До самой смерти

Рэйвен

Я просыпаюсь со стоном, в голове пульсирует, и тру воспаленные глаза. Когда мне наконец удается открыть их, распространяется жгучая боль, резкий утренний свет проникает сквозь тонкую щель в занавесках, ослепляющий луч, который, кажется, пронзает меня насквозь. Я переворачиваюсь на бок, пошатываясь, инстинктивно протягиваю руку, когда Миднайт касается моей руки. Но когда я смотрю на подушку рядом со мной, моя кровь стынет в жилах.

Там, на шелке, словно какой-то извращенный жуткий приз, лежит глазное яблоко Майка. Смотрящее прямо на меня.

Крик вырывается из моего горла, хриплый и панический, когда я вскакиваю с кровати, отшатываясь назад, пока не ударяюсь о стену. Мои глаза остаются прикованными к гротескному предмету на моей подушке, застыв от ужаса. Все мое тело дрожит, перед глазами все расплывается, когда всплывают воспоминания о кошмаре прошлой ночи - Тай, с его рук капает кровь Майка, тошнотворный звук, когда он засовывает пальцы в глазницу.

Глаз. Смотрящий. На. Меня.

Я почти чувствую его присутствие в комнате, и я чувствую его запах. Волна тошноты накатывает на меня, но я заставляю себя пошевелиться, доставая салфетку из коробки на прикроватном столике. Дрожащей рукой я протягиваю руку вперед и прикрываю глазное яблоко, затем отшатываюсь, съеживаясь.

Мудак.

Если бы я не была так напугана, я бы посмеялась над безумием происходящего. Но это не шутка. Он оставил тут гребаное глазное яблоко, чтобы подразнить меня. Чтобы показать, что он не собирается оставлять меня в покое. Чтобы я поняла, что он был здесь, наблюдал за мной, пока я сплю, как последний подонок.

Выпрямляясь, я оборачиваюсь, мое сердце бешено колотится, я в панике осматриваю комнату. И тогда я вижу это - дверь спальни, широко распахнута. Я замечаю что-то на полу и медленно подкрадываюсь к этому, прищурившись. Подойдя достаточно близко, я наклоняюсь, замечая крошечные красные точки, разбрызганные по дереву.

Я недоверчиво бормочу себе под нос:

— Это что, гребаная кровь? Он был здесь… а я даже не слышала его?

Прошлой ночью я была измотана - мертва для всего мира, крепко спала, но все же, как я могла его не слышать? Этот дом издает звуки при каждом движении. Я прикрываю рот рукой, осознание того, что я не в безопасности, даже здесь, камнем ложится у меня в животе.

Внезапный громкий стук сотрясает дверь внизу, и я подпрыгиваю, резко выпрямляясь. Я быстро завязываю халат на талии и поднимаю Миднайт к себе на грудь, крепко прижимая ее к себе, пока спускаюсь по лестнице, каждый шаг медленный и осторожный. Когда я вхожу в гостиную, стук раздается снова - на этот раз более настойчиво.

— Кто это? — Зову я, стараясь говорить ровным тоном, но меня гложет мысль: что, если это Тай? Но опять же, я начинаю понимать, что он не из тех парней, которые стучат.

Я жду, затаив дыхание, прижимая Миднайт немного крепче, поскольку тишина затягивается дольше, чем следовало бы.

— Это полиция, мэм, — раздается мужской голос, незнакомый и строгий.

— Черт, — бормочу я, пульс учащается. У меня наверху чертово глазное яблоко и кровь. Я быстро приглаживаю волосы, подкрадываясь к двери. Когда я приоткрываю ее и выглядываю из-за края, там стоят двое полицейских и наблюдают за мной.

— Доброе утро, мэм. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов об инциденте в баре, в котором вы были вчера вечером.

Я инстинктивно хмурюсь, понимая, что в этот момент я, вероятно, соучастница, поскольку не позвонила им прошлой ночью, как планировала, до того, как Тай забрал мой телефон.

— Инцидент? — Повторяю я, изображая невинность.

Один из них кивает, в то время как другой просто изучает меня, его взгляд пронзительный, как будто он уже знает, что я что-то скрываю. Мое горло сжимается, но я отступаю и впускаю их, наблюдая, как они осматривают убогую комнату. Я опускаю Миднайт на пол, и она на цыпочках уходит, пока они продолжают осматриваться.

— Вы владеете этим участком, мисс? — спрашивает один из них, и я качаю головой, скрещивая руки.

— Мисс Тейт, и нет, я арендую его, пока работаю в Сакред Хайтс.

Они обмениваются взглядами, прежде чем один из них достает блокнот.

— Вы были вчера вечером в баре - «Бутылочки», верно?

Мой желудок сжимается, но я сохраняю нейтральное выражение лица.

— В чем дело? — Спрашиваю я, хотя уже точно знаю, зачем они здесь.

— Прошлой ночью произошло чрезвычайно жестокое преступление, — говорит один из полицейских ровным, но испытующим тоном. — После разговора со свидетелем нас привели сюда. Вы были с Майком Райтом и Джессикой Лэньярд, верно?

Я медленно киваю, чувствуя тяжесть их взглядов, пока он продолжает.

— Вы можете рассказать нам, что произошло?

Я делаю медленный, успокаивающий выдох, переминаясь с ноги на ногу.

— Мы выпили, — начинаю я, — а потом Джесс пришлось уйти на работу. Я осталась с Майком, но... — Я замолкаю, переводя взгляд с одного на другого, надеясь, что мое лицо меня не выдаст. — Он исчез, и я просто... пошла домой.

— Исчез? — Спрашивает один, делая заметки.

— Да, — говорю я, слегка приподнимая подбородок. — Я подошла к музыкальному автомату, чтобы выбрать песню, а когда вернулась к столику, его уже не было. Я не знакома с этим районом, и только что встретила их, как только я осталась там одна, просто... решила уйти.

Офицер кивает, его взгляд возвращается к блокноту.

— Вы видели что-нибудь или кого-нибудь подозрительного?

Я качаю головой.

— Нет, я ничего не заметила. Я пробыла там недолго, послушала музыку и немного выпила. Может быть, максимум час.

