Пульс Грейбарна

В мастерской «Wrench Kings» гул стоял почти непрерывный. За воротами уже сгущались сумерки, но внутри всё ещё ярко горел свет ламп, отражаясь в масляных пятнах на полу и в хроме разобранных байков.

Эйден работал сосредоточенно. Его футболка была пропитана потом и запахом машинного масла, пальцы чёрные от смазки. Перед ним, на подъёмнике, стояла она — синяя Yamaha R6. Fury. Её байк.

Он уже сменил тормозные колодки, проверил сцепление и готовился обновить амортизаторы. Специально заказал для неё усиленную титановую вилку — легкую, надёжную, быструю. Всё в этом проекте он делал вручную. Лично. Как будто собирал не байк, а воспоминания, деталь за деталью. Как будто только так мог ещё быть рядом с ней — даже если она больше не вернётся.

Он стоял у панели инструментов, выбирая нужный ключ, когда телефон, лежащий на металлической полке, вибрировал. Один раз. Коротко. Он почти не обратил внимания — сейчас было не до отвлечений. Но взгляд всё же скользнул по экрану.

Имя.
Адель.

Он замер.

Отложил инструмент. Медленно подошёл. Поднял телефон. Разблокировал.

«Я, наверное, тебя отвлекаю... но можешь, пожалуйста, доехать до меня?»

Простое сообщение: без смайликов, без объяснений. Но он знал. По этим шести словам — знал. С ней что-то случилось.

Он сразу понял: дело не в байке. Не в скуке.
Она нуждается в нём прямо сейчас.Он сорвался без колебаний.Бросил перчатки на пол.Выключил лампы. Набросил куртку, схватил ключи и вылетел из мастерской, не дожидаясь завершения загрузки компа или сохранения заказа.

Байк взревел, как будто тоже почувствовал, что нужно спешить. Он мчался по улицам Грейбарна, как в былые времена, только теперь — не ради гонки, не ради адреналина. А ради нее. Ради той, кто снова впустила его, хотя бы на миг.

Адель сидела на кровати, прислонившись к подушке, пока секундная стрелка на часах отсчитывала минуты ожидания. На телефоне больше ничего не появилось, но она знала — он едет. И этого было достаточно.

Щека всё ещё пульсировала — кожа стала горячей, припухлой, и под губой оставалась тонкая трещинка, больно реагирующая на любое движение. Она умылась холодной водой, собрала волосы, чтобы не было видно опухоли, накинула худи с высоким воротом и тихо, почти бесшумно, вышла из комнаты.

Её шаги на лестнице были лёгкими, но неуверенными. В груди снова поселился тот самый страх — не за себя, а за то, что увидела раньше в глазах Лео. Не злобу. Хуже — равнодушную власть.

Когда она спустилась в холл, он уже стоял у двери, как будто знал, что она попытается уйти. Рубашка расстёгнута, взгляд холодный, губы сжаты:

— Ты куда? — спросил он спокойно, почти вежливо. Но в этом спокойствии была угроза.

Адель не ответила сразу. Она обошла его, направляясь к выходу. Рука потянулась к дверной ручке, как вдруг его пальцы вцепились в её запястье:

— Я спросил: куда ты собралась?

Она попыталась высвободиться, не глядя ему в глаза:

— Это не твоё дело. Мне нужно выйти.

— К нему, да? — голос стал хриплым, ниже, будто сдерживал себя. — Ты позвала его? Эйдена? Серьёзно?

Он рванул её за руку чуть сильнее, и она невольно развернулась лицом к нему. Лео увидел припухшую щеку, тонкую кровавую линию под губой. И — что-то в его взгляде дрогнуло, но не в ту сторону. Не раскаяние, а раздражение:

— Посмотри на себя. Ты выглядишь, как... девка с улицы. С этими проколами, с этой одеждой, с этой бредовой защитой своих "грязных районов". Думаешь, он тебя спасёт? У него что, разве есть что тебе предложить?! — он говорил всё громче, срываясь.

Адель подняла глаза. И в этот момент в них не было страха — только разочарование:

— Отпусти меня, Лео.

