Иллюзия
:3 :3 :3
В комнате было тихо, только мерное тиканье часов разбавляло вязкое молчание. Воздух казался плотным, наполненным чем-то неуловимым, что скользило между ними, оставляя невидимые следы.
Бомгю сидел, лениво покачивая ногой, его пальцы рассеянно скользили по краю стакана. Он улыбался — лёгкая, непринуждённая усмешка, к которой привыкли все. Как будто его мысли были здесь, как будто он ни о чём не думал.
Но внутри него уже давно поселилась тень.
Ёнджун.
Этот образ не покидал его голову — взгляд, чуть насмешливый, но полный глубины. Голос, в котором звучала уверенность. Прикосновения, которых не было, но которые он чувствовал всем телом.
Но сейчас перед ним сидел не он.
Тэхён.
— Гю, останься у меня сегодня.
Голос был мягким, почти нежным, но в нём сквозила твёрдость — он не спрашивал, он утверждал.
Бомгю медленно поднял взгляд, уголки губ дрогнули в привычной лени.
— Что, боишься ночевать один? — Он чуть наклонился вперёд, наблюдая за реакцией. — Или просто не можешь без меня?
Флирт слетал с его губ так естественно, что казался невесомым, незначительным. Обычная игра, в которую он играл без правил, не задумываясь о последствиях.
Тэхён усмехнулся, но в его глазах мелькнуло что-то, от чего у Бомгю внутри защемило.
— Я просто хочу, чтобы ты был здесь.
Он сказал это просто, почти буднично, но Бомгю вдруг ощутил, как его дыхание стало чуть глубже.
Чтобы заглушить это ощущение, он сделал глоток сока.
И в тот же миг мир чуть дрогнул.
Как будто что-то неуловимо сместилось.
Как будто реальность дала трещину.
Бомгю моргнул, вдохнул глубже, пытаясь избавиться от лёгкой дурноты, но комната внезапно стала другой. Свет лампы приобрёл мягкость закатного солнца, а воздух потяжелел, насыщенный чем-то тёплым, знакомым.
Бомгю всё ещё тяжело дышал. Его голова кружилась, мысли путались, будто он потерял ощущение реальности. Он пытался сосредоточиться, ухватиться за что-то привычное, но всё вокруг становилось зыбким, расплывалось, как отражение в воде.
Перед ним стоял Тэхён.
Тэхён.
Не Ёнджун.
Но почему же тогда каждое его движение, каждый вздох, каждый мельчайший жест казался таким… знакомым?
Где-то в глубине сознания его разум настойчиво твердил: это не он. Но сердце — глупое, безрассудное сердце — продолжало биться так же быстро, как в те моменты, когда рядом оказывался Ёнджун. В голове всё ещё звучал его голос, мягкий, насмешливый, пропитанный чем-то неуловимо тёплым.
И тогда он сделал это.
Он потянулся вперёд, будто подчиняясь странному наваждению, и почти без колебаний наклонился ближе, так, что расстояние между их губами стало исчезающе малым.
Но прежде чем он успел прикоснуться, его резко оттолкнули назад.
Слишком быстро. Слишком грубо.
Он резко вдохнул, спиной ударяясь о холодную стену. В глазах Тэхёна вспыхнуло что-то, что Бомгю не сразу смог разобрать — боль, гнев, обида? Или всё вместе?
Воздух в комнате стал тяжёлым, вязким, он давил на грудь, не давая вздохнуть.
— Ты… Ты видел его, да? Не меня ведь, да? — голос Тэхёна звучал тихо, но в нём сквозила такая ярость, что Бомгю невольно затаил дыхание.
Он не понимал, что только что произошло.
— О чём ты?..
Но прежде чем он успел хоть как-то осознать ситуацию, его тело снова
впечатали в стену.
На этот раз Тэхён держал его крепко, сжимая запястья так, что было почти больно. Их лица оказались слишком близко, дыхание Тэхёна обжигало его кожу.
— Да блять ты заебал со своим Ёнджуном… — Тэхён прошипел это сквозь зубы, его голос дрожал — не от страха, не от сомнений. От злости. От отчаяния.
Бомгю моргнул, всё ещё находясь в каком-то тумане.
— Ч…что? В смысле?..
Но в ответ Тэхён только сильнее сжал его запястья.
— Я разве так много прошу?! — его голос стал громче, резче, будто он больше не мог держать всё в себе. — Просто полюби меня, и всё! Что тут такого?!
Сердце Бомгю пропустило удар.
Полюбить?
Его?
Он посмотрел на Тэхёна, и в этот момент что-то внутри него будто остановилось.
Его лучший друг, тот, кто всегда был рядом, тот, с кем он так легко играл в этот дурацкий флирт, кто всегда улыбался ему так, будто ничего в этом мире не имело большего значения…
…Тэхён любил его?
