри всё ещё стояла, прикрыв рот ладонями, покачивая головой — не от отказа, а потому что не верила, что всё это правда.

— Это… это сон? — прошептала она.

— Это самая большая правда в моей жизни, — сказал Тэхён.

Мгновение показалось вечностью.
А потом она сорвалась с места и бросилась к нему.

— Да! — выкрикнула она сквозь слёзы. — Да, тысячу раз да!

Мы у двери не выдержали. Джин поднял в воздух огромный букет — и как раз вовремя, потому что Намджун снимал всё это время на камеру, всхлипывая и при этом комментируя что-то вполголоса. Чонгук схватил меня за руку и прижал к себе, а я… я больше не могла сдерживать слёз. Они катились по щекам, горячие, солёные, но такие счастливые.

Тэхён поднял Хёри на руки и закружил её прямо в сердце из лепестков. Белые лепестки закружились под их ногами, как снег, и её смех заполнил весь класс.

— Я не верю, — шептала Хёри, цепляясь за его шею. — Это реально? Ты правда сделал всё это?..

— Для тебя всё что угодно, — ответил он, и голос у него был таким тёплым, что у меня в груди всё сжалось.

Я вытерла глаза ладонью, но слёзы продолжали течь. Чонгук склонился ко мне, чуть усмехнулся и шепнул:

— Эй, хватит плакать, малышка. Это же счастливые слёзы, да? — и осторожно большим пальцем стёр слезу с моей щеки. Его движение было таким мягким, что я на секунду даже забыла, как дышать.

— Я просто… — прошептала я, чувствуя, как горло сжимает. — Она заслуживает это счастье.

— Знаю, — кивнул он. — Но плакать мы будем позже. Сейчас улыбайся. Она должна видеть тебя счастливой.

И я улыбнулась. Настоящею, широкой, сквозь слёзы.

В этот момент Хёри, всё ещё дрожа от эмоций, поцеловала Тэхёна. Долго, всерьёз, так, что даже нам стало неловко наблюдать. А потом, запыхавшись, повернулась к нам.

— Вы… вы все знали?! — её глаза сверкали сквозь слёзы.

Мы переглянулись и разом засмеялись. Джин театрально поднял руки.

— Ну, может быть… чуть-чуть.

— Подлецы! — Хёри выдохнула, смеясь и плача одновременно. — Никто даже намёка не сделал!

— Ага, — сказал Намджун, продолжая снимать. — Зато теперь у нас идеальные кадры её реакции.

— Отдай камеру! — воскликнула она, бросаясь к нему, но Тэхён тут же обнял её сзади и удержал.

— Нет-нет, — усмехнулся он. — Пусть всё сохранится.

Она обернулась к нему и снова прижалась лбом к его груди. И он — такой спокойный, сияющий — поцеловал её волосы.

Я смотрела на них и понимала: вот он, момент, когда время останавливается. Когда ты понимаешь, что все переживания, все испытания, через которые мы прошли, привели к этой минуте счастья.

Мы хлопали, смеялись, обнимали их по очереди. В какой-то момент Джин сказал, что теперь они обязаны пригласить нас всех на свадьбу.

Атмосфера была лёгкой, праздничной, и в то же время такой глубокой, что у меня сердце сжималось от счастья за них.

Мы ещё долго хлопали, кричали и смеялись, пока наши влюблённые не смогли выйти из объятий друг друга. Тэхён гладил Хёри по волосам, целовал в висок, и было видно, что сам еле держится от того, чтобы не разрыдаться прямо на месте.

Хёри повернулась ко мне. Я застыла — и в следующую секунду её объятия сбили весь воздух из лёгких.

— Ты… — она всхлипнула. — Ты знала!?

Я закрыла глаза. Сердце колотилось — но скрывать не имело смысла.

— Да, — призналась я тихо. — Я помогала. Это был сюрприз, Хёри. Настоящий. Я не предала тебя как подругу, клянусь. Я просто… была соучастницей.

Она отстранилась, глядя прямо в мои глаза. На миг я испугалась, что увижу там упрёк. Но вместо этого Хёри засмеялась, зажмурилась и снова обняла меня.

— Спасибо. — её голос дрожал. — Спасибо, что была рядом.