Во рту у меня сухо, как от песка, и я слегка шевелюсь, затем поднимаю на них взгляд, достаточно широко раскрыв глаза.

— Подождите... все в порядке? Кто-нибудь пострадал? — Спрашиваю я, позволяя нотке беспокойства смягчить мой голос.

Выражение лица офицера слегка мрачнеет.

— Майк в больнице в очень тяжелом состоянии. Сейчас я не могу рассказать больше, но, возможно, нам придется вернуться для дальнейших вопросов. Мы очень внимательно изучаем всех свидетелей.

Его слова повергают меня в панику. Могу ли я попасть в серьезные неприятности из-за всего этого, из-за всех преступлений Тая. Что, если они подумают, что я в этом замешана? Что, если все это обернуто против меня? Что, если они пронюхают об этом?

От этой мысли у меня кружится голова, поэтому я сохраняю невинность, и перемещаю руку к груди, испуская тихий вздох удивления.

— Что? Но что случилось? С ним все будет в порядке? А Джесс... с ней все в порядке?

Офицер слегка кивает, но по его лицу ничего не читается, когда они оба направляются к двери.

— Мы надеемся на это, — бросает он через плечо.

Когда они открывают дверь и собираются уходить, я кричу им вслед:

— Если я могу что-нибудь сделать, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне!

Как только они уходят, я закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, тяжело дыша, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Мои руки дрожат, и я смотрю на них, вцепившись в дверь для устойчивости. Это было... странно. Их вопросы были такими короткими, почти небрежными. Но ясно одно: мне нужно убираться отсюда. Сегодня.

К черту эту работу. Этот маленький городок. Это безумие. Тая. Я покончила со всем этим. Когда он прячется за каждым углом, здесь невозможно ужиться. Я не могу быть вовлечена во все это.

…

После того, как я дочиста вымыла этот дом с отбеливателем и спустила глазное яблоко Майка в унитаз, по иронии судьбы, день превратился в ранний вечер. Я собираю чемодан, стучу им по лестнице. Я подумала, что, наверное, будет лучше, если я уйду, когда стемнеет, когда соседи не смогут увидеть, как я убегаю. Я тащу свой чемодан по дереву, прежде чем поставить переноску Миднайт на пол. Я приседаю, открываю маленькую дверку, пропуская ее внутрь, но она просто смотрит на меня издалека.

— Давай, Миднайт, заходи внутрь. Я собираюсь отвести тебя в безопасное место, детка. — говорю я мягко, но она все равно отказывается.

Внезапно раздается отчаянный стук в дверь, и я вскакиваю.

— Рэйвен? Рэйвен? Ты там? — Голос Джесс доносится из-за дерева, и мои глаза расширяются.

Черт.

— Секундочку! — Я отвечаю, разглаживая дрожащими руками свое черное платье. Затем я шагаю к двери.

Я щелкаю замком и медленно открываю ее, заглядывая внутрь. Мои глаза мгновенно встречаются с глазами Джесс, красными и влажными. Она делает шаг вперед, не оставляя мне выбора, кроме как впустить ее, и я отступаю назад. Все еще держа дверь открытой, я поворачиваюсь к ней лицом, и, прежде чем я осознаю это, она обнимает меня. Я напрягаюсь, когда она истерически рыдает у меня на плече.

— Он мертв! — Она кричит мне в ухо, ее тело неудержимо сотрясается.

Мои глаза почти вылезают из орбит:

— Что? — Я ахаю в настоящем шоке, моя рука находит ее спину.

— Мне только что позвонили... — всхлипывает она.  — Он мертв!

Чувство вины скручивается внутри меня, острее, чем все, что я когда-либо чувствовала. Впервые - даже несмотря на весь мой опыт психотерапевта - я полностью лишилась дара речи, не в силах найти никаких слов, чтобы утешить ее. Она отстраняется, шмыгая носом, потирая опухшие глаза.

— Они сказали, что у него были при себе наркотики... С которыми он, возможно, был замешан в торговле. — Она качает головой, ее взгляд мечется по комнате, избегая моего.

— Но он был не таким, Рэйвен, — говорит она, наконец, встречаясь со мной взглядом. — Он был невиновен. Он никогда не делал ничего плохого. Он был хорошим человеком.

Я подавляю вихрь чувств, поднимающийся внутри меня - ту часть меня, которая хочет спросить, почему - «хороший человек» пытался подсыпать что-то мне в выпивку. Был ли Тай прав? Майк планировал что-то со мной сделать? Или это была просто еще одна из его игр? Причина убить невинного человека из-за раскаленной добела ревности.

— Мне очень жаль, — бормочу я, опуская взгляд в пол. — Сегодня приходила полиция, и я сказала им, что он просто... исчез, когда я подошла к музыкальному автомату, а потом ушла.

Она слегка кивает, не давя на меня больше, но ее взгляд блуждает по комнате, пока, наконец, не останавливается на моем чемодане.

— Ты уходишь? — спрашивает она, ее взгляд возвращается ко мне, и у меня сводит живот.

— Эээ... да, уезжаю, — отвечаю я, подыскивая оправдание, пока оно не приходит мне в голову. — Это из-за этого дома. Сырость добралась до моих легких. Думаю, я остановлюсь в местном мотеле.

Огонек надежды загорается в ее глазах, лицо смягчается.

— Почему бы тебе не остаться со мной? Пожалуйста, Рэйвен... Сейчас мне действительно не помешала бы компания. Я живу недалеко отсюда.

Мой мозг лихорадочно соображает, пытаясь придумать выход, но затем кое-что привлекает мое внимание. Миднайт, обычно боящаяся внешнего мира, медленно продвигается к открытой входной двери. У меня перехватывает дыхание. Она никогда раньше не проявляла интереса к природе.

— Миднайт? — Я тихо зову, отвлекаясь, когда она останавливается на пороге.

Без предупреждения она срывается с места, переступая порог и выбегает на затянутую туманом улицу. У меня вырывается вздох, сердце колотится, когда я мчусь вперед, наблюдая, как ее маленькая фигурка ускользает дальше в тень, к черному, как смоль, кладбищу через дорогу.

— Миднайт! — Я зову ее дрожащим голосом, но она просто продолжает идти, слабый звон колокольчика на ее ошейнике растворяется в темноте.