— Ты неблагодарная, Адель. Я поднял тебя, когда ты была на дне. Я дал тебе новую жизнь! А ты — снова рвёшься к нему?! — он сжал её запястье сильнее, а второй рукой сдавил её плечо.

— Ты не "поднял" меня, Лео. Я сама встала. А ты просто оказался рядом. И теперь, когда я вижу, кто ты на самом деле — мне страшнее быть здесь, чем в любой подворотне Грейбарна.

Он замер. Глаза сузились:

— Ты жалеешь, что выбрала меня? После всего?!

Она снова попыталась вырваться, теперь сильнее:

— Я жалею, что не ушла раньше. Отпусти меня. Сейчас.

Но он не отпустил. Только сжал сильнее, зарычав сквозь зубы:

— Ты никуда не пойдёшь.

И в этот момент дверь дома с лёгким щелчком открылась — тихо, почти буднично, как будто всё было в порядке. На пороге показался Стефан. В чёрной куртке, с наушниками, которые он тут же снял. Он шёл спокойно, привычно, не подозревая, что в этот момент в холле происходит нечто, чего он никогда не хотел бы видеть.

Он замер, как только увидел Адель — прижатую к стене, с красной щекой, раскрасневшимся лицом, и Лео, стоящего слишком близко, слишком жёстко держащего её за запястье.

Стефан остановился. Его взгляд стал мгновенно стальным, голос — глухим, но угрожающим:

— Что здесь происходит?

Он даже не успел сделать шаг, как дверь с грохотом распахнулась снова, и в прихожую влетел Эйден. Он ехал слишком быстро. Не ждал приглашения войти.Услышал голос за дверью, увидел открытый замок — и просто вошёл.Глаза горели. Куртка нараспашку. Шаг быстрый, резкий.

Он замер на пороге ровно в ту же секунду, что и Стеф. Они увидели её — Адель, стоящую под руку Лео, её плечо сжато, щека припухшая, губа треснута. И всё стало ясно сразу.

Тишина в доме вдруг стала оглушающей.

Стефан перевёл взгляд на Эйдена, потом снова на сестру. Лицо его помрачнело. Эйден, напротив, стоял, будто готовый сорваться. Он смотрел на руку Лео, сжимающую Адель, и лицо его наливалось яростью:

— Отпусти её, — выдохнул Эйден. Голос был тихим, но опасным. — Сейчас же.

Стефан чуть наклонил голову, напряжённый, но собранный, как перед боем. Он знал Лео. Он знал Адель. Но то, что он видел сейчас — было другим.

Лео, зажатый между двумя мужчинами, стоял как в ловушке, сжав челюсть. Его пальцы всё ещё удерживали Адель, хоть и дрожали:

— Ты не имеешь права... — начал он, но Стеф резко перебил:

— А ты имеешь?! — Его голос был стальной. — Отпусти мою сестру, пока я не сделал то, о чём пожалею.

Медленно, под этими взглядами, Лео разжал пальцы. Адель сделала шаг назад, вырвавшись, и тут же отступила к стене, переводя дыхание.

Эйден шагнул вперёд. Не к Лео — к ней. Он не коснулся, не обнял, просто встал рядом, наклонился чуть, глаза всё так же не отрывая от её лица:

— Ты в порядке? — прошептал он.

Адель молча кивнула, но в глазах у неё были слёзы, ярость и облегчение — всё сразу.

Стефан стоял чуть позади, взгляд не отрывался от Лео:

— Ты выметаешься отсюда сейчас же. И не приближаешься к ней больше никогда. Понял?

Лео стоял на месте, будто его вбили в пол. Пальцы только что держали Адель — теперь он сжимал кулаки, глядя на Эйдена и Стефана, стоящих как две стены. Один — рядом с его девушкой. Второй — брат, готовый вцепиться в горло.Он выпрямился, провёл рукой по волосам, выдохнул и вскинул голову. В его взгляде больше не было растерянности — только злость, горечь и разочарование:

— Вы серьёзно? — проговорил он с издёвкой. — Вы, два байкера из Грейбарна, сейчас будете мне читать мораль? Вы, Стефан, который сам гонял по подворотням, как бешеный пёс, и ты, Эйден, с твоей шикарной репутацией криминального романтика?

