Только моя

Я свернула на улицу и сразу почувствовала, как внутри всё сжалось.

Он был там.

Стоял, опираясь о стену возле моего подъезда, будто вырос из тени. В руке — букет. Красные розы. Слишком красные. Слишком поздно.

Жёлтый свет фонаря падал ему на плечи. Он был весь какой-то помятый — будто время над ним пошло вразнос. Волосы растрёпаны, глаза... блуждали. Он не сразу меня заметил.

Я затаила дыхание и сделала вид, что просто прохожая. Девушка, идущая мимо. Поникшие плечи, телефон у уха, быстрый шаг. Почти получилось.

Почти.

— Хаён…

Чёрт.

Я остановилась. Но не обернулась.

— Я… — его голос дрогнул. — Я не сразу понял. Только когда ты ушла. Только тогда.

Я сделала ещё шаг, как будто не слышу. Но услышала запах — лёгкий, но чёткий: алкоголь. Дорогой, с резкими нотами виски. Запах уверенности, которая давно вытекла из него вместе с совестью.

— Я пришёл не кричать. Не ругаться. Я просто… — он замолчал. Потом шагнул ближе. — Можешь выслушать, хотя бы один раз?

Моё сердце застучало. Я остановилась. Разум кричал — беги. Но тело… зацепилось.

— Две минуты, — выдавила я. — Не больше.

Он кивнул и медленно сел на бордюр. Всё ещё держал букет. Пальцы сжаты так, что шуршала обёртка.

— Я… я, наверное, всё испортил, да? — хрипло сказал он, глядя не на меня, а в асфальт. — Мне казалось, ты всегда будешь рядом. Что я могу говорить что угодно. Делать. И ты всё равно останешься.

Он вскинул на меня глаза — покрасневшие, тяжёлые.

— Когда ты ушла, я… я смотрел твои сторис. Даже когда ты была с этим… с ним. Он сглотнул. — Мне хотелось что-то разбить. Или прийти. Или просто стереть всё назад.

— Тебе не жаль меня, — сказала я, тихо.

— Тебе жаль себя. Как всегда.

Между нами повисло молчание. Только листья шуршали где-то рядом, и далёкие фары разрезали ночь.

— Я пью, потому что не знаю, как жить без тебя, — сказал он наконец. — И да, я слежу. Потому что мне больно. Потому что ты была — светом. А теперь темно.

— Ты пугаешь меня, Дживон, — медленно произнесла я. — Не тем, что ты сделал. А тем, что продолжаешь делать, будто не понимаешь, как это выглядит.

Он встал. Подошёл. Букет опустился вниз, и он стоял уже в опасной близости.

— Я не отпущу тебя к нему, — прошептал он. — Он — не для тебя. Я тебя знаю лучше. Я люблю тебя, Хаён. Даже если ты сейчас ненавидишь меня.

Я почувствовала, как внутри всё дрожит. Страх? Или жалость? Или просто усталость от того, что всё это когда-то было любовью.

Я отвернулась и сделала несколько шагов, но он тоже пошёл за мной. Неспешно. И я поняла — просто так он меня не отпустит.

— Ты ведь домой идёшь? — спросил он с неестественной мягкостью в голосе.

— Я подожду, пока ты войдёшь. Убедюсь, что ты в порядке.

В голосе не было злобы. Но именно это пугало сильнее. Эта липкая, выжидающая вежливость.

Я подошла к дому. Он шёл рядом. Рядом — но слишком близко. Словно между нами уже ничего не осталось.

Я встала у двери, но ключ не вставила. Спиной ощущала его дыхание.

— Ты же не будешь вызывать кого-то? — его голос чуть дрогнул. — Я ведь просто хотел поговорить. Всё исправить. Только поговорить, Хаён…

Я не чувствовала себя в безопасности. Это был не страх — это было осознание, что пространство, где я должна быть в безопасности, стало клеткой.

— Мне нужно… воздух. Погулять, — выдавила я. — Потом вернусь.

