глава шестая
Рэйвен
Я врываюсь в боковую дверь, и безжалостный ливень пропитывает меня за считанные секунды. Я несусь через пустынную каменистую парковку, тяжело дыша, мои волосы и длинный распахнутый жакет развеваются во все стороны. Алкоголь затуманивает мои чувства, перед глазами все плывет, когда я пытаюсь сохранить равновесие, каждый шаг становится тяжелее. Я изо всех сил стараюсь идти по прямой, увеличивая скорость несмотря на то, что я шатаюсь. Запахивая пальто поплотнее, я оглядываюсь через плечо - и именно тогда вижу, как он выходит через боковую дверь.
— Черт. Черт. Черт. — Слова вырываются в паническом порыве, но они никак не успокаивают мое сердце. Я заставляю себя двигаться быстрее, удлиняя шаги, но проклятые каблуки замедляют меня.
Я останавливаюсь как вкопанная, сбрасываю их и хватаю в одну руку, а сумку - в другую, мои босые ноги увязают во влажных неровных камнях подо мной. Боль острая, но это ничто по сравнению с ужасом, гложущим меня изнутри. Я продолжаю оглядываться назад, каждый раз видя его все ближе. Его руки небрежно засунуты в карманы, капюшон скрывает его лицо, но я знаю, что эти глаза прикованы ко мне. Его длинные ноги сокращают расстояние, между нами, и с каждым шагом я чувствую себя меньше, слабее.
В тот момент, когда мои босые ноги ступают на холодный ровный тротуар, я набираю скорость, мчась по улице к своему дому. Все, о чем я могу думать, это запереться подальше от него. Я вожусь с застежкой-молнией на своей сумке, дрожащими пальцами нащупываю ключи и телефон. Я оглядываюсь назад, сердце колотится, и вот он - все еще следует за мной, все еще расслабленный, его неторопливые шаги пугающе контрастируют с моим паническим бегством. Как будто он наслаждается каждым моим неистовым движением, и это только усиливает тревогу, которую я испытываю.
Я не могу поверить, что он это сделал - нет, могу. Я знала, что Тай не боялся смерти или насилия. Я просто не понимала, почему он был готов убивать так легко, так жестоко. Это ужасающее доказательство того, что Тай вообще не избавился от своего жестокого прошлого. Он все тот же, может быть, хуже. Жизнь, которую, как я думала, он оставил позади. Это цепляется за него, сильнее, чем когда-либо. Что я наделала?
Мне нужно позвонить в полицию. Я не могу позволить ему преследовать меня. Не могу игнорировать то, что он снова причинит людям боль, что он возьмет правосудие в свои извращенные руки. Конечно, может быть, он думал, что действует из правильных побуждений, но ты не можешь просто, блядь, топить людей в дерьмовом туалете, отрезать им пальцы, а потом вырывать глаза. Мой желудок скручивает, когда воспоминание вспыхивает снова - кровь, первобытный ужас этого.
Я украдкой бросаю быстрый взгляд через плечо, как только добираюсь до своего дома, и облегчение переполняет меня, когда я вижу, что он достаточно далеко, чтобы я могла убежать. Я взбегаю по ступенькам с колотящимся сердцем, и мои руки неудержимо дрожат, когда я вставляю ключ в замок, поворачивая его так быстро, как только могу. Дверь со скрипом открывается как раз в тот момент, когда он достигает подножия лестницы, его шаги ускоряются, его тень становится больше. Я врываюсь внутрь, сбрасывая туфли и сумку, прежде чем с паническим криком захлопнуть дверь, но его рука в перчатке хватается за край, останавливая меня.
Он отталкивается от моей отчаянной хватки, прежде чем я отшатываюсь назад, разворачиваясь в сторону кухни. Мои мысли лихорадочно соображают, пока я продираюсь сквозь тусклый свет, нащупывая холодную рукоятку ножа в блоке. Я поворачиваюсь, держа его перед собой, лезвие дрожит в моей руке, когда я смотрю в темный дверной проем.
Я напрягаю слух, чтобы услышать, как закрывается входная дверь, и отслеживаю его медленные, тяжелые шаги по скрипучему деревянному полу, каждый шаг приближает его. Я едва могу контролировать себя, моя грудь поднимается и опускается в неглубоких, беспорядочных хрипах. Затем он пересекает порог, его тень тянется по полу. Его фигура вырисовывается невероятно большой, как призрак, готовый к разрушению.