Стеф и Эйден не ответили. Молчали. Наблюдали. Адель стояла между ними — как за щитом. Лео видел и это его бесило ещё сильнее:

— Я был с ней три года, — продолжил он, голос дрожал от сдерживаемой ярости. — Я поднимал её, когда она не могла подняться. Я принимал её такую, какой вы оба её сломали. Я ждал, когда она научится снова улыбаться. И теперь что? Она возвращается к вам? В ваш мир бензина, ржавчины и ночных разборок?

Он обернулся к Адель, и в голосе прозвучало презрение:

— Ты хочешь снова вернуться туда? В грязь? В дым и драки? Серьёзно? В мир, где тебя уже однажды уничтожили?

Адель смотрела на него молча. Слёзы стояли в глазах, но она не позволяла им упасть. Её руки дрожали, но голос был ровным:

— Я хочу быть там, где я — настоящая.

Лео горько усмехнулся:

— Ну, отлично. Тогда слушайте меня все. — Он повернулся к Стефану и Эйдену. — Грейбарн умирает. Там все снесут.Все ваши мастерские, эти крыши, эти гаражи, эта романтика — уйдут под бульдозеры. Муниципалитет уже подписал бумаги. Инвесторы входят в проект. Землю уже продали.

Он сделал паузу и, глядя прямо на Эйдена, сказал с нажимом:

— Твоя мастерская? Её не станет. Как и твоей жизни в этом районе. Ты держишься за то, что уже давно приговорено. А она...

Он снова посмотрел на Адель:

— Ты слишком умная, чтобы снова наступать на те же грабли. Или нет?

Эйден медленно поднял голову. Лицо его было каменным. Слова Лео будто скребли изнутри, но он не реагировал — пока.

Стефан сжал кулаки, но всё ещё молчал. Он держал себя. Потому что рядом стояла Адель.

А она сделала шаг вперёд. Глаза полные слёз, но голос чистый:

— Ты думаешь, я с тобой была из благодарности? Думаешь, я осталась с тобой, потому что ты "спас" меня? Нет. Я осталась, потому что хотела верить, что любовь может быть безопасной. Но знаешь что? Она не должна быть безопасной. Она должна быть честной. А ты... ты просто пытался держать меня в клетке.

Лео шагнул к двери. На ходу бросил:

— Когда твой Грейбарн превратится в элитную зону, и ты останешься у разбитого байка — не жди, что я обернусь.

И он вышел. Захлопнул за собой дверь так, что дрогнули стекла.

Наступила мёртвая тишина.Адель стояла, не двигаясь. Только плечи дрожали. В доме повисла мертвая тишина, как после взрыва — когда пыль ещё не осела, и никто не дышит.

Она стояла у стены, всё ещё держа пальцы на щеке. Слёзы катились по лицу беззвучно — не от боли, а от шока, от того, что всё это вообще произошло.

Эйден стоял рядом, напряжённый, как струна. Он не касался её, но каждый его мускул был готов броситься — если бы Лео остался хоть на секунду дольше.

Стефан медленно подошёл ближе. Его лицо было каменным, но в глазах — ярость, которую он изо всех сил сдерживал ради неё:

— Он тебе просто так ударил?.. Или был повод? — спросил он, тихо, без лишнего пафоса.

Но за этими словами читалось: «Я всё равно ему это не прощу.»

Адель взглянула на брата. Губы дрогнули, но голос был твёрдым:

— Он начал злиться, когда понял, что я против проекта сноса. Что я... заступилась за Грейбарн. За Эйдена. — она чуть повернула лицо, чтобы показать щеку. — Сначала он схватил за руку, потом за волосы. Я пыталась вырваться. Кричала. А он... ударил. Просто. Как будто это норма. Как будто я — вещь, которую он теряет.

Стефан закрыл глаза на долю секунды.
Когда снова открыл — в его взгляде не было колебаний:

— Не волнуйся. — Его голос стал глухим, почти ледяным. — В этом доме он больше не появится. И рядом с тобой — тоже. Я прослежу. Лично.

Он подошёл ближе и осторожно обнял сестру — без слов, просто крепко, так, как умеют обнимать только братья, когда всё рушится. Адель прижалась к нему, наконец позволяя себе всхлипнуть:

— Спасибо, Стеф.