Мы обе снова чуть опять не разрыдались, и пришлось срочно спасать макияж.

— Слушай, мы теперь выглядим ужасно, — сказала я, вытирая ей щёку.

— О, да! — фыркнула Хёри и достала зеркальце. — У меня тушь размазалась так, будто я неделю в пещере сидела.

Мы прыснули от смеха и стали поправлять друг другу макияж, сидя прямо на полу среди лепестков. Парни в это время подшучивали над Тэхёном и поздравляли его.

— Слушай, — сказала она, сжимая мою руку, — я всё ещё не верю, что это реально. Ущипни меня.

— Нет, я не хочу отвечать за твой визг, — возразила я.

— Ну ладно, — она рассмеялась, — оставлю себе пару синяков для убедительности.

Мы ещё немного болтали, пока парни раскладывали еду и угощения, превращая класс в настоящий банкет. Шутки, смех, радость — время текло незаметно. В какой-то момент мы все собрались для общего фото. Хосок долго пытался выставить таймер, а Чонгук ворчал, что «он же техник, а не свадебный фотограф». В итоге получилось несколько снимков: один — серьёзный, другой — с глупыми рожицами, третий — когда Хёри и Тэхён снова поцеловались, и все за их спинами одновременно закричали «ууууу!».

Я чувствовала: это будет память на всю жизнь.

Когда вечер стал тихо склоняться к ночи, мы начали собираться. Смеялись, складывали вещи, обсуждали планы. Я уже чувствовала приятную усталость, будто весь день прошёл в каком-то светлом сне.

И вдруг Чонгук наклонился ко мне и тихо сказал:

— Хочешь… пойти ненадолго? Только мы вдвоём.

Я удивлённо посмотрела на него.

— Куда?

Он улыбнулся загадочно:

— На крышу. Нашу.

У меня ёкнуло сердце. Мы не были там уже какое-то время, но воспоминания нахлынули мгновенно. Там, где мои слёзы превратились в смех рядом с ним. Там где мы всегда прятались отл всех и наслаждались тишиной. Место, где всё начиналось.

— Пошли, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо, хотя внутри всё дрожало.

Мы вышли в коридор, и шаги отдавались в тишине. Разговор сам собой пошёл лёгкий: о том, как Джин снова пытался шутить, о том, что Хёри наверняка будет пересматривать видео десять раз в день, о том, как мы сами выглядели смешно, разревевшись на глазах у всех.

— Знаешь, — усмехнулся Чонгук, — я никогда не думал, что Хёри скажет «да» с такой скоростью.

— Она чуть не упала от счастья, — улыбнулась я. — И я бы тоже.

— Тебе идёт плакать от радости, — сказал он вдруг.

Я закатила глаза:

— Очень смешно.

— Я серьёзно, — его голос был мягче, чем обычно. — У тебя глаза светятся.

Я смутилась и ускорила шаг. Но когда мы подошли к двери на крышу, он вдруг остановился и встал прямо между мной и дверью.

— Подожди минутку.

Я приподняла бровь:

— Ты что, охраняешь её?

— Просто… дай мне секунду, ладно? — он нервно провёл рукой по затылку. — Я немного переживаю.

Я не удержалась от улыбки.

— Переживаешь? За что? Это же просто крыша.

Он усмехнулся, но не ответил. Вместо этого глубоко вдохнул, потянул дверь и открыл её.

И я застыла.

Передо мной открылась картина, от которой перехватило дыхание.
По полу крыши тянулась дорожка из маленьких свечей, горящих ровным тёплым светом. Они вели в центр, где полукругом были расставлены белые лилии — мои любимые цветы. Их нежные лепестки казались светящимися в полумраке. А над нами раскинулось небо, глубокое, бескрайнее, усыпанное звёздами.

Я сделала шаг назад.

— Чонгук… — прошептала я. — Я… я не готова к ещё одному эмоциональному потрясению.

Он тихо рассмеялся, протягивая мне руку.

— Поверь, я тоже. Но… мы справимся вместе.

Я положила ладонь в его ладонь. Она была тёплой и чуть дрожала. Мы медленно пошли по дорожке, шаг за шагом. Я чувствовала, как сердце гулко бьётся в груди.