— Убирайся к чертовой матери, — предупреждаю я, мой голос дрожит от страха, несмотря на клинок, который я держу, между нами.
Я сжимаю основание крепче, заставляя мою хватку стать тверже, но он не уклоняется. Он даже не останавливается. Его темный пристальный взгляд прикован к моему, его шаги дюйм за дюймом сокращают пространство. Я отступаю, прижимаясь к краю стойки, пытаясь сохранить дистанцию, чувствуя, как смыкаются стены, зная, что он не остановится, пока не загонит меня в угол.
Кончик лезвия касается его пресса, и у меня нет выбора, кроме как ослабить хватку. Грудь сжимается, когда я чувствую его жар на своей холодной коже.
— Я буду… Я убью тебя, — шепчу я, слова дрожат на моих губах, когда начинают литься слезы. Нож дрожит в моей руке, угроза звучит слабо даже для меня.
Он ухмыляется, его глаза сужаются с лукавым блеском, когда его руки скользят по обе стороны стойки позади меня, удерживая меня в клетке. Я вынуждена запрокинуть голову, его лицо так близко, что вижу каждую капельку воды, блестящую на его коже, чувствую тепло его дыхания, смешивающегося с моим. Темные пряди его мокрых волос падают мне на лицо, холодея на моих раскрасневшихся щеках.
— Так сделай это, — бормочет он грубо и глубоко, дразня меня. — Проткни мое гребаное сердце, котенок. Проткни его. Вскрой меня. Я всегда буду только с радостью истекать кровью ради тебя.
Он наклоняется ближе, его губы касаются моих, электрический разряд пронзает меня, что-то скручивается глубоко внутри.
— Сделай это! — рявкает он, стиснув зубы, его голос достаточно громкий, чтобы заставить мое тело вздрогнуть.
Я не могу пошевелиться, и он видит это - он видит каждую черточку моей нерешительности, моей беспомощности. Его темные глаза мерцают, впитывая мои дрожащие вздохи, прослеживая изгиб моего горла, когда я сглатываю, вздымающуюся и опускающуюся грудь. Его рука движется, медленно поднимаясь, прежде чем его ладонь в перчатке прижимается к моей груди, холодя мое бешено бьющееся сердце. Я вздрагиваю, но он не останавливается; его рука скользит вверх, заявляя права на каждый дюйм, пока его пальцы не обхватывают мою челюсть.
Одним грубым толчком он запрокидывает мою голову назад, обнажая мое горло, заставляя меня поднять взгляд к потолку. Я крепко зажмуриваю глаза, а мое тело дрожит, охваченное напряжением, которое становится все сильнее и сильнее, я крепче сжимаю лезвие, у меня нет сил вонзить его в него.
Его рука скользит по моему затылку, и его рот задерживается на моем горле, посылая дрожь, которая одновременно наэлектризовывает и леденит мой позвоночник. Я чувствую, как его пальцы зарываются в мои волосы, крепко хватая, удерживая меня на месте с почти жестокой нежностью. Его другая рука, теперь без перчатки, скользит по внутренней стороне моего бедра, медленно продвигаясь вверх, его прикосновение одновременно обжигающее и мягкое.
Инстинктивно я свожу ноги вместе, пытаясь сопротивляться, но он не сдается. Его рука прижимается сильнее, пока не задевает край моих кружевных трусиков, и мои конечности почти подгибаются под его прикосновением.
Я хочу что-нибудь сказать, вырваться из всего этого, но мой голос застревает в горле, задыхаясь под тяжестью его близости, его запаха, прикосновения его носа к линии моего подбородка, когда он дразнит меня.
— Это то, чего ты хочешь, не так ли, психотерапевт? Именно поэтому ты продолжаешь покрывать гребаного убийцу? Но не просто убийцу. Меня. — бормочет он, его слова звучат угрожающе, но в то же время полны желания. — Ты хочешь, чтобы твой пациент-психопат позорно испортил эту маленькую киску. Чтобы показать тебе, каково это, когда тебя до бесчувствия трахает маньяк.
Его пальцы собственнически скользят по изгибу моей киски, потирая и желая почувствовать каждый дюйм меня. Я не могу сдержать вздоха в ответ, мое тело предает меня. Его язык прижимается к моему горлу, и он проводит им вверх, пока его губы не оказываются над моими.