— Черт! — Я шиплю, оглядываясь на Джесс, и, не раздумывая, хватаю ее за руку, вытаскиваю за дверь и захлопываю ее за нами.

— Я вернусь! — Кричу я, уже бросаясь вперед босиком, холодный тротуар обжигает, когда я направляюсь к кладбищу. Туман сгущается, поглощая Миднайт и оставляя меня гоняться за тенями, по мере того как я все глубже погружаюсь в темноту.

Сейчас нет ничего важнее, кроме того, чтобы вернуть ее.

Я пробегаю между надгробиями, шаря глазами в полумраке.

— Миднайт! — Я зову снова, но она уже зашла слишком далеко.

Я бегу быстрее, следуя за тихим звоном ее колокольчика, как за маяком. Вскоре он ведет меня в густой лес за кладбищем, еще больше растворяясь в темноте.

— Миднайт! — Я снова кричу, чувствуя отчаяние.

Когда я без колебаний вхожу в лес, мне кажется, что в нем странно, устрашающе тихо, если не считать стука моего собственного пульса в ушах. Атмосфера здесь тяжелая, запах сырой земли и разложения пропитывает все вокруг. Я продираюсь сквозь подлесок и свои сомнения, скользя по мокрым листьям и размокшей грязи, ветки царапают мои голые руки и ноги, когда я, спотыкаясь, бреду вперед.

Затем сквозь деревья я вижу это и останавливаюсь как вкопанная. Огромная поляна и силуэт заброшенного особняка в готическом стиле выступают из дымки. Виноградные лозы ползут по его каменным стенам, а окна тусклые, как пустые глаза, смотрящие в никуда, но очертания Миднайт привлекают мое внимание, она проносится перед входом, исчезая в тени двери.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Что-то в этом месте кажется неправильным - как будто я собираюсь войти туда, откуда возможно, никогда не вернусь. Но у меня нет выбора. Миднайт - весь мой мир. Она - все, что у меня есть. Я не могу уйти без нее.

Туман клубится вокруг моих ног, цепляясь за землю, как будто не хочет, чтобы я двигалась вперед, но мне это нужно. Дойдя до подножия каменных ступеней, я на цыпочках поднимаюсь к огромной двери, оглядываясь назад, почти ожидая, что там кто-то есть, но никого нет.

Добравшись до верха, я замечаю, что входная дверь слегка приоткрыта, ее ржавые петли поскрипывают на ветру. Я замираю на секунду, сомневаясь в своем выборе. Затем я чувствую, как мои ноги снова движутся вперед, пока я не давлю дрожащей рукой на влажное дерево, открывая ее.

Внутри пыль оседает толстым слоем на всем подряд и у меня в горле. В большом фойе полумрак, единственный свет исходит из окон, окутывая все вокруг бледным, призрачным сиянием. Я оглядываюсь; пространство кажется старинным, как будто о нем забыли на десятилетия. Лестница впереди темная, перила потрескались и перекосились, но я едва замечаю это - мое внимание сосредоточено на том, где может быть Миднайт.

— Миднайт? — Я кричу шепотом, когда дверь мягко закрывается за мной. Каждая частичка меня кричит убираться отсюда подальше, но мое упрямство останавливает меня. Я должна найти ее.

Тихое, слабое мяуканье Миднайт доносится откуда-то сверху, эхом разносясь по коридору, и я иду на звук.

Каждая ступенька лестницы скрипит громче, чем следовало бы, старое дерево протестует под моим весом. Стены оклеены выцветшими обоями, облупившимися по краям, из-за чего под ними виднеется больше темного дерева.

— Миднайт? — Я зову снова, мой голос дрожит. Я слышу еще одно мяуканье, на этот раз ближе, и волосы у меня на затылке встают дыбом. Когда я выхожу на лестничную площадку, наверху становится еще темнее; света почти нет.

Я слышу тихий звон ее колокольчика, сначала далекий, а потом все более громкий. Я резко оборачиваюсь, и вот она - Миднайт - мчится по коридору ко мне. Я постепенно расслабляюсь, но это ненадолго. Я делаю несколько бешеных шагов вперед, отчаянно желая схватить ее, убраться отсюда к чертовой матери, но затем останавливаюсь как вкопанная.

Она не движется ко мне. Она стоит неподвижно, всего в нескольких футах от меня, пристально уставившись на что-то в стене - ее тело напряглось, хвост подергивается.

Я хмурюсь в замешательстве, когда подаюсь вперед, мой голос низкий, умоляющий:

— Миднайт, давай, детка, пойдем. — Но она не двигается. Она даже не вздрагивает.

Я прищелкиваю языком, звук знакомый, точно такой же, как я делаю, когда ем угощение. Она по-прежнему не двигается с места. Ее янтарные глаза по-прежнему прикованы к низкому квадратному отверстию в стене, немигающие, почти загипнотизированные тем, что находится за ним.

Я подхожу ближе, и как только оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, Миднайт делает что-то, чего я не могу понять. Она идет вперед, небрежно и неторопливо, и исчезает. Мое сердце останавливается, когда я замираю на месте, моя кровь превращается в лед. Мои глаза широко раскрыты, немигающие, неспособные оторваться от того места, где она только что стояла.

Я неуверенно иду вперед, и вскоре черный квадрат в стене становится четче с каждым шагом. Я останавливаюсь прямо перед ним, мои глаза прикованы к зазубренным краям, темнота зовет меня, как пустота, которой нет конца. Не раздумывая, я протягиваю дрожащую руку к отверстию. В тот момент, когда мои пальцы соприкасаются, холодок пробегает по моей спине, и моя рука исчезает в пустоте, поглощенная, как будто сама стена пожирает меня.

Меня охватывает паника, но я падаю на колени, чувствуя под собой холодный шершавый пол, и вглядываюсь в это пространство - кромешная тьма, простирающаяся в бесконечность. Я знаю, что это иррационально, что каждая частичка меня кричит о том, чтобы убраться подальше от этого места, но... Но Миднайт где-то там.

Когда я снова слышу ее тихое мяуканье, но уже откуда-то из чертовой дыры, я быстро вытираю слезы со щек и начинаю медленно продвигаться вперед.