«Что он задумал?» — мысленно повторяла я снова и снова.

В центре мы остановились. Я огляделась — и мне показалось, что это не просто крыша. Это был наш мир, наш уголок вселенной.

Он повернулся ко мне, взял мои обе руки и заглянул прямо в глаза.

— Хаён, — сказал он тихо.

Я сглотнула.

— Что… ты задумал?

Его взгляд был таким серьёзным, что я замерла.

— Помнишь, — начал он, — как мы впервые сюда пришли? Ты тогда была очень расстроена, после встречи с Дживоном,  казалось что весь твой привычный мир рухнул. И, если честно, я тогда боялся подойти, вдруг ты меня оттолкнешь или я не смогу тебя поддержать. Но, смотря на твои слезы с каждой секундой я все больше сходил с ума и хотел обнять тебя так сильно и защитить от всех бед этого мира. Именно здесь я осмелился взглянуть своим чувствам в глаза и всё начало меняться.

Я слушала, и в груди становилось тесно.

— Здесь я придумал те глупые условия про десять желаний, — продолжил он. — Тогда я говорил, что это просто игра, но на самом деле… я искал повод быть ближе к тебе. Хоть как-то оставаться рядом.

Он усмехнулся, но в его глазах блестели слёзы.

— Ты всегда злилась, спорила со мной, но когда улыбалась… моё сердце сдавалось. Каждый раз. Я говорил себе, что мы соперники, но всё, что я чувствовал… это то, что без тебя мне пусто. Ты стала для меня всем. Моим миром. Моей радостью. Моей слабостью.

Я не могла пошевелиться. В горле стоял ком.

— Я помню каждый миг, — его голос дрожал. — Как ты смеялась надо мной, как защищала друзей, как плакала и как поднималась снова. Ты сильная, Хаён. И я хочу быть рядом, чтобы поддерживать тебя всегда. В грусти и в радости, в падениях и победах.

Он отпустил одну мою руку и медленно достал из кармана маленькую коробочку. Сердце у меня рухнуло куда-то вниз.

— Я не хочу, чтобы мы были просто воспоминанием друг для друга, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты позволила мне быть частью каждой твоей секунды.

Он открыл коробочку. Там было кольцо — тонкое, изящное, с сияющим камнем посередине. Оно отражало свет свечей, словно хранило в себе маленькую звезду.

— Хаён, — его голос стал твёрдым и мягким одновременно, — позволишь ли ты мне быть рядом до конца жизни? Сделать тебя счастливой, разделить с тобой все грустные и весёлые моменты, все победы и все поражения. Любить тебя так, как я никогда никого не любил.

Я смотрела на него — и мир исчезал. Только он. Его глаза, полные любви и волнения. Его руки, всё ещё держащие мои. Его голос, который дрожал, но не сдавался.

Слёзы сами потекли по моим щекам. Я не могла сразу ответить.

— Я… — прошептала я. — Я даже не знаю, что сказать…

— Скажи то, что чувствуешь, — тихо улыбнулся он.

Я рассмеялась сквозь слёзы.

— Чонгук, я… я буду полной дурой, если откажусь. Ты же понимаешь это?

Он моргнул, а потом глаза его загорелись.

— Это… да?

— Да, — я выдохнула. — Да.

В следующее мгновение он надел кольцо мне на палец и прижал к себе так крепко, что я услышала, как бешено бьётся его сердце.

Я уткнулась лицом в его грудь и смеялась сквозь слёзы.

— Ты сумасшедший. Два предложения за один день! Моё сердце не выдержит.

— Придётся тренировать, — он рассмеялся и поцеловал меня в волосы. — Теперь я её никогда не отпущу.

Я подняла голову, и наши губы встретились. Поцелуй был долгим, тёплым, полным обещаний и счастья. В тот момент я поняла: у нас впереди всё. И я готова идти рядом с ним.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, я улыбнулась и прошептала:

— Но как… как это вообще всё произошло? Я не понимаю. Ты ведь… ты не из тех, кто любит сюрпризы.

Он хмыкнул, и на его лице появилась та самая ухмылка, чуть насмешливая и одновременно нежная.

— Значит, плохо меня знаешь.