Я заглядываю в темные глаза, когда его пальцы проникают под оторочку тонкого кружева, тыльной стороной ладони пробегаются по моим обнаженным губам, и как только я раздвигаю ноги, желая почувствовать больше, он хватает мою руку, держащую нож, и вырывает его из моей хватки со скоростью, от которой у меня перехватывает дыхание, его рука грубо запутывается в моих волосах.
Прежде чем я успеваю среагировать, он грубо разворачивает меня лицом к стойке, и мои руки инстинктивно взлетают вверх, мой телефон летит через стойку, когда я прижимаюсь к холодной поверхности. Он толкает меня вперед, наклоняя, затем его хватка на моих волосах ослабевает, но паузы не наступает.
Его рука зажимает мне рот, заглушая крик, который почти вырывается из моего горла, звук замирает под его ладонью, оставляя только бешеное биение моего сердца и холодный металлический стук, когда он бросает нож на стойку рядом со мной. Проверяет меня, буду ли я им пользоваться.
— Не волнуйся, мой маленький котенок. Я не собираюсь причинять тебе боль. На самом деле все чертовски наоборот. Я просто хочу, чтобы моей девочке было хорошо. Пока. — Он шепчет мне на ухо.
Воздух между нами гудит от напряжения, заряженный мыслью о том, что он сделает дальше. Его рука медленно проводит по изгибу моей задницы, прежде чем взяться за подол моего платья, и он дергает его вверх, ткань задевает мою кожу, обнажая меня для него. Я инстинктивно напрягаюсь, сжимая руки, когда его пальцы цепляются за тонкую ниточку моих трусиков, стаскивая ее вниз по моей щели, прежде чем он дергает достаточно резко, чтобы ткань порвалась.
Я крепче закрываю глаза, когда он дергает меня вверх, к себе, и спиной я ударяюсь о его переднюю часть, затем он ботинками еще шире раздвигает мои ноги. Он смотрит вниз, на мой профиль сбоку, когда снова поднимает нож, прежде чем опустить его между моих бедер, и опасное ощущение делает меня слабой.
— Мисс Тейт, психопат когда-нибудь раньше трахал вашу голодную киску ножом?
Холодная ручка скользит по моему естеству, ее странная поверхность чужеродна, заставляя мои ноги бесконтрольно дрожать. Он дразнит мой клитор его краешком, прежде чем потянуть вниз, пока внезапно не загоняет его глубоко в меня одним жестоким толчком. Крик, вырывающийся из моего горла, приглушается его рукой, резкое растяжение моей киски прожигает меня насквозь, как метка.
Он не ждет, не дает мне привыкнуть. Яростно вводит ручку в мою киску и обратно, его движения неумолимы, подпитывая каждый приглушенный крик, который вырывается у меня. Его дыхание хриплое, неровное, почти гортанное, как будто мой дискомфорт подпитывает его, толкая дальше в ту тьму, которая им управляет.
Мои крики превращаются в безумные, бесстыдные стоны, мои глаза закатываются к затылку. Сперма сочится из моей киски - безудержно - капая медленно, ритмично, ударясь о кафельный пол у меня между ног. Мои колени угрожают подогнуться, но он удерживает меня в вертикальном положении, пока раз за разом погружает рукоять все глубже и сильнее, почти задевая мою шейку матки. Я отталкиваю свою задницу назад, как шлюха, позволяя ему вонзить ее в меня, преследуя свой оргазм, который уже быстро нарастает.
Мир вокруг меня превращается в размытое пятно запретного удовольствия и боли, и я теряю себя в этом безумии. Я не могу сбежать. Я разрушаюсь. С последним, жестоким толчком мое тело сотрясается в яростных конвульсиях, каждый нерв горит, когда умопомрачительная кульминация обрушивается на меня, проникая в самую сердцевину моего существа.
— Ты так красиво ломаешься для меня, Рэйвен, — задыхаясь, рычит он мне в ухо. — Как будто я тот, кто создал тебя только для того, чтобы, черт возьми, уничтожить.
Его толчки постепенно теряют свой бешеный темп, сила ослабевает, пока он не вырывает рукоятку из моей мокрой киски, оставляя меня опустошенной и дрожащей. Холодная сталь ножа резко звякает о столешницу, когда он небрежно отбрасывает его в сторону, его движения переходят от необузданного голода к чему-то более холодному, как будто его работа здесь закончена.