Черт, я, должно быть, сошла с ума.

Как только одну из своих рук я погружаю внутрь, что-то внезапно сжимается вокруг моего запястья, дергая меня вперед с грубой силой. Окаменевший крик вырывается из моего горла, эхом отдаваясь в удушающей темноте. Меня яростно тащат по непроглядно черному, вызывающему клаустрофобию туннелю, я отчаянно царапаю шероховатую поверхность в бесполезной попытке замедлить безжалостное притяжение.

Затем, так же быстро, как это началось, меня отпускают, и мое тело обмякает, а сердце бешено колотится, угрожая вырваться из груди. Я колеблюсь, страх сковывает мой позвоночник, когда я медленно поднимаю голову, беспокоясь о том, что я увижу дальше.

Я сразу вижу перед собой большую комнату. Тускло освещенное пространство с низкими балками, перекрещивающимися наверху. Воздух наполнен запахом старого дерева и пыли. Брошенный деревянный стул стоит в центре комнаты, а в углу стоит продавленный диван с истончившейся тканью. Пара книжных шкафов стоят у стен, их полки забиты выцветшими книгами. Но мое внимание привлекает окно.

Огромное круглое мозаичное окно от пола до потолка возвышается над дальней стеной, его сложный дизайн едва виден под слоями газетных обрезков, плотно заклеивших каждый дюйм, блокируя свет.

Я подтягиваюсь на трясущихся руках и вылезая из узкого пространства. Когда я выпрямляюсь, стряхиваю пыль с платья, осматривая все. Это место кажется забытым, спрятанным в глубине дома.

Затем тихий звук - близкое позвякивание ошейника Миднайт.

Я быстро оборачиваюсь, мое сердце бешено колотится в груди, тупо вглядываясь в тень, но как раз в тот момент, когда я собираюсь двинуться вперед, появляется крупная фигура. Мое дыхание застревает у меня в горле, и на мгновение все замирает. Его темные глаза впиваются в мои, пронзительные и холодные, его лицо наполовину закрыто капюшоном и лыжной маской.

В его объятиях: Миднайт.

Она спокойна, тихо мурлыкает, когда он бездумно чешет ее под подбородком, но все его внимание сейчас сосредоточено на мне. У меня подкашиваются ноги, я хочу пошевелиться, но не могу. Я просто стою, оцепенев, со слезами на глазах, смотрю то на Миднайт, то на Тая, мое тело кричит мне действовать, но мой разум не может догнать.

— Отдай ее мне, — требую я тихо, но дрожащим голосом, когда слеза скатывается по моей щеке. Я протягиваю руку, но он ничего не делает. Он просто продолжает смотреть на меня, как будто не слышал ни слова из того, что я сказала.

— ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ОТДАЙ ЕЕ МНЕ! — Я кричу, мой голос срывается от всей этой грубости, но он даже не дрогнул. У него нет никаких эмоций.

Я бросаю взгляд на черную пустоту в стене, мое единственное спасение. Но этот ублюдок знает, что я не уйду без своей кошки.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я. Я задыхаюсь, осознание сильно поражает меня - он заманил меня сюда, используя ее, мою единственную слабость, единственное, что может причинить мне боль.

Я опускаю голову, и он делает медленные шаги вперед, обходя меня, как зверя в клетке. Он останавливается позади меня, наклоняя голову, пока его рот не оказывается рядом с моим ухом.

— Тебя, — шепчет он, единственное слово повисает в воздухе, как мрачное обещание, и я зажмуриваюсь, страх пронизывает меня.

— Я же говорила тебе, ты не можешь получить меня. — Я выдавливаю слова, вздергивая подбородок, чтобы казаться храбрее, чем на самом деле.

Он тихо посмеивается, кружа вокруг меня, как хищник, оценивающий свою добычу.

— Ты говоришь так, как будто у тебя есть выбор, Рэйвен. Но рядом со мной, у тебя нет гребанного выбора.

Я стискиваю зубы, когда он останавливается передо мной, его взгляд пронзает мой.

— Ты не можешь просто держать меня здесь.

— О, я могу, красавица, — его голос спокоен, пугающе уверен, прежде чем он наклоняется, его лицо оказывается всего в нескольких дюймах от моего, в глазах отражается собственнический блеск. — Ты пыталась сбежать от меня, и я не могу потерять тебя.

Вспышка замешательства пробегает по моему лицу.

— Потерять меня? Сбежать от тебя? — Шепчу я, заглядывая ему в глаза.

Он поднимает руку, и я инстинктивно вздрагиваю, но его пальцы сжимаются на моем затылке, притягивая меня ближе, заставляя мое лицо оказаться в опасной близости от его.

— Не волнуйся, Котенок. Я позабочусь о тебе.

— Я ничего не скажу. Я никому не расскажу о прошлой ночи. Просто отпусти меня, и я... — Я выдавливаю из себя слова, отчаяние сквозит в каждом слоге.

Он слегка усмехается, в его глазах вспыхивает мрачное веселье.

— Ты думаешь, меня волнует, что меня поймают, Рэйвен? — Я останавливаюсь, когда он продолжает. — У меня всегда был один план, и теперь ты вплетена в него. Что будет потом, не имеет значения, но прямо сейчас? Прямо сейчас я собираюсь наслаждаться каждой секундой моей свободы... и моими планами. Тобой.

— Почему? — бормочу я, чувствуя глубокий холод, когда его глаза блуждают по моему залитому слезами лицу, впитывая каждую каплю моего страха. — Почему я?

— Потому что я хочу разорвать каждую частичку тебя, ломать тебя до тех пор, пока ты не станешь только моей. Я хочу, чтобы ты увидела мир сквозь кошмар моего разума, почувствовала вкус того, что шевелится внутри меня.

— Но...

— Я собираюсь втянуть тебя в свое безумие, Котенок, — рычит он, его пальцы скользят вокруг, останавливаясь у основания моего горла, сжимая ровно настолько, чтобы вызвать во мне дрожь паники. — Ты почувствуешь, как тьма проникает в твою кожу, заражает каждую твою невинную мысль. Это задушит твои гребаные чувства так сильно, что скоро ты не будешь знать, как дышать без меня.