— Ч… что? — Бомгю совершенно не мог понять, о чём он говорит. Он никогда даже не задумывался об этом.
Тэхён вдруг тихо рассмеялся, но этот смех был наполнен горечью.
— Да бля, нахуй тебе этот Ёнджун сдался?! — его голос сорвался, и он тут же прикусил губу, будто сдерживая себя.
Бомгю чувствовал, как внутри него что-то странно защемило.
— Если есть я? — Тэхён посмотрел ему прямо в глаза, и в этом взгляде было столько боли, что Бомгю стало не по себе.
Его голос дрожал, но в нём всё ещё была эта непоколебимая уверенность, это отчаянное желание быть услышанным.
— Я ради тебя всё могу сделать.
Бомгю заметил, как его пальцы сильнее сжались.
— А что он может?
Он шагнул ближе.
Теперь их тела почти соприкасались.
— Он даже тебя, блять, не любит.
Комната наполнилась тишиной.
Гулкой, болезненной, разрушающей тишиной.
Бомгю чувствовал, как внутри него что-то дрогнуло.
Он никогда не думал об этом. Никогда не задумывался о том, что может быть любимым.
— Я уже влюблён в тебя все эти блядские три года.
Тэхён отвёл взгляд.
Но даже если он хотел скрыть это, он не смог.
Единственная слеза медленно скатилась по его щеке.
Бомгю застыл.
Он смотрел на него, не в силах отвести взгляд.
Он видел перед собой не просто друга.
Он видел человека, который страдал из-за него.
Бомгю не двигался. Он просто стоял, прижатый к холодной стене, пока Тэхён тяжело дышал, глядя прямо ему в глаза. Слова застряли у него в горле, а мысли смешивались в какой-то тягучий, едва различимый поток. Всё вокруг будто покачивалось, предметы расплывались, а звуки звучали глуховато, будто доносились издалека.
Его взгляд невольно скользнул по лицу Тэхёна. Всё было таким размытым, что на секунду ему показалось, будто перед ним снова стоит Ёнджун.
Только вот Ёнджун никогда бы так на него не смотрел. С любовью.
— М? — Бомгю выдохнул, с трудом фокусируясь на Тэхёне, который всё ещё сжимал его запястья. — Как… три года? Мы же только в этом году познакомились…
Он произнёс это так тихо, что даже сам с трудом услышал свои слова.
Тэхён замер, а потом усмехнулся. Но эта усмешка была ледяной. Такой, от которой Бомгю стало не по себе.
— Ты правда не помнишь? — его голос был низким, почти шёпотом, но в нём не было ни капли нежности.
Бомгю молчал.
— Вообще-то, я тебя знаю с средней школы, — продолжил Тэхён, чуть склонив голову, его взгляд потемнел. — Я наблюдал за тобой. Всё это время.
Бомгю моргнул. Мир вокруг ещё больше пошатнулся, заставляя его крепче вжаться в стену.
Средняя школа?
Перед глазами вспыхнули обрывки образов. Школьные коридоры, приглушённый свет кабинетов, силуэты людей, чьи лица он не мог вспомнить. Он пытался схватить хотя бы одну конкретную деталь, но всё ускользало, растворялось в пустоте.
— Ты… врёшь… — пробормотал он, но его голос был слабым.
Тэхён наклонился ближе, и Бомгю почувствовал, как его дыхание коснулось его кожи.
— Вру? — Тэхён усмехнулся, но в этой усмешке было что-то болезненное. — Думаешь, я бы стал так унижаться, если бы это была ложь?
Бомгю ничего не сказал. Его разум медленно, но верно тонула в этом разговоре, в этих словах, в этом взгляде.
— Я боялся подойти к тебе, — продолжил Тэхён, голос его звучал ровно, но в нём была едва заметная дрожь. — Смотрел на тебя издалека. Ты был такой… тихий. Спокойный.
Бомгю моргнул, его грудь сжалась от чего-то странного.
— Почему… Почему я не помню тебя?
Тэхён хмыкнул, наконец отпуская его запястья.
— Потому что тебе не было до меня дела.
Тишина.
Бомгю опустил взгляд, но перед глазами всё ещё плыло. Всё казалось неправильным. Будто он слышит всё это в каком-то сне, где реальность слишком зыбкая, а сознание слишком затуманенное.
А потом он почувствовал прикосновение.
Тэхён осторожно коснулся его щеки.
Бомгю вздрогнул.
— Но мне больше не важно, помнишь ты меня или нет, — тихо сказал Тэхён. — Я просто хочу, чтобы ты посмотрел на меня сейчас.
Бомгю не знал, что ответить.
Его сердце билось слишком громко.