Без предупреждения он разворачивает меня за бедра, и прежде, чем я успеваю взять себя в руки, его руки снова оказываются на мне - без усилий поднимая меня и опуская мою задницу на стойку. Я опускаю голову, мои мокрые рыжие волосы каскадом падают на лицо, как вуаль, скрывая хаос, бушующий в моих глазах.
Мое тело странно удовлетворено, моя киска кричит, что это то, в чем она отчаянно нуждалась после почти пяти лет лишений, но больше всего ломается мой разум. Вина и стыд клубятся глубоко внутри, смешиваясь с неоспоримой болью желания к нему, острой потребностью уступить - и все же я не могу.
Только не с ним.
Его рука сжимает мою челюсть, заставляя поднять лицо вверх, затем он наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я вздрагиваю, отстраняюсь, вырываюсь из его объятий и отвожу взгляд.
— Я не могу, — шепчу я, мои глаза застилают непролитые слезы. После этих слов я беспомощно качаю головой, прежде чем снова поднимаю на него взгляд. — Я не знаю, чего ты хочешь от меня, но я не могу дать это тебе, Тай. Я не могу исправить тебя. Не так, как сейчас. Может быть, в другой жизни... но...
Его челюсть сжимается, взгляд темнеет от жгучей интенсивности.
— Ты думаешь, я хочу, чтобы ты меня исправила? — он отвечает, склонив голову набок, едва сдерживая свой гнев. — Мне не нужно, чтобы ты, черт возьми, исправляла меня, котенок, — выплевывает он. — Я хочу исправить тебя.
Замешательство затуманивает мой разум, но я не могу больше тратить время на эти извращенные игры разума. Это не какая-то игра. Не здесь. Не сейчас. Не после всего, что произошло, между нами.
— Это моя жизнь, Тай, — говорю я, мой голос дрожит с каждым словом. — Не делай из этого игру. Я не хочу тебя. Я не хочу твоего кровопролития. Я не хочу чувствовать себя виноватой. Пожалуйста, просто оставь меня в покое.
В его глазах вспыхивает что-то более холодное, и в одно мгновение его лицо оказывается в опасной близости от моего, пока наши губы не соприкасаются, и я стараюсь не отстраняться.
— Чушь собачья, — раздраженно рычит он. — От меня не избавиться, Рэйвен. Ты выжжена в моем безумном гребаном разуме - запечатлена в моей безумной душе. Ты моя. Вся. Блядь. Моя. — Его слова - горькое рычание, каждое обволакивает меня, как цепи. — И чем больше ты меня отвергаешь, тем больше я, блядь, хочу тебя. Ты думаешь, что можешь оттолкнуть меня, но твое маленькое "нет" ни хрена не значит для такого психа, как я.
Он неожиданно отступает назад, и я падаю вперед, мое тело отяжелело от поражения. Сквозь затуманенное зрение я наблюдаю, как он спокойно приседает, и Миднайт приближается к нему, ее маленькое тело прижимается к его ноге. Ее доверие почти слишком болезненно, чтобы наблюдать, как его пальцы в перчатках чешут ее за ушами, пока она мурлычет, тая от его прикосновений, ее капитуляция такая же глупая, как и моя.
Закончив, он встает, его взгляд скользит к ножу на стойке, которым он только что трахнул меня, но его лицо ничего не выражает - совершенно непроницаемое, маска самообладания, прежде чем его глаза возвращаются к моим.
— Скоро увидимся, моя прекрасная девочка.
Его слова звучат как смертный приговор, но они, как всегда, пробуждают во мне что-то еще. Что-то нежелательное. Что-то постыдное. Я могу только моргать, оцепенев от боли в груди, когда одинокая слеза скатывается по моей щеке.
Не говоря больше ни слова, он поворачивается, его ботинки тяжело стучат по полу, и он исчезает в удушающей темноте за дверью, как призрачное существо. В тот момент, когда входная дверь со щелчком закрывается, рыдание вырывается из моего горла, нарушая тишину, которую он оставил после себя.
Я прислоняюсь к стойке, мои плечи опускаются. Я закрываю глаза, чувствуя призрачный холод его прикосновений, все еще прижатых к моей коже, и острую боль его последних слов, пронзающих меня насквозь.
Через некоторое время, собравшись с мыслями, я вяло соскальзываю со стойки и оборачиваюсь, чтобы найти свой телефон. Мой затуманенный взгляд скользит по стойке, но быстро становится ясно, что он, блядь, забрал его.