Он усмехнулся, будто знал, что это неправда. Но не сказал ничего. Просто остался у двери, с цветами в руке и этой странной, напряжённой улыбкой.

Я свернула за угол, будто действительно собираюсь просто пройтись. Но внутри всё пульсировало. Куда теперь? Хэри ещё утром писала, что уехала за город. Время — почти полночь. Кто ещё? К кому?

Телефон завибрировал.

[Чонгук: ты дома уже?]

Я замерла. На секунду.

Пальцы затряслись. Я не знала, что ответить. Не хотела, чтобы он волновался. Но и скрыть — не смогла.

[Нет. Я… не могу туда вернуться. Он там.]

[Где ты сейчас?]

[Возле дома. Прячусь.]

Ответ пришёл почти мгновенно.

[Подожди. Я еду.]

И только тогда — впервые за весь вечер — я позволила себе сделать вдох до конца.

Улица оставалась тёмной, будто весь район решил вымереть. Только шум далёкого мопеда нарушал ночную тишину. Я сидела на холодной скамейке возле автобусной остановки, кутаясь в худи, будто могла спрятаться в нём от всего мира.

Поворот фар разрезал темноту, и в следующее мгновение знакомая чёрная машина плавно остановилась у тротуара. Чонгук выскочил из-за руля быстрее, чем я успела подумать.

— Ты цела? — он присел передо мной, не скрывая волнения.

Я кивнула. На этот раз — честно. Хотя внутри всё ещё сжималось.

— Он всё ещё у дома? — тихо спросил он.

— Думаю, да. Я… не хотела туда заходить. Стало страшно.

Чонгук не задавал лишних вопросов. Просто встал и подал мне руку.

— Поехали ко мне. Ненадолго. Пока всё не уляжется.

В машине пахло тем же, чем и утром — кожей и его парфюмом. Тот запах снова подействовал странно успокаивающе. Не сладкий, не резкий — сухой, с оттенками кедра и чего-то тёплого, почти горького. Как будто запах уверенности. Тишина внутри машины казалась громкой — но не давящей.

— Спасибо, — прошептала я, глядя в окно.

Он не ответил — только слегка улыбнулся.

Дом оказался таким же, каким я его запомнила в тот день, когда всё в моей жизни рухнуло. Только теперь — он казался безопасным.

Белые стены, мягкий свет, чёрный диван, тихая музыка откуда-то сверху.

— Переоденься, выпей чаю, отдохни. Твоя комната наверху. Там полотенца, одежда — всё есть.

— Ты так спокойно всё говоришь, — пробормотала я, поднимаясь по лестнице.

— Потому что кто-то должен оставаться спокойным, — последовал ответ снизу.

Я стояла в ванной и смотрела на себя в зеркало. Лицо бледное, губы сжаты. Щёки влажные. Как будто не я — а кто-то другой.

Майка Чонгука была мягкой, слишком большой, падала с плеч. И в этой странной нелепости была неожиданная нежность.

Когда я вышла, он уже ждал с чашкой чая.

— Тебе лучше? — спросил он.

— Немного. Ты правда так просто пустил меня к себе домой?

— Ты думаешь, я оставил бы тебя там одну? — он усмехнулся, но взгляд у него был серьёзный. — Хаён, я бы приехал даже если бы ты просто написала, что тебе одиноко.

Я не смогла удержаться. Всё накопившееся снова прорвалось:

— Я боялась. Он говорил спокойно, но в его глазах что-то было. Не ярость. Хуже. Одержимость… Я будто уже не имела права на «нет».

Слёзы снова пошли, не спрашивая разрешения.

Чонгук подошёл, присел рядом и, не говоря ни слова, обнял. Медленно, аккуратно. Не как герой, а как человек, которому не всё равно.

Я уткнулась в его плечо, и мы так и сидели. В этой тишине. В этом доме, который вдруг стал не просто местом. Он стал передышкой. Той, которую я давно не могла себе позволить.

Я почти засыпала — всё внутри выгорело, дрожь сменилась усталостью.

— Ты ведь не оставишь меня, да? — прошептала я, глядя куда-то в пространство. Просто чтобы услышать хоть что-то, кроме собственных мыслей.