Тэхён смотрел на него, а в глазах его медленно затухал огонь.
Бомгю шатался, будто находился на грани провала в пустоту, но всё же стоял. Отяжелевший взгляд, заторможенные движения — перед глазами всё плыло, слова эхом отдавались в голове, терялись, смешивались.
— Кажется, ты мне что-то подсыпал в сок… — его голос был тихим, почти ленивым, как будто это не имело значения. — Зачем?
Тэхён не отвёл взгляда, не дрогнул.
— Не тупи, — его голос был ровным, лишённым эмоций, но в нём таилась какая-то глухая обречённость. — Чтобы воспользоваться тобой. Овладеть.
Эти слова должны были прозвучать угрожающе, но от них веяло не угрозой, а болью.
Бомгю слегка покачнулся. Он знал, что должен был отстраниться, почувствовать страх, гнев — что-то. Но вместо этого его губы тронула блеклая тень усмешки.
— А что тебе мешает сделать это сейчас? — голос его был тихим, безразличным, почти насмешливым.
Тэхён тяжело вздохнул, проведя рукой по лицу, будто пытаясь стереть всё, что копилось в нём так долго.
— Не хочу… — прошептал он, и в этом шёпоте была такая усталость, будто он нёс эту боль уже не один год.
Бомгю нахмурился.
— Я хочу, чтобы ты меня полюбил… — голос Тэхёна дрогнул. — Но, кажется, я слишком наивен, да?
Бомгю продолжал смотреть на него, но теперь взгляд его был иным. Тэхён влюблён в него? Три года? Это не имело смысла.
Но мысли путались, а внутри уже не осталось сил разбираться в этом.
Бомгю просто протянул руку и, не задумываясь, схватил Тэхёна за запястье. Тот вздрогнул, но не сопротивлялся. Его кожа была горячей под пальцами Бомгю, но сам он казался ледяным.
Они двигались медленно, шаг за шагом, и Тэхён не знал, куда они идут.
Пока не оказался в спальне.
Бомгю словно потерял равновесие и рухнул на кровать, увлекая его за собой. Они оказались слишком близко, но это уже ничего не значило.
Бомгю даже не смотрел на него, просто притянул ближе, зарываясь лицом в его плечо.
— Просто помолчи, ладно? — голос его был глухим, сонным, почти неразборчивым.
Тэхён замер.
Его дыхание сбилось, сердце гулко билось в груди, но он не знал, что делать.
Просто лежал рядом, чувствуя, как горячее дыхание Бомгю касается его шеи, как его руки обнимают его, но не потому что он хотел этого, а потому что ему просто нужно было за что-то держаться в этом размытом, хаотичном мире.
Тэхён молчал.
А потом почувствовал, как дыхание Бомгю стало ровнее, спокойнее.
Он заснул.
Просто вот так.
Прижав его к себе.
Тэхён закрыл глаза. Что-то внутри него сломалось.
Он не знал, что именно, но почувствовал, как его губы дрожат.
Слёзы текли по щекам, пока он оставался в этих объятиях, которые ничего не значили.
***
Под шахматной лампой царила ровная тишина. Только щелчки таймера и редкое движение фигур нарушали спокойствие клуба. Субин сидел, склонившись над доской, взгляд его был сосредоточен, но внутри всё кипело — не от напряжения, а от тщательно выстроенного плана. Его пальцы, тонкие, уверенные, будто скользили по фигурам с заранее известным исходом. Он не играл — он добивал.
Соперник метался, время на его таймере неумолимо таяло, каждая секунда — как приговор. А Субин, в мягком, светлом худи, чуть заправленном в черные спортивные брюки, сидел спокойно, будто знал, как закончится партия ещё до первого хода. Его глаза не следили за доской — они изучали реакцию напротив, считали мельчайшие движения, как военный стратег на границе перед штурмом.
Последний щелчок. Время вышло. Субин поднял взгляд, на губах у него расползлась ухмылка — тонкая, хищная, сдержанная, как у охотника, что наконец замкнул капкан. Он медленно откинулся на спинку стула, переплёл пальцы на колене и, даже не дожидаясь, когда соперник уберёт фигуры, встал.
"Я всё продумал", — подумал он холодно, даже с каким-то мрачным удовлетворением. Его шаг был нетороплив, но внутренне он уже спешил. Жучок. Кай.
Он достал телефон — сигнал шёл. Сигнал из парка. Угол его рта снова дёрнулся вверх. Идеально. Никакого душа. Никакого риска. Он выдохнул с облегчением. Если бы Кай вернулся домой, как обычно, первым делом пошёл бы в душ — и тогда жучку пришёл бы конец. Волосы намокли бы, техника сбилась, и вся операция пошла бы прахом. Но теперь он знал: всё идёт по плану.