— Нет, серьёзно, — я подтолкнула его плечом. — Откуда вся эта идея? Цветы, свечи, тайные планы…

Чонгук на секунду задумался, будто возвращаясь мыслями назад, и тихо сказал:

— Однажды, на перемене, я случайно услышал твой разговор с Хёри.

Я нахмурилась.

— Разговор? Какой ещё разговор?

— Вы тогда сидели у окна и спорили, — объяснил он, глядя куда-то в сторону, будто сам проживал тот момент снова. — Она говорила, что если когда-нибудь ваши предложения будут не в один день, то вы не лучшие подруги. Что важно чтобы в этот момент самые дорогие и близкие люди были рядом.
А ты… ты сказала другое. Что лучше, если рядом только тот, кого любишь. Чтобы внимание и счастье принадлежали только вам двоим, без никого лишнего.

Я моргнула. Честно говоря, совершенно не помнила этого разговора. Словно он вытащил из памяти старую кассету, о существовании которой я давно забыла.

— Я… правда так сказала? — прошептала я, чувствуя, как щеки начинают теплеть.

Он кивнул.

— И я запомнил. С того дня знал, что сделаю всё именно так. Чтобы ты была счастлива. Чтобы ты почувствовала, что этот момент — только твой.

Я прикрыла рот рукой, поражённая и тронутая одновременно.

— Поэтому… поэтому сейчас мы одни? Без ребят?

Он снова посмотрел на меня, и в глазах его было столько искренности, что дыхание перехватило.

— Да. Я хотел, чтобы было идеально. Только ты и я.

На секунду я потеряла дар речи, а потом, вместо слов, обняла его так крепко, как только могла.

— Спасибо, — выдохнула я. — Это… это лучшее предложение, которое я когда-либо видела в жизни.

Мы снова поцеловались, но теперь поцелуй был мягче, нежнее — словно подтверждение сказанных слов. А потом мы просто стояли, держась за руки, и смотрели на звёзды. Небо было ясным, и казалось, что целая вселенная в этот момент принадлежит нам.

— Знаешь, — шепнула я, — я не хочу уходить. Хочу остаться здесь навсегда.

— Жаль, что завтра понедельник, — усмехнулся он.

Я отстранилась и с улыбкой посмотрела на него:

— Знаешь что? Я не уйду отсюда пока не заберу все эти прекрасные цветы вместе со мной. Как можно тут оставить такую красоту?

— Всё под контролем, — хитро сказал Чонгук. — Завтра мои люди доставят их прямо к тебе.

Я фыркнула.

— Даже не сомневалась а тебе. Всё продумал.

Ещё немного мы постояли, впитывая это волшебство. Но потом я всё-таки сказала:

— Ладно… пора вернуться. Ребята, наверное, уже заждались.

Он сжал мою ладонь.

— Пойдём.

И мы, счастливые и немного оглушённые своим новым «навсегда», вышли за ворота.

Там уже собрались все. Тэхён держал Хёри за руку, но та явно не находила себе места. Когда мы подошли ближе, она, не выдержав, сделала шаг вперёд:

— Ну?!

Я сделала вид, что собираюсь что-то долго объяснять, а потом хитро улыбнулась и вытянула руку из-за спины. Кольцо засияло в свете фонарей.

— Да! — выдохнула Хёри и кинулась ко мне с объятиями. — Это лучший день в моей жизни!

Парни радостно заулыбались, обмениваясь взглядами, словно говорили друг другу: «План удался».

А я, стоя среди них, с кольцом на пальце и с его рукой в своей, чувствовала себя самой счастливой девушкой на земле.

Мы попрощались с ребятами. Каждому нужен был отдых после такого насыщенного дня.

Машина мягко скользила по ночному асфальту, словно убаюкивая меня после того головокружительного вечера. Я сидела рядом с Чонгуком, сжимая в руках коробочку от кольца, которого он только недавно надел мне на палец. С каждым взглядом на тонкий блеск камня сердце начинало биться сильнее. Всё это всё ещё казалось нереальным.

Я собиралась сказать, что скоро будет поворот к моему дому, как вдруг он уверенно повёл машину прямо, даже не замедлившись.