Я приоткрываю губы, чтобы заговорить, но он опережает меня, голос холодный и непреклонный.

— Ты будешь делать то, что тебе говорят, или тебе станет намного хуже. Будет легче, если ты просто сдашься сейчас, примешь то, что грядет.

У меня вырывается кислый смешок, прежде чем я успеваю его остановить. Это единственный оставшийся у меня механизм совладания.

— Так вот почему я здесь? Почему ты поймал меня в ловушку? — Я вырываюсь, заставляя себя посмотреть ему в глаза, мой голос сочится горечью. — Потому что ты хочешь трахнуть меня? — Слова выходят более нетерпеливыми, чем я намеревалась, но вопрос грубый. Если дело только в этом, я стисну зубы, раздвину ноги и позволю ему делать все, что в его планах, с моей киской, если это будет означать, что он отпустит меня. Он уже трахнул меня чертовым ножом.

Его губы изгибаются в кривой ухмылке, его взгляд опускается к моей вздымающейся груди, задерживаясь с жестоким вниманием.

— Или просто любоваться тобой, — бормочет он, делая медленный шаг назад, изучая меня, как будто я какая-то навязчивая скульптура, от которой он не может отвести взгляд. — Я не привередливый, веснушка. Но лизать твою киску определенно стоит на первом месте в моем списке дел.

Кажется, что его взгляд может сорвать с меня одежду, напряжение обволакивает мои легкие и сердце, перехватывает дыхание. Мой пульс бешено колотится, каждый инстинкт умоляет меня попытаться убежать, но его напряженный взгляд удерживает меня на месте, как будто он поглощает каждую унцию страха и, вероятно, немного возбуждения, которое только что выпустил на волю.

Но за его намерениями кроется что-то более глубокое. Холодный ужас сковывает мой желудок, когда я понимаю: с ним не поспоришь. Не так. Я больше не в безопасной среде. Я стою в заброшенном гребаном здании со своим одержимым пациентом-психопатом, который вполне способен переключиться и убить меня.

Каждая частичка меня хочет обезоружить его словами, но мой внутренний терапевт потерян, погребен под ужасом, темнотой, которую я когда-то ощущала пару лет назад, медленно растекающейся по моим венам. Я с трудом сглатываю, реальность рушится - в этот момент я не наблюдатель, я его добыча.

— Протяни запястье, — приказывает он, в его голосе слышится тихая угроза.

Когда он наклоняется, чтобы опустить Миднайт на пол, я двигаюсь не раздумывая - коленом приближаюсь к его лицу, но он быстрее. Он дергается назад, хватая меня за горло, заставляя встать на цыпочки, а другой рукой с болезненной жесткостью ложится на мою задницу, притягивая меня ближе, прежде чем он поднимает меня.

Я кричу изо всех сил, дико брыкаясь, но он манипулирует мной, как будто я не более чем чертова кукла, заставляя сесть верхом на его промежность на неустойчивом деревянном стуле.

— Отстань от меня, придурок!

Я в отчаянии бьюсь об него, но его хватка нерушима. Одним быстрым движением он агрессивно заводит оба моих запястья мне за спину, и холодный металл защелкивается на них, впиваясь в кожу, когда он защелкивает наручники вокруг.

— Черт. Твои крики восхитительны, Котенок.

Мой пульс колотится, пока я борюсь с наручниками, но я чувствую себя застрявшей, моя грудь поднимается и опускается, когда меня охватывает паника.

— Посмотри на себя, — бормочет он с удовлетворением в своем устрашающе спокойном тоне, который бесконечно раздражает меня. — Сражайся сколько хочешь, но, как я уже сказал, от нас и от того, что у нас есть, никуда не деться.

Я приближаю свое лицо в опасной близости к его лицу, впиваясь зубами:

— Я тебя чертовски ненавижу!

Он не отшатывается, он просто смотрит в мои сердитые глаза, и то, насколько он расслаблен, раздражает меня еще больше. Я стону, опуская голову, мои рыжие волосы падают вперед, прикрывая лицо, но у меня едва есть секунда на раздумья, прежде чем он хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть на него.

Наши взгляды встречаются, и на его губах играет зловещая ухмылка. Затем его пальцы со странной нежностью скользят по моим волосам, откидывая их назад, за плечи, чтобы он мог видеть меня более отчетливо.

— Ты выглядишь такой хорошенькой, когда боишься меня, веснушка, — рычит он, и я стискиваю зубы, пытаясь подавить поток эмоций, которые переполняют меня.

Его рука опускается на мое обнаженное бедро, его прикосновение медленное, собственническое, и я вздрагиваю, пытаясь отстраниться, но он сжимает крепче, не позволяя мне пошевелиться. Он не сводит с меня своего темного пристального взгляда, его руки скользят вверх по моей коже, под короткое платье, и обхватывает мою голую попку. Он крепко хватает меня, поднимая вверх по своим бедрам, располагая именно там, где он хочет.

Внезапно он выхватывает нож свободной рукой, крепко прижимая острое лезвие к моему горлу, и я инстинктивно поднимаю подбородок, задерживая дыхание.

— Ты кончишь вот так, Котенок. Прижавшись своей маленькой обездоленной киской к моему члену, — требует он, не оставляя места для отказа.

Волна страха захлестывает меня, когда я чувствую очень большие очертания его твердого члена напротив меня, пробивающегося сквозь тонкую преграду моих трусиков. Мое тело предает меня, когда тепло разливается по моей киске, и я сжимаю кулаки, борясь с ощущением, нарастающим, между нами.

Он хватается пальцами за тонкую лямку моих трусиков, и от быстрого рывка она разрывается, спадая. Его рука находит мое обнаженное бедро, хватая с жадным доминированием, когда он прижимает меня к себе, заставляя двигаться.

— Тай, — выдыхаю я, инстинктивно закрывая глаза. Черт.

Напряжение между моими бедрами усиливается по мере того, как его член скользит вверх и вниз по щелочке моей киски, дразня и заставляя меня чувствовать каждый дюйм. Я отчаянно пытаюсь отгородиться от ощущений, которые угрожают затянуть меня на дно, но его хватка на мне продолжает усиливаться, погружая меня все глубже в его власть.