***
Субин шел по парку, его шаги уверенные, но внутри было не так спокойно, как хотелось бы. Он знал, что этот момент решит многое. Вся встреча с Каём — продуманный шаг, который, как ему казалось, должен был сыграть на руку. Но чем ближе он был к своей цели, тем более напряжённым становился его настрой. Он не знал, что именно его ждёт, и не знал, почему в груди так беспокойно.
Когда Субин заметил Кая, тот сидел на лавочке, уставившись в экран телефона. В его глазах не было той яркой энергии, которую Субин так ценил раньше. Сейчас Кай был холодным, почти отстранённым. Его лицо было спокойным, но в этом спокойствии Субин почувствовал что-то другое — отдалённость, как будто Кай был в своём мире и не хотел быть частью чужого. Это удивило Субина.
Он подошел ближе, уверенным шагом, но заметил, как Кай мгновенно поднял глаза и сдержано кивнул. Взгляд его был холодным, как будто он даже не хотел вмешиваться в разговор.
— О, Субин, привет, — сказал Кай, его голос был ровным и немного отстранённым.
Субин остановился и снял наушники. Он не был удивлён, но почему-то этот холод в голосе Кая заставил его чувствовать себя немного неловко.
— Привет, Кай, — сказал Субин, пытаясь сохранить спокойствие. — Называй меня хён.
Кай бросил на него взгляд, едва заметно приподняв бровь, но не сказал ни слова. Лёгкое молчание повисло между ними. Несколько секунд Субин ждал, надеясь на более тёплый отклик, но Кай просто кивнул и сказал:
— Ладно, хён.
Субин почувствовал, как что-то неприятно зацепило его. Это слово не было таким, каким он его себе представлял. Оно не звучало тёпло, не было знаком дружбы или близости. Просто какое-то официальное, холодное обращение.
Всё, что он ощущал, это отчуждение. Кай был не тот, кем был раньше. Он был чужим, и Субин не мог понять, почему. Это его сильно расстраивало, но он не стал показывать свои эмоции.
Кай снова продолжил разговор, но он был сдержан. Он говорил о чём-то незначительном, и его слова казались пустыми. Он был не просто отстранённым, а будто не заинтересованным в общении с ним. Это было странно. Субин привык к другому Каю, тому, кто искренне смеялся с ним, того, кто был открыт и живой. Это был тот Кай, в которого Субин когда-то влюбился. Но сейчас этот Кай был чужим, и это вызывало раздражение.
— Хён, это как судьба, да? Встретиться так случайно, не договорившись?
Субин почувствовал, как в груди что-то сжалось, но он быстро отогнал это чувство. Судьба? Он не верил в случайности, всё было заранее решено, спланировано. Он знал, что Кай, каким бы он ни был сейчас, станет его. Просто нужно было немного подождать.
Но что-то в этом холоде Кая заставляло его терять уверенность, которой у него раньше не было. Кай был как закрытая книга, которую он не мог понять. Это не входило в его планы. Субин тихо вздохнул, но не позволил себе показать никакой слабости.
Кай, видя, как Субин замедляет шаг, неожиданно добавил:
— Ты, кстати, так изменился, Субин… Столько времени прошло, а ты… Вырос. Ты стал таким… взрослее. Немного даже страшно смотреть, как сильно ты изменился.
Субин замер. Эти слова заставили его слегка приподнять бровь. В них не было тепла, но всё равно что-то задело его. Слова Кая словно касались какой-то раны, которую он старался не замечать. Он не мог сказать, что был сильно удивлен, но что-то в этой фразе заставило его ощущать, как будто их миры действительно так сильно разошлись.
— Ты тоже изменился, — наконец, ответил Субин, пытаясь вернуть себе контроль. Но его голос был немного натянутым.
Не тот Кай, в которого я был влюблён… — мысль пронеслась у него в голове, но он не стал её озвучивать. Это было слишком болезненно, чтобы говорить вслух.
Между ними снова повисла тишина. Кай внимательно его изучал, но никак не отреагировал. Его взгляд был холодным, но не пренебрежительным. Он словно делал шаг назад, не понимая, что Субин хотел этим сказать.
— Может быть, я просто стал более осторожным, — Кай ответил спокойно, но неохотно. — Возможно, это из-за всего, что случилось.
Субин на мгновение ощутил какое-то неудобство, но его мысли быстро вернулись к плану. Он подавил чувство растерянности. Всё было по его плану. Рано или поздно Кай будет его.
Ты не тот, в кого я был влюблён, но всё равно сделаю тебя своим.
Всё шло по плану, и он был уверен, что Кай окажется в его руках. Всё будет именно так, как он планировал.