Эйден стоял в стороне. Он смотрел на неё, как на что-то хрупкое, потерянное, родное. Его кулаки всё ещё были сжаты, но в глазах было не зло — а вина. И страх. И желание защитить.

Стеф повернулся к нему:

— Спасибо, что приехал. Без тебя... хрен знает, что бы случилось.

Эйден кивнул коротко, голос был хриплый:

— Я бы всегда приехал.

Адель посмотрела на него. И впервые — не как на призрак прошлого, а как на кого-то, кто всё ещё рядом. Кто не бросает.

Стефан стоял молча, обняв Адель, пока она чуть дрожала в его объятиях. Эйден всё ещё был рядом — немного в стороне, как будто боялся подойти ближе, не зная, имеет ли он право быть здесь.Когда Адель немного выдохнула, Стеф посмотрел на неё и мягко сказал:

— Иди наверх. Умойся и отдохни. Я тебя догоню.

Она кивнула, не споря. Больше не было сил держать броню. Она повернулась и пошла к лестнице, последний раз взглянув на Эйдена. Их глаза встретились, и в этом взгляде было всё — боль, благодарность, ожидание.

Когда она скрылась наверху, Стефан повернулся к Эйдену. Несколько секунд они молчали — два парня, вечно стоящие по разные стороны баррикад, но сейчас — по одну сторону, ради неё:

— Пойдём, — бросил Стеф и пошёл на кухню. Эйден пошёл за ним, ничего не говоря.

Стеф налил себе воды, сделал пару глотков, посмотрел в окно. Потом, не оборачиваясь:

— Слушай... я всё равно тебя не одобряю, если что. — Его голос был спокойным, без эмоций. — Я помню, с чего всё начиналось. Помню, как ты хотел её использовать, как тебе было плевать на последствия.

Эйден не спорил. Он просто смотрел, принимая это.

Стеф поставил стакан на стол и развернулся, уже глядя прямо ему в глаза:

— Но знаешь... когда ты был в больнице, после той гонки...

Его голос стал тише:

— Я видел, как ты рвался за ней. Когда ты даже ходить не мог. С капельницей, шрамами, с разбитым телом — но ты встал. Ты пытался её догнать. И в тот момент я понял — ты не играл.

Эйден опустил голову, стиснув зубы. Он не знал, что ответить.

— Я вижу, как ты на неё смотришь. — Стеф говорил твёрдо. — И я знаю, что ты её любишь. Поэтому...

Он выдохнул и пожал плечами:

— Я не буду вставать между вами.

Наступила короткая пауза. Стеф чуть склонил голову и усмехнулся:

— А Лео... он мне никогда не нравился. Слишком уж хороший был. Слишком правильный. Слишком гладкий. А под этой гладкостью — гнида. Трусливая. Подлая. Манипулятор.

Он пожал плечами:

— Ты хотя бы честный. Грязный, упрямый, порой идиот — но честный.

Эйден наконец поднял взгляд.Глаза были красные, но взгляд твёрдый:

— Спасибо. За доверие. Я тебя не подведу.

Стеф подошёл ближе, на секунду задержался рядом:

— Если подведёшь — ты знаешь, где меня искать.

Улыбка — не угроза, но обещание.

Эйден стоял у подножия лестницы, глядя наверх, будто это был не просто подъём на второй этаж, а шаг в целый другой мир — её мир, который он когда-то разрушил, а теперь осторожно, почти боясь, возвращался в него.

Он поднимался медленно. Ступень за ступенью, как будто не хотел спугнуть тишину. Лестница скрипела под его шагами, сердце стучало в груди так громко, что казалось, её комната могла услышать.Когда он дошёл до двери, она была приоткрыта. Мягкий свет ночника разливался по полу. Эйден постучал дважды — тихо, почти неслышно:

— Это я, — сказал он хрипло. — Можно?

Изнутри — тишина. Затем голос. Её голос. Спокойный, но чуть дрожащий:

— Заходи.

Он толкнул дверь и вошёл.

Адель сидела на краю кровати в том же худи, волосы были растрёпаны, глаза чуть опухшие от слёз. На щеке — слабая тень от удара, под губой — едва заметная трещина, уже подсохшая, но всё равно болезненная.