Он не ответил сразу. Но потом его рука сжала мою — мягко, но уверенно.

— Никогда, — сказал он почти шёпотом, будто боялся разбудить мою уставшую веру в людей.

Нам не нужно было говорить больше. Он остался рядом — просто молча сидел, пока я не выдохнула последний страх. Пока дыхание не стало ровным.

— Иди спать, — мягко сказал он. — Тебе нужно отдохнуть.

Я не спорила. Только кивнула, встала медленно, будто выходя из сна. Уже на лестнице я оглянулась. Он стоял внизу, облокотившись о стену, всё ещё наблюдая. Всё ещё рядом.

Комната казалась другой. Не чужой. Не временной. Почти родной. Я забралась под одеяло и, впервые за долгое время, почувствовала не пустоту, а тишину. Спокойную, настоящую.

«Я в безопасности», — думала я, уткнувшись в подушку, пропитанную лёгким запахом стирального порошка и чего-то, что напоминало утро. — «Пусть даже всего на одну ночь».

И этого было достаточно.

Он стоял у лестницы ещё долго после того, как она поднялась. Прислушивался. К каждому скрипу пола наверху, к звуку открывающейся двери, к её лёгким шагам. Потом — тишина. Значит, легла.

Он выдохнул и провёл ладонью по лицу.

Сердце всё ещё билось неровно. Не от страха — от злости. На Дживона. На себя.

Он опоздал. Хоть и не совсем.

“Если бы я приехал на пять минут позже…”

Мысль эта застряла, как заноза. Ему не хотелось представлять «что если». Ему хотелось только одного — быть рядом. Раньше. Надёжнее.

Он поднялся на второй этаж, но не в свою комнату. Остановился возле двери, за которой теперь спала она. Прислонился лбом к прохладной стене и закрыл глаза.

"Она доверилась. Пришла ко мне. Не потому что больше некуда. А потому что я — это безопасно."

Он не знал, чем именно заслужил это. Может, тем, что не спрашивал лишнего. А может, просто тем, что был рядом, когда было нужно.

"Если она захочет, уйдёт хоть завтра. Но пока она здесь — никто к ней не подойдёт. Я не позволю."

Впервые за долгое время он не чувствовал тяжести одиночества в доме. Это странно… и странно приятно.

Он прошёл в свою комнату и, лёжа на кровати, уставился в потолок.

Он лежал на спине, в темноте, не двигаясь.

А тишина в доме — впервые не давила. Она была тёплой. Живой. Как будто этот дом, в котором он столько времени жил сам, наконец стал чем-то большим, чем просто стены.

“Я ведь не собирался влюбляться. Всё началось как игра. Нет — не игра. Просто... Соревнование.”

Он вспомнил, как подначивал её в классе. Как дразнил. Иногда специально проигрывал, чтобы увидеть, как она торжествует — с блеском в глазах, с этой упрямой уверенностью, что может сама. Без него.

А иногда выигрывал по-настоящему. Только чтобы услышать, как она фыркает, закатывает глаза и делает вид, что ей всё равно. Хотя он знал — не всё равно.

“Мне просто нравилось смотреть на неё. Реакции. Настроения. То, как она держится, даже когда тяжело.”

Он закинул руку за голову. Уголок губ дрогнул.

“Она будто всё делает назло. Мир — это вызов, и она принимает его каждый день. Это чертовски красиво.”

А потом случился тот вечер с машиной. Он не забыл, как сильно билось её сердце, когда она села в салон. Не забыл, как дрожали её пальцы, и как она пыталась спрятать страх за колкостью.

И уже тогда понял: он не хочет больше смотреть со стороны.

“Она думает, я спасаю её. Но, может быть, это она спасает меня. Просто тем, что есть.”

Он перевернулся на бок. В соседней комнате — тишина. Спит. Наконец в безопасности.

Он выдохнул.

“Даже если завтра снова всё будет сложно. Дживон не отстанет, будут слухи, напряжение, школа… Неважно. Я рядом. До конца.”