***
Бомгю просыпается с тяжёлой головой, как будто кто-то вколотил ему гвоздь в череп. Он морщится и пытается собраться с мыслями. «Емаааааа, что за боль такая?» — спрашивает он себя, ощущая, как мозг отказывается работать. Взгляд падает на Тэхёна, который спокойно спит рядом. Почему глаза у этого Бэмби опухшие? «Почему я ничего не помню?» — думает Бомгю, пытаясь вспомнить, что произошло.
Он пытается воссоздать события прошедшего утра. «Встал, умылся, завтракали с Тэхёном... и что потом?» Всё обрывается на этом моменте. Бомгю морщится, и внезапно его мысли терзают тревожные вопросы. «Неужели у меня деменция? Что за хрень?» Он ещё раз пытается проанализировать всё, но никак не может вспомнить, что случилось дальше.
«Ну, прикольно, что за приколы с памятью?» — говорит он себе, словно пытаясь отмахнуться от тревоги, хотя внутреннее недоумение не проходит.
Тэхён продолжает спать, и Бомгю на мгновение смотрит на него, сжимая губы. «Бедный мой ребёнок», — думает он. «И что, что я старше его всего на год, всё равно за него переживаю». Бомгю не может не думать о том, как мило и беззащитно выглядит Тэхён. Его жалко, и в то же время, он не может не ощущать лёгкое раздражение от собственной растерянности.
Он еле встаёт с кровати, теряя равновесие, но всё-таки решается идти на кухню. Находит свой слуховой аппарат на полу, и удивляется, как он мог его уронить. «Ладно, главное, что не разбился», — думает он, надевая его. Всё вокруг становится чётче, но вопросы по-прежнему остались.
Переодевшись, Бомгю решает, что не будет будить Тэхёна. Он спит так мирно, что даже не хочется его тревожить. «Ну не могу я его разбудить, он так мило выглядит», — размышляет он, решив оставить его в покое.
Бомгю решает выйти на улицу. «Надо порисовать», — говорит он себе, чувствуя, как в голове вспыхивает желание найти покой через искусство. Рисование — его личная терапия, способ избавиться от накопившихся эмоций и мыслей.
Его чувства к Ёнджуну не исчезли, несмотря на всю грубость, которую тот показывал. «Да пофиг, что он меня игнорирует», — мысленно добавляет Бомгю, решив, что всё равно сделает всё по-своему. Но что-то в этом выходе беспокоит его. Лёгкое беспокойство не покидает, но он, несмотря на это, решает идти дальше.
Четыре часа вечера. Солнце уже не жарило, но его последний свет мягко ложился на зелёные листья деревьев. Бомгю вышел из коттеджа Тэхёна, не зная, что делать, куда идти. В воздухе висела тишина, а мысли путались, как если бы всё вокруг оказалось слегка растерянным и чужим. Не решив, что именно ему нужно, он просто пошёл — шаг за шагом, словно следуя за какими-то невидимыми путеводными нитями, что вели его через парк.
В его голове продолжала блуждать одна мысль: что-то здесь не так. Дом Тэхёна был знаком, уютен, но эта тишина... что-то не давало ему покоя. Его взгляд скользил по пейзажу, разглядывая каждую деталь — ветки, стройные и могучие, тени, которые лениво растягивались вдоль тропинок. Парк был пуст. Казалось, весь мир замедлил ход.
Он шёл, и мысли о том, что произошло в последние дни, не покидали его. Всё ещё не мог понять, как всё перевернулось. Но было слишком поздно об этом размышлять, и Бомгю продолжал идти, не думая.
И вот перед ним неожиданно возникла сцена, которая заставила его шаг замедлиться, а сердце забиться чуть быстрее. Из-за ближайшего дерева он увидел их. Субин и Кай.
Вначале Бомгю замер, не понимая, что происходит. Субин, такой знакомый и такой чужой одновременно, стоял рядом с Каем. Всё вокруг замерло. И, несмотря на все предупреждения его разума, он не мог оторвать взгляд. Их фигуры казались словно вырванными из его мыслей, а этот момент… этот поцелуй, момент, когда два человека становятся чем-то большим, чем просто встреча, застал его врасплох.
"О май гад", — пронеслось в голове Бомгю, — "что я вообще вижу?"
Он стоял, не зная, как реагировать, и инстинктивно шагнул в тень дерева, прячась, как персонаж из старого мультсериала. Всё происходящее казалось каким-то нереальным. Вот так, в самом центре его повседневности — эта неожиданная сцена. Он не знал, что чувствовать. Смех, растерянность, беспокойство — всё смешалось в голове.
"Милая пара..." — мысленно пробормотал он, но сразу почувствовал, как эта мысль теряет всякий смысл, ведь его сердце не было готово к такому. "Вот бы Ёнджун... эх... зачем я об этом думаю?" Он ощущал какое-то странное беспокойство, которого не мог объяснить. В его голове продолжались разрозненные, нестыковочные мысли.