— Чонгук, — я обернулась к нему, удивлённо приподняв брови. — Ты проехал поворот.

Он улыбнулся уголком губ, не отрывая взгляда от дороги.

— Знаю.

— И куда же мы едем? — я прищурилась, хотя внутри у меня всё уже сладко ёкнуло.

— Ко мне, — сказал он спокойно. — Я похищаю тебя. Не хочу отпускать домой. Сегодня нет.

Я даже не знала, что сказать. Глупый смешок сорвался с моих губ сам по себе.

— Ты… похищаешь меня? — я повторила, стараясь сделать голос строгим, но он дрогнул, и я сама услышала, как это прозвучало скорее как признание радости.

— Именно. — Он бросил на меня короткий взгляд, полный такой нежности и решимости, что я моментально растаяла. — Слишком долго ждал этого дня. Сегодня ты — только моя.

Когда мы поднялись на лифте к его квартире, я чувствовала, как ладонь в его руке слегка дрожит. Только я не могла понять — моя или его. В груди не хватало воздуха, и каждый этаж, который медленно сменялся на табло лифта, казался вечностью.

Дверь квартиры закрылась за нашей спиной, поглотив нас в полной темноте.

— Дай я включу свет, — я инстинктивно потянулась к стене, но его рука мягко остановила мою.

— Не надо, — тихо сказал он, и прежде чем я успела ответить, он развернул меня к себе и прижал к холодной двери.

Его руки обняли меня крепко, но осторожно, будто я могла исчезнуть. Лоб он уткнул в моё плечо, и я почувствовала, как его дыхание горячими волнами касается моей кожи.

— Я так волновался, — прошептал он. — Даже не представляешь, насколько. Я боялся, что ты откажешь. Что это окажется сон. Мне нужно… нужно немного времени рядом с тобой, чтобы поверить, что это всё реально.

Я замерла, удивлённая его уязвимостью. Обычно Чонгук был таким уверенным, сильным — а сейчас он словно снял все доспехи и показал себя настоящего.

Моё сердце сжалось от нежности. Я подняла руки и осторожно обняла его в ответ, гладила по волосам, по затылку.

— Глупый, — прошептала я. — Как ты вообще мог подумать, что я скажу «нет»? Ты — моя самая большая радость. Моя опора. Я люблю тебя, Чонгук. Сильнее всех на свете.

Он будто замер от моих слов, а потом тихо, так же в темноте, прошептал:

— А я люблю тебя ещё сильнее. Ты — мой воздух.

Моё лицо мгновенно вспыхнуло. Только теперь я осознала, в какой позе мы стоим: я прижата к двери, он обнимает меня так, что я чувствую каждое движение его груди, каждый вдох. Моё дыхание стало прерывистым, и я знала, что он это заметил.

Он поднял голову, и я почти чувствовала его взгляд в темноте.

— Хаён, — его голос был низким, чуть хриплым. — Ты доверяешь мне?

Я кивнула, но поняла, что он хочет услышать слова.

— Конечно, — выдохнула я. — Всегда.

И в тот же миг я ощутила его губы на своей шее. Мягкий, осторожный поцелуй, который обжёг сильнее огня.

— Чонгук… — его имя сорвалось с моих губ, и тут же я почувствовала лёгкий укус. Совсем нежный, почти игра, и сразу же новый поцелуй в том же месте, будто извинение.

Волна жара пронеслась по телу. Я тихо застонала его имя, не в силах сдержаться.

Он повторил ещё раз, медленнее, дольше, и я чувствовала, как внутри меня всё горит. Его пальцы осторожно скользнули по линии моего плеча, слегка сдвинув ткань, открывая кожу. Новый поцелуй — ещё ниже, ещё горячее.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он мне на ухо.

Я уже не могла думать. Только чувствовать. Каждый его поцелуй, каждое движение губ и рук заставляло меня дышать всё чаще, всё глубже.

— Чонгук… — я снова позвала его, но голос дрожал, и я сама не знала, чего прошу.

Он прижался ближе, его дыхание смешалось с моим.

— Скажи, если я зайду слишком далеко, — его слова звучали серьёзно, несмотря на жар. — Всё остановится, как только ты скажешь.