По мере того, как давление нарастает, мои бедра начинают непроизвольно выгибаться, прижимаясь к нему, трение заставляет меня пульсировать от острой потребности. Прежде чем я успеваю собраться с мыслями, он улучает момент, его рука скользит по изгибу моей задницы, пальцы хватаются за тонкую ткань моих трусиков, и он с агрессивной силой срывает их с моего тела. Дрожь пробегает по мне, в голове на мгновение становится пусто, поскольку я слишком поглощена возбуждением и ужасом.

— Не останавливайся, блядь, или я перережу это красивое горло и все равно трахну твое мертвое, окровавленное тело, — рычит он с животным разочарованием.

Он задирает мое платье, обнажая нижнюю половину, и мои бедра неистово двигаются, глупо отчаянно желая большего, как будто я не знаю ограничений в своей собственной чертовой морали. Грубая ткань его джинсов трется о мой обнаженный клитор, увлажняясь от моей спермы, и он рычит в ответ, звук глубокий и мрачный. Его взгляд встречается с моим - яростный, как будто он предъявляет на меня права, как будто он может в любой момент сорваться и вытащить свой член, чтобы я могла оседлать его.

— Такой нуждающийся, маленький котенок, — бормочет он, сильнее прижимая лезвие к моей коже, пока я не чувствую острую боль от укуса.

Струйка крови стекает по моей груди, когда его большая, теплая рука скользит вверх по моему телу под платьем, жестко сжимая мою талию. Он руководит моими движениями, каждое поглаживание по его стволу разжигает искру желания, и мое тело выдает меня - дрожит, трепещет, как будто у него есть собственный разум.

Я бездумно поворачиваю свою киску под нужным углом, чтобы приблизиться к кульминации, стоны бесстыдно срываются с моих губ. Затем, внезапно, волна удовольствия проносится через меня так, как я никогда не чувствовала раньше. Оргазм захлестывает все мое тело блаженными конвульсиями, и я остаюсь задыхающейся, дрожащей вслед от него.

Я слышу, как он стонет, его лоб ударяется о мою грудь, и вот тогда я чувствую это - его большой член пульсирует подо мной, вибрируя синхронно с моей пульсирующей киской.

Черт... он тоже только что кончил? Я никогда раньше не заставляла парня так кончать. Только от того, что терлась киской о его член. Я не уверена, планировал ли он это сделать.

Нож выскальзывает у него из руки, с громким стуком ударяясь об пол, и мы оба замираем, застигнутые последствиями того, что только что произошло, оба пытаемся дышать. Затем, без предупреждения, он встает, удерживая меня в объятиях.

Я цепляюсь ногами за него, когда он движется, делая несколько шагов, прежде чем одним быстрым движением он кидает меня на холодный пол. Я со стоном приземляюсь на задницу. Он наклоняется, отстегивая один наручник, но моя мимолетная свобода недолговечна. Прежде чем я успеваю среагировать, он пристегивает меня к старому радиатору позади.

— Тай... — Тихо бормочу я, пытаясь урезонить его, но он больше даже не смотрит в мою сторону.

Стыд заполняет каждую частичку меня. ЧЕРТ. Не могу поверить, что я только что кончила вот так. В тот момент я была глупо слабой, как какая-нибудь отчаянная маленькая шлюшка, и он наслаждался каждой секундой этого. Он знает, что делает.

Я пристально наблюдаю за ним затуманенным, заплаканным взглядом, пока он подходит к маленькому камину, который я раньше даже не заметила в тени, и щелкает зажигалкой, присаживаясь перед ним на корточки.

Он поднимает старый обрывок газеты, огонь охватывает его и освещает темную большую комнату, прежде чем он бросает его внутрь. Дрожь пробегает по мне, его тепло на моей коже, которое было всего мгновение назад, постепенно ускользает. Мое дыхание заметно в холодном воздухе, и я прижимаюсь к батарее.

Вскоре камин полностью разгорается, и комната медленно наполняется теплом, в котором я отчаянно нуждалась. Я начинаю думать о том, как мне выбраться отсюда. Может быть, Джесс позовет на помощь. Может быть, я буду спасена. Затем мои мысли возвращаются к Таю, когда он ходит по комнате, собирая подушки и одеяла, теперь не желая разговаривать со мной.

Я не могу не думать о сексе после того, что только что произошло. Он девственник? Я имею в виду, это имело бы смысл, не так ли? Пятнадцать лет в психушке с тех пор, как ему было всего тринадцать. Как он так легко преодолел трения, между нами. Но опять же, я тоже, и я не девственница. Может быть, он просто был возбужден так же сильно, как и я.

Но это заставляет меня осознать, что на самом деле я вообще мало что о нем знаю. Да, я знаю, что он сделал. Плохие качества в нем, но кто он помимо этого? Кем он был последние пятнадцать лет? Почему он хочет меня из всех женщин, которые могли бы быть у него?

Ни для кого не секрет, что психопаты становятся одержимыми с пугающей скоростью. Когда их охватывает страстное желание, они берут то, что хотят, невзирая на цену. Они считают себя высшими – неприкасаемыми – и только они владеют истиной, даже если путь, по которому они идут, не что иное, как чудовищный. Сочувствие им чуждо, и они не могут уловить те же эмоции, что и другие. Их мир – это мир контроля, где мораль искажена в соответствии с их потребностями, а их способность к жестокости не знает границ.

Но одна вещь, сказанная доктором Моссом о Тае, все еще остается в моей памяти - он находится на средней шкале психопатии. Означает ли это, что внутри него все еще есть что-то, до чего я могу дотянуться? Какой-то проблеск человечности, крупица раскаяния, похороненная глубоко под поверхностью? Или это просто мое отчаяние?

Иногда, чтобы перехитрить психопата, вам нужно проникнуть в его разум, даже если вы сами рискуете стать частью тьмы. Может быть, я смогу превратить его одержимость мной в свое оружие, использовать это в своих интересах. Это опасная игра, но разве у меня есть другой выбор? Я когда-нибудь раньше пыталась манипулировать пациентом? Нет. Могу ли я потерпеть неудачу, бесповоротную и ужасную? Это возможно. Но у меня нет выбора.