Но тут случилось нечто, что заставило его окончательно потерять собранность: Кай, казалось, не выдержал, и, не сказав ни слова, резко отвесил Субину пощёчину. Звук был такой громкий, что Бомгю вздрогнул, его дыхание сбилось.
"Субин, ты что, без разрешения?" — подумывал он с оттенком удивления. — "Ай-ай-ай, плохой мальчик." Он не мог понять, как это произошло. Ещё секунду назад Субин казался таким собранным, а теперь он сидел, ошарашенный, с рукой на щеке. Его взгляд был растерянным, как у того, кто только что потерял что-то важное и не понимает, как это вернуть.
Бомгю стоял, всё ещё прячась за деревом, не решаясь подойти. Он чувствовал, что всё происходящее не его дело, что это их мир, но в то же время, его сердце не могло просто так оставить это без внимания. "Стоит ли подойти?" — мелькала мысль в голове. Но он не мог решиться.
Он смотрел на Субина, который сидел, не понимая, что произошло. Всё казалось таким странным, будто они, эти двое, не те люди, которых он знал раньше. Бомгю стоял неподвижно, как будто время растянулось. Всё вокруг продолжало двигаться, но он оставался в этом одном мгновении, размышляя, что теперь будет дальше.
***
Май пришёл неожиданно — будто апрель просто сорвался со сцены, не попрощавшись. За весь месяц Ёнджун так и не появился в школе ни разу. Парная работа, которую они должны были сдать вместе, уже забылась всеми, кроме учителя, который с равнодушием поставил обоим незачёт. Бомгю это совершенно не тронуло. Его волновало другое — пустое место в классе, которое с каждым днём напоминало ему о Ёнджуне всё сильнее.
«Он правда избегает меня?..» — спрашивал себя Бомгю, лёжа в темноте на своей кровати, уставившись в потолок. В комнате была тишина, только редкие шумы улицы за окном, да его собственное дыхание. Час ночи. Он уже минут тридцать гонял одни и те же мысли по кругу. «Он не приходит... из-за меня?»
Он и сам не знал, нравился ли ему Ёнджун. Всё это казалось странным. Он ведь никогда не задумывался о любви. Для него это было что-то из чужих разговоров, из фильмов, из чего угодно — только не из его жизни. Особенно учитывая, что они оба мальчики... Наверное, это неправильно? Или... неважно.
Он просто скучал. Честно и просто — скучал.
Эта мысль кольнула сильнее, чем он ожидал. И как раз в этот момент он вспомнил то, что случилось днём.
Он стоял у шкафчиков, задумчиво листая расписание в телефоне, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернулся — и увидел её. Белокурая блондинка с аккуратно накрашенными глазами, персиковыми губами, лёгкие тени блестели на веках, и от неё шёл сладкий, почти удушающий аромат духов. Настолько приторный, что у Бомгю закружилась голова. На ней была короткая юбка, слишком короткая, чтобы Бомгю чувствовал себя комфортно.
Она неловко переминалась с ноги на ногу, за её спиной стояла подруга, которая отчаянно жестами подбадривала её. Девушка в конце концов собралась с духом и быстро пробормотала:
— П-привет... Меня зовут Миён. Ты мне нравишься с того дня, как ты перевёлся... Бомгю, может, сходим в кафе?.. Или, не знаю, в клуб? Ты... не против?
Он просто стоял. Удивлённый. Растерянный.
«Почему бы и нет?» — подумал он. — «Она красивая. Она заинтересована. Может, стоит попробовать? А не цепляться за того, кто игнорирует тебя при каждом удобном случае?»
Он ответил не сразу. Молча смотрел ей в глаза, пытаясь разобрать собственные чувства. Наконец, чуть кивнув, сказал:
— Давай... Клуб. Когда и где?
В глазах девушки и её подруги вспыхнули искорки. Миён оживлённо произнесла:
— В пятницу, в семь вечера, у клуба "Сумрак"! — и, хихикая, они скрылись за поворотом.
Бомгю остался стоять. Неожиданно — приятно удивлённый.
«Она... заинтересовалась мной? Такой, как она?..»
Он с трудом поверил. Всё же он всегда думал, что для кого-то вроде неё он — никто. Обычный парень с кучей «минусов». По крайней мере, его отец всегда говорил именно так. Говорил прямо в лицо. Сухо. Безжалостно.
Этот минус — его слух. То, что он носил аппарат. То, что он другой. Отец твердил это так часто, что Бомгю начал в это верить.
Но вот она. И клуб. И пятница.
И впервые за долгое время он задумался — а может, с ним всё не так уж и плохо?