— Не надо останавливаться, — я сама удивилась, как твёрдо и искренне прозвучал мой голос. — Я хочу этого. Я хочу быть с тобой.

Он замер, будто проверяя, слышал ли он правильно. Потом его губы нашли мои — сначала мягко, осторожно, будто он боялся, что я испугаюсь. Но я ответила так жадно, что все сомнения исчезли.

Поцелуй углубился. Мир перестал существовать. Не было больше ни темноты, ни города за окнами. Только он. Только мы.

Я не помню, как мы переместились от двери дальше. Не помню, как мои пальцы сами находили его лицо, его плечи, как его руки прижимали меня к себе ближе и ближе. Всё было как во сне, но слишком ярко, слишком реально.

Каждый его поцелуй был как клятва. Каждое прикосновение — как признание.

Он поднял меня на руки, даже не разрывая поцелуй. Мир закружился, когда мои ноги сами обвили его торс, будто так было правильно, будто так должно быть всегда. Я чувствовала, как он несёт меня, и не отпускала его ни на секунду.

— Хаён, — выдохнул он между поцелуями, сдержанно, но с надрывом, — ты знаешь… в любой момент ты можешь сказать «нет».

Я мягко прервала его слова поцелуем. Глубоким, тёплым, полным всего, что я чувствовала к нему. Он замер, а потом ответил с такой силой, что сомнения исчезли без следа.

Мы добрались до его комнаты, и он опустил меня на кровать так бережно, словно я была чем-то хрупким, бесценным. Его руки дрожали — но не от неуверенности, а от переполняющих эмоций.

Он наклонился ко мне и медленно начал освобождать меня от одежды, каждое движение было не поспешным, а осознанным, будто он хотел запомнить этот миг навсегда. Его губы следовали за руками, касаясь моей кожи. Каждый поцелуй обжигал и оставлял след, невидимый, но такой явный.

— Ты… произведение искусства, — прошептал он, прикасаясь к моему плечу губами. — Моё чудо. Моё всё.

Я закрыла глаза и позволила себе раствориться в его словах, в его дыхании, в его тепле.

Он покрывал меня поцелуями — медленно, с благоговением. И каждый раз, когда его губы касались новой части моей кожи, он шептал новые признания:

— Я люблю тебя.
— Я всегда буду рядом.
— Ты — моё сердце.
— Никто и никогда не будет значить для меня так много.

И с каждым его словом моё дыхание становилось глубже, а сердце било в груди так сильно, что я боялась, он услышит его громче любых слов.
Я чувствовала себя одновременно сильной и уязвимой, как будто именно в этой хрупкости и заключалась моя сила. Потому что я доверяла ему. Полностью.

Когда его губы вновь нашли мои, я уже не могла отличить, где заканчивается он и начинаюсь я. Мир исчез, растворился. Остались только мы двое и огонь, разгорающийся всё ярче.
Дальше всё было похоже на вихрь — бесконечный, горячий, без остатка. Но в этом огне не было ни капли грубости — только любовь, только доверие и жажда быть как можно ближе друг к другу.

Он словно писал признания на моей коже, я отвечала ему дыханием и прикосновениями. Мы были единым целым.

И когда наконец наступила тишина, я лежала в его руках, едва дыша, но с чувством абсолютного счастья.

И в тот момент, когда наши сердца бились в унисон, я поняла: я больше не боюсь. Ни прошлого, ни будущего. Потому что у меня есть он.

Конец.

Примечание автора:

Дорогой читатель,

Спасибо, что прошёл весь этот путь вместе с героями. Спасибо, что разделил с ними радости и страхи, тревоги и надежды, улыбки и слёзы. История Ким Хаён и Чон Чонгука была написана сердцем, и я всей душой надеюсь, что она отозвалась и в твоём.

Эта история — мир, в котором живут чувства, мечты и вера в то, что даже после самых трудных испытаний можно найти свет. Если хотя бы одна сцена заставила тебя улыбнуться, если хотя бы одно признание согрело твоё сердце — значит, всё было не зря.

Спасибо за твоё время, за то, что ты доверил этой истории кусочек своей души.

И пусть каждый из нас найдёт рядом человека, который станет его домом.

С любовью и благодарностью,
Автор.