Я рычу, смахивая слезы с лица ладонями, прежде чем наклониться и подхватить Миднайт на руки. Когда я запираю входную дверь и поднимаюсь по скрипучей лестнице, мои конечности наливаются свинцом, разум затуманивается, и к тому времени, как я добираюсь до спальни, усталость наваливается на меня.
Я включаю свет и кладу Миднайт на одеяло на кровати, прежде чем подойти к окну, чтобы задернуть шторы. Когда я обхватываю тяжелую ткань в цветочек, что-то тянет меня выглянуть наружу.
И вот он здесь.
Тай стоит у входа на кладбище через дорогу, освещенный слабым светом уличного фонаря. Дождь льет безжалостными потоками, намочив его черные волосы, пока они не прилипают к его красивому лицу. Вода стекает с резких линий его подбородка, но его, кажется, это не беспокоит, он, кажется, наслаждается этим.
В одной руке он держит сигарету, тлеющий уголек слабо мерцает на фоне ливня. Другая его рука свободно свисает вдоль тела, но все в нем напряжено, словно он ждет идеального момента для удара. Его карие глаза впились в мои сквозь пелену дождя, и мне кажется, что расстояния, между нами, не существует.
Мой разум путается от того, что только что произошло, между нами, от того, какие чувства он заставил меня почувствовать. Грубо. Жестоко. Неправильно. И все же, каким-то образом, это казалось глупо правильным. Он чувствовал себя правым.
Я спрашиваю себя почему? Снова и снова этот вопрос крутится в моей голове, как заезженная пластинка. Это потому, что мне так долго не хватало близости, я жаждала прикосновений, связи, которой была лишена? Это потому, что он, бесспорно красив, с лицом, которое может обезоружить любую женщину? Или это что-то более мрачное - потому что он подобен запретному плоду, соблазнительному и опасному, предлагающему острые ощущения, которые я никогда раньше не позволяла себе испытывать?
Или, может быть, где-то в глубине души я вижу за фасадом. За унизительными словами и навязчивыми ухмылками. За уверенностью убийцы и хаосом, которым он владеет как оружием. Я вижу одинокого человека, которым он стал. Сломленный. Одинокий. Совсем как я.
Но от этой мысли меня тошнит, даже когда она еще глубже вонзает свои когти в мою грудь. Как, черт возьми, я могу испытывать к нему такие чувства? Я не знаю его - не совсем - и то, что я знаю, пропитано постоянной кровью и ужасом. Он совершал ужасные вещи. Черт. Он проникает в мои мысли, не так ли? Или проблема во мне?
В другой сумасшедшей жизни, возможно, я бы не боролась с этим. Возможно, я бы уже стояла перед ним на коленях, уступая его одержимости, потому что, по крайней мере, это реально. Эта самоотверженная, безумная проницательность, которую он демонстрирует, пугает, но странно опьяняет. И все же это непросто. В этом нет ничего простого.
Я психотерапевт, а он психопат. Мы - две силы, которые не должны сталкиваться. Которые не должны хотеть сталкиваться. Психотерапевты так не поступают. Они не растворяются в пациенте. Они не стирают вину жестоким сексом и не тешат себя мыслью покрывать кого-то, способного на бесчисленные убийства.
Я не должна даже думать о нем.
И все же, я думаю, меня все еще тянет к нему. Он опасен. Так чертовски опасен. И не важно, как я прокручиваю это в голове, я не могу избавиться от ощущения, что, возможно, именно поэтому я не сказала "нет". Почему у меня подгибаются колени в его извращенном присутствии. Почему я краснею, когда он называет меня котенком или красивой девушкой. Почему я продолжаю прикрывать его, ограждая от его собственного насилия.
Каждый раз, когда я это делаю, я только подпитывать его одержимость, позволяю ей расти - позволяю ему глубже проникать мне под кожу. Но больше так не будет. Завтра это закончится. Это темное притяжение, которое он оказывает на меня? Теперь это прекратится. Я сломаю его менталитет, прежде чем он сломает меня.
Мое сердце бешено колотится в груди, пока мы стоим, скованные в невыносимом взгляде. Когда я больше не могу этого выносить, я дрожащими руками задергиваю занавески, закрываясь от него и шторма. Я делаю глубокий вдох, прежде чем развернуться и забраться в постель, надеясь, что завтра мой разум прояснится и я смогу разобраться с этим.
___
https://t.me/lolililupik799 это мой тгк,там я говорю когда будут выходить новые главы