***
К пяти часам Бомгю уже почти был готов. "Свидание?.. Или не свидание?" — он не мог определиться. Но сердце всё равно прыгало от волнения — это ведь его первое настоящее свидание. Хотелось хотя бы выглядеть хорошо. Или... хотя бы не нелепо.
Но внезапно в голову полезли сомнения.
“А может, не надо? А если это всё — розыгрыш? Может, они решили надо мной приколоться? Как я вообще могу кому-то нравиться?.. Может, это спор какой-нибудь, а я тут, как дурак, собираюсь, переживаю…”
Он на секунду застыл перед зеркалом. Так и хотелось снова залезть под тёплое одеяло, спрятаться от мира и уснуть в обнимку с подушкой, на которой когда-то выплакал чувства. Но он резко выдохнул и сказал себе:
“Нет. Я должен выбраться из этих мыслей. Довольно. Хватит думать о Ёнджуне. Сколько можно?”
Он выбрал простую одежду — бежевое худи и серые рваные джинсы. В клуб в таком обычно не ходят, но Бомгю просто... не такой. Он был собой, и этого было достаточно.
Настоящую причину своего выхода он отцу, конечно, не сказал. Но маме — признался. И в ответ получил лишь её обычную, безобидную дразнилку:
— Гюи? Куда ты Ёнджуни дел? Разве он тебе не нравился? Если ты с ним уже наигрался — отдай его мне, я позабочусь о нём! — сказала она с улыбкой и подмигиванием.
На это Бомгю только фыркнул, спрятал смущение за ухмылкой и сбежал в прихожую, быстро обуваясь и почти бегом уносясь прочь — подальше от маминого юмора.
У клуба он оказался быстрее, чем ожидал. Было прохладно, и он слегка переминался с ноги на ногу, пока не увидел её — Миён. Кажется, так её звали?
Она действительно выглядела потрясающе. Голубое блестящее платье, короткое и смелое. Поверх — полупрозрачный белый кардиган с лёгким мерцанием. На шее и пальцах — золотые украшения, в волосах — объём, макияж вечерний, уверенный, подчёркивающий каждую черту. Такая девушка могла бы понравиться любому. Но... не Бомгю. Он ощущал интерес, лёгкое восхищение, даже волнение — но не то самое чувство.
"Может, со мной что-то не так?" — пронеслось в голове. Но он тут же отогнал эту мысль. Зачем искать проблему в себе, если чувства — просто разные?
Они поздоровались. Миён улыбнулась, и Бомгю, собрав в себе все силы быть хотя бы наполовину галантным, распахнул перед ней дверь.
— Прошу, — сказал он с мягкой улыбкой, и они вместе шагнули в клуб.
В клубе было шумно. Очень. Звук будто вибрировал под кожей — басы отдавались в груди, свет мелькал, словно молнии, искажая лица, превращая всех в неясные, дергающиеся тени. Люди смеялись, кричали, танцевали — и всё это казалось Бомгю каким-то... нереальным.
Сквозь толпу они с Миён протиснулись к барной стойке. Воздух здесь был плотным — смесь алкоголя, парфюма, пота и дыма. Бомгю было тяжело — слуховой аппарат чуть звенел от избытка звуков, создавая дискомфорт. Но он не показывал — сидел прямо, хоть и немного скованный.
— Ну, давай чего-нибудь крепкого, — улыбнулась Миён, приободряя его.
Бомгю не любил алкоголь. Вообще. Но сейчас… он кивнул. Просто чтобы не показаться странным. Он оплатил коктейли и сделал осторожный глоток, одновременно следя за каждым её движением.
Поначалу беседа шла легко. Миён говорила много, кокетливо, быстро. Но вскоре в её голосе начал сквозить алкоголь. Она стала навязчивее — наклонялась ближе, водила пальцем по его руке, бросала откровенные намёки. Один раз даже попыталась поцеловать его в щёку. Бомгю уклонялся неловко, но мягко, как будто боялся обидеть.
И тут...
Вдруг всё вокруг словно потускнело. Свет стал мягче, звук — глуше. Словно кто-то невидимо повернул ручку громкости на колонке жизни. На небольшой сцене появился силуэт. Высокий, в чёрном. В руках — скрипка.
Бомгю замер.
"Это... Ёнджун?"
Он не видел лица. Сцена была слабо освещена, будто специально, чтобы никто не мог разглядеть исполнителя. Но форма, осанка, движение рук… всё кричало о том, кто это.
Первый вздох смычка.
Первый звук — и всё вокруг исчезло.
Мелодия текла, как ручей весной — хрупкая, нежная, тоскливая.
Она звучала будто бы издалека, и в то же время — прямо у сердца.
Сначала — лёгкие, почти неуверенные ноты.
Потом — долгий, затяжной вздох, как будто кто-то сдерживал слёзы слишком долго.