Она подняла на него взгляд. В её глазах было многое: усталость, боль, растерянность, но не страх.Он остановился у двери, не двигаясь ближе. Просто смотрел.

— Ты приехал, — прошептала она.

— Ты попросила. Я бы приехал даже раньше, если бы знал.

Она кивнула. Пальцы нервно сжимали край рукава:

— Мне было страшно. Не от удара. А от того, как он смотрел. Будто я — его собственность. Как будто я не человек, а его вещь..

Эйден медленно подошёл, остановившись напротив. Он присел на корточки, чтобы быть на её уровне и посмотрел в глаза:

— Ты — не вещь. Не собственность. Ты — самая сильная девушка, которую я знал. И самая хрупкая одновременно.

Он осторожно потянулся, пальцами легко коснулся её подбородка, не нажимая, просто чтобы дать понять: «Я рядом.»

— Я не был рядом — когда это было нужно. Прости,меня...

Адель дрожала, но не от холода. От переполняющих эмоций:

— Я не знаю, что между нами теперь. Не знаю, кем ты мне стал. Но когда я написала тебе — я знала только одно: кроме тебя, я не хотела видеть никого.

Он опустил голову. Потом снова взглянул на неё. В глазах — никаких ожиданий, никаких требований. Только принятие.

— Я здесь, не чтобы требовать. Или просить шанса. Я здесь, чтобы побыть рядом. Пока ты сама не скажешь "уходи".

Адель кивнула. Потом потянулась к нему — неуверенно, не резко — и просто обняла. Молча.Её лоб уткнулся в его плечо, руки дрожали, а дыхание стало тише.

Эйден обнял в ответ. Крепко, медленно и очень бережно.Он прижал её к себе так, как будто наконец нашёл то, что давно потерял.И больше не собирался отпускать.

Комната была наполнена тишиной. Не пустой, не тревожной, а тишиной, которая приходит после бури — когда всё разрушено, но ещё можно что-то спасти.

Адель и Эйден лежали на её кровати, не касаясь слишком близко, но рядом, плечом к плечу. Она — в своём широком худи, поджав ноги под себя, он — в чёрной футболке, с опущенными глазами, будто боялся разбудить ненароком что-то внутри неё. Или внутри себя.

Они не говорили. Несколько минут просто лежали и дышали одинаково.А потом Адель, глядя в потолок, тихо прошептала:

— Я не дам ему снести всё, что тебе дорого в Грейбарне. Не позволю. Ни ему, ни этим инвесторам. Ни одному "слишком правильному" лицемеру.

Эйден повернул к ней голову. В его глазах стояла благодарность, такая глубокая, что он не смог её выразить словами. Он просто прошептал:

— Спасибо.

Она улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Глаза начали медленно закрываться. Голова повернулась к нему ближе.Он уловил, как её дыхание стало ровнее, мягче.Через пару минут она уже спала. Спокойно и без страха. Уткнувшись лбом в его плечо.

Эйден остался лежать, не двигаясь. Он смотрел в темноту комнаты и слушал её дыхание — и впервые за много лет чувствовал себя на своём месте.Он прикрыл глаза. Усталость, напряжение, вся злость и тревога — всё уходило, растворяясь в этом моменте. И вскоре он тоже уснул.

Через полчаса дверь в комнату приоткрылась — Стефан, босиком, заглянул внутрь. Он хотел проверить, всё ли в порядке.

Он остановился в дверях.

Адель спала, уткнувшись в плечо Эйдена, а тот — с мирным лицом, почти детским, обнимал её так, будто держал что-то бесценное.

Но не это поразило Стефа.

На лице Адель была улыбка.
Тихая. Тёплая. Живая.

Стефан замер. Сердце сжалось.

Он помнил эту улыбку. Ту самую. Видел её всего несколько раз в жизни — три года назад, когда она впервые приходила домой после встреч с Эйденом, молча ложилась на диван и смотрела в потолок, улыбаясь просто потому, что чувствовала себя любимой.

Сейчас она снова здесь.

Стеф закрыл дверь почти беззвучно.Он спустился по лестнице, сел на диван и посмотрел в окно.

И только тогда понял: всё встало на свои места.