Что, если, покончив со мной, он решит, что я бесполезна? Что, если меня просто убьют и выбросят - похоронят где-нибудь, где меня никто никогда не найдет? Потому что давайте посмотрим правде в глаза, кто, блядь, вообще заметит, что меня нет? Может быть, он это знает. Может быть, я его легкая мишень.

Я наблюдаю за ним издалека, пока его пальцы перебирают мех Миднайт. Она мурлычет под его прикосновениями, довольная и доверчивая рядом с ним, что выбивает из колеи.

Как, черт возьми, ей удалось заманить меня сюда? Эта мысль не дает мне покоя. Миднайт всегда была осторожна с другими людьми, но сейчас она рядом с ним, как будто знала его целую вечность. Это не имеет смысла. Она привела меня сюда. Притянула меня прямо в его порочные объятия. Она – часть этого. Они работали вместе, чтобы заманить меня в его ловушку.

Я опускаю взгляд, чувство предательства сжимается в моей груди, пока он не поднимается, встает во весь рост и одним быстрым движением стягивает толстовку через голову.

Я смотрю на него, не в силах остановиться. Его тело худощавое и рельефное, и я предполагала это, но что меня шокирует, так это шрамы - маленькие и большие порезы, врезающиеся почти в каждый дюйм его кожи. Даже с такого расстояния я отчетливо вижу их, отметки, о которых никогда не упоминалось в его документах. Я хмурюсь в замешательстве. Ни в одном из его досье никогда не упоминалось о несчастном случае или какой-либо форме членовредительства, так как же он получил такие шрамы?

Когда он поворачивается ко мне спиной, расстегивая ремень, он сбрасывает ботинки, двигаясь уверенно. Я рассматриваю его фигуру, очарованная, не в силах отвести взгляд. Он не слишком широкоплеч, хотя и чрезвычайно высок, но каждый мускул четко очерчен, напрягается при каждом движении, и я даже не могу отрицать этого – вид его, покрытого шрамами и обнаженного передо мной, столь же пугающий, сколь и манящий. Он чертовски опасно красив.

Я заставляю себя отвести взгляд, отчаянно пытаясь обуздать хоть каплю влечения - или, что еще хуже, привязанности - к нему. Это неправильно. Ничего из этого. Он взял меня в плен, черт возьми. Он просто приставил нож к моему горлу и приказал мне трахать его член через джинсы. И я это сделала. Я трахнула его, пока не кончила. Пока он не кончил. Черт.

Но когда он снимает штаны и боксеры, мои глаза предают меня, и я возвращаюсь к нему, замечая его упругую задницу и ноги, которые тоже покрыты шрамами. Он явно не застенчивый, может быть, даже чересчур наглый несмотря на то, что мог бы быть девственником.

Он натягивает чистые серые спортивные штаны, оставляя торс обнаженным, прежде чем устраивает на полу что-то похожее на импровизированную кровать. Закончив, он подходит ко мне, и я быстро опускаю взгляд, надеясь, что он не уловит беспорядка чувств, который он вызывает во мне.

Он приседает, его напряженный взгляд прикован к моему бледному лицу, когда он расстегивает один из наручников, и прежде, чем я успеваю почувствовать облегчение, он защелкивает его на своем запястье, соединяя нас вместе. Я смотрю на него, но его глаза ничего не выражают. Не говоря ни слова, он встает и быстрым рывком поднимает меня, из-за чего я спотыкаюсь позади него, когда он пересекает комнату.

Он падает на одеяла и подушки, разложенные у камина, увлекая меня за собой, и я неловко приземляюсь на него сверху. В панике я быстро откатываюсь в сторону, устраиваясь рядом с ним, не поднимая головы. Он остается на спине, но я чувствую на себе его взгляд, внимательно изучающий меня, наши руки переплетены над нами. Он наклоняется, набрасывая одеяло на мое тело, немного ослабляя холод, который пробрал меня до костей.

Миднайт подходит ко мне с непринужденной уверенностью, перелезая через меня и сворачиваясь в клубок, между нами. Я вытаскиваю руку из-под одеяла, чтобы погладить ее, чувствуя, как ее шелковистая шерстка касается моих пальцев, когда она погружается в сон.

Возможно, она и предала меня сегодня вечером, но она все еще моя маленькая предательница.

Некоторое время мы просто лежим, слушая потрескивание огня, наполняющее тишину. В конце концов, я поднимаю взгляд на Тая, наблюдая, как он смотрит в темноту, заложив другую руку за голову, отчего его мышцы кажутся еще более острыми.

— Что это за место, Тай? — Тихо спрашиваю я, нарушая тишину, надеясь проскользнуть сквозь стены, которые он возвел вокруг себя.

Он не отвечает, даже не моргает, просто смотрит вверх, его единственной реакцией является едва заметное сжатие челюстей. Легкое волнение разжигает мое любопытство, и я понимаю, что пялюсь на него, когда он так близко. Я прослеживаю шрамы, покрывающие его кожу, каждый из которых – тайна, которая затягивает меня все глубже.

Медленно я убираю руку от Миднайт, чувствуя легкую дрожь в пальцах, когда протягиваю руку, желая коснуться одной из этих отметин.

Внезапно он смотрит на меня сверху вниз, в его темных глазах вспыхивает суровое предупреждение. Я слегка отшатываюсь, мое сердце колотится, рука застывает в воздухе. Но вместо того, чтобы отступить от него, я ловлю себя на том, что подталкиваю его еще дальше, проверяя его границы.

Осторожно я снова протягиваю руку, мои пальцы зависают прямо над его плотью, ощущая исходящий от него жар. Пока, наконец, я не опускаю их на его пресс. Он мгновенно напрягается под моим прикосновением, его зубы сжимаются, прежде чем он демонстративно переводит взгляд обратно на потолок, позволяя мне одержать эту маленькую победу, даже если он явно зол из-за этого по какой-то причине.

Мои пальцы дрожат, когда я провожу по одному из более глубоких шрамов на его коже, по твердым рубцам, и в голове возникают вопросы об истории, запечатленной в нем.

— Это случилось в Сакред-Хайтс? — бормочу я едва внятно, надеясь, что он заговорит со мной об этом, но также желая, чтобы этот вопрос не касался его детства.