Скрипка пела, но это было не пение, а стон души.
Словно кто-то шептал: "Я скучаю... Прости... Вернись..."
Бомгю не заметил, как напряглись пальцы на стакане.
Не заметил, как слеза скатилась по щеке, упала на джинсы и оставила там крошечную мокрую точку.
Миён куда-то исчезла. Кажется, он мельком видел, как она обнималась с кем-то в углу. Но ему было всё равно. Совсем. В голове осталась только эта музыка. И чувство... будто кто-то внутри тихо ломается. Беззвучно.
“Это он. Я знаю, что это он.”
Бомгю не пошёл к сцене. Он остался сидеть. И слушал. Пока играл этот незнакомый скрипач, сердце будто бы вновь начинало биться.
***
Он бережно проводил Миён до такси. Пусть душа не отзывалась на её улыбки, пусть сердце не билось чаще рядом с ней — но оставить девушку одну на тёмной, чужой улице? Нет уж, не в его стиле. Даже если в груди давно поселился холод и безразличие, воспитание — как старый якорь — держало его на плаву.
Такси укатило, растворяясь в потоке огней, а Бомгю остался один — растерянный, как забытая игрушка на лавке.
Он стоял у выхода из клуба, вросший в землю, как одинокое дерево на сквозняке. Вокруг гремела музыка, смеялись пьяные компании, мигали огни. Всё кипело, всё жило — кроме него.
И вдруг — будто сердце ощутило родное биение в толпе — он его увидел.
Ёнджун.
Чужой. Холодный. Словно мимо проходящий ветер, не заметивший даже, как задел чужую душу.
Или сделал вид.
Бомгю не знал, откуда взялась эта решимость, но рука дрожащим движением потянулась и ухватилась за ткань его рубашки.
Хрупко.
С надеждой, как ребёнок хватается за руку матери.
Ёнджун резко обернулся. Взгляд — ледяной клинок.
— Чего тебе? — прозвучало, будто ударили плетью.
— Ёнджуна... ты… — голос Бомгю дрогнул, треснул, как лёд весной.
Но тот — ещё жёстче:
— Не называй меня так. Или тебе повторить? А, точно, ты ж всё равно глухой, не расслышишь.
Бомгю сжался, губы побелели от напряжения.
Он попытался что-то сказать —
— П-почему ты… — но слова, как рыбы, ускользнули в горле.
Ёнджун не слушал.
Он просто оттолкнул его — не сильно, но будто сбрил с лица земли.
— Оцепись от моей рубашки.
И напоследок, с усмешкой, будто плюнул в душу:
— Не унывай, что ничего не слышишь. У тебя деньги есть — не сдохнешь.
Кретин.
Словно удар в солнечное сплетение.
Словно нож, воткнутый меж рёбер, с вывернутой рукоятью.
И вот Бомгю остался один.
На пустой улице, среди праздника, который ему был не по зубам.
Музыка звенела из клуба, но для него всё заглохло.
Всё ушло в тишину. В пустоту.
Он упал на колени.
Руки вцепились в волосы.
Плечи затряслись — и слёзы хлынули. Не тихие. Нет. Настоящие. Беззащитные. Рвущие грудь.
Он плакал так, будто впервые понял, что боль — не всегда физическая. Иногда она живёт глубоко, под кожей, и бьёт точно в сердце.
И вдруг — визг шин.
Фары полоснули по пустой улице.
Знакомая машина.
Знакомый силуэт.
Кан Тэхён.
Словно из другого мира, из другой жизни.
Он подбежал молнией. Увидел Бомгю — и в его глазах заполыхал гнев.
— Лучик… что случилось? — голос дрожал от сдерживаемой ярости. — Я сейчас набью морду этому мерзавцу.
Бомгю всхлипывает, закрывая лицо.
— Н-неееет… н-не трогай Ёнджунаа… — как по щелчку сорвалось с губ.
Он проговорился.
Слишком рано.
Слишком искренне.
Алкоголь, боль и недосказанность — замешались в один ядовитый коктейль.
— Солнышко, — Тэхён осторожно присел рядом, уже мягче. — Что он тебе сказал? Пошли в машину, пожалуйста…
— Неееееееет… — срывается с губ Бомгю, как упрямый ребёнок.
Тэхён только тихо выдохнул.
Ни слова.
Поднял его. Осторожно, как фарфоровую куклу.
Закинул на плечо, будто спасал из огня.
— Нееет… о-откуда ты узнал… г-где я?.. — лепетал Бомгю, уткнувшись в его кофту, цепляясь пальцами за воздух.
А Тэхён нёс его.
Молча.
Через эту пустую улицу, через ночь, через боль.
Потому что даже в самый чёрный час кто-то обязательно должен нести твоё сердце, если ты сам не можешь больше идти.