Сначала он не отвечает, словно решая, впустить меня или нет. Его глаза блуждают по затененному потолку, пока, наконец, он не заговаривает ровным и отстраненным тоном.

— Я провалился сквозь крышу теплицы, когда был ребенком, забравшись на нее. Из-за этого у меня много шрамов.

Это объясняет, почему этого никогда не было в его записях. Для этого не было бы причин, если бы это был несчастный случай и это произошло до того, как он убил своих родителей. Но я начинаю задаваться вопросом, почему не пострадало его лицо? Оно безупречно, но я не настаиваю дальше. Пока.

Мой взгляд медленно перемещается, пока не останавливается на окровавленном следе, едва заметном между изгибами его пресса. Я слегка приподнимаю голову, осматривая рану – ту, которую я нанесла ему прошлой ночью этим ножом. У меня вырывается вздох, усталый и тяжелый, когда реальность всего этого обрушивается на меня. Так много всего произошло с тех пор, как я переступила порог этого маленького, жуткого городка. Я чувствую, как все выходит из-под моего контроля, ускользает из моих рук, как песок.

— Ты оставил глаз на моей подушке, Тай, — говорю я, убирая руку с его живота, чувствуя весомость каждого слова.

— Я знаю, — отвечает он, не предлагая ни малейшего намека на объяснение, поэтому я продолжаю.

— Полиция приходила спросить о Майке. Он находится в тяжелом состоянии в больнице...

— И? — Его тон холодный, безразличный, глаза по-прежнему устремлены в потолок, как будто все это его не касается.

Я сглатываю, чувствуя прилив разочарования из-за его спокойного отстранения.

— Потом позже вечером пришла его девушка и сказала мне, что он мертв.

— Хорошо, — говорит он ровно, как будто это самая естественная вещь в мире. — Вот что случается с мудаками, которые трахаются со всеми подряд, Рэйвен.

Я сдерживаю нахальный ответ, закатывая глаза от отсутствия в нем сожаления. Но прежде, чем я успеваю ответить, он поворачивается ко мне всем телом, перемещаясь до тех пор, пока его голова не оказывается на моей подушке, а лицо в нескольких дюймах от моего. Наши носы почти соприкасаются, и я чувствую, как у меня перехватывает дыхание, когда его взгляд опускается с моих глаз на губы, его внимание непоколебимо.

— Ты сказала им, что это я, Котенок? — шепчет он, его дымное дыхание целует мои губы.

Я колеблюсь, в моей голове вспыхивают воспоминания о прошлой ночи и его выходках. Я, конечно, не сказала им. Я солгала, покрывая его в очередной раз. И он это знает.

— Я планирую это сделать, когда у меня будет возможность. Ты забрал мой телефон. — Я отвечаю, вызывающе вскидывая подбородок, бросая ему вызов.

Его губы дергаются, искорки смеха пляшут в его проницательных темных глазах, поблескивающих в свете камина.

— Конечно, не сказала, красавица. В какой уже раз? В третий или четвертый?

Моя челюсть напрягается, когда я опускаю взгляд, разрывая зрительный контакт, ненавидя тот факт, что он прав. Я разрушила все, во что верила, ради него. Я должна была выдать его, как только он поднял на меня руки в Сакред Хайтс, но факты есть факты, если бы я это сделала, я, вероятно, не пережила бы Билли.

— Мне нравится видеть в людях хорошее, Тай, — бормочу я, мой взгляд медленно скользит по его телу, задерживаясь на каждом шраме, пока мои глаза снова не находят его. — Я хочу верить, что они могут выйти из тьмы. У каждого где-то есть свет. Никто не является абсолютным злом.…

Он изучает меня долгую секунду, словно сопоставляя мои слова с истиной, которую он слишком хорошо знает, и я продолжаю.

— Я дала тебе несколько шансов, потому что ты был так близок к освобождению… Я думала, ты заслуживаешь шанс на жизнь.

Медленно он поднимает руку, тыльной стороной пальцев касаясь моей щеки, и я чувствую, как напрягаюсь, когда его большой палец проводит по моей нижней губе.

— И вот тут ты чертовски ошиблась, Котенок. — Его голос понижается до низкого хмыканья, как будто он посвящает меня в секрет.

— Прямо сейчас ты смотришь злу в лицо - не только во мне, но и повсюду вокруг тебя. Милая соседка. Дружелюбный учитель. Опытный врач. — Я ищу его взгляд, чувствуя искренность, зловещую уверенность в его словах, когда он наклоняется ближе. — Они просто прячут свои чувства за улыбками и властью, и это делает их гораздо более опасными, чем я когда-либо мог быть, особенно для таких людей, как ты.

Мое сердце неровно бьется, пока я перевариваю его слова, мир, который, как мне казалось, я знала, меняется подо мной, но я не хочу этого чувствовать и пытаюсь задвинуть это на задворки своего сознания.

— Потому что кто-то вроде тебя... Кто-то, в ком есть свет… — Его голос смягчается, но темная грань пронизывает его слова, задевая меня. — Ты идеальная добыча для тех, кто точно знает, как крепко обмотать этот свет вокруг своего мизинца, пока он не выдавит из тебя все к чертовой матери.

Его глаза слегка прищуриваются, изучая мои.

— И что после этого? — Он поднимает руку и щелкает пальцами, заставляя меня слегка вздрогнуть. — Тьма.

Это слово выскальзывает, как предупреждение, посылая дрожь по моей спине.

— В конце концов, тьма поглощает все на своем пути, Котенок. И ты собираешься это усвоить.

— Тай... — Я начинаю, желая сказать ему, что я была в неведении, что я могу понять, поэтому могу помочь ему, если смогу, но его палец касается моих губ. — Ш-ш-ш, — шепчет он. — Сеанс терапии окончен. Иди спать, мать твою.

Он переворачивается на спину, отворачиваясь, как будто закрывает дверь, между нами, полностью отстраняя меня. Тяжелый вздох срывается с моих губ, заполняя тишину, которая внезапно растягивается, между нами, пока, наконец, я не чувствую, как меня одолевает сон, мое тело сдается, когда наваливается усталость.

___
https://t.me/lolililupik799 это мой тгк,там я говорю когда бубут выходить новые главы